Три года спустя после принятия креста Людовик созвал в Париже новый парламент, в котором отъезд крестоносцев был назначен на июнь 1247 г. В этом собрании король назначил королеву Бланку регентшей королевства; все знатные владетели и бароны поклялись в присутствии монарха пребыть верными его семейству, если бы с ним случилось какое-нибудь несчастие во время его поездки за море.

Людовик IX принял самые мудрые меры, чтобы обеспечить отправление правосудия и соблюдение законов во время его отсутствия. Прежде чем идти воевать с сарацинами, благочестивый монарх вел борьбу с ложью и несправедливостью; он рассылал по всем провинциям комиссаров с целью обличения несправедливостей, учиняемых именем королевской власти. Тщательно добирались они до злоупотреблений, от которых приходилось страдать народу, и строго их преследовали. Частные войны были отложены на пять лет, что должно было способствовать внутреннему спокойствию государства. Мудрость Людовика не упустила из виду ничего, чтобы предохранить народ от раздоров, которые могли возникнуть извне. Бог благословил отеческие попечения монарха; в то время как смуты волновали всю Европу, Франция в мире готовилась к крестовому походу.

В это время во всех церквах было прочитано послание Иннокентия, обращенное и к высшему сословию, и к народу во Франции. Апостольское послание папы прославляло в торжественных выражениях храбрость и воинственную доблесть французской нации и ее монарха; папа посылал свое благословение французским крестоносцам и карою церкви угрожал всем тем, кто, дав обет пилигримства, отложит отъезд в Святую землю. Вся Франция пришла в движение; крупные вассалы собрали своих рыцарей и воинов; знатные владетели и бароны обменивались посещениями или переговаривались между собою через посредство послов. К военным приготовлениям присоединялось исполнение благочестивых обрядов. Все пилигримы, с босыми ногами, принимали у подножия алтаря знаки крестового похода; многие рыцари, сложив с себя щит и меч, отправлялись на поклонение святым мощам, находившимся в ближайшем соседстве; во всех приходских церквах совершались молебствия об успехе священной войны. Воины Креста со слезами на глазах трогательно прощались со своими родными, со своими друзьями, со всем тем, что им предстояло покинуть; семьи поселян поручали детей своих покровительству баронов и рыцарей, которые клялись или умереть, или возвратиться в отечество со всеми крестоносцами, отправившимися под их знаменами.

Перед празднованием св. Иоанна Крестителя Людовик IX в сопровождении своих братьев отправился в Сен-Денийское аббатство. Прибегнув молитвенно к помощи апостолов Франции, он принял из рук легата посох и котомку пилигрима и ту хоругвь (Oriflamme), которая уже дважды сопровождала на Восток его предшественников. После того Людовик возвратился в Париж, где выслушал литургию в церкви Нотр-Дам; на другой день он выступил из столицы; духовенство и народ провожали его до городских ворот с пением священных гимнов. Королева Бланка проводила его до аббатства Клюни и возвратилась в слезах, не надеясь свидеться со своим сыном иначе, как уже в будущем мире.

Флот, который перевозил пилигримов, выступил в море 25 августа и бросил якорь в порте Лимасол 22 сентября. Король Французский торжественно вступил в Никозию, столицу королевства. Король, знатные владетели и прелаты кипрские - все приняли крест и обещали королю Людовику присоединиться к его святому предприятию, если армия Креста отложит свой отъезд до весны. Людовик согласился провести зиму на острове Кипр и не замедлил раскаяться в этом. Прелесть климата, продолжительная праздность породили нравственную испорченность и ослабление дисциплины в армии крестоносцев. Многие знатные владетели начали роптать на то, что продали свои земли и разорились, чтобы последовать за королем в крестовый поход; щедрых подарков Людовика было недостаточно, чтобы успокоить жаловавшихся на свою судьбу. Невоздержанность и знойный климат причинили болезни, жертвами которых сделалось множество пилигримов. Пребывание короля Французского на Кипре не было, однако же, бесполезно для восточных христиан. Тамплиеры и иоанниты обратились к нему и сделали его судьей в своих все возобновляющихся ссорах. Он заставил их поклясться в том, что они примирятся между собою и не будут иметь других врагов, кроме врагов Иисуса Христа. Генуэзцы и пизанцы, поселившиеся в Птолемаиде, также постоянно препирались между собою; обе стороны готовы были решить свой спор оружием, и ничто не могло остановить ярости и позора междоусобной войны в христианском городе. Мудрое посредничество Людовика восстановило между ними мир. Много и других неурядиц было улажено. Монарх Французский являлся, таким образом, на Востоке в виде ангела согласия. Предсказания, распространившиеся даже до Персии, возвещали, что один франкский государь в скором времени освободит Азию от неверных. Толпы христиан из Сирии, Египта и самых отдаленных стран поспешили поклониться тому, кого Бог послал для исполнения своих божественных обетовании. В это же время прибыло к Людовику посольство от татарского хана, который объявлял королю о своем обращении в христианскую веру и предлагал ему помогать крестоносцам в их экспедиции. Людовик принял монгольских послов со всякими изъявлениями радости и в письмах своих к королеве Бланке уведомлял ее, что татарские князья скоро соберутся под знаменами Христа. Это произвело сильное впечатление на всем Западе и подало самые большие надежды на успех священной войны.

Решено было сделать нападение на Египет. Людовик в письменном обращении к султану Египетскому объявлял ему войну. "Спеши, - писал он ему, - поклясться мне в подчинении, признать власть христианской церкви и воздать торжественное поклонение Кресту; иначе я сумею добраться до тебя в самом твоем дворце; воины мои многочисленнее песка в пустыне, и сам Бог повелел им вооружиться против тебя". Арабские историки, передающие об этом письме, говорят, что султан не мог без слез читать его, но, тем не менее, на угрозы, полученные им, он отвечал другими угрозами. Египетский государь, Негем-эд-дин, с которым предстояло вступить в битвы, был сын Малик-Камиля, который одержал победу над Иоанном Бриеннским и взял его в плен со всей армией.

Около Троицына дня христианский флот выступил из Лимасола; он состоял из 1800 больших и малых судов. Застигнутый бурею, он остановился утром 4 июня в виду египетских берегов. Его скоро заметили с башен Дамиетты, и немедленно весь морской берег был покрыт мусульманскими воинами. На королевском корабле собрался совет из прелатов и баронов; некоторые из них были того мнения, что следует отложить нападение и выждать суда, рассеянные бурей. Но Людовик не хотел ждать и подал сигнал к высадке на берег. Все воины Креста пересели с кораблей в барки или плоские лодки и выстроились в две линии. Людовик IX был впереди с обоими своими братьями. Рядом с ним находились рыцарь, державший хоругвь, и папский легат, который нес Крест Спасителя. Приблизившись к берегу, вся армия бросилась в море с криком: "Мон жуа Сен Дени!" Король Французский шел во главе армии, со щитом на груди и с обнаженным мечом в руке. Вступив на берег, крестоносцы раскинули палатки и построились в боевом порядке. Вскоре завязалась битва на песчаной равнине; мусульманская конница налетала несколько раз на ряды христиан, но повсюду натыкалась она на целый лес копий, на стальную стену. Битва продолжалась весь день. Потеряв многих из своих эмиров, неверные в беспорядке отступили к Дамиетте и оставили во власти христиан морское прибрежье и северный берег Нила.

В радости провели ночь крестоносцы. На другой день, на заре, некоторые из них выступили вперед и дошли до Дамиетты, не встречая неприятеля; они перешли по деревянному мосту, перекинутому через Нил, вошли в город и нашли его пустым. Известие об этом было сейчас же передано в христианский лагерь. Вся армия двинулась в боевом порядке и овладела покинутым городом. Король Французский и все пилигримы, впереди которых шли епископы, отправились совершать благодарственное молебствие в большую мечеть, из которой во второй раз устроили церковь, посвященную Божией Матери.

Слух о взятии Дамиетты распространился вскоре по всем египетским провинциям. Один арабский историк, бывший тогда в Каире, рассказывает, что все мусульмане пребывали тогда в печали и страхе и что храбрейшие из них даже отчаивались в спасении Египта. Султан Негем-эд-дин лежал больной в одном селении на берегу Нила и не мог сесть на коня; он приказал обезглавить многих из своих воинов, которые покинули Дамиетту, но зрелище мучений не могло заглушить страха, внушаемого прибытием франков. Крестоносцы в продолжение нескольких недель не видели ни одного врага.

Многие бароны предлагали Людовику воспользоваться страхом, охватившим мусульман, и двинуться на столицу Египта. Король же для продолжения своих завоеваний хотел выждать прибытия своего брата, графа Пуатьерского, который должен был выехать морем во главе дворянского ополчения французского королевства. Такое решение короля было несчастливо, и бездеятельность христианской армии сделалась источником величайших беспорядков. В гибельной праздности рыцари Креста забыли свои воинственные доблести и предмет священной войны. Так как им были обещаны богатства Египта и Востока, знатные владетели и бароны спешили истратить на пиры стоимость своих земель и замков. Страсть к игре овладела и вождями, и простыми солдатами, и они увлекались до проигрыша даже меча и шлема. Под сенью знамен Креста войско предавалось самому позорному распутству, как говорит Жуанвилль, "вокруг самой палатки короля, на расстоянии брошенного мелкого камешка". Грабили купцов, доставлявших продовольствие войску. Во всем лагере происходили ссоры и раздоры. В довершение несчастий, власть короля не признавалась, и даже братья его не повиновались ему. Эта непокорность принцев, эта распущенность знати довершили беспорядок; об охранении лагеря, расположенного по равнине и на западном берегу Нила, плохо заботились. Отсутствие дисциплины между христианскими воинами возвратило мужество воинам мусульманским. Ежедневно аравийские бедуины доходили до самых палаток, нападали на спящую стражу и, обезглавив часовых, относили их головы султану Каирскому. Аванпосты армии постоянно подвергались нападениям неприятеля, который не встречал другого сопротивления, кроме одной безумной отваги, только увеличивавшей опасность.

Между тем султан, удалившись в Мансур, собирал войско. Из всех провинций Египта спешили к нему подкрепления. Присутствие некоторых пленников, которых водили по городам, вид нескольких голов, выставленных на стенах Каира, долгое бездействие крестоносцев, которое приписывали страху, рассеяли наконец тревогу мусульман. Во всех мечетях возносились благодарственные молитвы к Богу, не допустившему франков воспользоваться их победою, и весь народ египетский готов был подняться для отражения их нападения.

Глава XXXI