Чувство собственного достоинства как высшая этическая ценность во взаимоотношениях психолога и клиента

Дж. Ролз определяет самоуважение и чувство собственного достоинства как «первичное благо», которое лежит в основе всех человеческих стремлений. Само чувство собственного достоинства (по Дж. Ролзу) включает два основных аспекта. Во-первых, оно включает «ощущение человеком своей собственной значимости, его твердое убеждение в том, что его концепция собственного блага, жизненного плана заслуживает реализации». Во-вторых, самоуважение включает уверенность в собственных способностях, поскольку во власти человека выполнить собственные намерения»

достойным может считать себя только тот человек, который «уверен в собственных способностях» и готов реализовать свою концепцию блага, то есть готов выступить субъектом построения своего счастья. даже в «справедливом обществе» неизбежны определенные уступки и внутренние компромиссы. уступая даже в столь важном для себя, как в чувстве собственного достоинства, человек и все общество получают гораздо больший выигрыш — стабильность всего этого общества и его дальнейшее развитие. человек превращается из «отдельно взятого индивида» в подлинную личность с «чувством сопричастности с обществом». На самом деле человек, ориентированный на интересы общества не столько «теряет» свое достоинство в неизбежных уступках интересам других людей, сколько возвышает его.

Н. Шамфор: «слишком большие достоинства подчас делают человека непригодным для общества: на рынок не ходят с золотыми слитками — там нужна разменная монета, особенно — мелочь».

Основные характеристики «культуры полезности» и «культуры достоинства» (по А. Г. Асмолову и др.)

Главная мысль— унизительность для человека становиться «просчитываемым» объектом, который теряет главное свое человеческое преимущество — способность быть самим собой. Но с помощью «просчета» личности можно оценить ее «полезность» применительно к какому-то делу, а также «пользу» человека для общества. Культура полезности — это всегда спектакль с финалом, — пишут они далее. — Жизнь же — драма без финала, и культура достоинства тоже. Потому-то и невозможно оценить другого человека в культуре достоинства, где нет готовых ответов на вопросы, где возможны разные ответы на один и тот же вопрос и где никто не знает, как надо. далеко не все люди стремятся соприкоснуться с культурой достоинства. подходя к другому, протягивает ему цветок или любовь... — ни за что, просто так!.. Культура достоинства — изначально диалогичная, неадаптивная культура, культура с установкой на понимание. Если в культурах полезности нас оценивают и судят, то в культурах достоинства — понимают и прощают» (Асмолов, Нырова).

Русский человек не хищник. Ему нужен достаток. Есть у него достаток, он доволен. Если есть у него достаток, то подойдет к нему кто-нибудь и скажет: вот тебе тысячу баксов — как сейчас говорят, — пойди сделай то-то и то-то». А он — русский человек — в ответ: «Ты знаешь, я удить рыбу собрался, я пойду рыбу ловить». Это и есть русский дух... А «новый русский» — он не пойдет рыбу ловить, а пойдет за баксами, которые ему не очень нужны, но пойдет» (Розов, 1996). Как это ни парадоксально, но для стабильности и планомерности общественной жизни больше «пользы» от «новых русских»

Личность и эпоха

Внутренний компромисс как «возможное условие» успешной карьеры

Проблема зависти и чувства справедливости в решении жизненно важных вопросов клиента

Зависть и справедливость

В философии выделяются два основных подхода к проблеме справедливости: 1) традиционный, признающий незыблемость существующих порядков (Платон, Т. Гоббс, И. Кант); 2) более современный — релятивистский подход, предполагающий «отказ от универсальности моральных обязанностей» (Д. Дьюи, Д. Роулз, Р. Рорти).

Сам Дж. Ролз выделяет два основных принципа справедливости: 1) равные права людей в отношении основных свобод и 2) неизбежные неравенства (различия) никого не должны ущемлять в чувстве собственного достоинства (Ролз, 1995). Справедливость — это соотношение между вкладом человека и получаемым им благом. В более современной демократической общественной системе возможны разновариантные (индивидуально-уникальные) пути к лучшему, к элитному.

Идея эгалитарности (от франц. ègalitè — равенство) проповедующая всеобщее уравнительство. «Конечно, могут быть такие формы равенства, которые проистекают из зависти. Строгий эгалитаризм, доктрина, которая настаивает на равном распределении всех первичных благ, явно происходит из этой склонности. Это означает, что эта концепция равенства была бы принята в исходном положении, только если бы стороны были достаточно завистливыми... Различные концепции равенства, которые они определяют, признаются в предположении, что зависти нет» (Ролз, 1995. — С. 467). И все-таки эгалитарность существует в хотя бы короткие периоды свержения власти предшествующего правителя. Кроме того, эгалитарность существует как некая идея, воздействующая на умы сначала отдельных людей, стремящихся к справедливости, а затем и более многочисленных групп (масс), этими идеями вдохновленных.

 Подытоживая различные взгляды на проблему справедливости, М. А. Фролова отмечает, что:

— существует естественное и социальное неравенство людей;

— само социальное неравенство определяется неравным доступом разных людей к таким благам, как деньги, власть, престиж;

— социальное неравенство и справедливость — это нормативные понятия морали;

— окончательное преодоление всякой несправедливости — вечная перспектива;

— понимание социальной справедливости связано с анализом социальной мобильности;

— социальная справедливость — это понятие конкретно-историческое, меняющееся на протяжении веков,

— в классовом обществе справедливость делилась на: а) распределяющую (политика) и б) уравнивающую (экономика и право);

— более современные подходы основываются на принципе равенства (по закону) и принципе пропорциональности (по заслугам).

Зависть и ревность

Между завистью и ревностью существует много общего: «...когда другие осознают нашу зависть, они, вероятно, станут ревновать свои благоприятные обстоятельства» (по Дж. Ролзу). Если супружеские отношения строятся на основе владения (где партнер — это «частная собственность»), то отношения ревности превращаются в отношения зависти, так как объект ревности (партнер) из живого человека превращается в вещь или в символ (см. Муздыбаев, 1998)

Отношение к другим людям

Современная личность очень контактна, но одновременно исключает близкое, глубокое общение, основанное на взаимной заботе и внимании. Пассивный индивид межличностному общению предпочитает обезличенные развлечения – концерты, кино, телевидение. Связи с людьми носят преимущественно виртуальный характер и опосредованы Интернет и другими медийными технологиями. Пассивные личности находятся в зависимости от создания и поддержания контактов, избегают конфликтов, предпочитая уходить от ответственности

Отношение к самому себе

В современном обществе образец для подражания отсутствует, в результате происходит утрата чувства собственного Я, своей реальности и идентичности. «Я - тот, кто я есть в данный момент, потом я буду другой». Если для активных типов идентичность – продукт собственного поиска, то для пассивных она заключается в продуктах групповых, мы-переживаний. Пассивные индивиды копируют стили жизни популярных людей, ТВ знаменитостей и т.п. Они стремятся к групповой принадлежности, т.е. стать частью какой-либо группы, направления, торговой марки

Ценностные ориентиры

Современная личность отвергает сложившуюся систему ценностей, противопоставляя ей собственные ценностные идеалы. Современные индивиды не разделяют ценности, подчеркивающие социальные различия и привилегии, а напротив, благоволят ценностям равенства, свободы и независимости.

Современная личность стремится снять с себя все религиозные обязательства и обращается к церкви спорадически в связи с отправлением принятых в обществе определенных жизненных ритуалов.

Мышление и восприятие

В постмодернистском обществе мышление является свободным и ассоциативным, нацеленным на воспроизведение нового. Постмодернистское мышление характеризуется несвязанностью и неустойчивостью и не ограничивает себя никакими требованиями, кроме самоустановленных.

Чувство собственного достоинства как высшая этическая ценность во взаимоотношениях психолога и клиента

Дж. Ролз определяет самоуважение и чувство собственного достоинства как «первичное благо», которое лежит в основе всех человеческих стремлений. Само чувство собственного достоинства (по Дж. Ролзу) включает два основных аспекта. Во-первых, оно включает «ощущение человеком своей собственной значимости, его твердое убеждение в том, что его концепция собственного блага, жизненного плана заслуживает реализации». Во-вторых, самоуважение включает уверенность в собственных способностях, поскольку во власти человека выполнить собственные намерения»

достойным может считать себя только тот человек, который «уверен в собственных способностях» и готов реализовать свою концепцию блага, то есть готов выступить субъектом построения своего счастья. даже в «справедливом обществе» неизбежны определенные уступки и внутренние компромиссы. уступая даже в столь важном для себя, как в чувстве собственного достоинства, человек и все общество получают гораздо больший выигрыш — стабильность всего этого общества и его дальнейшее развитие. человек превращается из «отдельно взятого индивида» в подлинную личность с «чувством сопричастности с обществом». На самом деле человек, ориентированный на интересы общества не столько «теряет» свое достоинство в неизбежных уступках интересам других людей, сколько возвышает его.

Н. Шамфор: «слишком большие достоинства подчас делают человека непригодным для общества: на рынок не ходят с золотыми слитками — там нужна разменная монета, особенно — мелочь».

Основные характеристики «культуры полезности» и «культуры достоинства» (по А. Г. Асмолову и др.)

Главная мысль— унизительность для человека становиться «просчитываемым» объектом, который теряет главное свое человеческое преимущество — способность быть самим собой. Но с помощью «просчета» личности можно оценить ее «полезность» применительно к какому-то делу, а также «пользу» человека для общества. Культура полезности — это всегда спектакль с финалом, — пишут они далее. — Жизнь же — драма без финала, и культура достоинства тоже. Потому-то и невозможно оценить другого человека в культуре достоинства, где нет готовых ответов на вопросы, где возможны разные ответы на один и тот же вопрос и где никто не знает, как надо. далеко не все люди стремятся соприкоснуться с культурой достоинства. подходя к другому, протягивает ему цветок или любовь... — ни за что, просто так!.. Культура достоинства — изначально диалогичная, неадаптивная культура, культура с установкой на понимание. Если в культурах полезности нас оценивают и судят, то в культурах достоинства — понимают и прощают» (Асмолов, Нырова).

Русский человек не хищник. Ему нужен достаток. Есть у него достаток, он доволен. Если есть у него достаток, то подойдет к нему кто-нибудь и скажет: вот тебе тысячу баксов — как сейчас говорят, — пойди сделай то-то и то-то». А он — русский человек — в ответ: «Ты знаешь, я удить рыбу собрался, я пойду рыбу ловить». Это и есть русский дух... А «новый русский» — он не пойдет рыбу ловить, а пойдет за баксами, которые ему не очень нужны, но пойдет» (Розов, 1996). Как это ни парадоксально, но для стабильности и планомерности общественной жизни больше «пользы» от «новых русских»