Не обращая внимания на противодействие правых сил, СССР и США провели в марте 1946 г. и мае 1947 г. два заседания Совместной советско-американской комиссии для реализации проекта опеки.

«Первый раунд» состоялся с 20 марта по 8 мая 1946 г. Формально комиссия должна была определить список политических партий, которые должны сформировать правительство страны (естественно, отобрав наиболее многочисленные и легитимные), но «дьявол прятался в деталях».

Особенно жаркие дискуссии разгорались по поводу того, кто имеет право представлять корейский народ, а кто – нет. У каждой из сторон был свой взгляд на то, какие политические партии в Корее являются влиятельными и отражают точку зрения народа настолько, чтобы проводить консультации именно с ними. СССР был против участия в консультациях правых партий, выступавших против режима опеки, а США добивались их непременного участия[3].

Неменьшей проблемой было серьезное расхождение по вопросу о трактовке формулировки «Комиссия должна консультироваться с корейскими демократическими партиями и общественными организациями». Каждая сторона трактовала слово «демократическими» по-своему. Советскую сторону не удовлетворяло, что в американском списке нет массовых левых организаций, зато присутствуют те, кто открыто выступал против решений Московского совещания. Американцы же считали демократическими те партии, в политической платформе которых присутствовали демократические лозунги (требования прав и свобод и т. п.), а то, что часть из них выступала против опеки, - так то проявление свободы слова и истинной демократии[4]. 

Понятно, что за такой формулировкой стояло нежелание американской военной администрации учитывать мнение левых, и советская сторона довольно быстро поняла суть этого тактического маневра. Однако если бы американская сторона пошла навстречу советским требованиям и исключила бы из списка правые партии, это означало бы доминирование левых организаций.

Честно говоря, демагогией и подтасовками в равной мере занимались обе стороны, причем обвинения в нарушении плюрализма сочетались с обвинениями в нарушении свободы слова, удушении правящим режимом группировок, представляющих альтернативную точку зрения, и так далее. Например, обе стороны требовали вызвать для консультаций тех представителей политических партий, которые находились под арестом. А когда советские эксперты посчитали общее количество членов политических партий, предложенных им с американской стороны, выяснилось, что их вдвое больше общей численности населения Южной Кореи.

Естественно, что обсуждения были крайне неконструктивными, и обе стороны активно обвиняли друг друга в препятствовании объединению страны и ведении раскольнической политики.

Целый ряд проблем был связан и с координацией в административно-хозяйственных вопросах. Основной стала проблема эквивалентного торгового обмена. Советское командование согласилось поставлять на Юг электроэнергию, металлы, лес, химические удобрения и т. п. на общую сумму почти в 90 млн. иен[5]. В ответ оно рассчитывало на рис и запчасти примерно на ту же сумму, однако американцы могли предложить товары на сумму максимум 10 млн. иен. Американцы объясняли, что сначала они должны получить с Севера уголь, а лишь затем произвести то, что будет поставлено на Север в порядке обмена.

В результате Север остался без южного риса, и хотя традиционная советская историография приписывает американской стороне нежелание снабжать советскую зону продовольствием, чтобы вызвать там беспорядки и голод, выполненный автором анализ американских документов говорит, скорее, о неспособности американцев собрать на Юге необходимое для обмена количество риса. Последнее было связано как с нежеланием крестьян продавать рис американцам[6], так и с серьезными транспортными проблемами, связанными с недостатком транспортных средств, топлива и т. п[7].

Каждый месяц из советской зоны требовалась переброска 70 000 тонн угля, а также химикалии для хлорирования питьевой воды. Это сырьё поступало на юг нерегулярно и очень часто с бюрократическими проволочками, которые американцы воспринимали, как сознательные козни Кремля[8]. В свою очередь, американцы не торопились с оплатой за поставки сырья и электричества, что, например, вызвало массовое увольнение работников ГЭС, которым не было возможности платить зарплату[9].

6 мая 1946 г. заседания комиссии были приостановлены по предложению американской стороны, но в апреле 1947 г. госсекретарь США Д. Маршалл и министр иностранных дел СССР В.М. Молотов попытались реанимировать идею восстановления общекорейской государственности. В мае 1947 г. совместная комиссия возобновила свою работу, но все снова уперлось в вопрос о партиях. Во-первых, численный состав партий, предложенных американской стороной, не соответствует действительности: Например, «Союз строительных и ремонтных рабочих Кореи», который по американским данным, насчитывал около миллиона человек, оказался организацией, вообще не существовавшей в природе. По этому поводу известно высказывание Штыкова: «Общее число членов партий и организаций Южной Кореи, которые подали заявку для консультаций и внесены в список, переданный американской стороной, превышает 70 млн человек[10]. Это означает, что каждый взрослый кореец, как мужчина, так и женщина, должен одновременно состоять как минимум в восьми организациях – иначе как абсурдом это не назовёшь»[11].

Во-вторых, в американском списке было множество необщественных организаций непонятного типа. Советская сторона предложила ограничить список партиями, численный состав которых превышает 10 тыс. человек, а также ограничиться организациями исключительно зонального характера.

В-третьих и в главных, в американском списке оставались партии Ли Сынмана и Ким Гу, которые входили в Комитет по борьбе с опекой . Здесь советская делегация заняла непримиримую позицию, требуя исключить их, но с точки зрения американцев, это требование нарушало демократические права и свободы корейского народа. США считали, что комиссия должна консультироваться с любой группой и организацией, подавшей заявление на участие в консультациях»[12].

26 сентября 1947 г. Т. Ф. Штыков внес предложение одновременно вывести из Кореи советские и американские войска с тем, чтобы корейский народ мог решать свои проблемы самостоятельно[13]. Понятно, что с учетом размаха левого движения на Юге это предложение имело определенное «двойное дно». В Москве, скорее всего, понимали, что если северокорейское государство в состоянии «прожить без советских штыков», Ли Сын Ман держался только на американской помощи.

Такой же подвох содержало американское предложение провести выборы в Законодательное Собрание, отталкиваясь от выдвижения депутатов пропорционально численности населения, а мы помним, что население Юга было в два раза больше населения Севера[14]. СССР же в связи с этим  настаивал на равном представительстве.

18 октября 1947 г. по предложению американской стороны комиссия прервала свою работу.

Чем более буксовала совместная комиссия, тем активнее Ли Сын Ман продвигал следующий тезис: поскольку единое правительство невозможно, а идти на уступки коммунистам нельзя, Южная Корея должна создать свое правительство, даже если это приведет к расколу.

3 июня 1946г. Ли Сын Ман в своём выступлении на митинге в провинции Чолла-Пукто открыто заявил об необходимости создания на территории Юга сепаратного корейского правительства[15]. Ли Сын Ман сказал: «…Не следует надеяться только на совместную (советско-американскую) комиссию, если мы хотим независимость… Я за то, чтобы создать корейское правительство в оккупированной Америкой Южной Корее, передать корейцам права Военной администрации, возобновить работу Совместной комиссии, укрепить нашу независимость и получить признание держав»[16].

 Другое его заявление почти того же времени: «простой народ с нетерпением ждет создания независимого правительства Южной Кореи. По моему мнению, рано или поздно так и произойдет. Но сейчас надо набраться терпения и ждать, не совершая поспешных действий»[17].

1 ноября 1946 г. Ли Сын Ман обратился с большим посланием к Генеральной Ассамблее ООН от имени палаты советников. «Скажите нам, пожалуйста, - писал он, - почему нам, корейскому народу, все еще отказано в нашей свободе? Почему мы вынуждены страдать от унижения видеть нашу нацию разорванной пополам и управляемой двумя могущественными нациями – нациями с противоположной идеологией?

Японии, которая показала себя вероломным врагом, уже разрешено собственное гражданское правительство, но не Корее. Только Германия, грабитель малых наций, подвергнута обращению, которое мирная Корея все еще вынуждена терпеть.

Лишенный права и привилегий на свое правительство, корейский народ использует это средство, чтобы обратиться к вашей великой Ассамблее…».[18]

23 июня 1947 года организованные Ли демонстрации правых сил  с требованиями создать сепаратное государство, достигли такой силы, что американцам пришлось разгонять их при помощи танков[19].

Ли рассчитывал, что рано или поздно логика Холодной войны подтолкнет американцев к принятию его идеи – в конце концов, нравы внутри США и обстановку там он знал прекрасно, опираясь на американских единомышленников.

           Например, с  мая по июнь 1946 г. в Корее находился специальный посланник президента США Э. Форей, который в итоговом докладе писал: «Корея — это поле идеологического сражения, где определяется удача или неудача США в Азии. Именно здесь  состоится проверка того, сможет ли рыночная демократия прийти на смену поверженному феодализму, или какая-то другая система, то есть коммунистическая, окажется сильнее»[20]. Выводы Форея были приняты Трумэном , который сам называл Корею «полем сражения между идеалами, от исхода которого, возможно, зависит вся серия удач США в Азии»[21]. 

Это и позволяло Ли обвинять в «прокоммунистических настроениях» даже Государственный департамент США и генерала Ходжа за то, что те пытались примирить левых и правых[22].  По его мнению, «немедленное создание сепаратного правительство Южной Кореи будет лучшей мерой борьбы с коммунизмом в Корее и наилучшим способом объединения Севера и Юга»[23].

       Передача корейского вопроса в ООН [24]

Тем не менее, решение скорее всего было принято к концу1947 г. на фоне осложнений отношений между США и СССР в Европе и формирования «плана Маршалла». 19 сентября 1947 г. совершивший турне по Южной Корее в качестве спецпосланника президента США генерал  Ведемейер в спецдокладе Трумэну выразил мнение, что если работа Совместной советско-американской комиссии окажется неудачной, то корейский вопрос следует решать на переговорах четырех великих держав, а в случае срыва этих переговоров его надо вынести на рассмотрение сессии Генеральной Ассамблеи ООН. А если и этот вариант потерпит неудачу, то США следует решать будущее Кореи в одиночку, ни в коем случае не оставляя Корею без внимания[25].

Следуя этой рекомендации, Соединенные Штаты передали корейский вопрос на рассмотрение Второй сессии Генеральной Ассамблеи ООН, ибо справедливо полагали, что, используя свое влияние в этой международной организации, они смогут провести выборы под собственным контролем, установив в стране проамериканское правительство.

Здесь нужно сделать очень важное замечание. ООН тогда значительно отличалась от современной, и, в первую очередь, тем, что позиции США там были значительно сильнее, чем позиции СССР. Относительный паритет или, если угодно, нейтралитет ООН во время биполярного миропорядка сложился позже, когда на фоне краха колониальной системы она пополнилась большим количеством стран, враждебных Западу или симпатизирующих соцлагерю. Но в конце 1940-х – начале 1950-х ООН была скорее удобным инструментом, при помощи которого Соединенные Штаты могли манипулировать мнением «международного сообщества». Простой арифметический подсчет показывает, что 2/3 членов ООН в той или иной степени зависели от США и потому придерживались их позиций[26]. К началу Корейской войны в нее входили 59 стран (с сентября 1950 г. – 60)[27]. Из них 13 являлись  членами НАТО. За США голосовало и большинство стран Латинской Америки.

В октябре 1947 г. Генеральная Ассамблея ООН начала обсуждение корейского вопроса[28]. В ходе дискуссии на Генассамблее СССР выдвинуто предложение об одновременном выводе из Кореи советских и американских войск и приглашении представителей корейского народа участвовать в обсуждении вопроса о Корее. Имея большинство, Соединённые Штаты добились отклонения советского предложения[29].

В СССР сочли решение США незаконным: корейский вопрос – последствие Второй мировой войны, и потому он должен решаться державами-победительницами.  Здесь  советское правительство опиралось главным образом на статью 107-ю Устава ООН, гласящую: «Настоящий устав, ни в коей мере, не лишает юридической силы действия, предпринятые или санкционированные в результате второй мировой войны несущими ответственность за такие действия правительствами, в отношении любого государства, которое в течение второй мировой войны было врагом любого из государств, подписавших настоящий Устав, а также не препятствует таким действиям»[30].

Посчитав решение корейской проблемы в рамках ООН незаконным, советская делегация отказалась участвовать в пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН 14 ноября 1947 г. [31] , которая приняла по корейскому вопросу следующее решение:

1. С целью продвижения и содействия выборам представителей корейского народа назначить Временную комиссию ООН по Корее(UNTCOK). Комиссия будет состоять из представителей Австралии, Канады, Китая, Сальвадора, Франции, Индии, Филиппин, Сирии и Украинской ССР. Комиссия имеет право свободно перемещаться, наблюдать и консультировать на территории всей Кореи.

2. Не позже 31 марта 1948 г. провести выборы представителей в Национальную Ассамблею Кореи. Количество представителей от каждой зоны должно быть пропорционально численности населения соответствующей зоны.

3. Национальная Ассамблея должна утвердить национальное правительство единой Кореи[32].

Как можно заметить, в отсутствие представителей СССР американцам удалось протащить выгодный им проект пропорционального представительства и подобрать состав стран-членов комиссии так, чтобы за их точку зрения проголосовало большинство. Представители Филиппин, гоминьдановского Китая и Сальвадора, безусловно, следовали американским указаниям; представителя Украинской ССР Москва посылать отказалась; а представители Канады и Австралии, хотя  менее поддавались прямому влиянию Америки, слабо знали  корейские реалии, что  тоже делало их управляемыми.

Но столь пристрастный подбор оказался стратегической ошибкой, и из-за такого состава наблюдателей Москва и Пхеньян отказались принять ее как действительно заслуживающий доверия орган[33], тем более что с их точки зрения местная власть на Севере была достаточно легитимна сама по себе, являясь продолжением Народных Комитетов.

Кроме того, в отличие от решений Совета Безопасности, резолюция сентября 1947 г., не имела обязательной силы, и лишь рекомендовала провести свободные выборы под наблюдением представителей ООН. С юридической точки зрения, характер такой рекомендации позволял Ким Ир Сену отказаться, что и было сделано[34].

Временная комиссия ООН прибыла в Сеул 8 января 1948 г., где ее массовые демонстрации и кровопролитные столкновения сторонников и противников  этого решения. Члены комиссии оказались между двух огней,  на севере советская гражданская администрация отказалась принимать комиссию в своей зоне ответственности, а на Комиссия не получила возможности обеспечить действительно честные выборы. По словам авторов книги «Корея в огне войны»,  их не подпускали к контролю за ходом регистрации политических партий и избирателей, так как у американцев не было альтернативы Ли Сын Ману. Ряд членов комиссии выступил со своим особым мнением, но переломить ситуацию они не смогли, а представителей Канады и Австралии из-за этого даже называли «коммунистической фракцией»[35].

26 января 1948 г. межсессионный комитет ООН приказал Временной комиссии продолжать выполнять план ООН «в тех частях Кореи, которые доступны комиссии». Но, как сообщал в Москву постоянный представитель СССР в ООН А. А. Громыко, «вся дискуссия по корейскому вопросу в Межсессионном комитете проходила в условиях грубого американского давления при нарушении элементарных норм ведения заседаний и игнорирования мнений делегаций, не согласных с предложением США»[36]. Делегация США отвергла все принципиальные возражения и поправки и добилась принятия своего проекта резолюции. Насколько нелегко ей это удалось, видно из результатов голосования: за – 31, против – 2 (Австралия и Канада), воздержались – 11, представители 7 стран отсутствовали[37].

На основании данного приказа 29 февраля 1948 г. Временная комиссия объявила, что она будет наблюдать за проведением выборов в доступных для нее частях Кореи; выборы должны пройти не позже 10 мая 1948 г.[38]