А теперь перейдем к технике целенаправленного моделирования эмоций. Она не раз вас выручит в трудных ситуациях, как выручала меня и тех, кто обращался ко мне за помощью.
Основные принципы
Целенаправленное моделирование эмоций осуществляется по следующей схеме: удивление - интерес - радость. Если человек, занимающийся целенаправленным моделированием эмоций, беспокоится о том, как он будет выглядеть, у него ничего не получится.
Итак, удивление я должен вызвать своим собственным нетрадиционным поведением. Как-то я проводил занятия с кандидатами в депутаты. Мне дали слово последнему. Совещание шло уже четыре часа. Иногда кандидаты в депутаты переходили на крик и взаимные оскорбления. Все очень устали и на меня смотрели, как на врага. Начал я свою речь так: «Дорогие товарищи! Я попал в уникальную ситуацию. Обычно на собрании присутствует один кандидат в депутаты и 100-150 избирателей. Сейчас же имеется 178 кандидатов в депутаты и один избиратель - я. Должен сказать, что никого из вас я бы не избрал, по крайней мере из тех, кто выступал здесь». Сразу же установилась мертвая тишина. Я говорил около полутора часов. Проводили меня аплодисментами.
Довольно часто после удивления возникает интерес, и дальше можно продолжить контакт и решить конкретные вопросы, что принесет вашему партнеру по общению радость (удовлетворение). Многие в ходе целенаправленного моделирования эмоций делают одну принципиальную ошибку: они стараются сразу же вызвать к себе расположение, а иногда и стать кумиром, понравиться с первого раза. Это очень опасно, на цыпочках долго не простоишь. Через некоторое время в вас разочаруются (вспомним, что к хорошему люди быстро привыкают). Поэтому за интересом иногда следует вызвать у партнера гнев. Вспомним, что гнев держит человека в настоящем и стимулирует мышление и СИЛЫ;
Как это сделать? Самый простой и безопасный прием - не согласиться с какими-то его доводами, высказать прямо противоположное мнение, в общем, «уколоть» его. Здесь будьте внимательны и не доведите своего партнера до такого состояния, что он бросится на вас с кулаками. Снять гнев очень легко - согласитесь с партнером, используя принцип амортизации, который подробно описан в главе «Психологическое айкидо». У партнера возникнет ощущение победы над вами, что
вызовет у него чувство радости. Он станет снисходительным и в чем-то другом уступит вам при решении тех или иных вопросов. Кроме того, радость способствует отдыху, восстановлению сил.
Интерес и радость могут меняться местами. Если вам надо, чтобы ваш партнер работал, основные усилия следует направить на поддержание устойчивого интереса. Как только он падает, развивается скука. При первых ее признаках необходимо начинать новый цикл по предложенной выше схеме.
Клиническая практика
Ко мне ял прием пришла интересная женщина 42 лет, боле/о-щая уже около трех лет. Симптоматика развилась во время длительной болезни свекрови, за которой ей пришлось долго ухаживать. Смерть свекрови привела к ухудшению состояния. Она стала подавленной, много плакала, появились неприятные ощущения в области сердца. Вначале наблюдалась у терапевта, потом у невропатолога, в последний год - у психиатра. Было использовано почти все: транквилизаторы, общеукрепляющая терапия, аутогенная тренировка, гипноз, рациональная психотерапия с элементами утешения и т. д. Больная вошла вся в слезах и протянула мне два листка тетрадной бумаги со списком препаратов.
Она: Вот что я уже принимала. Никто меия не вылечит, и вы
ие вылечите!
Я: И я вас ие вылечу.
Наступила пауза. Больная перестала плакать. На лице появилось удивление, а потом гнев. Она: Как это не вылечите?!
Я (спокойно): А как я могу пыле чить, если вы убеждены, что вылечить вас нельзя? Кроме того, назиачеиия делались правильные, а я ничем не отличаюсь от тех врачей, которые лечили вас раньше.
Она (несколько успокоившись): А говорили, что вы можете лечить такие болезни.
Я: Да, иногда получается, если больной активен во время лечения и верит мне.
Она (несколько напряженно): Так что же, вы отказываетесь меня лечить?
Я: Да, так как вы мне не верите. Вам лучше найти такого врача, которому бы вы доверяли. Я могу помочь вам в этом. У меня определенные связи в медицинском мире. Назовите
мне имя врача, и я сведу вас с ним.
Она (по-прежнему напряженно, но уже с некоторым интересом): Доктор, может быть, все-таки попробуем? Я: Можно попробовать. Только потребуется ваша активность. Она (с облегчением и энтузиазмом): Я буду выполнять все ваши инструкции.
Я: А вот этого как раз делать ие следует. Оиа (удивленно, но с интересом): А как же лечиться? Я: Мы будем работать вместе. Из моих рекомендаций вы выберете те, которые вам по душе и понятны. Прежде всего мы должны разобраться в механизме вашей болезни. Дальнейшая беседа вызвала у больной большой интерес. Когда удалось определить истинную причину заболевания (напряженные отношения с мужем) и возможность коррекции ситуации, настроение у нее стало приподнятым.
А вот вариант вводной беседы при групповой психотерапии.
Я: Для чего вы здесь собрались? А.: Чтобы вылечиться от невроза. Я: Это ясно. А для чего здесь я? Б.: Чтобы нас лечить.
Я: Конечно, я для этого. А для чего еще? Какая моя основная цель?
Больные (недоуменно): Какая?
Я: Подумайте сами. Два-три дня тому назад я даже не подозревал о вашем существовании. У меня в жизни свои задачи, связанные с семьей, работой и т. п.
Напряжение в группе нарастает. Раздаются возмущенные голоса.
В. (гневно): Так зачем вы взялись лечить иас, если заняты своими задачами?
Я: Дело в том, что решить эти задачи я смогу только в том случае, если удастся добиться вашего быстрого и стойкого выздоровления. Это для меня единственный путь, так как ничего другого толково я делать не умею. Поэтому буду стараться вылечить вас как можно лучше, ио ие для вас, а ради себя. Г.: Так что, вы больных не любите?
Я (твердо): Нет, терпеть не могу. А за что вас любить? Постоянные жалобы, приставания. Другое дело, когда вы поправитесь! Тогда мне с вами будет очень интересно, ведь неврозами болеют чаще всего люди со способностями выше среднего уровня. А от больных я стараюсь поскорее избавиться. Среди больных - оживление. Д.: Как?
Я: Ну, вылечить, конечно.
Е.: А если ие удается?
Я: Тогда я их убиваю. Не могу же я позволить портить мои
показатели.
Больные смеются.
3.: И как же вы их убиваете?
Я: Ну, это уже секрет фирмы.
После того как затихает смех, в группе возникает живой интерес. В ходе дискуссии наглядным становится положение о том, что личные интересы неотделимы от общественных, что решить их можно, только продуктивно взаимодействуя со своими партнерами, и что этому нужно учиться.
И еще один пример целенаправленного моделирования эмоций в практике групповой психотерапии.
При ролевом тренинге больные и врач выбирают себе определенные роли. Врач обычно бывает солнцем или луной (чтобы нельзя было вовлечь его в игру, а он мог бы обогреть, осветить). Как-то группе было дано задание на корабле отправиться в далекое путешествие и вести себя в соответствии с их ролями. Когда пригласили меня на корабль (им стал стол, находящийся в кабинете), я отказался, ссылаясь на свою роль. Тогда один из больных велел мне, раз я солнышко, залезть на шкаф, что я и сделал. Со шкафа я и управлял игрой.
В этой группе была пациентка, учительница математики 55 лет. Заболела она около года назад. Причиной заболевания был семейный конфликт: муж привел Другу жену, и в течение года они жили втроем. После острого шока наступила депрессия, ночи превратились в пытку из-за стойкой бессонницы, во время которой в голову лезли мысли о неудавшейся жизни: «Всю себя посвятила работе и мужу. В результате - черная неблагодарность».
В клинике состояние пациентки улучшилось. Перед выпиской я попросил, чтобы она рассказала мне, как шел ход выздоровления.
Послушайте ее рассказ.
«Первые три дня в клинике осматривалась. Днем как-то отвлекалась, как я дома, но ночи были мучительными. Первое занятие в группе меня ошарашило. Когда началась игра я больные полезли кто на стол, кто под стол, у меия возникла
мысль, что здесь все сумасшедшие, а я одна нормальная. Но когла вы залезли на шкаф, я подумала, что из всех больных самый тяжелый - мой лечащий врач (ведь говорят, что все психиатры чокнутые). Когда легла спать, все эти мысли крутились у меня в голове. Я удивлялась, возмущалась порядками клиники, но в то же время и немного радовалась, что нормальная... Сама не заметила, как уснула. Потом я, конечно, во всем разобралась, и мне стало грустно. Поняла, что ие так прожила свою жизнь. Почему нам не дали верного воспитания? Боже мой, какую ерунду я говорила своим ученикам! Но теперь, если не отправят на пенсию, я смогу поработать по-настоящему. Л мужа мне надо было бросить через три дня после свадьбы!»
В комментариях случай не нуждается. Удивление, которое вначале возникло у пациентки, отвлекло ее от болезненных переживаний. После группового занятия появились гнев и радость, создавшие оптимальные условия-для последующего развития интереса. На фоне этой эмоции произошло усвоение психотерапевтического материала и изменение отношения к себе и окружающим, что в конечном итоге привело к выздоровлению.
Организационный процесс
На факультете усовершенствования врачей, где я сейчас работаю, целенаправленное моделирование эмоций помогает нам и организовать педагогический процесс, и поддерживать дисциплину на цикле.
Раньше наша вводная беседа имела примерно такую форму: «Дорогие коллеги! Вы сюда приехали для того, чтобы пополнить свои знания, а потом еще более эффективно лечить больных и тем самым способствовать процветанию нашей Родины... Наша кафедра вполне способна...»
Пока мы говорили эти общие фразы, внимание слушателей ускользало, и их души оказывались в другом месте. Когда же мы начинали рассказывать о содержании программы, большинство слушателей уже находились в психологическом сне, т. е. не жили «здесь и теперь», а мысленно были в прошлом или будущем.
Теперь наша беседа проходит следующим образом.
Преподаватель: Для чего мы здесь собрались?
А.: Для того, чтобы пополнить знания, а потом лучше лечить больных.
Преподаватель (скучным тоном): Нет, это неинтересно. Мы не сможем успешно работать, если не найдем ту единственную цель, которая объединит всех нас.
Б» (с легким возмущением): Ну, для чего же еще?
Преподаватель: Подумайте!
На лицах курсантов - удивление и недоумение.
Преподаватель: Каждый руководитель должен запомнить, что успешно можно руководить только таким коллективом, где у всех его членов общая цель. Так вот, общая цель, которая объединяет всех нас, - это получить бумагу. Вы заинтересованы ее получить, а мы выдать.
Б.: Нет, мы не такие, мы приехали за знаниями!
Преподаватель: Верно. Что касается вас, то вы приехали за знаниями. Но не ручайтесь за всех. Многие, может быть, знают предмет не хуже нас, а не исключено, что и лучше, но для дальнейшего продвижения аттестации бумажка нужна. Вот они и приехали за ней, а заодно немного отдохнуть.
Курсанты (почти хором): Нет, мы приехали за знаниями. Мы слышали о вашей кафедре много хорошего!
Преподаватель: Ладно. Давайте проведем эксперимент. Знания мы вам дадим, а удостоверение нет. Поднимите руки, кто останется.
В аудитории - смех, затем восстанавливается тишина.
Преподаватель: Мы постараемся организовать наш педагогический процесс так, чтобы получить удостоверение смогли только те, кто овладеет знаниями.
Руководителю необходимо иметь достоверную информацию не только о производственных показателях или показателях успеваемости, но и о психологическом климате в коллективе. К сожалению, многие пользуются услугами осведомителей. Это очень опасно, ведь даже добросовестный осведомитель излагает свою точку зрения. Кроме того, осведомителей довольно быстро разоблачают и подсовывают им для передачи дезинформацию.
Один командир части, пройдя у нас специальный тренинг, научился получать объективную информацию, не прибегая к помощи осведомителей. В неформальной обстановке он беседует с несколькими военнослужащими. Говорит примерно следующее: «Мне очень приятно приходить к вам. Вы такие дружные, никто никого не подсиживает, любого офицера хоть сейчас повышай в должности...» Здесь кашу маслом не испортишь. Через пять - десять минут он уже имеет полную информацию. При этом участники беседы даже не замечают, что они сами обо всем рассказали. Проведя две-три такие беседы, командир получает довольно объективное представление о делах и взаимоотношениях в своей части. Конечно, лучше приглашать для этой цели в коллектив психолога, но если нет такой возможности, подойдет и такой прием. Ход моделирования эмоций здесь не нуждается в разъяснениях.
Спортивная работа
Скука подстерегает спортсмена, когда ему приходится тренировать выносливость, нудно наматывая километры на велотренажере. Кроме того, у него нарушаются и некоторые физиологические показатели.
Чтобы избежать этого, профессор Л.И.Калинкин использовал идею целенаправленного моделирования эмоций. К велотренажеру подключался монитор. Be лосипедист начинал вращать педали. Скорость посте Пенно увеличивалась, и на мониторе появлялся неясный силуэт девушки. Велосипедист крутил педали быстро, и прорисовывались детали. Интенсивность движений нарастала, и изображение становилось совсем четким. При достижении очень высокой скорости девушка начинала раздеваться. Если в это время ве
лосипедист прекращал вращать педали, девушка исчезала. Когда педали начинали вращаться вновь, цикл повторялся.
Моделирование эмоций здесь началось с интереса, который помогал довольно длительное время поддерживать работоспособность на высоком уровне. Но самое интересное, что при такой методике артериальное давление, частота пульса и дыхание не достигали таких высоких показателей, которые отмечались на обычной тренировке.
часть IV
Психология
ПУБЛИЧНОГО ВЫСТУПЛЕНИЯ
Жизнь заставила меня обратиться и к этой теме.
Дорогой читатель! Простите меня, что часто ссылаюсь на личный опыт. Дело в том, что эта работа является результатом моих научных исследований и обобщения клинического опыта и опыта консультирования. И если бы все то, что происходило со мной, происходило бы только со мной, я вряд ли писал бы о себе. Но нечто подобное наблюдалось у многих пациентов и клиентов. Так какая разница, чей случай я опишу? Да и исследования психологии литературного творчества говорят, что писатель обычно пишет о себе.
Так вот, позднее начало педагогической карьеры (на пятом десятке) не давало возможности постепенно набирать педагогический опыт, как это делали мои более удачливые приятели, ставшие педагогами в 25-30 лет, а к 40 годам достигшие мастерства. Мне надо было все делать быстро. Тем более что сразу же у меня была большая лекторская нагрузка и частые выступления перед незнакомыми аудиториями (отсюда название части: «Я и ОНИ»). Неудачные выступления приводили к тому, что не удавалось завязать длительных деловых контактов с интересующими меня людьми. Особенно тяжелы были мои выступления перед учеными мужами: билось сердце, перехватывало дыхание, пересыхало в горле. Я вынужден был выступать по бумажке, а если и без бумажки, то все равно по «бумажке», ибо выучивал текст наизусть. Выступления оказывались скучными. Да и в беседе один на один я также мало кого мог убедить. Так, например, в 1982 году мне грозило увольнение с работы, хотя именно тогда я высказал те идеи, которые сейчас признаны научным миром. Итак, я вынужден был готовить себя по науке. А когда в стране начались преобразования, появился еще один источник стресса у наших политических деятелей: необходимость убеждать народ в своих достоинствах. Я стал консультировать кандидатов в депутаты. Пользовались моими услугами и руководители при составлении речей, подготовке деловых переговоров, завязывании новых контактов.
Пройдя речевую подготовку, я стал иначе беседовать с людьми: больными, учениками, близкими. Думается, сейчас я приношу им меньше огорчений. По крайней мере теперь более уверен, что то, о чем говорю, слушатели и собеседники понимают так же, как и я. Конечно, не всегда все принимают, но во всяком случае становится ясным тот пункт, по которому мы расходимся.
Еще один эффект: педагогическая и лечебная деятельность стала приносить радость и не восприниматься как работа. Сейчас иногда я читаю лекции по восемь часов в день, и особого утомления нет. А ведь в основном приходится иметь дело с людьми малознакомыми или совсем незнакомыми (ОНИ). Довольно часто я слышу от знакомых педагогов разного уровня квалификации, что каждая лекция для них - экзамен. Но это же ужасно! Каждый день быть в бою минимум три часа!
У меня нет оснований подозревать их в кокетстве. Я понимаю, что все дело в плохой психологической подготовке.
Думаю, этот материал будет и полезен не только тем, кто часто стоит за трибуной, но и тем, кто часто общается с малознакомыми людьми, потенциальными деловыми партнерами, будущими мужьями и женами и т. п. Ведь если долго вести разведку, можно остаться одному. Основное внимание здесь уделено психологии публичного выступления и ораторским приемам. В результате вы познакомитесь с новой методикой публичного выступления, а может быть, и новым состоянием души, которое мною названо «интеллектуальный транс». Я не претендую на полное изложение проблемы, но хотелось бы увлечь вас в волшебный мир слова, чтобы, познавши его тайну, «убеждая, побеждать». А если мне это удастся, вы найдете более солидные руководства или придете в нашу школу ораторского искусства.
Немного истории
«Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и слово было Бог. Оно было вначале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без него ничто не начало быть, что начало быть. В нем была жизнь...» Так начинается Евангелие от Иоанна. А вот еще несколько изречений из Библии. «Если подуещь иа искру, она разгорится, а если плюнешь на нее, угаснет: то и другое исходит из уст твоих». «Удар бича делает рубцы, а удар язьп<а сокрушает кости». «И глупец, когда молчит, может показаться мудрым».
А Сократ как-то сказал красивому молодому человеку: «Теперь, чтобы я смог тебя увидеть, скажи мне что-нибудь» .
Ему принадлежит и следующее рассуждение: «...Не следует лечить тело, не леча душу... Ибо все - и хорошее, и плохое -порождается в теле душою... Потому-то и надо прежде всего и преимущественно лечить душу, если хочешь, чтобы голова и все остальное тело хорошо себя чувствовали. Лечить же душу должно известными заклинаниями, последние представляют собою не чго иное, как верные речи (здесь и далее выделено мною. -М.Л.): от этих речей в душе укореняется рассудительность, а ее укоренение и присутствие облегчают внедрение здоровья и в области головы, и в области всего тела». Вообще, древние греки почитали владеющих словом. Вот что говорил Одиссей своему обидчику:
Боги не каждого всем наделяют: не каждый имеет Вдруг и пленительный образ, и ум, и могущество слова;
Тот по наружному виду внимания мало достоин -Прелестью речи зато наделен от богов; веселятся Люди, смотря на него, говорящего с мужеством твердым
Или приветливой кротостью; он украшенье собраний; Бога в нем видят, когда он проходит по улицам града. Тот же, напротив, бессмертным подобен лица красотою,
Прелести ж бедное слово его никакой не имеет. Так и твоя красота беспорочна, тебя и Зевес бы Краше не создал, зато не имеешь ты здравого смысча.
Теперь обратимся к древнеримскому писателю Апулею: «Язык, осужденный на вечное молчание, приносит пользы не больше, чем нос, постоянно заложенный насморком, уши, забитые грязью, глаза, затянутые бельмом. Что пользы от рук, которые закованы в кандалы, от ног, которые стиснуты колодками?.. Конечно, от употребления меч начинает блестеть, а оставшись без дела ржавеет; точно так же и слово: спрятанное в ножны молчания, оно слабеет от длительного оцепенения.
Впрочем, развивать криком человеческий голос - напрасный труд, пустая трата времени, слишком уж он несовершенен во многих отношениях. Ведь человеческому голосу недоступны ни грозный рев трубы, ни трогательная жалоба флейты, ни милый шепот свирели, ни далеко разносящиеся сигналы рога. Я уже не говорю о многих животных, чей безыскусственный крик вызывает восхищение Своим разнообразием; например, важное мычание волов, пронзительный вой волков, печальный слоновий рев, веселое ржание скакунов, а к тому же и птиц возмущенный крик, и львов негодующий рык, и все остальные звуки того же рода, угрожающие и мирные, которые исторгает из глоток живых существ жестокая ярость или радостное наслаждение.
Вместо всего этого человеку дан свыше голос, который, правда, не столь могуч, как у зверей, но зато доставляет больше пользы уму, чем наслаждения уху. Поэтому применять его следует как можно чаще».
Я буду цитировать многих авторов, известных ораторов для того, чтобы дать образцы красивой речи. Те, кто всерьез займется изучением приемов ораторского искусства, сможет использовать сравнения и метафоры из приведенных отрывков для обогащения своей речи.
В обучении ораторскому искусству можно выделить три этапа. На первом оратор читает текст, ие отрываясь от него. И не следует стесняться этого. Если в тексте дело, будут слушать. На втором этапе уже накоплен опыт публичных выступлений. Оратор выступает без конспекта, то опять утыкается в него. На третьем этапе - не глядя в бумажку. Но и теперь можно выходить к слушателям с полным текстом лекции или выступления. Текст -это как лонжа для циркового акробата, работающего под куполом цирка. Текст удобно иметь еще и потому, чго он, как нить Ариадны, может вывести на свет основной идеи, когда оратор будет делать отступления от основной темы. А отступления необходимы для того, чтобы речь была яркой, образной и запоминалась.
Как заметил Цицерон, великий оратор древности, каждый, кто решается на публичное выступление, должен: научить слушателя, доставить ему наслаждение и повести за собой. Об этом я писал в главе «Психологическая диета», но не исключено, что кто-то начал чтение книги с этого раздела, так что можно и повторить. В соответствии с этим выделяются три красноречия: низкий (тонкий, простой) - для доказательства. Он уместен в педагогическом процессе. Средний - для услаждения. Он хорош в торжественных обстоятельствах. Высокий (бурный) - для подчинения слушателя, ведения его за собой. В последнем проявляется вся сила оратора.
Типы ораторов
Оратор простого стиля скромен и прост. Его язык близок к обиходному'. Когда его слушаешь, создается впечатление, что сам бы так сказал, если бы знал суть дела. Но эта простота кажущаяся. Когда сам выходишь на трибуну и пытаешься рассказать даже то, чем занимаешься ежедневно, получается нечто несвязное. Сердце бешено стучит, покрываешься потом. Слушатели занимаются чем угодно, только не слушают. До сих пор помню, как на одной из первых своих лекций я пытался объяснить, что такое спектральный анализ, которым занимался несколько лет и знал достаточно хорошо. Мой учитель потом спросил меня с известной долей иронии: «Миша, о чем это ты там говорил?» И он был прав! Потом я понял, в чем трудности. Они не столько в незнании, сколько в психологии.
Все мы неплохие ораторы. Посмотрите, как мы говорим один на один или в небольших знакомых компаниях. Но здесь же ОНИ, эти незнакомые ОНИ. Кто его знает, что от них ждать! Возникает тревога, которая мешает спокойно выступить и толково рассказать то, о чем ты пять минут назад спокойно рассуждал со своим приятелем. Поэтому прежде чем переходить к изложению правил риторики, давайте снимем это предстартовое волнение. Разберемся в его причинах.
Психологический анализ такого состояния показывает, что на неосознаваемом уровне имеются желание понравиться всем и недоверие к людям, жажда стопроцентного успеха. Вот именно эти теоманические идеи (т. е. идеи, реализация которых принципиально невозможна). Они вытесняются в бессознательное и проявляются в виде тревоги. Как их ликвидировать, описано в главе «Психологическая диета». Как только человек поймет, что неудача дает ему больше в плане личностного роста, чем успех (анализ ошибок, очищение социального окружения от тех, кто над ошибкой или неудачей смеялся и т. п.), тревога уйдет, и можно приступить к овладению ораторским искусством. В общем, успокойтесь, настройтесь на неудачу в первый раз, я вам гарантирую провал. Даже сейчас, имея большой опыт публичных выступлений, я раз в три-четыре месяца проваливаю лекцию, и, как видите, жив и даже стал здоровее. Далее на конкретных примерах будет показано, как работать над ошибками.
Итак, хотя этому стилю и не свойственно особое полнокровие, все же он должен обладать известной сочностью, чтобы, несмотря на отсутствие больших сил, производить впечатление крепкого организма. При низком стиле оратор свободен от оков ритыа. Речь должна быть свободной, даже несколько несвязной, но не беспорядочной. «Подгонкой» слова к слову можно пренебречь. Начинающие ораторы стараются нигде ни разу не споткнуться. Речь у них «каллиграфическая», что называется ^ез сучка и задоринки. (Слушатели т такой речи великолепно засыпают, хотя изредка и стараются продирать глаза.
Но необходимо очень тщательно отнестись к остальному, раз в этих двух момент ах можно чувствовать себя свободнее. Как вы думаете, какие должны быть фразы: длинные или короткие? Лучше говорить короткими фразами. Конечно, они просты, но эта простота проду манная. Как писал Цицерон, пр" некоторых женщин говорят, что они не наряжены и что именно это-то им к лищ;, так и эта простая речь нравится без всяких прикрас. И тут и там происходит нечто, от чего и то и другое выигрывает в привлекательности - и женщина, и речь. Далее следует устранить всякое бросающееся в глаза украшение. Наконец, и всякие искусственные средства для наведения белизны и румянца придется отвергнуть. Останутся только одно изящество и опрятность. Прочитайте еще раз отрывок. Как здорово написано! И вот уже тысячи лет работы Цицерона вызывают восхищение.
Но пойдем дальше. Речь такого оратора чиста, ясна и понятна, говорит он, предусмотрительно выбирая приличествующие случаю выражения. Оратор бросает остроумные, быстро смещающиеся мысли, извлекая их из никому неведомых тайников, и осторожен в использовании арсенала ораторских средств (это его основное качество).
Оратору низкого стиля позволительно пользоваться двумя приемами - риторическим вопросом и метафорой, сравнением. Но и здесь следует соблюдать меру.
Почему необходимо пользоваться риторическим вопросом? Вот видите, и в письменной речи он применим. Во-первых, задавая вопрос, я как бы принуждаю слушателя думать, ставлю его во взрослую позицию. Слушатель обдумывает вопрос, и если я потом делаю небольшую паузу, он сам находит ответ. Через несколько секунд он от меня получает подтверждение, что мыслил правильно! Следовательно, во-вторых, у него возникает чувство радости. Процесс слушания становится творческим. В него постепенно втягивается все большее количество слушателей. Это происходит по механизмам идентификации. Иногда я прошу слушателей вслух ответить на риторический вопрос. И что я делаю, когда получаю правильный ответ? Правильно, хвалю ответившего. Так создается атмосфера творчества. В такой атмосфере у слушателей в кровь выбрасываются морфино-подобные вещества - эндорфины, которые способствуют усвояемости идей. Слушатели начинают думать так не потому, что я сказал, а потому, что убедил. Теперь, когда они услышат противоположное мнение, то без доказатольств уже не откажутся от той идеи, к правильности которой пришли сами. Я просто помогал.
Второй ораторский прием, который позволителен оратору низкого стиля, - это метафора, сравнение. Обратите внимание на свежесть метафор древних авторов. Кажется, что все это написано сегодня.
Давайте поучимся строить метафоры и сравнения.
Здесь можно сформулировать два правила.
Правило первое: учет знаний слушателей. С чем сравнить устройство организма, если я говорю об этом с производственником? Конечно, с заводом. Организм устроен как завод. Его снабжают сырьем, после обработки которого получается готовая продукция, а отходы необходимо как-то ликвидировать. Если я говорю о воспитании со строителями, то сравниваю его с постройкой здания, а если этот разговор идет с крестьянином, то с выращиванием растений.
Правило второе: наглядность метафоры. Когда я сравниваю человека, живущего по жестким правилам, который четко знает, что такое хорошо, а что такое плохо, то помещаю его на гладкий вертикальный столб. Человек изо всех сил карабкается по нему вверх, а жизнь его сталкивает вниз. Видны все его муки и тщетность усилий. После этого легко понять, почему, когда обстоятельства меняются в лучшую сторону, самоощущение такого человека не меняется. Л теперь, пожалуйста, подумайте, не живете ли и вы на этом столбе? Хотите изменить положение? Повалите столб на землю. Теперь мне уже не надо судить, хороши вы или плохи, дорогой читатель. Мне просто нужно решить, хороши вы или плохи для меня. Задача, с которой я смогу справиться. Для меня вы хороши! Вы ведь купили мою книгу, читаете ее и уже почти подошли к концу. Конечно, для л/еяявы хороший и умный человек и я буду с вами общаться. А какой вы есть на самом деле, пусть судит Бог. Мне теперь уже не нужно говорить, что Н. - плохой человек. Просто он не подходит мне. Так при помощи метафор можно способствовать психологической коррекции, и речь становится увлекательной.
Средний стиль используется на званых обедах, торжественных приемах и других ритуалах и предназначен в основном для услаждения слуха. У нас сейчас не то время, поэтому об ораторе среднего стиля поговорим в лучшие времена.
Оратор высокого стиля. Опять вернемся к М.Цицерону. Третий род - тот пышный, неистощимый, мощный, красивый, который, конечно, и обладает наибольшей силой. Это и есть как раз тот, вбсхищаясь красотами речи которого, люди дали красноречию играть такую крупную роль в государстве, но именно такому красноречию, которое неслось бы с грохотом в мощном беге, которое казалось бы парящим выше всех, вызывало бы восхищение, красноречию, до которого подняться они не имели бы надежды. Оно то врывается в мысли, то вкрадывается в них, сеет новое убеждение, исторгает укоренившееся. Но есть большая разница между этим родом красноречия и простым. Кто усовершенствовался в том простом и точном стиле, чтобы говорить умно и убедительно и не задаваться более высокими целями, тот, уже одного этого добившись, становится крупным, если не величайшим оратором: ему меньше всего грозит опасность очутиться на скользкой почве, и, раз встав на ноги, он уже никогда не упадет. Оратору среднему, если он свой стиль в достаточной мере обеспечил соответствующими средствами выражения, не придется бояться сомнительных и рискованных моментов в ораторском выступлении, даже если у него, как это часто случается, иногда не хватит сил: большой опасности для него не будет, ибо с большой высоты ему не придется падать. А этот наш оратор, которого мы ставим выше всех, мощный, решительный, горячий, если он рожден лишь для этого одного рода красноречия или если он упражняется в нем одном, не попытавшись сочетать своего богатства с умеренностью двух предшествующих родов, то он достоин глубокого презрения. Ибо тот простой оратор, говоря проницательно и хитро, кажется уже во всяком случае мудрым, средний кажется приятным, этот же со своим неистощимым пылом, если в нем нет ничего другого, производит впечатление человека не в своем уме, Раз человек не может сказать спокойно, просто, стройно, ясно и отчетливо, и, не подготовив слушателей, начинает зажигательную речь, получается впечатление, будто он безумствует на глазах у здоровых и как бы предается пьяному разгулу среди трезвых.
Истинно красноречив тот, кто умеет говорить о будничных делах просто, о величавых - величаво, а о средних - стилем промежуточным между обоими.
Ниже опишу несколько ораторских приемов высокого стиля и на примере одной публичной лекции постараюсь показать, как переходить от низкого стиля к высокому. Сейчас же хочу привести еще одну метафору, которая покажет соотношение стиля низкого, среднего и высокого. Если сравнить ораторское искусство с фигурным катанием, низкий стиль соответствует скольжению, средний - поддержкам, а высокий - прыжкам. Я лично упражнялся только в низком стиле и сам не заметил, как временами стал говорить высоким, точно так же как долго занимался пешей ходьбой и неожиданно понял, что неплохо бегаю.
А теперь рассмотрим некоторые психологические приемы, которые помогают завладеть вниманием слушателей.
В плане целенаправленного моделирования эмоций вызывание удивления, интереса, а потом радости (удивления, гнева, интереса, радости) позволяет удержать внимание аудитории. Человек, прошедший нашу подготовку, постарается не стоять за трибуной, а если ему нужны записи, он их захватит с собой и, не стесняясь, в случае нужды будет пользоваться ими.
Послушайте рассказ одного ученика из нашей школы орат< 'рского искусства.
«Конференция проходила, в большой аудитории, заполненной участниками всего на треть. Трибуна отстояла от первого ряда, кстати, почти пустого, метра на три-четыре. На сцене, которая находилась еще дальше, стоял стол, за которым сидел президиум. Зная, что лучше читать выступление, когда от первого человека тебя отделяет не более полутора-двух метров, я вышел из-за трибуны, прихватив записи, и подошел на деловое расстояние к слушателям первого ряда (выделяют чсты ре психологических расстояния: интимное - менее 40 сантиметров, деловое - 40 сантиметров - 2 метра, публичное - для лекций -2-4 метра, общественное - для митингов и демонстраций - более 4 метров) для того, чтобы п ле установления психологического контакта отойти на публичное расстояние. Но председательствующий велел мне вернуться за трибуну. Я встал за трибуну, приподнял ее и пошел вместе с ней к первому ряду. В зале мгновенно наступила тишина. Пока я перемещался вместе с трибуной, многие участники конференции пересели поближе. Первый ряд был заполнен. Теперь я понимаю, насколько важно вызвать в зале удивление. А это необязательно делать словами».
Действительно, движение, перемещение очень помогают вызвать удивление и тем самым удержать внимание слушателей. Когда я рассказываю о психологии судьбы, о позициях комплекса «Я, ВЫ, ОНИ, ТРУД», то становлюсь в аудитории на стул с четырьмя ножками. Тогда видно, что неполноценность или отсутствие одной из них делает человека зацикленным на своих межличностных проблемах. Все силы уходят на удерживание равновесия. На продуктивную деятельность их уже не хватает. Демонстрируя переход от низкого стиля к высокому, когда аудитория уже завоевана, можно подняться и на стол. Я ото продемонстрировал во время подготовки к проведению избирательной кампании кандидатов в депутаты. При этом я заявил, что, выступая перед толпой, необходимо быть выше всех. Ленин ведь тоже в свое время стоял на броневике. Дело было в 1990 г., а место проведения - зал заседаний бывшего Ростовского областного совета. Газеты тогда писали, что деревянная душа этого парадного стола возмущалась подобным обращением. Просто она молчала, потому что не могла говорить.
Можно моделировать эмоции с помощью самой речи. Главное - избегать банальностей. Расскажу об одном своем выступлении в застойные времена.
На одном из совещаний в обществе «Знание» поднимался вопр' >с, как лучше вести агитацию и пропаганда . Высказывались мнение, что мало наглядной агитации и надо увеличить количество схем и плакатов. Тогда, дескать, усвояемость идей будет выше. Я выступил и сказал примерно следующее: «Если бы я работал в ЦРУ и проводил идеологическую диверсию против СССР, то своих агентов внедрял бы в учебные учреждения на должность преподавателей общественных наук. Они должны были бы выполнять все инструкции наших руководителей, но с единственным условием - проводить занятия скучно. Тогда автоматически будут усвоены прямо противоположные идеи. Скучных преподавателей я назвал бесплатными наемниками империализма. Через несколько дней со мной беседовал сотрудник КГБ. Но он оказался умным человеком. Кроме того, мне помог наш классик. Через неделю я читал в КГБ лекцию о психологии общения. Значит, не всякий аппаратчик виноват, что он аппаратчик.
А теперь процитирую классика, а вы попытайтесь угадать, кто это.
«Слог профессора должен быть увлекательный, огненный. Он должен в высочайшей степени овладеть вниманием слушателей. Если хоть один из них может предаться во время лекцитг посторонним мыслям, то вся вина падает на профессора: он не умел быть так занимателен, чтобы покорить своей воле даже мысли (здесь и далее выделено мною. - МЛ.) слушателей. Нельзя вообразить, не испытавши, какое вредное влияние происходит от того, если слог профессора вял, сух и не имеет той живости, которая не дает мыслям ни на минуту рассыпаться. Тогда не спасет самая ученость - его не будут слушать; тогда никакие истины не произведут на слушателей влияния, потому что их возраст есть возраст энтузиазма и сильньгх потрясений; тогда происходит то, что самые ложные мысли, слышимые ими стороною, но выраженные блестящим и привлекательным языком, мгновенно увлекут их и дадут им совершенно ложное направление...
Рассказ профессора должен делаться по временам возвышен, должен сыпать и возбуждать высокие мысли, но вместе с тем должен быть прост и приятен для всякого. Он не должен довольствоваться тем, что его понимают некоторые; его должны понимать все. Чтобы быть доступнее, он не должен быть скуп на сравнения. Как часто понятное еще более поясняется сравнением! И поэтому эти сравнения он должен всегда брать из предметов, самых знакомых слушателям. Тогда и идеальное и отвлеченное становится понятным». Это цитата Н. В. Гоголя, а фраза, которую я выделил, позволила сотруднику из КГБ отстоять меня.
Дата: 2018-12-21, просмотров: 271.
