Проходя сквозь Ад в настоящем, реальном его понимании, и уходя от демонов благодаря некоторым артефактам, данными ему цыганкой, он меняет своё отношение к миру, к себе, начинает верить в Бога.

Параллельно в рассказе описывается существование Мари в мире чистилища, её знакомство с другими людьми, балансирующими на грани жизни и смерти или уже умершими. Холодный, пустой, насыщенный сюрреалистическими видениями, он несёт в себе колоссальную роль в качестве подготовки души к Божьему суду, для решающего момента определяющего будущее человека.

Проходя сквозь испытания ветром и сырым туманом, коварством реки, жаждущей пополнить свою армию утопленников с блаженными лицами, они доходят наконец, до Великой Двери огромного монументального сооружения, характеризующего вход в Рай.

Ланс тем временем оказывается в зеркальной тюрьме, в руках демона, давшего ему цветок. Демон рассказывает ему историю его жизни, и то, что он должен был попасть в Рай, и чего демон никак не мог допустить.                             Ланс в ярости бросается на него, но демон уходит в глубь зеркала, оставляя его один на один со своим отражением, которое отщепляя от своего тела куски, поглощает само себя. Терпя адские муки Ланс, начинает молиться, пока не погружается в спасительный сон, в котором он видит решение, пришедшее к нему в обличье цыганки, которая рассказывает ему о свойстве одного из артефактов находящихся в его распоряжении, святой земли, взятой из Иерусалима. Придя в себя, он сыплет землю на зеркальную поверхность тюрьмы, раздаётся треск, зеркала загадочными, сюрреалистичными формами разъезжаются в стороны, открывая проход в неизвестность.

ПРОЛОГ

                               Капли воды периодично и безжалостно разносились эхом в пустоте сумрака

Вновь и вновь, вновь и вновь, временами капли переставали звучать, словно замирая где-то, затем, очевидно, набравшись в кувшине безмолвия, начинали капать чаще, методичное, и эхо становилось больше. Порождая чувство надежды, веселья, но постепенно они замедлялись, и звук становился монотонным, унылым, бесчувственным и почти неощутимым. Оставался только свет, он проникал откуда-то сверху ровный холодный и непоколебимый, заставляя отступить сумрак и одновременно давая возможность взять себя в чёрное кольцо окружения.

Мужчина сидел в углу, устало, и безнадёжно опустив руки на колени. Время остановилось и ушло, как уходит человек, значение которого исчерпано. Какая-то каменная отстранённость была в этих опущенных руках, безмолвие жизни, безмолвие ни как следствие смерти, ни как следствие конца жизни, не моментом торжества чёрного едва уловимого духа. Безмолвие выражало остановку жизни, неживого и яркого света, вдруг ставшего пустым, не черно-белой реалии, а бестелесного и глубокого момента прихода чего-то не выразимого и серого в своей бесконечности.

                          Таким, наверное, бывает дождь, пришедший давно и оставшийся навечно, пелена холодная и пустая со временем бесшумная и безграничная, бесформенная, явление всецелого существования жизни без намёка на слово.

На руках возьмут тя, да некогда приткнёшь о камень ногу твою, на аспида и василиска наступиши и попереши льва и змия. Яко на Мя упова, и избавлю и: покрыю и, яко познает имя моё Воззовет ко мне, и услышу его: с ним есмь в скорби изму его и прославлю его долготою дней исполню его, и явлю ему спасение моё.

Псалом 90 12-16 стих.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

                            Тусклый свет настольной лампы освещал заброшенный бумагами стол. Записи, интересные изречения, полюбившиеся отрывки из книг и телепередач, любопытные мысли - колоритная очередь, ожидавшая своего появления в каком-нибудь романе. Он был писателем, не знаменитым, но достаточно известным в узких кругах ценителей драматической литературы.

Писать он предпочитал от руки и только после проставления последней точки в витиеватом подтексте, он приступал к печати. Книга шла хорошо до того момента, когда линии сюжета, схлестнувшись в новом водовороте образов не создали то, что категорически не нравилось.

-Что же я упустил? - сказал он, устало потирая лоб.