Как уже упоминалось в главе 16, интерес к количественной теории денег в первой четверти XX в. в значительной мере был связан с подрывом позиций концепции laissez-faire и укрепления веры в возможности использовать науку для решения важных экономических проблем. Среди них особое значение приобрела проблема циклических колебаний. Многие экономисты полагали, что независимо от причины циклических колебаний последние можно сгладить, воздействуя на массу денег. Распространению подобной точки зрения способствовало то обстоятельство, что к началу века усилился контроль со стороны банков над денежным обращением, открывший широкие возможности для осуществления антициклической денежной политики.
Однако парадокс состоял в том, что количественная теория денег — это теория определения уровня цен, которая не может быть использована для объяснения колебаний выпуска. Чтобы обойти эту Проблему, ученым приходилось прибегать к следующей логике: изменение цен влияет на распределение доходов и богатства, а оно в свою очередь — на объем производства.
Другой проблемой, с которой столкнулись сторонники количественной теории денег, была относительная подвижность цен. Различие между фиксированными и подвижными ценами было осознано уже перед первой мировой войной. При этот сам по себе факт негибкости цен воспринимался не как свидетельство несостоятельности теории, а как аргумент в пользу корректировки механизмов адаптации, которые она предлагала.
Анализ колебаний экономической конъюнктуры Кейнс начал, опираясь на количественную теорию денег, но постепенно он пересматривал как инструментарий анализа, так и формулировку проблем.
Можно сказать, что он двигался от количественной теории к теории предпочтения ликвидности.
В « Трактате о денежной реформе» (1923) Кейнс анализировал последствия снижения цен 1920-1921 гг. с точки зрения стандартной количественной теории. Он использовал кембриджскую версию теории, устанавливающую зависимость между наличностью, общим уровнем цен, долями активов, которые люди предпочитают хранить в виде наличности и депозитов, а также нормы банковских резервов. Он допускал, что количественная теория сохраняет силу в долгосрочном плане, т.е. что существует устойчивое соотношение массы денег в обращении и цен. Это означает, что контроль над денежной массой со стороны центрального банка может обеспечить долгосрочную стабильность цен. Но, как писал Кейнс, «долгосрочная перспектива плохо подходит для обсуждения текущих проблем. В долгосрочной перспективе все мы умрем. Экономисты слишком облегчают свою задачу, если в сезоны бурь могут лишь сказать, что когда шторм окончится, поверхность океана станет гладкой» .
Эта, пожалуй, самая знаменитая фраза Кейнса означала, что в рамках короткого периода скорость обращения денег может изменяться и влиять на уровень цен в зависимости не от массы денег, а от соотношения депозитов и наличности в портфеле у экономических субъектов. Поэтому задача стабилизации общего уровня цен требует соответствующей реакции со стороны центрального банка на эти изменения в виде изменения объема наличности или нормы обязательных резервов. Отсюда и задачи денежной политики — в зависимости от увеличения или уменьшения кассовых остатков осуществлять расширение или сжатие банковского кредита, изменяя процентную ставку. Подобная задача в принципе выполнима, однако возможности центрального банка проводить политику стабилизации существенно ограничиваются в открытой экономике вообще и в условиях золотого стандарта в особенности. Отсюда критическое отношение к тогдашней валютной политике Великобритании.
Несколько под иным углом зрения рассматривал Кейнс взаимодействие изменений количества денег и цен в обширном теоретическом исследовании«Трактат о деньгах» (1930). Он ставил перед собой задачу исследовать причины краткосрочных отклонений цен от долговременного равновесия. Иными словами, Кейнс исследовал причины неравновесия, которое по-прежнему трактовал прежде всего как явление ценовое. Главным инструментом анализа здесь была модифицированная количественная теория: он изменил уравнение спроса на деньги, выделил спрос на деньги для целей спекуляций, а кроме того, дополнил модель уравнениями движения цен потребительских и инвестиционных товаров, связав их изменение с доходами, произведенными в различных секторах экономики, и таким образом поставил проблему равенства сбережений и инвестиций.
Общая линия его рассуждении может быть представлена следующим образом. В положении равновесия произведенный в различных секторах доход равен спросу на потребительские и инвестиционные товары, и этому равенству соответствует определенное отношение между ценами этих групп товаров. При этом Кейнса особенно интересовало то, как это отношение изменяется (отклоняется от равновесного уровня) при изменении в соотношении между потребляемой и сберегаемой частями дохода.
Если в некий момент получатели доходов в обоих секторах тратят на потребительские товары меньше, чем было произведено дохода в секторе, их производящем, уровень потребительских цен будет падать и производители понесут убытки. Подобная ситуация может быть охарактеризована и по-иному — как превышение сбережений над инвестициями. В описанной ситуации сбережения, осуществляемые в экономике, превосходят доход, полученный при производстве инвестиционных товаров. Возникает ситуация, когда, казалось бы, можно предположить рост цен на инвестиционные товары. Однако Кейнс говорит, что увеличение сбережений и спрос на инвестиционные товары - не одно и то же. Последний определяется решениями инвесторов, которые руководствуются, прежде всего перспективой получения прибыли. А само по себе решение людей больше сберегать, не предопределяет того, в какой форме будут осуществлены эти сбережения.
Выбор этой формы зависит, прежде всего, от оценки доходности и надежности предлагаемых финансовых активов. Подобное рассуждение и позволяет избавиться от тавтологии равенства сбережений и инвестиций.
Падение цен на потребительские товары не дает основания для оптимистических прогнозов инвесторов, в то же время потребители в такой ситуации могут по разным причинам предпочесть вкладывать сберегаемую часть дохода не в корпоративные бумаги, а в более ликвидные активы, в том числе и деньги. В результате цены инвестиционных активов могут начать снижаться, вызывая снижение инвестиционной активности.
Проблема, в конечном счете в том, что потребители более свободно распоряжаются своими средствами, чем предприниматели. В ответ на снижение прибылей последние не могут быстро избавиться от капитальных лишних активов, а попытаются снизить расходы на зарплату, что означает сокращение занятости. Но если такая мера выглядит разумной с точки зрения отдельного предпринимателя, с точки зрения общества ее пагубность очевидна: зарплата — это не только издержки, но и доход, а следовательно, ее снижение, если это становится массовым явлением, приводит к снижению платежеспособного совокупного спроса на предметы потребления, в результате чего ситуация, с которой сталкиваются предприниматели, может лишь ухудшиться.
Изменить подобную тенденцию, т.е. активизировать «пассивные» сбережения, мог бы какой-либо неординарный инвестиционный проект. Но его появление в ситуации пессимистических ожиданий маловероятно.
Что еще может противостоять раскручиванию спирали сокращения производства? Кейнс полагал, что, если при первых же признаках избыточных сбережений центральный банк резко понизит процент, инвесторы могут увидеть возможности получения дополнительной прибыли. В закрытой экономике этого еще можно добиться, но в открытой экономике со свободным движением капитала и золота надеяться на это не приходится.
Это был первый шаг в создании новой теории производства и занятости. И его важность связана прежде всего с тем, что прозвучала революционная мысль о связи между процессом выравнивания сбережений и инвестиций и изменением дохода.
Неординарность позиции Кейнса, высказанной в «Трактате о деньгах», вызвала острую дискуссию в академических кругах. Многие экономисты положительно отнеслись к новаторским идеям Кейнса, но были и те, кто выступил с резкой критикой. Среди последних был Ф. Хайек, уже в те годы последовательно отстаивавший принципы «чистой» теории, — под которой он понимал австрийскую теорию — и чрезвычайно тонко чувствовавший любые идеи, подрывающие веру в эффективность рыночной экономики. В 1931 г. в рецензии на «Трактат о деньгах» он писал: «Утверждение господина Кейнса о том, что не существует автоматического механизма поддержания в равновесии нормы сбережений и инвестиций, вполне может быть обобщено до более фундаментального утверждения, что не существует автоматического механизма приспособления производства к сдвигам в спросе» .
В спорах между Кейнсом и Хайеком нашло отражение противостояние англосаксонской и авогрирской традиций в экономической теории. Одним из главным спорных моментов стала австрийская теория капитала и процента, основы которой заложил Бём-Баверк и которая утверждала, что рыночная система обеспечивает оптимальное распределение ресурсов во времени через изменение временной структуры капитала. Для австрийцев решение людей сберегать было эквивалентно решению отказаться от какого-то количества товаров сегодня ради потребления большего их количества в будущем. Следовательно, сберегая, люди дают сигнал «сдвинуть» структуру производства в сторону инвестиционных товаров. Это приспособление структуры производства к межвременным предпочтениям людей может происходить плавно, естественным образом, и тогда норма процента отражает предпочтения настоящих благ будущим, т.е. дисконт. Но плавность этого процесса может нарушаться. Принципиальная возможность подобных нарушений определена уже тем, что в экономике сделки заключаются в деньгах, количество которых контролируется банками. Осуществляя этот контроль, последние могут установить ставку на уровне, который не отражает истинные межвременные предпочтения людей и, таким образом, несет искаженную информацию. Если банки занижают процент, результатом будет связанность средств в производстве инвестиционных товаров. Рано или поздно перекос в структуре производства проявится в виде кризиса, который и является способом восстановить соответствие: многие инвестиционные проекты останавливаются, в структуре производства возрастает доля предметов потребления. Не недостаток инвестиций, а избыток их — таков диагноз причин кризиса, предложенный австрийцами. Отсюда призыв к осторожной и консервативной политике банков и сохранению золотого стандарта.
Весьма пессимистически оценивая возможности банков осуществлять правильную политику, Хайек признавал неизбежность нестабильности капиталистической системы, основанной на кредитных деньгах. Собственно, в этом и состояла главная мысль его работы «Цены и производство» (1931).
Хайек обвинял Кейнса в отсутствии у него теории капитала и процента и в неправильном диагнозе причин кризисов. И надо сказать, что в какой-то мере Кейнс был вынужден признать справедливость упреков. Более того, напоминание о важности проблемы межвременных предпочтений и структурного подхода стало предвестником дискуссий 70-х годов, в ходе которых так называемые неортодоксальные кейнсианцы попытались заполнить брешь в кейнсианской теории, связанную с недостаточным вниманием к структурным проблемам.
Начало 30-х годов - это был относительно короткий период теоретических споров между Хайеком и Кейнсом. Уже в конце 30-х годов победа Кейнса не только на поле экономической теории, но и в области практики была полной.
С точки зрения истории экономической науки значение дискуссий между Хайеком и Кейнсом огромно, так как является одним из наиболее ярких свидетельств того, как различное видение проблемы и различные философские позиции делают невозможным сближение теоретических позиций.

Завершающей фазой в развитии теоретических представлений Кейнса о взаимодействии денег и цен, сбережений и инвестиций, производства и занятости стала «Общая теория занятости процента и денег».

Keynes CW. Vol. 4. Р. 65.

Hayek F. A Rejoinder to Mr.Keynes//Economica. 1931. November. P. 401.