Состояние средней Италии. Из всех частей полуострова только в средней Италии до сих пор не возникало революционных движений. Между тем недовольство было здесь не менее-сильно, чем в северных и южных государствах, и правительства заслуживали таких же нареканий. Правителям ставили в вину прежде всего их необузданный деспотизм; в Модене Франческо IV, человек недалекий и с непомерными притязаниями, упорно добивался расширения границ своих владений и своей власти в стране; взбешенный убийством своего министра полиции Безини, он учредил чрезвычайный трибунал для суда над карбонариями, вождю которых и пришлось-сложить голову на эшафоте. Король подчинил печать строжайшей цензуре и представил Веронскому конгрессу обширный меморандум, направленный против конституций. Правда, Франческо IV так же серьезно относился к своим королевским обязанностям, как и к своим прерогативам, и усердно старался поднять материальное благосостояние государства путем упрочения общественного спокойствия и облегчения податного бремени. Напротив, в Романье население ничем не вознаграждалось за потерю свободы: папское правительство оказалось в одно и то же время и неспособным и упрямым, так что правление Льва XII (1823–1829) и Пия VIII (1829–1830) было ознаменовано лишь новыми строгостями против карбонариев и усилением административной неурядицы. Процессы против лиц, действительно принадлеясавших к тайным обществам или только подозреваемых в этом, следовали непрерывно один за другим; за один год (1825) было осуждено 608 человек; в один день (23 мая 1828 г.) были повешены в Равенне семь либералов, и их трупы оставлены на виселице на двадцать четыре часа.

А тем временем разбои приняли такие размеры, что правительство должно было унизиться до переговоров с вождями разбойничьих шаек; нищета до того возросла, что в Риме приходилось по одному очень нуждающемуся на каждый десяток жителей, подати настолько увеличились, что земледельцам оставалась ничтожная часть их доходов. Состояние страны грозило серьезной опасностью, которую Шатобриан, бывший тогда французским посланником в Риме, следующим образом характеризовал в одном из своих донесений Порталису: «Если последует какой-нибудь толчок извне, или если какой-нибудь государь северной Италии даст конституцию своим подданным, тотчас же вспыхнет революция, для которой все созрело».

Восстание в Модене и Романье. Пророчество Шатобриана, высказанное в 1829 году, осуществилось год спустя, когда Июльская революция подняла дух недовольных и когда у них явилась надежда найти себе подходящего вождя в честолюбивом герцоге Модепском. С одной стороны, Лафайет и его друзья расточали добрые слова и неопределенные обещания итальянским патриотам, бежавшим в Париж; министр Лаффит провозглашал с трибуны, что «Франция не потерпит ни малейшего нарушения принципа невмешательства», и из этого заявления итальяпцы заключили, что им нечего бояться Австрии. С другой стороны, герцог Моденский, сделав по совету своего министра Канозы неудачную попытку отбить у принца Кариньянского право наследования на сардинский престол, соблазнился затем его примером, т. е. увлекся мыслью стать во главе либерального движения, которое сделало бы его властелином единого северо-итальянского королевства. Преодолев былую ненависть, Франческо IV через посредство одной сомнительной и загадочной личности, доктора Мисли, вступил в сношения с вождем моденских карбонариев, Чиро Менотти, которого когда-то держал в тюрьме. Переговоры герцога с этим человеком до сих пор остаются окутанными некоторой тайной. Эти переговоры были прерваны угрозами Меттерниха, получившего о них сведения. Боясь, как бы Австрия не свергла его, Франческо IV приказал своим бывшим сообщникам остановить подготовляемое ими движение и одного из них, Фабрици, даже – бросил в тюрьму. Но вопреки его ожиданиям, это внезапное предательство только ускорило ход событий. 3 февраля 1831 года, в сумерки, в доме Менотти собралось тридцать пять молодых людей, которые в полночь должны были выйти с «оружием на улицы, провозгласить революцию и открыть ворота провинциальным инсургентам. Вдруг дом был оцеплен батальоном пехоты и после пятичасовой осады разбит пушечными выстрелами. Менотти с товарищами был схвачен, и Фрапческо IV. лично руководивший этим делом, собственноручно написал губернатору Реджио, прося его о присылке палача.

Но эта победа абсолютизма оказалась весьма непрочной. 4 февраля при вести о моденских событиях восстала Болонья; легат был арестован, власть папы объявлена упраздненной и составлено временное правительство. Движение, распространяясь с быстротой молнии, охватывало последовательно города Романьи, провозгласившие себя независимыми, Марки, где ветеран Первой империи, полковник Серконьяни, с горстью добровольцев овладел Анконой и подступил было к самому Риму, Модену, откуда Франческо IV был изгнан на третий день после стычки, закончившейся арестом Мепотти, наконец Парму, где население, увлеченное общим примером, заставило свою государыню Марию-Луизу удалиться в изгнание (11 февраля). В одну неделю революция была закончена, и знамя восстания развевалось теперь от Пьяченцы до Анконы и от Феррары до Риети.

Австрийское вмешательство и подавление восстания. Месяц спустя старый порядок был восстановлен во всех восставших провинциях, так легко добывших себе свободу. Лишний раз итальянцы, забыв уроки 1820 и 1821 годов, предались пагубным иллюзиям, и те же ошибки обрекли их на те же разочарования. Вожди движения, подсчитывая шансы успеха, надеялись на Францию, на Италию ъ. на самих себя,

Но на французском престоле сидел человек, относившийся подозрительно к революции, в которой видел отдаленную опасность для своей династии с тех пор, как в итальянском движении приняли участие двое сыновей Луи Бонапарта, бывшего голландского короля. Новый французский министр Казимир Перье, убежденный сторонник мирной политики, заявил с трибуны, что «французская кровь принадлежит одной Франции», и не позволил недавнему вождю неаполитанской революции Гульельмо Пепе отправиться в Италию чтобы стать во главе восставших. В Италии Тоскана оставалась спокойной, несмотря на все старания Либри вовлечь ее в движение, и заговор, возникший в Пьемонте, кончился арестом лиц, намеченных в предводители. Наконец, в восставших провинциях вожди либеральной партии обнаружили поразительное непонимание реальной обстановки: вместо того чтобы собрать воедино все революционные силы, они ограничились тем, что объединили под названием Итальянских соединенных провинций города, принадлежавшие к папским владениям, причем не решились присоединить к ним города Моденского герцогства, чтобы не нарушить так называемый принцип невмешательства. В ту минуту, когда необходимо было прежде всего обеспечить существование нового государства, подготовляя средства, чтобы отразить вероятное нападение, либералы занимались больше всего преобразованием администрации и вотировали законы, вместо того чтобы формировать войска. Это делало неизбежным австрийское вмешательство, которое и не замедлило последовать. Папа Григорий XVI написал императору Францу I, прося у него помощи против революции. И вот армия Фримона, выступив из Пьяченцы, восстановила Марию-Луизу в Парме, без труда одолела моденское ополчение, предводимое старым генералом Цукки, и двинулась к Болонье, где к австрийцам присоединился другой корпус, прибывший из Феррары (21 марта). Встретив и рассеяв добровольческий отряд Ар-манди в 7000 человек, австрийская армия продвинулась до Римини, где дала удачное для нее, но славное и для ее противников сражение (25 марта), и затем – до Анконы, куда бежало временное правительство Соединенных провинций. Так как отстоять крепость Анкону было невозможно, то 29-го была подписана капитуляция, в силу которой всем находившимся в городе разрешалось беспрепятственно удалиться за границу. Революция была подавлена, и прежние государи восстановлены повсюду. Их возвращение сопровождалось репрессиями и вероломством, как это повторялось везде при восстановлении абсолютизма: в Модене. Франческо IV немедленно по возвращении в столицу отправил на эшафот Чиро Менотти (20 мая 1831 г.) и установил в своих владениях настоящий режим террора; в Анконе папа признал капитуляцию недействительной, и австрийское правительство пе соблюдало ее условий: около ста либералам пришлось томиться в венецианских тюрьмах за содействие правительству, учрежденному при победе восставших.

Движение 1831 года увенчалось эпилогом в следующем году. Во-первых, австрийская оккупация, на которую государственный секретарь Григория XVI, кардинал Бернетти, согласился лишь скрепя сердце, прекратилась по его просьбе ц июле месяце; во-вторых, реформы, которых державы требовали у папы для его подданных в пресловутом меморандуме 10 мая, не были осуществлены, и население Романьи, уже не сдерживаемое присутствием императорских австрийских войск, начало с оружием в руках требовать их исполнения. В главных городах легатств, особенно в Чезене и Форли, сформировались городские ополчения, дававшие настоящие битвы швейцарским войскам, посылавшимся папой для их разоружения (январь 1832 г.). Чтобы не дать смуте распространиться и с целью предупредить повторение прошлогодних событий, понадобилась вторичная австрийская оккупация, которая сама по себе имела неожиданное последствие: министр Казимир Перье, желая создать противовес престижу, который должно было обеспечить венскому кабинету в Италии это вмешательство, прислал французский полк с приказанием занять Анкону. Впрочем, Казимир Перье заявил, что оккупирует эту крепость от имени папы, и запретил начальнику гарнизона вмешиваться во внутреннее управление папских земель, где продолжало господствовать прежнее беззаконие – вплоть до воцарения нового папы (Пия IX в 1846 году).