В любой момент времени, когда мы бодрствуем, наше феноменальное сознание (его также называют первичным сознанием, Farthing, 1992) похоже на широкое поле или сферу, заполненные множеством переживаний. В том, что касается интенсивности, четкости, деталировки и организации качеств переживания, поле феноменального сознания демонстрирует внутреннюю структуру, имеющую центр и периферию. В поле есть единственная зона, образующая центр сознания. В центре феноменальные качества проявляются наиболее четко, их интенсивность максимальна, а их структуры содержат больше деталей (рис. 3.4).

Рис. 3.4. Первичное сознание

Сфера первичного (феноменального) сознания разделена на центр сознания и на окружающее его периферическое сознание (или феноменальный фон). В центре, он также является и центром внимания, отбирается содержание для детальной обработки информации, вследствие чего оно переживается более живо и отчетливо. В отличие от него то содержание, которое находится на периферии, переживается лишь смутно. На рисунке: человек реагирует на маленького паука, оказавшегося в центре сознания, а дерево, оказавшееся на периферии, воспринимается лишь поверхностно.

В центре сознания разные качества переживания гармонично связаны друг с другом и образуют сложные пространственно‑временные паттерны, соответствующие воспринимаемым объектам. Это значит, что в центре сознания мы можем зафиксировать разноцветный движущийся объект, имеющий сложную пространственно‑временну́ю структуру и издающий при движении звуки (например, пролетающую мимо многоцветную птицу). Все эти разные качества гармонично связаны между собой и вместе представлены в нашем перцептивном поле, образуя распознаваемую репрезентацию объекта, в данном случае – птицы.

Центр сознания окружен периферическим сознанием, или феноменальным фоном, на котором воспринимается центр. Феноменальный фон – это туманный динамичный ковер, образованный смутными переживаниями, которые лишь намекают на присутствие различных перцептивных качеств или объектов без их четкой и ясной репрезентации. Как говорил Уильям Джеймс, феноменальный фон представляет собой свободные воды, омывающие все четкие образы в потоке субъективного опыта. Он также отмечал, что четкие образы в сознании «пока они на самом деле живут, занимают лишь ничтожно малую часть наших душ» (James, 1890/1950, vol. 1, p. 255). Феноменальный фон широк; он содержит множество расплывчатых образов, которые окружают центр сознания как в пространстве, так и во времени. Каждый образ встроен в пространственный контекст и воспринимается на его фоне. Но каждый четкий образ в центре сознания несет с собой также и умирающее эхо непосредственно воспринимаемых образов и возникающих ожиданий образов, которые еще только предстоит обрабатывать: «Образ, воспринимаемый в данный момент, отбрасывает свою тень далеко вперед, заранее активизируя зоны, в которых лежат еще не родившиеся мысли» (James, 1890/1950, vol. 1, p. 256).

Между центром и периферией нет резкой границы, и в наших повседневных опытах она зачастую остается незамеченной. В повседневной жизни нам обычно кажется, что весь воспринимаемый мир, который нас окружает, одинаково четок и досконален. Однако это – иллюзия, создаваемая быстрой сменой объектов внимания в поле сознания.

Фокус селективного внимания – так называется когнитивный механизм, отделяющий центр от периферии в феноменальном сознании. Как только мы хотим сосредоточить свое внимание на расплывчатой туманности феноменального фона, она исчезает, и появляются четкие образы. Следовательно, ее невозможно поймать интроспективно, ибо любая попытка обратить особое внимание на что‑либо на фоне оборачивается против себя самой: фон становится «авансценой», а смутный феноменальный ореол – четким образом. Уильям Джеймс сравнил парадоксальную попытку рассмотреть туманность периферического сознания с попыткой детально изучить строение снежинки на теплой ладони и с безнадежной попыткой «как можно быстрее включить свет, чтобы увидеть, как выглядит полная темнота»! (James, 1890/1950, vol. 1, p. 244).

Современная версия этого парадокса известна как иллюзия света в холодильнике. Когда бы вы ни открыли дверцу холодильника, в нем всегда горит свет. Но горит ли он, когда дверца закрыта? Если вы захотите проверить это, открыв дверь максимально быстро, у вас возникнет иллюзия, что свет горит всегда, даже тогда, когда вы не смотрите! Точно такая же иллюзия существует у нас относительно того, что на всем перцептивном поле содержание сознания четкое и ясное даже тогда, когда мы не обращаем на него внимания. Непосредственно увидеть размытость феноменального фона невозможно. Однако в когнитивной психологии оказалось возможным разработать эксперименты, которые позволили увидеть, насколько подробно мы видим то, что находится на периферии. Оказалось, что не очень подробно: перцептивные объекты, находящиеся вне центра, воспринимаются как неплотно связанные друг с другом феноменальные признаки, дающие лишь представление о размере, цвете или форме объекта, да и то очень смутное. Но когда на них направляется внимание, они немедленно образуют одно целое – определенный образ, представляющий конкретный объект в реальном мире (Revonsuo, 2006).

В когнитивной психологии эксперименты с кратковременной зрительной стимуляцией иллюстрируют взаимодействие феноменального сознания и внимания. Однако в этом контексте когнитивные психологи предпочитают говорить об иконической памяти, а не о зрительном сознании. Термином «иконическая память» обозначается кратковременное хранение зрительной информации. Содержание иконической памяти чрезвычайно богатое: она способна сохранять практически полную зрительную информацию в течение очень короткого периода времени (около 1 секунды), она сохраняет информацию о местоположении, цвете, размере и форме зрительных объектов, но она не содержит информации о категории или о смысле объектов. Иконической памяти присуще свойство, которое называется «видимой устойчивостью», или феноменальным следом стимула, который физически уже исчез; ее содержание исчезает быстро, и лишь незначительная его часть может быть охарактеризована вербально, прежде чем содержание исчезнет окончательно. Тем не менее в течение короткого периода времени любая часть содержания доступна для вербальной характеристики, если на нее было направлено внимание перед исчезновением содержания (Palmer, 1999; Sperling, 1960).

Иконическую память изучали, быстро предъявляя испытуемым зрительный стимул – дисплей с большим объемом информации (обычно это были несколько рядов и колонок букв). После того как дисплей исчезал, испытуемые могли назвать всего четыре или пять букв, хотя уверяли, что видели все буквы. Если подсказка, указывающая ряд букв, которые им следовало назвать, появлялась сразу после исчезновения стимула, испытуемые могли повторить буквы из любого ряда. Это свидетельствует о том, что вся информация недолго была доступна селективному вниманию и воспроизведению.

Эти данные позволяют предположить, что все содержание иконической памяти соответствует кратковременному феноменальному сознанию в поле зрения: оба скорее представляют собой широкое поле, а не узкий луч прожектора. Более того, содержание воспроизводимой части иконической памяти соответствует содержанию селективного вынимания, или центра сознания, а следовательно, и содержанию вытекающего из него рефлексивного сознания. Более важный вывод из этих экспериментов заключается в том, что в феноменальном поле зрения в любой момент времени находится больше, чем мы можем охватить вниманием и о чем можем сообщить. Не подлежащее сообщению содержание феноменального фона тем не менее представляет собой значительную часть всего содержания сознания, ибо оно, хоть и кратковременно, но присутствует для испытуемого.

Хотя результаты изучения иконической памяти четко свидетельствуют о различии между вниманием и сознанием, в нынешних дискуссиях о сознании взаимосвязь между этими двумя понятиями остается неясной, чтобы не сказать противоречивой.

Внимание и сознание

Понятие «внимание» чрезвычайно популярно в когнитивной психологии и в нейробиологии. Разным формам внимания и его когнитивному и нейронному механизмам посвящено много исследований. С другой стороны, когнитивисты традиционно вообще не использовали понятия «сознание» (или его синоним «осознание»), возможно, из‑за давнишних запретов бихевиоризма, компьютерной метафоры и функционализма (философии, на которой базировалась когнитивная психология), не признававших субъективный опыт. В результате понятие «внимание» иногда полностью заменяло понятие «сознание», и основанием для этого было предположение, что сознание ничем не отличается от внимания. А если это так, то тогда не нужно и само понятие «сознание», и новая область науки, изучающая его, поскольку уже существует устойчивая когнитивная традиция, изучающая внимание.

Следовательно, мы должны четко показать, чем «внимание» и «сознание» отличаются друг от друга и почему изучение внимания автоматически не означает изучения сознания (Koivisto, Kainulainen & Revonsuo, 2009). Термином «внимание» обозначается выбор какой‑то информации для дальнейшей более детальной обработки. Внимание усиливает одни сигналы и отфильтровывает другие. В отличие от него термином «сознание» обозначается субъективный опыт. Выбор внимания и сознательный опыт часто коррелируют: содержание, отобранное «прожектором внимания», как правило, соответствует самым четким субъективным переживаниям в центре сознания, а объекты дальнейшей обработки образуют рефлексивное сознание (подробнее о рефлексивном сознании далее).

Однако внимание и сознание могут быть и не связаны друг с другом. Усиление или фильтрация информации, происходящие благодаря вниманию, могут иметь место на таких уровнях обработки сенсорной информации, которые находятся за пределами сознания или ниже него. Иными словами, внимание может функционировать на бессознательных уровнях обработки информации в мозге. Например, эмоционально значимое слово или эмоционально значимый образ могут привлечь внимание и вызвать более сильную реакцию в мозге, даже если они предъявлены настолько быстро, что их вообще невозможно осознанно рассмотреть.

С другой стороны, субъективные переживания могут иметь место за пределами центра внимания. В зрительном восприятии «центральный прожектор» селективного внимания работает на всем поле зрения субъективных опытов. Когда вы ищете в большой толпе знакомое лицо, «прожектор внимания» последовательно перемещается с одного лица на другое, тогда как весь феноменальный фон, представленный толпой, за пределами центра селективного внимания образован менее четким феноменальным содержанием – нераспознаваемой массой лиц и людей.

Разделение феноменального сознания на центр (отличается наличием селективного внимания) и периферию (все, что находится за пределами центра и отличается отсутствием селективного внимания) позволяет предположить, что за пределами внимания как минимум существуют некие менее четкие феноменальные переживания. Иначе само понятие периферийного сознания, или феноменального фона, было бы лишено смысла.

Однако периферия сознания находится во власти другой формы внимания, которая называется пространственным вниманием. Если перцептивное пространство, в котором находится стимул, не получает никакого пространственного внимания, сам стимул (и все пространство) не попадут даже в периферийное сознание и не будут восприняты вовсе. Как будет показано ниже (в главах 4 и 5, посвященных нейропсихологии), пациенты с поврежденными мозговыми механизмами пространственного внимания перестают сознательно воспринимать большие участки перцептивного пространства, не осознавая этого. Они не распознают внешние стимулы, а иногда и части собственного тела, если стимулы находятся в той части пространства, которая не воспринимается. Складывается впечатление, что у этих пациентов поле феноменального сознания сократилось до половины воспринимаемого пространства, но сами они не чувствуют, что им чего‑то не хватает. Они не могут увидеть или понять, что часть пространства сознания исчезла, и осознать, что оно утрачено.