В Румынии национальное самосознание проявилось уже в 1821 году в восстании Теодора Владимиреско, который потребовал от Порты возвращения княжествам их старинных прав и дарования им «конституции, соответствующей демократическим традициям древних учреждений». Это движение не имело ничего общего с попыткой гетериста Ипсиланти, имевшего в виду главным образом освобождение Греции. Владимиреско высказывался даже открыто против фанариотов* Он хотел, чтобы греки-фанариоты были исключены из состава администрации и чтобы румынам предоставлены были не только избирательные права, но и возможность выбирать в господари туземцев. Владимиреско не замедлил поэтому сблизиться с турками, чтобы выступить против Ипсиланти, который в конце концов отделался от него посредством преступления. Румынское население, которое оплакивало смерть Владимиреско (и которое и по настоящее время продолжает видеть в нем героя и мученика), не оказало никакой помощи греческим инсургентам. Поэтому Порта в награду за их верность уже в 1822 году вернула им административную автономию, которой они пользовались до восстания. Два новых господаря (Григорий Гика и Иоанн Стурдза), взятые на этот раз не из константинопольских греков, а из туземных бояр, были посланы в Бухарест и в Яссы. Мало-помалу в княжествах восстановилось спокойствие, и появилась возможность приступить к осуществлению некоторых общеполезных начинаний. Поэтому Россия не переставала протестовать против нарушения трактатов, предоставлявших ей протекторат над княжествами, и Высокая Порта, как мы видели выше, должна была дать ей полное удовлетворение в соответствующих статьях Аккерманского договора (8 октября 1826 г.).

В силу этого договора господари должны были отныне выбираться местными диванами из среды туземных бояр и утверждаться султаном; они назначались на семь лет и были переизбираемые; они подлежали удалению от должности только в случае тяжкой провинности и с согласия русского правительства. Эти господари имели право облагать население налогами и повинностями согласно постановлению хатти-шерифа 1802 года, считаясь при этом с представлениями не только сюзеренной державы но и державы-покровительницы^[80]. Княжествам предоставлялась полная свобода торговли, если не считать, с одной стороны, обязательных поставок для Порты, а с другой – продовольственного снабжения населения. Наконец, для того чтобы уничтожить следы последних беспорядков и улучшить положение княжеств в административном отношении, была обещана в самом непродолжительном времени выработка общего регламента, с применением его к каждому из княжеств в отдельности.

Для выработки этого статута в 1827 году собралось два комитета из четырех членов (из которых двое были назначены Россией, а двое – господарем). Но работа этих комитетов, проводившаяся под контролем и надзором русского генерального консула, не была еще доведена до конца, когда император Николай объявил Турции войну (7 мая 1828 г.). Начиная с этого момента провинции Молдавия и Валахия лишились автономной администрации; занятые русскими войсками, они в управление графа Палена, а затем генерала Желтухина подверглись страшнейшим притеснениям, причем с ними обращались как с завоеванной страной. Смягчения этих бедствий пришлось ждать от Адрианопольского трактата (14 сентября 1829 г.), который свел почти к нулю и без того сильно урезанные права Порты на дунайские княжества.

В силу этой конвенции господари назначаются уже не на семь лет, а пожизненно. Губернаторы смежных турецких провинций лишаются права вмешиваться в какой бы то ни было форме в дела обоих княжеств. Граница княжеств определяется течением Дуная вплоть до впадения в него Прута. Порта уступает Валахии все города, которыми она владела на левом берегу реки (Журжево, Браилов, Калафат и т. д.). Мусульмане, живущие в княжествах, должны оттуда выехать. Княжества освобождаются от обязанности снабжать съестными припасами Константинополь, турецкие крепости и арсеналы. Молдавия и Валахия начинают выплачивать дань султану лишь через два года после ухода оттуда русских войск. Наконец, господари получают право набирать милицию, необходимую для защиты страны и для полицейской службы, равно как и для надзора за соблюдением санитарных правил в отношении приезжающих в страну иностранцев.

Русская оккупация и органический регламент 1831 года. Таким образом, дунайские княжества были почти совершенно освобождены от турецкого владычества, но не от русского. Царские войска продолжали занимать страну, которой от имени царя управлял в продолжение почти пяти лет генерал Киселев. Если бы это зависело только от воли русского императора, Молдавия и Валахия, наверное, были бы окончательно присоединены к России – по крайней мере в качестве вассальных провинций. В 1830 и 1831 годах Николай I давал понять румынам, что готов согласиться на административное объединение обоих княжеств, которого они очень желали, если новое государство предложит корону одному из русских великих князей. Несколько позднее (1833), очень осмелев после трактата в Ункяр-Искелеси, царь предложил Порте уступить ему княжества в возмещение военной контрибуции, которую Порта ему еще не выплатила, но сопротивление Франции, Англии и Австрии не позволило ему добиться от султана этой новой уступки. Вмешательство венского кабинета повело даже к заключению договора 29 января 1834 года, в силу которого русские должны были в конце концов эвакуировать обе провинции. Возвещенный в 1826 году органический регламент был разработан Киселевым, который, получив на него предварительно одобрение в С.-Петербурге, предложил его, для соблюдения формы, на обсуждение двух «генеральных собраний», созванных в Бухаресте и Яссах в 1831 году. Однако эти собрания, членов которых назначил сам Киселев, приняли регламент не без сопротивления, так как последние трактаты давали румынской нации основание полагать, что в делах внутреннего управления она будет иметь полную свободу. Лица, пытавшиеся возражать против регламента, были силою принуждены к молчанию, а один из них был даже выслан в Россию. Таким образом, навязанный иностранцами статут сделался в Валахии и Молдавии государственным законом. Он предоставлял боярам, иерархическая и военная организация которых напоминала строй русского дворянства, подавляющее преобладание в управлении страной. Только бояре могли быть выбраны в господари и депутаты, и только они одни могли быть избирателями. Они были свободны от налогов; все общественные повинности ложились на мелких собственников (mosnani) и на крестьян, в большинстве своем прикрепленных еще к земле в качестве крепостных. В каждом из княжеств законодательная власть и контроль над действиями администрации принадлежали «общему собранию», избираемому на пять лет. Но господарь имел право отсрочить заседание собрания или вовсе его распустить; а так как, кроме того, он составлял избирательные списки почти по собственному усмотрению, ему нетрудно было сделать национальное представительство орудием своей личной политики.

Русское влияние и господари. Русское правительство имело среди румынских бояр много друзей и верных слуг. Тем не менее оно не хотело предоставить им права свободно выбирать господарей, которые должны были взять в свои руки кормило правления после отъезда Киселева. Трактат 29 января 1834 года гласил, что «на этот только раз» князья будут назначены по обоюдному соглашению царя и султана. Это значило, что они будут назначены первым из этих двух монархов, так как султан ни в чем не мог тогда отказать царю. И действительно, новые господари Михаил Стурдза (в Молдавии) и Александр Гика (в Валахии) фактически были просто русскими наместниками. Но они гораздо больше заботились о своем обогащении путем вымогательств, на которые покровительствующая им держава была склонна смотреть сквозь пальцы, чем о верном служении интересам подвластного им населения, так как в последнем случае они могли только скомпрометировать себя в глазах России. Ловкий дипломат Стурдза, с успехом лавировавший между национальной партией и иностранным влиянием, сумел удержаться у власти до 1848 года. Но судьба Гики, человека слабого и нерешительного, была иная. Благодаря его соучастию и вопреки мнению общего собрания, распущенного в 1837 году, органический регламент был осложнен прибавкой новых статей, которые превращали старые декреты Киселева в государственные законы и ставили изменение статута в зависимость от согласия державы-покровительницы. С этого момента патриоты (Кампинеано, Телейеско, Бальческо, Филиппеско и др.) стали стремиться к низвержению Гики. Им не удалось достигнуть своей цели, но он сам себя погубил помощью, которую в свое время оказал Порте в подавлении болгарского восстания 1841 года, тайно поддерживавшегося Россией. Петербургский кабинет не простил Гике этого противодействия русской политике. Вскоре он принужден был отказаться от власти (октябрь 1842 года), а на его место господарем избран был другой протеже царя – Георгий Бибеско.

Развитие национальной идеи в Румынии. Румынская нация с нетерпением ждала того момента, когда она будет в состоянии не только разорвать последние узы, еще связывавшие ее с Турцией, но и освободиться от русской опеки. Последнее стремление было еще сильнее первого. Самые популярные румынские ораторы и писатели доказывали стране, что она должна быть независимой; они требовали, чтобы Молдавия и Валахия, население которых имеет одно и то же происхождение, говорит на одном и том же языке и имеет одинаковые интересы, слились в одно государство. Более того, они мечтали о воссоздании великого румынского отечества путем присоединения к нему всех тех из его провинций, которые находились в руках Австрии и России (Трансиль-вания, Буковина, Бессарабия). В области внутренней политики они желали освобождения крепостных, отмены всех привилегий и установления действительно свободного и демократического режима. Народное просвещение, распространявшееся с 1821 года все больше и больше, и явно заметный рост материального благосостояния усиливали народную партию и делали ее все более смелой. Филармоническое общество, основанное Кампинеано, сделалось с 1835 года главным центром литературной и политической пропаганды в княжествах. Под его влиянием было основано много новых школ. В Бухаресте был открыт национальный театр. Периодическая печать начала играть значительную роль в этом городе и даже в Яссах. Румынский вестник, под редакцией Элиада, «стремился, проводя реформу языка, развивать попутно национальное самосознание и ненависть к панславизму. Николай Бальческо и Лавриани в Историческом обозрении Дакии, а Когальничеано в Румынском архиве воскрешали в памяти читателя великие национальные традиции и рисовали перед ним картину древних учреждений». Образовались тайные общества, имевшие целью подготовку, – а в случае надобности и осуществление, – переворота. Неудача сделанной в конце 1840 года попытки низвергнуть Александра Гику нисколько не обескуражила националистов и либералов. Николай Бальческо, Ян Гика и майор Телль основали в 1844 году Союз братьев. Этот союз, как и предшествовавшее ему тайное общество, потерпевшее неудачу при попытке низвергнуть Гику, поставил себе целью восстановление национального единства и древней демократической формы правления. Влияние французского языка, французской литературы и прессы, давно уже быЕшее очень сильным в дунайских княжествах, тоже придавало смелости румынским патриотам. Большинство из них ждало из Парижа поддержки и сигнала. Ниже мы увидим, что после февральских событий 1848 года румыны не захотели больше держаться выжидательной политики и видели осуществление своих стремлений лишь в революции.