Регентство Марии-Христины. Можно с уверенностью сказать, что если бы дон-Карлос в момент кончины Фердинанда VII находился в Мадриде, он и занял бы престол. За него были гранды, духовенство и огромное большинство народа. Карлистская партия имела представителей во всех высших государственных учреждениях, и 200 000 добровольцев готовы были взяться за оружие по первому ее зову. Преимуществом Христины было то, что она владела Мадридом и что в глазах испанцев она олицетворяла законную власть. Поскольку дон-Карлос выступал поборником старого порядка, Христине следовало бы решительно усвоить себе либеральную политику, но при всем своем уме и при всех своих благих намерениях она не обладала достаточной смелостью и энергией, чтобы на это решиться. Она медлила, управляла без принципов и плана и этой игрой быстро утратила свою популярность.

История семи лет правления Христины, от смерти Фердинанда VII до ее изгнания, представляет собой два параллельных ряда событий, сильно влиявших друг на друга, но которые невозможно излагать одновременно, если желательно дать о них четкое представление. А потому мы изложим сперва политическую историю регентства, а затем историю карлистской войны, называемой в Испании «семилетней войной».

Мария-Христина хотела сперва оставить у кормила правления Зеа Бермудеса. Дон-Карлос был объявлен заговорщиком и узурпатором, и его имущество секвестровано. Но Россия, Австрия и Пруссия отказались признать Изабеллу. Кар-листское восстание в несколько недель охватило всю северную Испанию и часть Старой Кастилии. Тогда правительница решилась сделать шаг вперед и призвала (15 января 1834 г.) в министерство Мартинеса де ла Роза, пользовавшегося популярностью за свое либеральное прошлое и не слишком пугавшего двор своими умеренными взглядами.

Королевский статут. Элегантный ритор и светский философ Мартинес де ла Роза считал себя в силах дать Испании окончательную конституцию и, следуя образцу французской хартии 1814 года, обнародовал 10 июля 1834 года Королевский статут. Этим статутом учреждались две палаты: верхняя – палата пэров (Estamento de proceres), состоящая из грандов и известного числа членов, пожизненно назначаемых королем, и нижняя – палата депутатов (Estamento de procuradores), являвшаяся представительницей провинции. Обе они должны были вотировать бюджет и законы, вносимые на рассмотрение короной. Заседания палат публичные, личность пэров и депутатов неприкосновенна. Мартинес де ла Роза предоставил самим палатам решить вопрос о способе голосования при избрании депутатов.

Королевский статут представлял собой в общем громадный шаг вперед, но со смерти Фердинанда произошли такие значительные сдвиги в общественном сознании, что создание Мартинеса было признано не чем иным, как странной и неудобоваримой смесью разнородных элементов. С этих пор за Мартинесом упрочилось в Мадриде прозвище пирожника (paste-lero). Кортесы открылись 24 июля при самых дурных предзнаменованиях. Правда, 22 апреля министерство заключило так называемый четверной союз с Англией, Францией и Португалией. Но дон-Карлос, изгнанный из Португалии, инкогнито проехал через всю Францию и 12 июля достиг главной квартиры Зумалакарреги в Элйзондо. В Мадриде в это время свирепствовала холера. Толпа, поверив нелепым слухам, будто иезуиты отравили колодцы, разграбила несколько монастырей. Как раз накануне открытия сессии кортесов был обнаружен заговор либеральной партии; многие эмигрировали. Депутаты обнаружили большую неопытность и очень скоро показали, что вовсе не намерены церемониться с Королевским статутом; они представили правительнице петицию о правах, скопированную с французской декларации 1789 года. Испанская казна была почти пуста, а кредит был подорван с тех пор, как Фердинанд VII отказался признать долг по займу, заключенному кортесами. Граф Торено пробавлялся паллиативными мерами и лишь с большим трудом выпросил у парижского банкира Ардуэна аванс в 100 миллионов франков. Организация национальной гвардии дала радикальной партии точку опоры и тем самым еще усилила затруднительное положение кабинета, который едва не был свергнут 15 января 1835 года военным мятежом. Генерал-капитан Мадрида был убит мятежниками, которые сумели добиться почетной капитуляции и вышли из Мадрида с оружием и знаменами, чтобы соединиться с северной армией.

Спустя пять месяцев (7 июня) Мартинес де ла Роза, потеряв всякую надежду на успех, уступил пост президента совета графу Торено. Последнему удалось собрать некоторое количество вспомогательных войск: английский легион, французский иностранный легион и португальский отряд в 6000 человек; но в разных местах полуострова снова вспыхнули восстания. В Сарагоссе мятежники уступили лишь после сорокавосьмичасового боя. Барселона провозгласила конституцию 1812 года, и газета Трехцветное знамя (El escudo tricolor) поясняла: «Конституция – это значит: долой полицию, долой ввозные городские пошлины, долой налоги на соль». Генерал Басса, пытавшийся образумить повстанцев, был убит. Яростные бунты залили кровью Таррагону, Валенсию, Мурсию и Майорку.

Среди этого всеобщего брожения дон-Андресу Боррего и мадридскому генерал-капитану Кесада пришла неудачная мысль вызвать либеральную демонстрацию. Милиция составила петицию, которую делегаты вручили регентше, жиьшей в это время в Гранхе. На следующий день милиционеры, вооружившись, снова начали дефилировать по улицам, приветствуя конституцию 1812 года. Кесада, не решившийся идти так далеко и принявший это выступление за измену, бросился во дворец, испросил себе у министров полную свободу действий и собирался было двинуть королевскую гвардию против милиции, но в это время депутату Бельтрану де Лис удалось убедить милиционеров мирно разойтись по домам. Вместо того чтобы принять данный ему урок за предостережение, Торено решил действовать строгостью и объявил Мадрид на осадном положении. В ответ на репрессивные меры провинции восстали одна за другой. Вальядолид, Саламанка, Малага, Кадикс, Севилья, Гренада, Кордова, Ферроль и Корунья организовали у себя повстанческие хунты и требовали упразднения монастырей, возвращения покупателям имуществ, проданных с 1820 по 1823 год, свободы печати и созыва учредительных кортесов. На этот раз уже не могло быть сомнения: все крупные города Испании требовали уничтожения старого порядка.

Торено решил привлечь к себе на помощь дон-Хуана Альвареса де Меидизабаль, пользовавшегося репутацией необыкновенно талантливого финансиста. Но Мендизабаль отверг портфель министра финансов и согласился (14 сентября 1835 г.) только заменить Торено в качестве президента совета.

Мендизабаль. Первые действия нового министра были энергичны и ловки. Он вступил в переговоры с мятежными хунтами, и ему удалось их обезоружить. Лучшие генералы из умеренной партии были оставлены на своих постах, генерал-капитанами назначены были вожди либеральной партии: Мина, Квирога, Эспиноса, Лопес Баньос. Королевский декрет 11 октября 1835 года упразднил все монастыри, сохранив только три конгрегации: Escolapios, Filipinos и St. Juan di Dio. Выл объявлен созыв ополчения в 100 000 человек, вооружена национальная гвардия и основан Дом инвалидов. Однако Мендизабаль не решался нарушить Королевский статут и оставался в хвосте либеральной партии, вместо того чтобы решительно ее возглавить. Он добился у кортесов одобрения своих финансовых мероприятий и быстрого вотирования бюджета на 1836 год; но умеренные подали голос за прямое голосование и одноименные списки. Прогрессисты объявили это изменой, и Мендизабаль был вынужден распустить кортесы (27 января 1836 г.), не имея даже определенного избирательного закона для предстоящих выборов, потому что верхняя палата не успела утвердить новый закон.

Выборы происходили при полной анархии. В Сарагоссе и Барселоне были перебиты в тюрьмах заключенные там карлисты. Валенсия заставила своего генерал-капитана подать в отставку, в армии было полнейшее отсутствие дисциплины, а Мендизабаль не решался прибегнуть к слишком строгим мерам из боязни утратить свою популярность. В палате депутатов большинство принадлежало прогрессистам, но палата пэров сохраняла свой консервативный характер. На Мендизабаля тут же посыпались яростные нападки по поводу его финансовых мер и предпринятой им продажи имуществ духовенства. Чтобы восторжествовать над своими врагами, он задумал опереться в своей либеральной политике на могущественную поддержку Франции, по это вызвало со стороны оппозиции такие бешеные протесты, что Луи-Филипп поспешил отказаться от всякой мысли о вмешательстве. Мендизабаль, уже имевший против себя карлистов, радикалов и часть кортесов, в довершение всего сделал ошибку, оскорбив правительницу, которая и заменила его (15 мая 1836 г.) вождем умеренных – Истурисом.

Едва придя к власти, Истурис сделался мишенью для нападок прогрессивной партии. Одно время он намеревался перевезти правительницу и королеву в район северной армии и открыть кортесы в Бургосе под защитой ста батальонов. Но этот план разбился о мелочное сопротивление инфанта дон-Франсиско. Либералы восстали; Арагон, Эстрема-дура и Андалузия требовали конституции 1812 года; 3 августа вспыхнул страшный мятеж в Мадриде. Истурис ждал спасения уже только от Франции, как вдруг против него выступила и королевская гвардия.

Бунт в Гранхе. 12 августа, в 11 часов вечера, весь гарнизон Гранхи выстроился перед дворцом с кликами: «Да здравствует конституция 1812 года!» «Да здравствует королева!» Христина согласилась принять депутацию восставших солдат и после долгого и смелого сопротивления их требованиям приказала обнародовать конституцию. Дело было, казалось, уже улажено; но тут министерство прислало в Гранху военного министра, генерала Мепдеса Виго, с поручением вернуть солдат на путь долга. Это вызвало новый и гораздо более грозный мятеж; Христина снова уступила и призвала к управлению прогрессиста дон-Хозе-Марию Калатраву. Генерал Кесада, бывший генерал-капитан Мадрида, пал жертвой народной ненависти.

Военный мятеж в Гранхе привел к унижению правительницы и отдал Испанию в руки прогрессистов. Луи-Филипп был менее чем когда-либо склонен к вмешательству, и многие из умеренных начали смотреть на дон-Карлоса без прежнего отвращения. Никогда еще испанской свободе не грозила столь серьезная опасность, как в этот момент.

Конституция 1837 года. Калатрава восстановил в силе законы, вотированные кортесами с 1820 по 1823 год, призвал па действительную службу 50 000 человек, объявил принудительный налог в 200 миллионов реалов и созвал учредительные кортесы, которые и собрались 24 октября. Победа Эспартеро в Лучане как будто указывала на то, что кар л истекая война вступила в более решительную фазу. Кортесы смело принялись за работу. Они уничтожили десятинные сборы и сеньориальные юрисдикции в деревне и приказали немедленно пустить в продажу не отчужденные еще монастырские имущества. Новая конституция 1837 года благоразумно сохранила за короной ее важнейшие прерогативы и разделила законодательную власть между сенатом и палатой депутатов.

Таким образом, 1837 год, едва не оказавшийся гибельным для конституционного строя, напротив, обеспечил его торжество. Дон-Карлос, появившийся 12 сентября перед Мадридом, не решился вступить в него. Эспартеро восстановил дисциплину, на время подорванную военными бунтами, и новые выборы дали кортесам консервативное большинство.

Эспартеро и Нарваэс. Однако прогрессисты не хотели примириться со своим поражением и, не имея возможности восторжествовать законным путем, оказались столь мало патриотичными, что посеяли раздор между двумя лучшими испанскими генералами – Эспартеро и Нарваэсом. Последний только что умиротворил Ла-Манчу и получил от правительницы разрешение сформировать резервную армию, которая, действуя совместно с северной и каталонской армиями, должна была положить конец гражданской войне. Тогда прогрессисты решили внушить Эспартеро зависть к Нарваэсу, указав ему на последнего как на опасного соперника и возможного вождя реакционной партии. Эспартеро потребовал роспуска резервной армии и отставки Нарваэса. Этот молодой генерал, оказавшийся против воли замешанным в революционном движении, вспыхнувшем в Севилье, должен был удалиться в изгнание вместе со своим старым другом Кордовой. Победители-прогрессисты распустили кортесы, и избиратели Мадрида послушно дали большинство прогрессистам. Почти в это же самое время соглашение, заключенное в Вергаре, положило конец карлистской войне, и регентша возымела надежду, что умеренная часть бывшей карлистской партии обеспечит за умеренными решительное большинство. Она никогда не любила прогрессистов; теперь она предписала снова произвести выборы, результаты которых обеспечили большинство умеренным.

Консерваторы вернулись к власти, обуреваемые злобными чувствами, противоречившими всякой разумной политике. Они вернули духовенству его недвижимое имущество, которое еще не было продано, частично восстановили десятину и выказали намерение урезать муниципальные вольности. При виде этого прогрессисты обратились снова к Эспартеро и сделали его вершителем судеб Испании.

Падение правительства Христины. Эспартеро оказал огромные услуги делу либерализма; его храбрость, твердость и успехи сделали его неоспоримым вождем армии; вся Испания приветствовала пожалование ему регентшей титула «герцога победы». Она надеялась внушить ему свои идеи, а прогрессисты, в свою очередь, рассчитывали привлечь его на их сторону. Но Эспартеро повиновался только своему честолюбию и поощрял интриги, пролагаЕшие ему путь к власти.

Окруженная раболепными царедворцами, которые и не догадывались о стремлениях, волновавших народ, Христина вместе с королевой Изабеллой покинула Мадрид и отправилась в Барселону ко всемогущему Эспартеро, только что водворившему мир в Каталонии. В это время всю Испанию волновал реакционный закон о муниципальных советах (ayuniamientos). Арагопцы смело выражали правительнице свое неудовольствие, а Эспартеро просил ее в собственных же ее интересах не давать санкции этому закону. Христина тем не менее подписала законопроект, вотированный кортесами, и весьма удивилась, когда на следующий день Эспартеро выразил желание уйти в отставку.

В течение трех месяцев (с 15 июля по 17 октября 1840 года) разлад между регентшей и Эспартеро держал всю Испанию в напряженном состоянии. Христина с непостижимым упорством настапвала на сохранении непопулярного закона, но и прогрессисты, в свою очередь, предъявляли неприемлемые требования. Барселона восстала. Регентша и ее дочь покинули город и, скрываясь подобно беглянкам, уехали на торговом судне в Валенсию. В Мадриде вспыхнуло восстание» Прогрессивные хунты возникали даже в небольших деревнях. В продолжение двух месяцев пало два министерства. Христина предложила Эспартеро пост президента совета с правом самому выбирать себе товарищей. Эспартеро потребовал, чтобы королева разделила власть с соправителями, которых он назначит. На этот раз Христина отказалась и, вверив судьбу своих дочерей чести и патриотизму Эспартеро, отреклась от власти. 17 октября она отплыла во Францию, испытывая самую горькую обиду на прогрессистов.

V. Семилетняя война

Мучительный период политического воспитания Испании все время сопровождался гражданской войной, непрерывно разрывавшей ее на части. 29 сентября 1833 года умер Фердинанд VII, а 1 октября дон-Карлос принял титул короля. Дон-Карлос был весьма посредственным человеком, еще более самовластным и менее разумным, чем Фердинанд. Но он воплощал в себе монархическую и религиозную традиции, был королем духовенства и знати, и симпатии значительной части нации были, несомненно, на его стороне. Христина же имела то преимущество, что она первая захватила власть: она владела Мадридом и армией, ее поддерживали все либералы, тогда как за дон-Карлоса готовы были поднять оружие только наиболее рьяные абсолютисты. Оцепеневший от ужаса народ наблюдал борьбу и по окончании ее покорился победителю, которого ему навязала судьба.

Обе стороны обладали лишь незначительными средствами, и борьба, в сущности, была лишь долгой партизанской войной, в которой христиносы и карлисты соперничали в выносливости, безумной храбрости, а также, надо признаться, и в варварской жестокости. Война прекратилась вследстЕие усталости обеих сторон; в один прекрасный день карлисты убедились в ничтожности своего претендента и отказались драться; война кончилась, когда они этого захотели. Фактически не было ни победителей, ни побежденных, но вместе с претендентом исчез и старый порядок,

Карлистскую войну можно также рассматривать как одно громадное фуэристское восстание против кастильской централизации^[87]. Карлистская война почти не захватила кастильские области, – здесь действовало лишь несколько отрядов, предводимых грабителями, как Мир, Орехита, Эль Лечеро, Пеко, Рома, Палильос. Несколько набегов сделали также Горостиди в Галисии и Мерино в Старой Кастилии; но в общем здесь не произошло ничего серьезного. Совсем иначе обстояло дело в Васконгадах, Наварре, Арагоне, Каталонии и Валенсии. В этих провинциях только крупные города остались верны либеральной партии, а сельское население и небольшие города стали на сторону дон-Карлоса, так как видели в нем защитника веры и надеялись, что в его правление будут сохранены или восстановлены их фу эрос (права).

Война разыгралась преимущественно на двух театрах – в Васконгадах и в горной стране, расположенной к югу от Эбро и известной под именем Маэстразго. Дон-Томас де Зу-малакарреги в Васконгадах и Кабрера в Маэстразго организовали силы карлистов и располагали одно время контингентом в 70 000 человек.

Эту войну можно разделить на три периода. В первый период обе стороны организуются, набирают свои армии, очищают и укрепляют свои территории. Во второй период карлисты переходят в наступление и одно время близки к победе. В третий период в их ряды проникает измена, и карлизм, побежденный утомлением своих собственных приверженцев, терпит крушение.

Первый период (1832–1836). 2 октября 1833 года город Бильбао провозгласил королем дон-Карлоса, и всю северную Испанию очень быстро охватило восстание. Священник Мерино с 11 000 человек дошел до Гальяпагара, в нескольких милях от Мадрида. Смерть карлистского генерала Сантоса Ладрона и взятие Витории и Бильбао генералом Серсфильдом, казалось, готовы были уже погасить мятеж, но Зумалакар-реги принял начальство (27 января 1834 г.) над всеми карлист-скими отрядами, нашел в Орбаисете пушку, ружья и 50 000 патронов и двинул своих помощников Ла Торре и Забалу на Бильбао, который был, однако, спасен героическим сопротивлением Эспартеро. Начиная с марта 1834 года, положение либералов стало настолько критическим, что их главнокомандующий Вальдес вышел в отставку.

Мадридское правительство употребило величайшие усилия, чтобы смирить Васконгады. Кесада пытался склонить Зумалакарреги на сторону конституционной партии; но это ему не удалось, и, дав несколько сражений с сомнительным исходом, он уступил командование Родилю (9 июля 1834 г.). Родиль располагал 45 000 человек, но прибытие дон-Карлоса в главную квартиру Зумалакарреги (12 июля) и поражения христиносов при Лас Пеньяс де Сан-Фаусто и Алегрии сделали положение Родиля чрезвычайно опасным. 30 октября Мина принял начальство над северной армией. Новый военачальник, пользовавшийся большой популярностью в этом крае, обратился с ловким манифестом к наваррцам, сделал попытку организовать вольные отряды, укрепил линию Эбро и нижнюю Наварру, одержал небольшие победы при Мендосе и Арквихасе, но не видя деятельной поддержки со стороны правительства, подал в отставку (апрель 1835 г.). Вальдес снова стал во главе армии, но последняя терпела удар за ударом. Вальдес был разбит при Эулате, его помощники Ораа и Эспартеро были побеждены при Ларраисаре и Де-скарге, либеральные гарнизоны То лозы, Вергары, Эйбара и Дуранго принуждены были сдаться. Почти все Васконгады перешли в руки карлистов, и Зумалакарреги с четырнадцатью батальонами осадил Бильбао. Смертельно раненный перед крепостью (14 июня 1835 г.), он был заменен генералом Эрасо, который превратил осаду в блокаду. Сменивший Вальдеса дон-Фернандес де Кордова одержал над карлистами блестящую победу при Мендигоррии (16 июля). Эрасо должен был снять осаду Бильбао, и во время отступления Эспартеро разбил его у Арригорриаге. Вслед затем Эспартеро отважно прошел через всю Бискайю и утвердился в Витории. Взятие Эстельи Кордовою (16 октября) блестяще закончило наваррскую кампанию.

Но тут со стороны Эбро явился новый враг. Кабрера, бывший семинарист в Таррагоне, снял рясу и отдал на службу карлизму пламенный фанатизм, беспощадную решимость и организаторский талант. Сначала он служил под начальством Карнисеро, а затем устроил так, что последний был послан в Наварру. Но Карнисеро был взят в плен христиносами в Миранде и расстрелян, а Кабрера сделался единственным вождем карлистов в Маэстразго. Поддерживаемый духовенством и привлекая крестьян соблазном добычи, он занял важные позиции в горах, укрепился здесь и в конце 1835 года был уже достаточно силен, чтобы предпринять осаду Алканьиза. В начале 1836 года генерал христиносов Ногуэрас, выведенный из себя непрерывными нападениями Кабреры, с варварской жестокостью расстрелял старую мать этого партизана. В ответ на это беспримерное зверство Кабрера приказал расстрелять жену полковника Фонтивероса и тридцать других своих пленниц – жен либеральных офицеров.

Второй период (1836–1837). Дважды отразив генерала Кордову, который пытался прорвать их линии к северу от Витории, карлисты энергично перешли в наступление. Они отрядили две экспедиции: в Кастилию и на Бильбао.

Во главе кастильской экспедиции был поставлен генерал Базилио Гомес, выступивший из Амуррио 26 июня 1836 года с 2000 человек, 150 лошадьми и 2 горными орудиями. Он занял последовательно Овиедо, Сант-Яго и Леон. Находясь под угрозой со стороны войск Эспартеро, он прошел вдоль Сиерра-Гвадаррамы, вышел ущельем Хадраке, где разбил отряд королевской гвардии, и 7 сентября соединился с Кабрерой. Но разбитый 20 сентября в Виллар-Робледо генералом Алаиксом, Гомес устремился в Андалузию и занял на очень небольшой срок Кордову. Будучи вынужден очистить ее, он снова поднялся к Альмадену, перешел (2 ноября) Тахо по Алькантарскому мосту и стал очень серьезно угрожать Мадриду. Он совершил ошибку, отделившись от Кабреры, с трудом отступившего в Арагон, и потому принужден был повернуть на Андалузию. Министерство решилось теперь вверить командование войсками, отправленными в погоню за Гомесом, одному молодому генералу, энергия которого приобрела уже легендарную известность в армии. В девятнадцать дней дон-Рамон Нарваэс прошел со своим войском 150 миль, догнал Гомеса и оттеснил его к Осуне (24 ноября). Но генерал Алаикс, помощник Нарваэса и друг Эспартеро, отказался пустить в дело свою дивизию; Гомес ускользнул, и Нарваэс вместо ожидаемых наград получил приказ о высылке. Он пал жертвой зависти Эспартеро. Дело в том, что генералы, служившие в войске, посланном в Перу, образовали между собой нечто вроде масонского союза и были известны в публике под именем ayacuchos. Алаикс и Эспартеро принадлежали к этому союзу, а Нарваэс не был его членом. Эспартеро видел в нем соперника, и Алаикс, помешав окончательному торжеству Нарваэса, угодил могущественному начальнику северной армии.

Вторая осада Бильбао длилась с 20 октября по 25 декабря 1835 года. Город, защищаемый небольшим гарнизоном и милицией, отразил три штурма и устоял против бомбардировки. Однако город неминуемо сдался бы, если бы Эспартеро не двинулся к нему на помощь.

Сначала Эспартеро был разбит карлистами на мосту Кастреханы; тогда он отступил к Португалете, перешел Нервион и напал на карлистские окопы у Лучаны (24 декабря). Исход сражения оставался сомнительным до 11 часов вечера. Но тут болевший тогда Эспартеро вскочил с постели, сел на коня и ринулся со своими солдатами в новый бой, который и дал ему победу. Бильбао был освобожден, и регентша даровала Эспартеро титул графа Лучана.

Борьба в Каталонии продолжалась без выдающихся событий. Марото, посланный дон-Карлосом, чтобы дисциплинировать каталонские банды, был разбит при встречах с силами либералов и принужден отступить во Францию. Кабрера продолжал укрепляться в Маэстразго и занял сильную позицию при Кантавиэхе, который и сделал своим плацдармом. Кампания 1837 года началась с наступательного движения христиносов. В первые дни марта Эспартеро, Эванс и Серсфильд двинулись из Бильбао, Сан-Себастиана и Пампе луны с намерением гнать карлистов до самого Эбро. Эспартеро занял Дуранго, Эванс ценою больших жертв добрался до Гернани, но Серсфильд, задержанный в Ирурсуне снежной метелью, вернулся в Пампелуну, а его отступление заставило и обоих его товарищей вернуться на их прежние позиции. В мае Эспартеро высадился в Сан-Себастиане, и ему удалось достигнуть Пампелуны, куда он 3 июня вступил с двадцатью девятью батальонами.

14 мая дон-Карлос покинул Наварру с прекрасной армией в 12000 человек пехоты и 1700 конницы и двинулся в Каталонию. Христиносы, дав врагу занять Уэску и Барбастро, не сумели воспользоваться тем бедственным положением, в которое на время из-за недостатка припасов попала небольшая карлистская армия, и дон-Карлос, к которому подоспел Кабрера, перешел Эбро у Черты. Но вместо того чтобы итти прямо на Мадрид, как этого желал Кабрера, дон-Карлос потерял два месяца в Валенсии, был разбит у Чивы и двинулся к Мадриду лишь в начале сентября» Таким образом, он не имел возможности действовать заодно с корпусом Заратиеги, который, перейдя 23 июля Эбро, 10 августа достиг Лас Розаса, в четырех милях от Мадрида, а затем принужден был отступить до Вальядолида (18 сентября). Между тем дон-Карлос утром 12 сентября достиг Арганды, лежащей близ самого Мадрида. Он ожидал, что весь город выйдет ему навстречу; удивленный и встревоженный враждебным поведением мадридцев, он не решился штурмовать город и ждал весь день, «чтобы господь обратил их сердца». Регентша нашла себе защитников, проехала с королевой Изабеллой по рядам войск в открытой коляске и была встречена восторженными приветствиями. Ночью дон-Карлос снялся с лагеря и передвинулся в Чилоечес, чтобы отпраздновать здесь день скорбящей божьей матери, считавшейся покровительницей его армии. Во время праздника Эспартеро прочно утвердился в Алкала де Хенарес и отрезал дон-Карлосу путь к Мадриду (17 сентября). Еще раз сразившись у Арансуэки, карлистская армия двинулась обратно на север, подобрала Заратиэги в Роа и обратно перешла Эбро (16 октября). С этого момента карлистская партия морально была побеждена.

Оставленный дон-Карлосом в Каталонии Урбизтондо тщетно пытался приучить к дисциплине каталонских партизан, «настоящих бандитов, способных разве обесславить дело, которому они будто бы служат». Тристани совершал такие жестокости, что в конце концов вся провинция восстала против него. Один Кабрера продолжал держаться в Маэстразго и простирал свои набеги до Хуэрты в Валенсии.

Третий период (1838–1840). В 1838 году карлисты еще раз попытались занять Кастилию, но Базилио Гомесу и Негри удалось только пройти через эту провинцию, не овладев в ней ни одним сильным опорным пунктом; они принуждены были вернуться в Вискайю.

В карлистском лагере царили сильнейшие раздоры. Ближайшие советники претендента находили, что он слишком снисходителен к либералам, и требовали систематического преследования черных (negros). Генералы Элио, Заратиэги и Гомес казались им недостаточно благонадежными; они настояли на возвращении Марото, уже несколько лет жившего во Франции, и убедили претендента назначить его главнокомандующим.

В то время как на глазах северной карлистской армии Эспартеро очищал Бальмаседу и занимал Пеньясераду, граф д'Эспиньяк был разбит в Каталонии генерал-капитаном Мее-ром, а Кабаньеро, сделав неудачную попытку внезапно захватить Сарагоссу, потерял 200 человек убитыми и 700 пленными. Тем временем Кабрера заставил генерала Ораа, «лысого волка», как он его называл, снять осаду Морельи, истребил 29 сентября три батальона либералов у Маэльи и расстрелял 260 пленных. В отместку толпа в Сарагоссе и Валенсии перебила пленных карлистов, находившихся под стражей в этих двух городах. Генерал-капитан Валенсии дон-Нарсисо Лопес, пытавшийся их защитить, был убит разъяренной толпой.

По отъезде дон-Карлоса Ла-Манча осталась наводненной разбойниками. Дон-Рамону Нарваэсу было поручено очистить от них страну; меньше чем в три месяца он собрал, вооружил и обучил армию в 15 000 человек и меньше чем в два месяца совершенно подавил восстание. Регентша хотела назначить его начальником резервной армии в 40 000 человек. Но, как мы видели, завистливый характер Эспартеро послужил препятствием к осуществлению этого проекта.

Раздоры в лагере карлистов способствовали торжеству либералов больше, чем победы либералистских военачальников. Марото очень скоро сделался врагом камарильи дон-Карлоса и, чтобы обезопасить себя против ее козней, в феврале 1839 года велел расстрелять без суда генералов Гарсиа, Санза и Герге. Дон-Карлос сначала объявил его бунтовщиком и изменником, но так как армия была на стороне Марото, претендент вступил с ним в переговоры и в конце концов даровал ему амнистию. Таким образом, апостолическая партия лишилась главы: дон-Карлос уже не мог считаться хозяином в своем собственном лагере.

Марото пытался энергично вести войну, но все его встречи с христиносами оканчивались для него неудачно. Эспартеро снова занял Ордунью и Дуранго, в котором долгое время находился двор дон-Карлоса. Дон-Диего Леон разбил карлистов у Беласкавина. Обе стороны желали мира, и Марото вступил в переговоры с Эспартеро. Марото тщетно пытался положить конец войне путем женитьбы сына дон-Карлоса на королеве Изабелле и безуспешно ходатайствовал о сохранении фуэрос в полном объеме. После нового свидания с дон-Карло-сом (27 августа) он 29 августа 1839 года подписал Вергар-ское соглашение, положившее конец гражданской войне. Дон-Карлос уехал во Францию, где, по распоряжению Луи-Филиппа, был водворен в Бурже.

Кабрера, располагавший еще войском в 22 000 человек пехоты, 2100 конницы и 108 орудиями, решил держаться до последней возможности; чтобы одолеть его, пришлось начать новую кампанию. Она продолжалась пять месяцев (февраль– июль 1840 г.), и перешел французскую границу (8 июля) лишь после того, как потерял одну за другой рее свои крепости

VI. Испания с 1840 по 1847 год

Регентство Эспартеро. Эспартеро, вождь прогрессистов и умиротворитель Испании, был в 1840 году самым популярным человеком на всем полуострове. Назначенный после отъезда Христины президентом совета, он восстановил порядок в стране и дал внешней политике Испании новое и более энергичное направление.

Но едва достигнув власти, Эспартеро предался бездействию, и умеренные решили воспользоваться раздорами среди прогрессистов и инертностью регента. В сентябре (У Донне ль, Пикеро и Монтес де Ока сделали попытку поднять войска против регента. 7 октября Конча ворвался во дворец с целью похитить молодую королеву и отступил только перед мужественной твердостью дворцовой стражи («алебардистов»),

Эспартеро сурово подавил эти попытки к восстанию. Три генерала и несколько офицеров были расстреляны; ввиду того, что в Васконгадах восстание носило фуэристскую окраску, старинные фуэрос были отменены, и кастильские таможни перенесены на французскую границу. Раздражая испанцев своей чрезмерной строгостью, Эспартеро одновременно восстановил против себя Англию, отказавшись уступить ей Аннобом и Фернандо-По, и оскорбил Францию, потребовав эвакуации госпиталя, устроенного ею на Балеарских островах для своих африканских больных.

Сессия кортесов 1842 года ознаменовалась еще большими разногласиями, чем сессия 1841 года, и 28 мая оказалось, что министерство имеет в кортесах меньшинство. Эспартеро потратил два месяца на составление нового кабинета, президентом которого должен был стать, по приказанию регента, генерал Родиль.

Особенно яростное раздражение вызвал среди партий торговый договор, который Эспартеро собирался заключить с Англией. Умеренные и каталонцы воспользовались невежеством народа, чтобы выставить прогрессистов изменниками, а договор – плодом британского коварства. 13 ноября в Барселоне вспыхнул страшный мятеж; генерал-капитан ван Гален был принужден очистить город (16 ноября), и после бесплодных двухнедельных переговоров Эспартеро приказал 3 декабря бомбардировать Барселону. Четыреста домов было сожжено. Испания не простила регенту этой зверской экзекуции.

Правление Эспартеро приняло характер военной диктатуры. Казалось, Испании грозила опасность попасть в руки Ауаси и недовольство сделалось настолько всеобщим, что многие из прогрессистов перешли на сторону умеренных. Министерство распустило кортесы, но новые выборы дали ему лишь семьдесят голосов. Родиль должен был уступить свое место депутату Лопесу, который относился враждебно к военной власти. Лопес, в свою очередь, был принужден удалиться вследствие вражды к нему Эспартеро, и 26 мая 1843 года третий кабинет во главе с президентом сената дон-Альваресом Весеррой снова распустил коргесы. На следующий день все газеты выбросили грозный лозунг: объединение всех испанцев для борьбы с «англо-айакучами» (т. е. с айакучами, предавшимися на сторону Англии).

Падение Эспартеро. Не дожидаясь новых выборов, умеренные под предводительством О'Доннеля и Нарваэса, начали войну против регента. 27 мая 1843 года дон-Хуан Прим поднял в Реусе знамя восстания; Аликанте, Картагена, Мурсия, Вальядолид и Севилья высказались против Эспартеро. 27 июня Нарваэс, высадившись в Грао, предложил валенсийцам сбою помощь против «разрушителя Барселоны». Он отправился из Валенсии в Теруэль и начал здесь формировать войско. Тогда Эспартеро решил оставить Мадрид, но вместо того чтобы идти против Нарваэса и сжать его силы между своим войском и войсками Сеонана и Зурбано, занимавшими Сарагоссу, регент направился к Севилье. Путь к Мадриду был открыт. Нарваэс быстро двинулся к столице и недалеко от нее соединился с генералом партии умеренных Аспиросом, шедшим из Вальядо-лида. Сеонан бросился в погоню за ним и встретил его 22 июля у Торрехон де Ардоз; но все войско Сеонана перешло в лагерь Нарваэса, и последний 23 июля, в 11 часов вечера, Еступил в Мадрид. 27 июля военный министр, генерал Серрано, предупредил Эспартеро, осаждавшего Севилью, что Мадрид находится во власти Нарваэса и что если он станет продолжать военные действия, то будет признан изменником. Сначала Эспартеро, имевший еще в своем распоряжении 10 ООО человек, думал итти на Мадрид. Но его солдаты стали толпами дезертировать, Кадикс высказался против него, и 30 июля, обратившись к народу с выражением протеста против свершившихся событий, несчастный «герцог победы» сел со своими приверженцами на английский корабль «Малабар».

Поражение прогрессистов. Коалиция, свергшая Эспартеро, состояла в большинстве своем из прогрессистов; но ее вождь, Нарваэс, был всецело предан реакционной партии, и народ, утомленный тринадцатилетней смутой, казалось, был готов отдать свою судьбу в руки партии умеренных.

Девять месяцев прогрессисты боролись с Нарваэсом, постепенно утрачивая все свои преимущества. 8 ноября кортесы, где умеренные составляли подавляющее большинство, объявили Изабеллу II совершеннолетней. Изабелла опять назначила президентом министерства прогрессиста Олозагу (24 ноября). Шесть дней спустя Олозага уже не видел другого спасения, кроме роспуска кортесов. Он убедил королеву в необходимости прибегнуть к роспуску, но вместо того чтобы тотчас привести декрет в исполнение, дал камарилье время снова переубедить королеву. Тринадцатилетней девочке внушили, что роспуск кортесов был бы с ее стороны неблагодарностью и что Олозага выманил у нее согласие хитростью. Изабелла не постеснялась даже обвинить Олозагу в желании прибегнуть по отношению к ней к насильственным мерам. Впавший в немилость министр бежал в Англию и был заменен дон-Луисом Гонзалес Браво, который очень скоро усвоил себе реакционную политику. Во всей Испании было объявлено осадное положение, установлен строжайший надзор над прессой, многие прогрессистские депутаты были брошены в тюрьму; королева Христина вернулась в Испанию, ее брак с дон-Фернандо Муньосом был официально объявлен, и Изабелла даровала мужу своей матери титул герцога Рианзарес.

Но Браво был только статистом, в действительности же главою правительства являлся дон-Рамон Нарваэс. Пожалованный в герцоги Валенсии, он 2 мая 1844 года решился принять пост министра-президента. Реакция восторжествовала.

Некоторые из консерваторов желали восстановления Королевского статута, возвращения духовенству недвижимого имущества и восстановления десятины. Но Нарваэс понял, что так далеко заходить не следует. Он распустил кортесы, добился на новых выборах большинства умеренной партии и беспощадно подавлял всякую попытку восстания, или пронунсиаменто.

Три важных дела поглощали внимание кортесов: реформа конституции 1837 года, восстановление дипломатических сношений с папой и брак королевы. Конституция была изменена в монархическом духе. Отношения с курией медленно улучшались ценою опасных уступок со стороны министерства, а вопрос о замужестве королевы принял размеры европейского события.

Врак королевы и инфанты. Австрия желала выдать испанскую королеву за сына дон-Карлоса, Англия – за одного из кобургских принцев, Франция – за принца Орлеанского; неаполитанский король предлагал своего сына, графа Трапани. Чтобы выпутаться из всех этих трудностей, Мария-Христина предложила выдать королеву за ее кузена дон-Франсиско да Асис, сына инфанта дон-Франсиско де Паула, Правда, молодой принц был хвор и тщедушен, и Изабелла относилась к нему с явным отвращением, но Луи-Филипп высказался в его пользу. Герцог Монпансье собирался жениться на инфанте Луизе-Фернанде, и французский король рассчитывал, что в конце концов, если Изабелла умрет бездетной, испанская корона достанется его внукам. Нарваэс, отказавшийся содействовать планам французской партии, подал в отставку, и под эгидой ультраконсервативного министерства с Истурисом во главе 10 октября 1846 года состоялось два бракосочетания: Изабеллы II с дон-Франсиско и Луизы-Фернанды с герцогом Монпансье.

Разлад между королем и королевой обнаружился очень, скоро. Изабелла приблизила к себе молодого генерала Сер-рано, при котором власть снова перешла к прогрессистам. Эспартеро вернулся в Испанию и был назначен пожизненным сенатором. Но Мария-Христина покинула королевство, и умеренные произвели такое давление на королеву, что она решилась снова призвать Нарваэса (3 октября 1847 г.). Для управления Испанией нужны были способности и качества, которых у Изабеллы не было. Она была добра и милосердна,> и имя ее было очень популярно в Испании, но она не обладала ни политическим умом, ни волею и до своего низвержения являлась игрушкой в руках честолюбцев, оспаривавших друг у друга ее милость.

Литература и наука в Испании при Фердинанде VII. Враг всякой умственной культуры Фердинанд VII предоставил университеты их «собственным силам», отменил конкурсы на соискание кафедр, удалил лучших профессоров и закрыл с помощью полиции литературные общества.

Во время краткого конституционного периода в Мадриде возникло множество журналов, но за недостатком читателей все они превратились в политические газеты. Кортесы пытались преобразовать университеты, но все их попытки остались только на бумаге, и либеральный коллеж Сан-Матео, основанный в Мадриде Листой, был закрыт на следующий же день после вступления в Мадрид войск герцога Ангулемского.

Вторая половина царствования Фердинанда VII была в культурном отношении более плодотворна. На сцене появилось несколько хороших испанских комедий. В этот период начали приобретать известность Вретон де лос Геррерос – «испанский Скриб» – и Хиль-и-Зарате. Квинтана, бежавший в Эстремадуру, издал несколько поэм. В мадридской академии El Mirto были прочитаны первые стихи Вентура де ла Вега, Патрисио де ла Эскосура и Хозе де Эспронседа.

Но царствование Фердинанда VII было более благоприятно для научной литературы, чем для поэзии. Испанская академия издала Fuero Juzgo, Историческая академия – Siete parti-das, Юридические сочинения Альфонса X, несколько томов Espana sag га da и Архитектуру в Испании Льягуно-и-Ами-рола. Бофаруль издал своих Графов Барселонских, Амат – Церковную историю, Наваррете – Собрание путешествий, Конде – Историю арабов, Антонио Гонзалес – Испанские соборы, Клеменсин – Похвальное слово Изабелле Католической.

Точные науки имели немного представителей. Дон-Мариано Лагаска был выдающимся ботаником и в течение четверти века пользовался европейской известностью. Лагаска прожил в изгнании до 1831 года.

Романтизм в Испании. Первая половина царствования Изабеллы II была ознаменована чрезвычайно любопытным литературным движением. Французский романтизм нашел в Испании тем более подготовленную почву, что в новой школе Испания видела – и не без основания – проявление своего собственного национального духа.

Возникло несколько литературных газет. Месонеро Романос печатал здесь свои прекрасные Мадридские сцены, Ларра – Письма бедного маленького болтуна. Первыми провозвестниками литературной реформы были Мартинес де ла Роза, Августин Дюран и Анхело де Сааведра. Драма Сааведра Дон Алонзо, или Власть судьбы воскресила старую кастильскую драму со всей ее напыщенностью. Одновременно с Мадридом и в Барселоне возникла литературная школа, представителями которой были поэт и музыкальный критик Пабло Пиферрер, фольклорист Мила-и-Фонтанальс и поэты Арибо и Квадрадо.

Вскоре появились на сцене лучшие комедии Бретон де лос Геррероса: Марчелла, Умри и увидишь, Все в этом мире шутка. Вентура де ла Вега поставил Дон Фернандо д'Анте-кера, Смерть Цезаря и прелестную комедию Светский человек. Хиль-и-Зарате написал драмы Гузман верный и Карл II и комедию нравов. Год спустя после брака. В 1836 году рекрут из Леганеса дон-Антонио-Гарсиа Гутьерес сразу показал себя в своей драме Трубадур блестящим версификатором и замечательным драматургом. В 1837 году Хуан-Эухенио Гарт цембуш поставил одну из классических пьес испанской сцены Теруэльские любовники, а в следующем году – Донью Менсию. Дон-Хозе Зоррилья, лирический, эпический и драматический поэт, с большим успехом поставил одну за другой пьесы Сапожник и король (1840), Санчо Гарсиа (1842) и Дон-Хуан Тенорио (1844).

Основание мадридского Лицея (1837) обеспечило лирическим поэтам доброжелательную аудиторию. Рядом с маркизом де Молинс, пастором Диасом и Габриэлем Гарсией Тассара появляются новые крупные имена. Кампоамор издает свои Ласки и Цветы, донья Каролина Коронадо – грандиозную повесть Amor de amores, Эспронседа – песни, рассказы в стихах и лишенную всякого плана и системы поэму Мир-дьявол, изобилующую великолепными местами, каковы Фантастическое введение и неподражаемая Песня к Терезе. Поэзия занимает в Испании первенствующее положение, и всякий политический деятель начинает свою карьеру обязательно с попыток поэтического творчества.

По значительности и плодотворности с поэтическим творчеством в Испании может соперничать только периодическая печать. Дон-Серафин Эстебанес Кальдерон пишет Андалузские сцены, дон-Антонио Мария Сеговиа приобретает широкую известность своими изумительными пародиями. В 1836 году Месонеро Романос начинает издавать Живописный еженедельник– первый испанский иллюстрированный журнал. Мадрасе украшает своими литографиями журнал Артист, Феррер дель Рио издает Лабиринт, дон Модесто Лафуэнте – Fray Gerund. Политические газеты– Пчела, Национальный вестник, Кормчий – начинают с грехом пополам воспитывать политическое сознание народа, и хотя большинство писателей весьма поверхностны, хотя литература часто подражательна и ценность ее заключается больше в блеске формы, чем в серьезности идей, – во всяком случае, это яркое возрождение испанской литературы уже само по себе доказывает, что свобода сказалась в стране благоприятными последствиями и что страдания, ценой которых она была куплена, были не напрасны.