Существует ряд проблем развития социально ответственного предпринимательства, обусловленных общемировыми тенденциями развития социокультурной среды на рубеже XX–XXI вв.

Первая группа проблем социальной ответственности бизнеса в современном обществе связана с переходом наиболее развитых обществ в постиндустриальную, информационную, постсовременную стадию развития, когда социальная ответственность бизнеса, как и все социокультурные отношения, приобретает специфический характер. Все большую роль приобретает символическая демонстрация, которая постепенно начинает преобладать над самими отношениями. Французский социальный мыслитель Г. Дебор охарактеризовал современное общество как "общество спектакля", где социальные связи опосредуются образами, подлинные взаимодействия заменяются представлением и созерцанием виртуальных образов проживаемой жизни. Если в буржуазном обществе, как утверждал Э. Фромм, стремление "иметь" вытеснило стремление "быть", то теперь они заменяются общим стремлением "казаться". Поскольку социально ответственные действия бизнеса, социальные инвестиции могут служить источником преимуществ, приносящих коммерческие выгоды, то нередко чисто коммерческая по своей сути деятельность облекается в форму социально ответственной. Например, маркетинговые стратегии связываются с социально значимыми ценностями, насущными нуждами общества (так называемый благотворительный маркетинг). Лояльность целевых аудиторий обеспечивается не столько удовлетворением их реальных запросов, сколько символическим соответствием их ценностям.

В качестве примера можно привести рекламную кампанию ресторанов McDonald's, связывающую приобретение определенного продукта с оказанием благотворительной помощи детским больницам.

В социологической теории постмодерна подобные отношения получили название "симуляция", суть которой состоит в том, что реальные отношения подменяются их копиями, подобиями, имеющими свойство отрываться от своих реальных означающих и образовывать самостоятельную сферу гиперреальности. Симулякры приобретают смысл только в контексте социальных интерпретаций с помощью определенного кода сигнификации. Так, по наблюдениям крупнейшего представителя социологического постмодернизма Ж. Бодрийяра, в контексте отношений постмодерна социальные инвестиции крупных корпораций означают не столько ценность сфер культуры, науки, образования в реальном, содержательном или рыночном меновом смысле, сколько сознательное инвестирование в систему универсальной кодировки, опутывающей все сферы жизни общества. В нашей практике это выражается, например, в том, что благотворительные действия бизнеса становятся элементами маркетинговых и PR-кампаний, затраты на которые, как правило, равны объему самих социальных инвестиций. Бизнесу важнее казаться социально ответственным, чем быть им. Поэтому демонстративная благотворительность может не только прикрывать коммерческий интерес, но и цинично маскировать безответственность в отношении подлинных интересов общества.

Вторая группа связана с процессом глобализации бизнеса, который дает глобальным компаниям большую независимость от локальных условий: капиталы, топ-менеджмент, офисы и производства – все это легко меняет и географическую локализацию, и национальный состав, и принадлежность. Можно сказать, что не транснациональные компании (ТНК) принадлежат к какой-либо нации или национальному государству, а сегменты национальных рынков, рабочей силы, капитала, производственных мощностей принадлежат ТНК, работают на них независимо от национально-государственной принадлежности и интересов. ТНК легко переносят предприятия туда, где расходы по найму и социальным гарантиям, налоги и т.д. минимальны, таким образом, они свободно выбирают самые выгодные места для инвестиций, производства, уплаты налогов. Это не означает, что в стабильные периоды они не ведут социально ответственной политики для адаптации к местным условиям и оптимизации отношений с местными сообществами, властью и т.д. Однако мобильность бизнеса делает такие практики крайне неустойчивыми.

Бизнес индустриальной эпохи еще сохранял зависимость от локального рынка, природных ресурсов и рабочей силы, еще нуждался в протекционистской поддержке государства, и поэтому был вынужден принимать на себя социальную ответственность, даже если это была чисто стратегическая филантропия. Независимость от локальных условий ставит систему социальной ответственности бизнеса под угрозу, поскольку резко снижает и экономическую заинтересованность в ней, и возможности контроля над ней со стороны таких социальных институтов, как государство, профсоюзы, общественные организации и т.д.

Социально ответственный характер деятельности бизнеса в условиях глобализации остается исключительно его свободным выбором, филантропические и даже символические мотивы которого вступают в противоречие с сущностным свойством любого предпринимательства – с ориентацией на максимизацию экономической эффективности. Финансовый кризис 2008–2009 гг. показал, что угроза ее снижения сразу же приводит к отказу от социальных обязательств. Немало случаев – в России, и в других странах и регионах продемонстрировали, что глобальные компании сворачивали свою производственную деятельность, уводили капиталы, прекращали социальные инвестиции, не считаясь ни с ростом безработицы, ни с распадом социальной инфраструктуры. Причем развитые "старые индустриальные" страны Западной Европы страдали от сверхмобильности капиталов не меньше, чем развивающиеся и "новые индустриальные" общества. Немецкий социолог У. Бек даже выразил озабоченность судьбой социальных государств Западной Европы, которые теряют налоги из-за глобальной мобильности крупных компаний.

(http://studme.org/1350011724858/sotsiologiya/problemy_sotsialnoy_otvetstvennosti_biznesa_globalnom_informatsionnom_obschestve#450)