Мозговой, В.И. О переименованиях и восстановлениях собственных имен / Функциональная лингвистика: VII Межд. научн. Конгресс «Язык и мир»: Межд.конгресс. (Ялта, 5-8 октября): Сб.научн. работ докладов / Отв.ред. А. Н. Рудяков, Ю. В. Дорофеев; Крымский республиканский институт последипломного педагогического образования. – Симферополь: ООО «Форма», 2015. 400 с. – С. 242-244.

УДК 81’373.2

Мозговой Владимир Иванович, кандидат филологических наук, профессор кафедры менеджмента и хозяйственного права Донецкого национального технического университета

Подвергается критике существующая практика переименований собственных имен, исходя из политической целесообразности. Определяются социальные и правовые принципы возможных именований, восстановлений и изменений в проприальной номинации. Описываются случаи неосознанного переименования, связанного с переводом и эквивалентной заменой личных имен в родственных проприальных культурах.

Ключевые слова: оним, проприальная номинация, переименование собственных имен.

Mozgovoy Vladimir Ivanovich, PhD, professor of chair of management and economic right of Donetsk national technical university

ABOUT RENAMINGS AND RECONSTRUCTION OF PROPER NAMES

The author criticizes the existing practice of renamings of proper names, from the point of view of political expediency. Social and legal principles of possible names, reconstruction and changes in the proper nomination are defined. The article considers cases of unconscious renaming caused by translation and equivalent replacement of personal names in related proper cultures.

Keywords: onym, proper nomination, renaming of proper names.

Революционный дух переименования собственных имен (СИ), особенно актуальный для переломных эпох (г. Мариуполь – Жданов, г. Луганск – Ворошиловград, г. Самара – Куйбышев, г. Кёнинсберг – Калининград, г. Тверь – Калинин), вызывает не менее ревностную защиту «исторической справедливости» в актах «восстановления» (г. Жданов – Мариуполь, г. Ворошиловград – Луганск, г. Куйбышев – Самара, г. Калинин – Тверь). Но и в том, и в другом случаях речь идет о политических оценках личностей, стоящих в основе именования, но не о самих принципах номинации в разных социально-языковых реалиях.

Ученые, поддавшись искусу идеологии, заботятся больше не о языковой парадигме СИ, а о личностной характеристике субъектов номинации (политическая парадигма), например: «Периодически прокоммунистические силы протаскивают идею возвращения исторического названия Сталинград, пытаясь привязать это к определенным памятным датам. Но ученые говорят, что историческое название этого города – Царицын. Сталинисты хотят продавить через восстановление Сталинграда идею сильной руки, о чем очень многие мечтают. Эти трубачи сталинские притаились в кустах, они просто ждут сигнала, чтобы ломать и уничтожать физически «пятую колонну» [2].

Осуждение актов переименования касается, таким образом, преимущественно официальных постановлений, носящих политический характер, нежели еще более частых случаев неосознанной передачи СИ в документах, позволяющих «безнаказанно» изменять практически все объекты номинации, т.е. переименовывать их самыми разными способами:

- путем «эквивалентной» замены одних национальных имен другими (русск. Дарья – укр. Дарина или Одарка; русск. пгт. Константинополь – укр. смт. Костянтиноп іль; русск. Дмитрий – бел. Дзміцер, укр. Дмитро);

- путем перевода (русск. Красн ый Молочник – укр. Червоний Молочар, русск. Ласточкино Гнездо – укр. Ластівчине Гніздо);

- путем изменения структурных компонентов с полным игнорированием адресной и информативно-смысловой функций СИ (Донецкий национальный технический университет – Государственное высшее учебное заведение «Донецкий национальный технический университет», г. Донецк – Государственное высшее учебное заведение «Донецкий национальный технический университет», г. Красноармейск);

- путем неосознанной онимизации нарицательных имен (кафедра экономики предприятия – Кафедра «Экономика предприятия»);

- путем графической (г Одесса – м. Одеса; Александр – Олександр) и орфографической «правки» (пос. Никольское – с. Ми кільське, г. Теплогорск – м. Теплогірськ) и т.п.

Итак, акты переименования СИ захватывают политическую и языковую составлющие, что заставляет их анализировать с двух позиций.

А. Процесс официального (узаконенного) переименования. Тесно связанный с первичной номинацией и идеологической оценкой лиц и событий, он незаконен из-за незаконности субъективно-политической замены одних названий другими. Исходя из «временности» их бытия, многие ученые поэтому предлагают запретить мемориальные названия вообще либо ограничить акт мемориальной номинации определенным сроком после ухода человека из жизни (в России этот срок составляет 10 лет).

Но, во-первых, запретить мемориальную номинацию невозможно, поскольку она является одной из главных форм сохранения либо памяти об исторической личности (Алексеево – Чистяково – Торез, Юзовка – Сталино, Алчевск – Ворошиловск), либо о политических пристрастиях (Алчевск – Коммунарск), либо об особенностях территории (Екатеринослав – Новороссийск – Днепропетровск – С ічеслав?, Сталино – Донецк). Абстрактная мемориальная номинация, по сути, продолжает и усиливает материальное увековечивание фактов, людей и событий в виде обелисков, поэтому ее запрещение – варварство, равнозначное разрушению исторических памятников.

Во-вторых, установление срока возможной мемориализации объектов – факт условный: почему именно 10 лет, ведь переоценка ценностей может произойти и через 20 лет, и через столетия? Так произошло, например, с «памятными» СИ и с самими памятниками Петру І, Екатерине ІІ, В. Ленину, И. Сталину, как и с Великой Октябрьской социалистической революцией, Великой Отечественной войной (которую в Украине «упразднили») и т.п.

В-третьих, мемориальные названия – факт не только недавних коммунистических пристрастий (Димитровград, Болгария; Подгорица, Черногория – Титоград, Югославия – Подгорица, Черногория), но и других, существующих в любой стране мира на протяжении всей истории человечества (Александрия, Египет; Византий – Константинополь – ЦарьГрад – Стамбул – Istanbul, Римская империя, Турция; Ди-Си – Вашингтон,  США; мыс Канаверал – мыс Кеннеди, США; квартал Третий Рим Муссолини – квартал EUR, Италия и т.п.).

Гораздо продуктивней поэтому могла бы функционировать концепция мемориализации, связанная с научными рекомендациями, а не с запретами:

1. Наименования мемориального характера могут быть приняты к оценке их значимости только специалистами для их последующего утверждения законодательными органами по предложению общественности и сегодняшних собственников – конституционных обладателей «права на соответствующее имя» обжитой ими территории, а не партий и их депутатских фракций.

2. Предпочтение по мемориализации личностей следует отдавать фондам, стипендиям, институтам и т.п., увековечивая соответствующее направление их деятельности; далее улицам, проспектам, библиотекам, с которыми была связана их жизненная биография. И только по прошествии времени, необходимого для осмысления значимости номинанта, можно расширить его номинативное поле до мирового звучання в названиях населенных пунктов.

3. Переименование – факт исключительной юридической и исторической ответственности (речь идет об изменении истории!), поэтому оно балансирует на грани противозаконной деятельности. При этом «устойчивость» первичного именования зависит от привязки новых объектов номинации к роду деятельности номинанта.

4. Восстановление старых названий связано с не менее ответственным выбором предпочтительного наименования. Чаще всего необходимо учитывать право собственника на первично данное имя (для Коммунарска – не Ворошиловск, а Алчевск; для Ленинграда – не Петроград, а Петербург; для Кировограда – не Кирово или Зиновьевск, а Елисаветград). Но не всегда.

Существуют случаи, когда информация о первичном собственнике утрачена и на авансцену истории всплывают события, привязанные к новой топонимической истории с событийно новым международным резонансом. Так случилось с ойконимом Сталинград, который утратил привязку к личности И.В. Сталина и стал ассоциироваться со Сталинградской битвой, имеющей международную значимость и информативность. Вот почему в цепочке исторических вариантов названия этого города (Царицын – Сталинград – Волгоград) при восстановлении «исторической справедливости» предпочтительной выглядела бы форма Сталинград, а не Царицын или Волгоград (ибо Царицынской или Волгоградской битвы быть не могло).

По таким же причинам вряд ли целесообразно восстанавливать формы Алексеево для Тореза, Катык для Шахтерска, Акмесджит для Симферополя, Кефе для Феодосии, Гезлев для Евпатории и Ахтияр для Севастополя (но уместным было бы сохранить старые формы в названиях районов города, связанных с древней историей).

Но в этом же контексте возможным является восстановление форм Вятка (на р. Вятка) или Кёнинсберг и Тильзит, где Наполеоном и Александром I был подписан мирный договор.

Б. Процесс неосознанного переименования, связанный с незнанием специфики языковых изменений в структуре СИ по сравнению с апеллятивами. Главным основанием для их особой фиксации в языке является принцип сохранения первичного или исторически сложившегося собственника. Такой взгляд на природу СИ не только отменяет распространенную сегодня эквивалентную вариативность, порождающую «онимную паронимию» (Анна – Ганна, Николай – Микола, Дарья – Дарина – Одарка) или перевод (Никитовка – Микитівка, Никольское – Мик і льське, Приятное Свидание – Приємне Побачення, Речное – Р ічкове, Річне), но и запрещает произвольное изменение формы имени в документах работниками государственных служб (так первично русское название донецкого спортивного клуба Шахтёр украинскими чиновниками было официально превращено в Шахтар).

Постоянные нарушения этих правил приводят к тому, что в любой семье, учреждении или организации возникают юридические коллизии с СИ. Они вынужденно сопровождают наши поступки и действия на протяжении всей жизни. Этот факт настоятельно требует отношения к ним не как к обычным словам с обобщенными лексическими значениями (сковорода, море, труд, маринад, булат, события), а как к основному атрибуту права, указывающему на конкретного собственника с вполне определенной социальной информацией о нем, акцентно выделяемой на письме сигнальным знаком – прописной буквой: Сковорода – украинский писатель, «Море» – пансионат в Алуште, «Труд» – русская газета (а не «Праця»), «Маринад» – ресторан в Донецке, Булат – известный поэт-песенник, «События» – украинский телеканал « Собитія» (а не «В і домост і») и т.п.

 Вот почему, если в каком-либо документе появляются ошибки в воспроизведении СИ в другой номинативной культуре (русск.: кинотеатр «Звёздочка», Михаил Сборщик, Николай Пикин [п`икин], Беспалов, шахта « Южнодонбасская » – укр.: к і нотеатр « Зірочка », Михайло Зборщик, Ми кола Пикин [п`ыкин], Безпалов, шахта «Південно донбас ька»), мы думаем не об орфографии, а о том, как отстоять свою юридическую состоятельность в различных официальных ситуациях (чей и что это за кинотеатр? фамилии русские или украинские, от понятия «пика» или «пыка»?, разные ли шахты «Южнодонбасская» и «Південнодонбаська» и где они находятся?), т.е. об общественно-правовой истории, призванной точно идентифицировать адресную и информативную составляюшие конкретного объекта номинации.

Но подобные попытки языкового захвата собственности фиксируются постоянно, что ставит под сомнение существование двуязычных паспортов как документов, удостоверяющих конкретную личность, и декларативное определение таких государств как правовых. Стремление всех и вся «огосударствить» в едином языковом формате сопряжены с невежественным парадоксом кажущейся легкости функционирования СИ в родственных языках и, соответственно, якобы с надуманностью проблемы их точной передачи в документах.

Однако чем ближе по своему происхождению языки, тем сложнее идентифицировать собственное имя в другой номинативной культуре. Легкая узнаваемость этимологической природы слова и / или его этиологии связана с соблазном «передать» их путем перевода или эквивалентной замены русских имен на украинские, белорусские, а иногда и южнославянские.

Вопрос о переводе собственных имен, традиционно относящийся к области практической ономастики (употребление большой буквы, специфика склонения, передача фонетико-графического «рисунка» и т.п.) все более осмысливается учеными как важнейшая теоретическая проблема [1; 3; 4; 7], связанная с осмыслением сущности СИ, что закономерно ставит перед учеными ряд оригинальных исследовательских задач.

1. Что такое СИ, какова их социальная природа и в чем специфика их передачи средствами другого языка? Принципиальность этого вопроса состоит в искаженном понимании сущности СИ исключительно как языкового или речевого явления (и игнорирование их правового феномена), которая максимально обостряется в близкородственной языковой культуре:

а) либо в преувеличенном внимании ученых и практиков к языковой составляющей имени (этимологии, фонетике и графике, морфологической структуре), из-за чего легко «спутать» онимную лексику с нарицательной (К`оваль – Ков`аль  – ков`аль (на последней акцентной «норме» настаивает, в частности, О. Пономарив [6, с. 112]), Снежн`ое – Сн`ежное – сн`ежное место, П`ески – П` і ски – піск ` и (правильно: П` є ски); или «смешать» ее различные разряды (отчество и фамилию: Богд `анович – Богдан`ович, Иван`ов – Ив`анов; имя и фамилию: Степ ’ан – Ст ’ еп ан и т.п.);

б) либо в стремлении подчинить СИ политическим «вкусам» очередной политической «элиты», используя для этого механизмы эквивалентной замены (Никита – Микита, Василий – Василь, Серая Арина – C іра Орина), закавычивания настоящего собственника, который после этого превращается в неизвестный объект (Донецкий национальный університет – Державний вищий навчальний заклад «Донецький національний університет»), искажении исторической значимости объектов номинации при «юродствующем» сохранении первичного произношения  (Советский Союз – Совєтський Союз), неосознанном переводе с русского на украинский (пл. Советская – Радянська (значит, здесь функционирует Советская власть?); Южн ый микрорайон – П і вденний мікрорайон (а интересует ли кого-либо его местоположение?) или попытке искоренить его вообще (Южн ы й автовокзал – Южний автовокзал, хотя в этом случае информация о направлении движения необходима – «Південний автовокзал», ведь она актуальна для пользователя любой страны и национальности!).

2. Вторая проблема, тесно связанная с первой – употребление прописной буквы: ул. Путиловская Роща или ул. Путиловская роща?, Золотые ворота или Золотые Ворота?, Исполком Харьковского областного совета или исполком Харьковского областного совета? (впрочем, компоненты, теряющие лексическое значение и приобретающие адресно-информативную функцию, должны фиксироваться большими буквами, сигнализирующими о собственнике или о количестве собственников: ул. Путиловская Роща (не роща, а улица), Золотые ворота – действительно ворота, но Золотые Ворота – не ворота, а станция метро; Исполком Харьковского областного совета, в названии которого два юридических лица.

3. В чем различие подходов к функционированию и «переводу» СИ в неконтактных и близкородственных проприальных культурах?

Этот вопрос актуален потому, что в большинстве справочных изданий предпочитают говорить об иноязычных онимах, перечисляя возможные случаи транскрипции, транслитерации, транспозиции, благозвучия, тождества, традиции или грамматической адаптации [3]. Между тем, гораздо сложнее представляется ситуация, сложившаяся в близкородственных проприальных культурах. Но в последнем случае либо абсолютизируют перевод (ул. Советская – вул. Радянська, ул. Октябрьская – вул. Жовтнева, с. Красная Поляна – с. Червона Поляна, с. Свободное – с. Вільне, г. Набережные Челны – м. Набережні Човни, пос. П ервомайское – с. Першотравневе), либо категорически его отрицают (ул. Независимости – вул. Незавісімості, ул. С троителей – вул. Стро їтелів), что порождает не столько орфографические, сколько юридические ошибки и правовые противоречия. Между тем, перевод возможен только в ситуации, когда информация об объекте номинации становится актуальной для всего мирового сообщества (Северный Ледовитый океан – Північний Льодовитий океан, Красная Армия – Червона Армія, но: ул. Красноармейская – Красноармійська) или приобретает мемориальный характер (пл. Независимости – Незалежності, ул. Преподавателей – Викладачів, ул. Октябрьской революции – Жовтневої революції, поскольку ко всем этим названиям можно «подставить» слово «имени»; но: ул. Октябрьская – Октябрьська).

3. В чем специфика передачи официальных СИ как основного атрибута права по сравнению с СИ, функционирующими в ситуациях речевого общения или поэтического осмысления онимного пространства? В первом случае они не терпят вариативности и оперируют принципами передачи права первичного собственника, а во втором – орфографическими правилами или нормами перевода.

4. Каковы пределы формальных трансформаций СИ в родственных проприальных культурах, где изменения могут быть гораздо большими, нежели в неконтактных языках. Вот почему велик соблазн фамилии Пономарев, Антонов и Ковалев фиксировать в украинском звучании как Пономарів, Вінтонів и Ковалів (или наоборот), а русские варианты имен и названий оставить в украинском написании без изменения как Івановна, Бережной, Юр ’ є вна , Владімір, Мукачево, Сімферополь, Кацівелі (правильно: Іванівна, Бережний, Юрії вна , Владимир, Мукачеве, Симферополь, Кацивелі) и т. п.

Поставленные проблемы, разросшиеся до размеров глобального процедурно-правового хаоса, доказывают, что принципы наименования, восстановления, официального написания или перевода онимной лексики на стыке языков и культур далеки от совершенства. Они могут поэтому применяться лишь в том случае, когда не разрушают социально-правовой статус имени собственного.

Источники и литература

1. Гиляревский, Р. С. Иностранные имена в русском тексте [Текст] / Р. С. Гиляревский, Б. А. Старостин – М. : Международные отношения, 1978. – 239 с.

2. Горбаневский М. «Сталинские трубачи притаились в кустах»: Кому нужны новые имена на российской карте / Гобаневский М. // Ономастика России. Имена собственные в нашей жизни. 02.06.2015 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://onomastika.ru/news/524 «Лента.ру»

3. Ермолович, Д. И.Имена собственные на стыке языков и культур [Текст]/ Д. И. Ермолович. – М.:Р.Валент, 2001. –  200 с.

4. Мозговий, В. І. Фононіми, морфоніми, графоніми, або методика передачі власних назв засобами спорідненої мови [Текст] / В. І. Мозговий // Функциональная лингвистика : сборник научных работ / Крымский республиканский институт последипломного образования; научный редактор А. Н. Рудяков – Симферополь, 2010. – Том № 2. – С. 102–104.

5.Пономарів, О.Культура слова [Текст] : Мовностилістичні поради. 3-тє вид., стереотип. : [навч. посібник] / О. Пономарів – К. : Либідь, 2008. – 240 с.

6. Розенталь, Д. Э. Прописная или строчная? (Опыт словаря-справочника) [Текст] / Д.Э. Розенталь – М. : Рус. яз., 1985. – 328 с.

7. Суперанская, А. В. Общая теория имени собственного [Текст] / А. В. Суперанская. – М. : Наука, 1973. – 366 с.