Влади́мир Серге́евич Соловьёв — русский философ, поэт, публицист, литературный критик конца XIX века.

Биография

Владимир Сергеевич Соловьёв родился в Москве 16 января (28 января по новому стилю) 1853 года в семье известного русского историка Сергея Михайловича Соловьева (1820—1879). Обстановка ранних лет Владимира Соловьёва сложилась весьма благоприятно для его последующего духовного развития. Среднее образование Соловьёв получил в московской 5-й гимназии (ныне московская школа № 91), в которую поступил в 1864 году, а высшее образование — в Московском университете. Известно, что Соловьёв очень рано начал читать славянофилов и крупнейших немецких идеалистов. Однако мало кто знает, что в последние годы гимназии и в первые годы университета он зачитывался тогдашними вульгарными материалистами и даже пережил весьма острую материалистическую направленность, заставившую его перестать ходить в церковь, а однажды даже и выкинуть иконы из окна своей комнаты, что вызвало необычайный гнев у его отца.

Вероятно, не без влияния материализма В. Соловьёв поступил сначала на физико-математический факультет, где преподавались не только математика и физика, но и все естественные науки. Имеются некоторые сведения о пребывании Владимира Соловьёва в Московской духовной академии в качестве вольнослушателя в промежутке между окончанием университета и защитой магистерской диссертации.

В июне 1876 года В. Соловьёв приступил к преподаванию в университете, но из-за профессорской склоки в марте 1877 года покинул Москву и переехал в Санкт-Петербург. Там он стал членом Ученого комитета при Министерстве народного просвещения и одновременно преподавал в университете, где в 1880 году защитил докторскую диссертацию. В 1881 году преподавательская деятельность Владимира Соловьёва навсегда закончилась после прочтения им публичной лекции 28 марта 1881 года, в которой он призывал помиловать убийц Александра II. Из университета Владимиру Соловьёву пришлось уйти, хотя его никто не увольнял. Он задумывает трёхтомный труд в защиту католицизма, но по разным причинам цензурного и технического характера вместо этих запланированных трёх томов вышла в 1886 году работа «История и будущность теократии», а в 1889 году, уже на французском языке, в Париже, «Россия и вселенская церковь». В связи с этим в области богословия у В. Соловьёва появилось много врагов и неприятностей, вплоть до запрещения ему печатать труды на церковные темы.

Владимир Соловьёв был «бездомный» человек, без семьи, без определенных занятий. Человек он был экспансивный, восторженный, порывистый и жил большей частью в имениях своих друзей или за границей. К концу 1890-х годов здоровье его стало заметно ухудшаться, он стал чувствовать неимоверную физическую слабость вследствие артериосклероза, болезни почек и общего истощения организма. Похоронен он был на Новодевичьем кладбище, вблизи могилы своего отца.

Политико-правовые воззрения

Теократия — дословно власть Бога. В основе подобного государства должны лежать духовные принципы, и оно должно иметь не национальный, а вселенский характер. По мысли Соловьёва, первым шагом к теократии должно было послужить объединение русской монархии с католической церковью.

В 1880-е годы Владимир Соловьев написал и опубликовал ряд работ, в которых пропагандировал идею воссоединения Западной и Восточной Церквей под главенством Римского Папы, за что подвергся критике славянофилов и консерваторов. Важнейшая из них — Россия и Вселенская Церковь, 1889, Париж.

«ФИЛОСОФСКАЯ ПУБЛИЦИСТИКА»

ЗНАЧЕНИЕ ГОСУДАРСТВА

I

Всякое личное существо, в силу своего безусловного значения (в смысле нравственности), имеет неотъемлемое право на существование и на совершенствование. Но это нравственное право было бы пустым словом, если бы его действительное осуществление зависело всецело от внешних случай-ностей и чужого произвола. Действительное право есть то, которое заключает в себе условия своего осуществления, то есть ограждения себя от нарушений. Первое и основное условие для этого есть общежитие или общественность, ибо человек одинокий, предоставленный самому себе, очевидно бессилен против стихий природы, против хищных зверей и бесчеловечных людей. Но, будучи необходимым ограждением личной свободы или естественных прав человека, общественная форма жизни есть вместе с тем ограничение этих прав, но ограничение не внешнее и произвольное, а внутренне вытекающее из существа дела. Пользуясь для ограждения своего существования и деятельности организацией общественной, я должен и за нею признать право на существование и развитие и, следовательно, подчинить свою деятельность необходимым условиям существования и развития общественного. Если я желаю осуществлять свое право или обеспечивать себе область свободного действия, то, конечно, меру этого осуществления или объем этой свободной области я должен обусловить теми основными требованиями общественного интереса или общего блага, без удовлетворения которых не может быть никакого осуществления моих прав и никакого обеспечения моей свободы.

Определенное в данных обстоятельствах места и времени ограничение личной свободы требованиями общего блага, или - что тоже - определенное в данных условиях уравновешение этих двух начал, есть право положительное, или закон.

Закон есть общепризнанное и безличное (то есть не зависящее от личных мнений и желания) определение права, или понятие о должном, в данных условиях и в данном отношении, равновесии частной свободы и общего блага, - определение или общее понятие, осуществляемое через особые суждения в единичных случаях или делах.

Отсюда три отличительные признака закона; 1) его публичность – постановление, не обнародованное во всеобщее сведение, не может потому иметь силы закона; 2) его конкретность - закон выражает норму действительных жизненных отношений в данной общественной среде, а не какие-нибудь отвлеченные истины и идеалы, и 3) реальная применимость, или удобоиспол-нимость в каждом единичном случае, ради чего с ним всегда связана так называемая «санкция», то есть угроза принудительными и карательными мерами, на случай неисполнения его требований или нарушения его запрещений.

Чтобы эта санкция не оставалась пустою угрозой, в распоряжении закона должна быть действительная сила, достаточная для приведения его в исполнение во всяком случае. Другими словами, право должно иметь в обществе действительных носителей и представителей, достаточно могущественных для того, чтобы издаваемые ими законы и произносимые суждения могли иметь силу принудительную. Такое реальное воплощение права называется властью.

Требуя по необходимости от общественного целого того обеспечения моих естественных прав, которое не под силу мне самому, я по разуму и справедливости должен предоставить этому общественному целому положительное право на те средства и способы действия, без которых оно не могло бы исполнить своей, для меня самого желательной и необходимой, задачи; а именно, я должен предоставить этому общественному целому: 1) власть издавать обязательные для всех, следовательно, и для меня, законы; 2) власть судить сообразно этим общим законам о частных делах и поступках и 3) власть принуждать всех и каждого к исполнению как этих судебных приговоров, так и вообще всех законных мер, необходимых для общей (а следовательно, и моей) безопасности и преуспевания.

Ясно, что эти три различные власти - законодательная, судебная и исполнительная - суть только особые формы проявления единой верховной власти, в которой сосредоточивается все положительное право общественного целого как такого. Без единства верховной власти, так или иначе выраженного, невозможны были бы ни общие законы, ни правильные суды, ни действительное управление, то есть самая цель организации данного общества не могла бы быть достигнута.

Общественное тело с постоянною организациею, заключающее в себе полноту положительных прав, или единую верховную власть, называется государством. Во всяком организме необходимо различаются; 1) организующее начало; 2) система органов или орудий организующего действия и 3) совокупность организуемых элементов. Соответственно этому и в собирательном организме государства различаются: 1) верховная власть; 2) различные ее органы, или подчиненные власти, и 3) субстрат государств, то есть масса населения, состоящая из единичных лиц, семейств и более широких частных союзов, подчиненных государственной власти. Только в государстве право находит все условия для своего действительного осуществления, и с этой стороны государство есть воплощенное право. Однако этим основным определением понятие государства не исчерпывается.

II

Называя государство городом, греки - первые создатели чисто человеческой культуры - указали на существенное значение для государства его культурной задачи, и верность этого указания подтверждается разумом и историей. Если свободные роды и племена принимают принудительную организацию, если частные интересы подчиняются условиям, необходимым для существования целого, то это делается не с тем, конечно, чтобы поддерживать дикую, полузвериную жизнь людей. Государство есть необходимое условие человеческой образованвостя, культурного прогресса. Поэтому принципиальные противники государственной организации бывают непременно вместе с тем и принципиальными противниками образованности.

III

Если величайшие представители умственной и эстетической образованности - греки, - называя государство “городом’, выдвигали на первый план создаваемую городом культуру, то люди практического характера - римляне - ставили выше всего другую сторону государства, именно его задачу объединять людей для общего дела или осуществлять их солидарность в этом деле. Для них государство было – res publica, то есть общее, или всенародное, дело. Определяя государство таким образом, римляне придавали ему, вместе с тем, безусловное значение, видели в нем верховное начало жизни; обеспеченность общего дела, охранение общественного целого от распадения есть высший интерес, которому все прочее должно неограниченно подчиняться: salus respublicae summa lex.

IV

Государство, как действительное историческое воплощение людской солидарности, есть реальное условие общечеловеческого дела, то есть осуществления добра в мире. Этот реально-нравственный характер государства, подчеркнутый практическим духом римлян, не означал, однако, что оно само, как думали римляме, уже есть безусловное начало нравственности, высшая цель жизни, верховное добро и благо. Ошибочность такого взгляда, обоготворявшего государство, проявилась наглядно в истории, когда высту-пило действительно безусловное начало нравственности в христианстве. Внутреннее преимущество христианства, в силу которого оно должно было восторжествовать даже с чисто человеческой точки зрения, состояло в том, что оно было шире, великодушнее своего противника, что оно могло, оставаясь себе верным, признать за государством право на существование и даже на верховное владычество в мирской области, оно отдавало ему должное в полной мере, оно было справедливо; тогда как римским властям поневоле приходилось отказывать христианству в том, что принадлежало ему по праву, именно, в значении его как высшего безусловного начала жизни, Победа осталась за более широкой, гуманной, прогрессивной стороной, и с тех пор, каковы бы ни были исторические перемены, действительное возвращение к римскому государственному абсолютизму есть дело невозможное.

На его место выступили в средние века две новые политические идеи общего значения: западноевропейская и византийская. В первой из них, прошедшей множество фазисов развития от феодального королевства до современной французской или американской республики (с временными и непрочными реакциями в сторону абсолютизма), - подчеркивается в особенности относительный характер государства. На всех главных европейских языках понятие государства обозначается словами, происшедшими от латинского слова status (которое, однако, самими римлянами не употреблялось в этом cмысле): еtаt, estado, staat, state и т.д. Status - состояние, и, называя так государство, европейские народы видят в нем только относительное состояние, результат взаимодействия различных социальных сил и элементов. Так было в средние века, когда государство в Европе представляло собою лишь равнодействующую Враждебных сил и элементов: центральной королевской власти, духовенства, феодальных владений и городских общин; то же самое и теперь, когда это государство есть лишь равнодействующая противоборствующих классовых и партийных интересов. Отличительный характер европейской цивилизации (впервые отчетливо указанный в известном сочинении Гизо) - именно сложный её состав из элементов не только разнородных, но и приблизительно равносильиых, самостоятельных, способных и желающих постоять за себя - определил и общий характер западного государства на всем протяжении Средней и Новой истории.

Общее благо требует, чтобы борьба противных сил не переходила в непрерывное насилие, чтобы они были по возможности мирно уравновешиваемы, по общему согласию - молчаливому или же прямо выраженному в договоре. В этом и состоит основной формальный смысл государства, именно его правовое значение. Право по самой идее своей есть равновесие частной свободы и общего блага. Конкретное выражение, или воплощение, этого равновесия со всеми условиями, необходимыми для его осуществления, и есть государство.

Но это воплощаемое в государстве равновесие противоборствующих сил и интересов не есть постоянное, оно подвижно и изменчиво: изменяются самые силы действующие, изменяется их взаимоотношение, изменяются, наконец, и самые способы их государственного уравновешения. Чем же определяются эти изменения? Если правовые отношения совершенствуются по существу, становятся более справедливыми, более человечными, то, спрашивается, какая сила управляет этим совершенствованием? Полнота правовых деятелей есть государство - но государство, по западному понятию о нем, само есть только выражение данного правового состояния - и ничего более. Итак, нужно или признать, что прогресс права и связанное с ним усовершенствование человечества не только происходило и происходит, но и всегда будет происходить само собою, как физический процесс, причем теряется всякая уверенность, что этот процесс будет вести к лучшему; или же нужно признать западноевропейское понятие государства недостаточным и искать другого.

V

Византийская политическая идея характеризуется тем, что признает в государстве сверхправовое начало, которое, не будучи произведением данных правовых отношений, может и призвано самостоятельно изменять их согласно требованиям высшей правды. Эта идея до новейшего времени не была чужда и Западной Европе, но здесь она была лишь собственно тенден-цией одного из политических элементов, наряду с другими боровшегося за преобладание - именно королевской власти. Торжество этого элемента над другими было лишь временно и неполно, и в настоящее время идея абсолютной монархии никаких корней в жизни и сознании западноевропейских народов не имеет.

В Византии хотя идея абсолютной монархии или христианского царства утверждалась в отвлеченной форме, но не могла получить надлежащего развития ни в сознании, ни в жизни “ромеев”, над которыми слишком еще тяготели предания римского государственного абсолютизма, лишь поверхностью украшенного христианскою внешностью. Между тем по существу дела эти две идеи не только не тождественны, но, в известном отношении, находятся друг с другом в прямом противоречии. По римской идее государство, как высшая форма жизни, есть все, оно само по себе есть цель, и когда вся полнота государственной власти - вся res publica - сосредоточилась в едином императоре, то он помимо всякой лести и рабских чувств, а в силу самой идеи был признан благодателем божественного достоинства, или человекобогом. При всем том с религией Богочеловека не могла совмещаться идея человекобога. В христианской Византии императорская власть могла подчиняться; могла почитаться священной лишь как особое служение истинному Богу. Христос перед своим отшествием из области видимого мира сказал ученикам своим: “дана Мне всякая власть на небе и на земле’ (Матф. ХХVШ, 18). Следовательно, с христианской точки зрения, власть императора могла пониматься только как делегация власти Христовой, или поручение от Христа управлять ‘вселенною”, как эти преемники римлян называли свою империю. Этим понятием государственной власти как делегации свыше устраняется в принципе возможность личного произвола и утверждается верховенство безусловного нравственного идеала. Ясно, что поручение должно исполняться в том смысле, в каком оно дано, или в духе и в интересе доверителя. Что соответствует духу Христа, что должно быть, при данных условиях и обстоятельствах, сделано в Его интересе, - это для христианина решается его совестью с достаточной определенностью, и этому решению личной совести принадлежит окончательное значение в управлении государством, согласно христианской идее. Это есть то новое, что внесено христианством в область политическую. Восточный деспот ограничен неподвижными традиционными учреждениями и полновластен только в удовлетворении своих страстей. Римский император знает только физические границы своему произволу; не отвечал перед людьми, он не отвечает и перед Богом, ибо сам есть бог, хотя довольно жалкий. В противоположность тому и другому представлению христианская монархия есть самодержавие совести. Носитель верховной власти, порученной ему от Бога правды и милости, не подлежит никаким ограничениям, кроме нравственных; он может все, что согласно с совестью, и не должен ничего, что ей противно.

Он не должен зависеть от “общего мнения’, потому что общественное мнение может быть ложным; он не есть слуга народной воли, потому что воля народа может быть безнравственной; он не представитель страны, потому что страна может быть поглощена мертвым морем. Он поставлен выше всего этого - он есть подчиненный, служитель и представитель только того, что по существу не может быть дурным, воли Божией, и величие такого положения равно только величию ответственности.

VI

Поступать по совести и только по совести есть право и обязанность всякого человека, и в этом смысле всякий человек есть нравственный самодержавец. Различие между людьми не в нравственном начале их жизни и их действий это начало для всех одно и то же, - а только в объеме, условиях и способах применения этого начала. Особая задача верховной государственной власти определяется ее положением как посредствующего деятеля между безусловным нравственным идеалом и данною правовою организацией общества. Право есть, как мы знаем, равновесие частного и общего интереса. Но обе стороны заинтересованы не только в поддержании своего существования или в сохранении данного общественного состояния, но и в его усовершенствовании. Право есть условное осуществление нравственного начала в данной общественной среде. Как условное оно несовершенно: но как осуществление нравственного начала, которое само по себе безусловно, оно подлежит совершенствованию. Положительные законы, управляющие жизнью общества, должны становиться все более и более сообразными закону нравственному, то есть все более и более справедливыми и человеколюбивыми как сами по себе, так и в своем применении.

Чтобы это и прогресс правового состояния в нравственном смысле или преобразовании общественных отношений в направлении к общественному идеалу было и успешно и достойно своей цели, оно должно быть делом человеческой свободы и вместе с тем не может быть предоставлено произволу частных людей. Поэтому необходима делегация божественной власти христианскому самодержцу с его безусловною свободою и безусловною ответственностью.

Но при настоящем состоянии человечества, разделенного на многие независимые государства, задача верховной государственной власти не может ограничиваться охранением и усовершенствованием правовых отношений внутри данного общественного целого - она необходимо распространяется и на взаимодействие отдельных государств. Здесь она состоит в том, чтобы применять нравственное начало и к международным отношениям, изменить и их в смысле большей справедливости и человеколюбия. Делегация христианского самодержца относится, конечно, и к этому историческому деланию. И здесь он есть служитель правды Божьей и должен делать то, что при данных условиях наиболее способствует окончательному объединению всего мира в духе Христовом.

VII

Если от этой идеи христианского самодержавия, вытекающей из существа дела, мы обратимся к ее исполнению в Византийской империи, то должны будем признать это исполнение крайне недостаточным. Деятельность императоров была главным образом троякая законодательная, военная и религиозная. Издававшиеся ими законы имели целью охранять и упрочивать унаследованный ими от Рима государственный и общественный строй, несмотря на языческую основу этого строя; рабство осталось не отмененным, а варварские казни действительных и мнимых преступников были еще усилены. В войнах своих, которые велись все с большею и большею жестокостью и все с меньшим и меньшим успехом, императоры старались охранять границы христианского мира, особенно с восточной стороны, сначала против языческих персов, а потом против мусульманства. Насколько эти войны уберегли семена христианской религии от внешнего истребления в Передней Азии и на Балканском полуострове - они составляют, конечно, историческую заслугу византийской империи; другая, большая её международная заслуга состоит в передаче христианства России. Собственно-религиозная деятельность императоров, кроме похвальных примеров личного благочестия, имела в общем, цепь далеко не похвальную: приспособить по возможности христианскую истину к внешним потребностям и временным нуждам полуязыческого государства; отсюда, между прочим, покровительс-тво ради мнимой государственной пользы различным ересям, частию собственного сочинения, каковы монофелитство и иконоборчество.

Дело историков - оценивать отдельные заслуги «Второго Рима» и находить смягчающие обстоятельства для его грехов. В окончательном суждении должно сказать, что Византия не исполнила своего исторического призвания. Во внутренней политике она слишком охраняла полуязыческое статус-кво не думая о христианском усовершенствовании общественной жизни, вообще же подчиняла все внешнему интересу военной защиты. Но именно вследствие этих односторонних забот она потеряла внутреннюю причину своего бытия, а потому не могла исполнить и внешней своей задачи и погибла печальным образом.

ТАЙНА ПРОГРЕССА

Современный человек в охоте за беглыми минутными благами и летучими фантазиями потерял правый путь жизни. Перед ним темный и неудержимый поток жизни. Время, как дятел беспощадно отсчитьивает потерянные мгновения. Тоска и одиночество, а впереди - мрак и гибель. Но за ним стоит священная старина предания - о! В каких непривлекательных формах - но что же из этого? Пусть он только подумает о том, чем он ей обязан, путь внутренним сердечным движением почтит ее седину, пусть пожалеет о ее немощах, пусть постыдится отвергнуть ее из-за этой видимости. Вместо того чтобы праздно высматривать призрачных фей за облаками, пусть он потрудится перенести это священное бремя прошедшего через действительный поток истории. Ведь это единственный для него исход из его блужданий - единственный, потому что всякий другой был бы недостаточным, недобрым, нечестивым.

Не верит сказке современный человек; не верит, что дряхлая старуха превратится в царь-девицу. Не верит - тем лучше! Зачем вера в будущую награду, когда требуется заслужить ее настоящим усилием и самоотверженным подвигом? Кто не верит в будущность старой святыни, должен все-таки помнить ее прошедшее. Блаженны верующие: еще стоя на этом берегу, они уже видят из-за моршин дряхлости блеск нетленной красоты. Но и не верящие в будущее превращение имеют тоже выгоду - нечаянной радости. И для тех и для других дело одно: идти вперед, взяв на себя всю тяжесть старины.

Если ты хочешь быть человеком будущего, современный человек, не забывай в дымящихся развалинах Анхиза и родных богов. А наша святыня могущественнее Троянской, и путь наш с нею дальше Италии и всего земного мира. Спасающийся спасется. Вот тайна прогресса - другой нет и не будет.

Соловьев В.С. Соч.: В 2-х т. Т.2.-М.,стр.549-561,619-621.

ИЛЬИН ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ

Ива́н Алекса́ндрович Ильи́н (16 (28) марта 1883, Москва — 21 декабря 1954, Цолликон) — русский христианский философ, писатель и публицист, сторонник Белого движения и противник советской власти в России, идеолог Русского общевоинского союза (РОВС).

В эмиграции был консервативным монархистом и славянофилом, симпатизирующим фашизму и национал-социализму (в 1925—1933 годах), а также ярым противником коммунизма и большевизма. Взгляды Ильина сильно повлияли на мировоззрение других русских интеллектуалов консервативного направления XX века, в числе которых, например, Александр Солженицын.

Биография

В 1901 году закончил гимназию с золотой медалью, получив классическое образование. В 1906 году закончил юридический факультет в Императорском Московском университете и остался работать там же. Читал лекции также на Высших женских курсах в Москве. В 1909 году — приват-доцент кафедры истории права и энциклопедии права. В 1918 году защитил диссертацию на тему «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека» и стал профессором правоведения. В годы первой русской революции Ильин был человеком достаточно радикальных взглядов. После 1906 года Ильин обращается к научной карьере, а политически мигрирует в сторону правого крыла кадетской партии. В 1922 году за антикоммунистическую деятельность был выслан вместе с другими 160 философами, историками и экономистами на пароходе из России. 26 сентября 1922 года прибыл в Штеттин (Германия, ныне Польша). С 1923 по 1934 год работал профессором в Русском научном институте в Берлине, содержавшимся на средства Министерства иностранных дел Германии. После 1930 г. финансирование РНИ германскими правительством практически прекратилось, и Ильин зарабатывал, выступая на анти-коммунистических митингах и публикуясь в кругах т. н. «политического протестантизма» (изд-во «Эккарт»). С 20-х гг. Ильин стал одним из главных идеологов русского Белого движения в эмиграции, а с 1927 по 1930 год был редактором и издателем журнала «Русский колокол». В 1934 году был уволен с работы и преследовался гестапо. В 1938 году он покинул Германию, перебравшись в (Швейцарию), где закрепился благодаря первоначальной финансовой поддержке Сергея Рахманинова. В пригороде Цюриха Цолликоне Иван Александрович продолжил научную деятельность до конца своих дней. Здесь были написаны книги «Поющее сердце. Книга тихих созерцаний», «Путь к очевидности» и «Аксиомы религиозного опыта». До 1990-х в России об Ильине почти не говорили. С 1989 г. в России начинается публикация трудов Ильина; с 1993 по 2008 год выпущено 28 томов собрания сочинений (составитель — Ю. Т. Лисица).

Труды Ильина

Иван Ильин написал более 50 книг и свыше тысячи статей на русском, немецком, французском и английском языках. Наиболее известны:

труды о юриспруденции и праве, в том числе: «О сущности правосознания»(написано в 1919, опубликовано в 1956), «Общее учение о праве и государстве» (опубликовано в 1915), двухтомник «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека», 1918 год, «О сопротивлении злу силой», 1925 год , двухтомник «Наши задачи», 1956 год, содержит более чем 200 статей, написанных в Швейцарии с 1948 по 1954 год, «Аксиомы религиозного опыта», 1956 год , лекции «Понятия монархии и республики», 1979 год — подготовлены к печати Н. Полторацким.

Ряд работ Ильина посвящен фашистскому движению в Европе, как во время его развития (1925—1933), так и после его краха (1948).

Литература

Евлампиев И. И.: Феноменология божественного и человеческого в философии Ивана Ильина. М., 1998.

Зернов И.: Иван Ильин. Монархия и будущее России. — М.: Алгоритм, 2007.

 Лисица Ю. Т.: И. А. Ильин: Историко-биографический очерк // И. А. Ильин. Собрание сочинений: в 10 т. Т. 1. — М.: Русская книга, 1993.

Полторацкий Н. П.: Монархия и республика в восприятии И. А. Ильина. Нью-Йорк, 1979.

Полторацкий Н. П.: Иван Александрович Ильин. К столетию со дня рождения // Россия и революция. Русская религиозно-философская и национально-политическая мысль XX века: Сб. статей. Нью-Йорк, 1988.

Социальная философия Ивана Ильина: материалы российского семинара // отв. секр. В. В. Козловский. Части 1,2. — СПб, 1993.

Сохряков Ю. И. И. А. Ильин — религиозный мыслитель и литературный критик. М., 2004.

И. А. Ильин: Pro et contra: Личность и творчество Ивана Ильина в воспоминаниях, документах и оценках русских мыслителей и исследователей. — СПб.: Русский Христианский гуманитарный институт , 2004.