Социальный слом, произошедший после Октябрьской революции, затронул все сферы общественной жизни, в том числе и науку. Экономическая наука оказалась в эпицентре радикальных преобразований. Стоящие на классовых позициях большевики исходили из необходимости подчинения экономической науки интересам пролетариата и ожидали от нее рекомендаций по достижению политически определенных целей. Подобные устремления отчасти основывались на марксистской политэкономии, утвердившей принцип классового подхода в науке. Однако если у Маркса и его последователей и можно было почерпнуть некоторые, пусть и весьма нечеткие, представления о картине социалистической экономики, то проблема перехода от капитализма к социализму оставалась, по существу, даже не поставленной. Ведомые жесткой хозяйственной необходимостью текущего момента большевики, хотя и стремились следовать марксизму, были вынуждены экспериментировать на практике и одновременно создавать теорию. Это оставляло некоторый простор для анализа, тем более что речь шла об экономической политике нового типа.
Другим аспектом, определяющим специфику политэкономии этого периода, было некоторое продолжение прежних научной и педагогической традиций. Несмотря на то что многие из экономистов того времени негативно восприняли захват власти большевиками, они не только были востребованы советской властью, но и сознательно пошли на сотрудничество с ней. И дело не только в давлении физической необходимости — отъезд за границу или отказ от профессиональной деятельности были возможны, но и в привлекательности для профессионалов принципиально новых задач, которые возникали в процессе перехода к социализму, в надежде на востребованность имеющихся знаний и их использование в интересах народного хозяйства (что было не типично для предшествовавшей власти). Для тех, кто хотя бы немного доверял большевикам и испытывал симпатию к социалистической идее, сотрудничество с новой властью становилось возможным. И хотя история показала наивность подобных надежд, 20-е годы оказались очень плодотворными для отечественной экономической науки. Пример Н.Д. Кондратьева является в этом отношении одним из наиболее показательных: воспитанник Петербургской школы политической экономии, активный политический и общественный деятель в период революции 1917 г., он проявил себя как ученый именно в 20-е годы. Трудно сказать, под влиянием каких обстоятельств Кондратьев изменил свое резко критическое отношение к большевикам, высказанное им, например, в статье «По пути к голоду» . По-видимому, определенную роль сыграло то, что большевикам удалось реализовать некоторые экономические меры, которые пыталось, но не смогло реализовать Временное правительство, большое значение имели и социалистические взгляды самого Кондратьева. Последние определяли не только его политические симпатии, но и позицию по таким вопросам, как роль государства в экономике, политика распределения доходов и т.д.
Кондратьев вошел в историю мировой экономической науки как автор теории больших циклов конъюнктуры (длинных волн, циклов Кондратьева) , вместе с тем его вклад значительно больше и распространяется на области исследования экономической динамики, планирования и прогнозирования, экономики переходного периода, аграрных вопросов и проблем сельского хозяйства.
Н.Д. Кондратьев родился в 1892 г. в Костромской губернии в бедной крестьянской семье. Учился в церковно-приходской школе, учительской школе, училище садоводства, в 1911 г. окончил (экстерном) Костромскую гимназию и в том же году поступил на юридический факультет Петроградского университета. После окончания университета и до Октябрьской революции активно работал в общественных и государственных организациях, занимавшихся вопросами продовольственного снабжения, в Совете крестьянских депутатов, Лиге аграрных реформ, Главном земельном комитете. Был избран в Учредительное собрание от Костромской губернии по списку партии эсеров (в этой партии с 1906 по 1919 г.). Занимал пост товарища министра продовольствия в третьем и последнем кабинете Временного правительства. После разгона Учредительного собрания отошел от политической деятельности и переехал в Москву.
С 1919 г. был профессором Петровской (Тимирязевской) сельскохозяйственной академии, в 1920 г. стал директором вновь созданного Конъюнктурного института ( полное название — Институт по исследованию народнохозяйственных конъюнктур), вошел в состав ряда комиссий при Наркомземе, Наркомфине, Госплане. В августе 1922 г. был арестован и осужден по делу так называемого Тактического центра, провел несколько месяцев в лагере под Москвой, что, впрочем, не слишком сказалось на его карьере и не стало препятствием для длительной командировки за рубеж — в США, Великобританию, Канаду, Германию, для изучения организации сельского хозяйства и сельскохозяйственной политики, а также тенденций мирового рынка сельскохозяйственной продукции с точки зрения перспектив СССР на нем.
Работы возглавляемого Кондратьевым Конъюнктурного института получили высокую оценку за рубежом, о чем свидетельствовали отзывы С. Кузнеца, У. Митчелла, И. Фишера, Дж.М. Кейнса. Признанием личного вклада Кондратьева было избрание его членом ряда авторитетных иностранных научных сообществ, например Американской экономической ассоциации, Лондонского статистического и социологического общества, а также его участие в редколлегии ряда экономических журналов.
В середине 20-х годов Кондратьев активно работал в области планирования и прогнозирования. Он был одним из авторов проекта перспективного плана развития сельского и лесного хозяйства, так называемой «сельскохозяйственной пятилетки Кондратьева», участвовал в обсуждении проекта первого пятилетнего плана и всего комплекса народнохозяйственных проблем, связанных с определением плановых ориентиров (темпы индустриализации, пропорции народного хозяйства, ценовая и налоговая политика и т.д.).
В феврале 1926 г. в Институте экономики Кондратьев сделал доклад «Большие циклы конъюнктуры», в котором, подводя итог многолетним исследованиям циклических процессов в капиталистической экономике, высказал тезис о существовании длинных периодов смены конъюнктуры, тем самым положив начало целому направлению современной экономической теории.
Дискуссии о планировании и о больших циклах неизбежно затрагивали вопросы политического характера, что придавало специфический оттенок характеру обсуждения. Поэтому, когда политическая линия стала ужесточаться и началось свертывание нэпа, научные дискуссии и обсуждения практических вопросов стали принимать характер партийных проработок. В этой ситуации позиция Кондратьева, отстаивавшего более сбалансированный подход к вопросу о темпах и методах индустриализации, выступавшего за поддержку среднего крестьянства и развитие рынка, его теория больших циклов, которая при определенной политической ангажированности легко могла быть истолкована как противоречащая марксистской теории развития капитализма, а также его прошлая деятельность в буржуазном правительстве — все это было поставлено в вину ученому и имело далеко идущие последствия. В мае 1928 г. он был уволен с поста директора Конъюнктурного института, а в июне 1930 г. арестован. В начале 1932 г. Н.Д. Кондратьев вместе с рядом крупных специалистов-аграрников (А.В. Чаянов, А.Н. Чслинцев, Н.П. Макаров, А. Г. Дояренко и др.) был осужден по делу так называемой Трудовой крестьянской партии на 8 лет лишения свободы с отбыванием срока в Суздальском политизоляторе.

В первые годы заключения, когда Кондратьев имел возможность получать некоторые научные материалы и позволяло здоровье, он продолжал довольно активно работать над книгами по проблемам экономической динамики. С 1935 г. ужесточился режим содержания, заметно ухудшилось здоровье. В сентябре 1938 г. Кондратьев был приговорен к расстрелу «за антисоветскую агитацию в местах лишения свободы». Лишь в 1963 г. этот приговор был отменен за отсутствием состава преступления, а отмены приговора 1932г. пришлось ждать до 1987г.

Эта статья вошла в сборник «Большевики у власти» (Пг., М., 1918).

Имя Кондратьева и длинные циклы оказались неразрывно связанными благодаря И. Шумпетеру (5сЬитре1ег I. Вийпевв Сус1е5. Уо1. 2. Н.У., Ь., 1939).