По мнению С.Л. Рубинштейна «интеллектуальной операцией в широком смысле слова может быть не только теоретическое построение, но и практическое действие… Практическое действие является интеллектуальной операцией, поскольку, не отражая, а преобразуя действительность, она, осуществляя свою цель, сообразуется с объективными условиями этой ситуации, в которой оно совершается. Вынужденное для реализации своей цели воздействовать на одни вещи при посредстве других, действие осмысленно, если оно учитывает объективные свойства этих вещей» [123, с. 303]. При этом, по его мнению, «труд удовлетворяет всем условиям, определяющим понятие интеллектуальной операции» [123, с. 304].

Таким образом, нет пропасти между теоретическим и практическим познанием. Первое испытывает объективный мир, чтобы познать его; второе — чтобы познать и успешно действовать в этом мире. Важнейшими признаками действования как познания является его сообразованность с условиями ситуации действия, учет свойств тех вещей, с которыми связывается действование. Труд, производящий действие не для познания, а для своих практических целей, тем не менее является интеллектуальной операцией, познанием, мышлением в том смысле, что его действия сообразуются с условиями и учитывает свойства.

В другом месте С.Л. Рубинштейн справедливо пишет, что практическое мышление — это «мышление действиями. Действие не только определяет специфическую ситуацию, в которой происходит мышление, но и является средством выражения мышления так же, как в других случаях таким средством является речь… в словесном мышлении слово есть орудие, посредством которого мысль не только формулируется, но и формируется. В не меньшей степени это относится к действию… Таким образом, практическое мышление совершается в специфической ситуации и пользуется специфическими средствами. Специфичен поэтому и процесс его протекания» [123, с. 335].

Следовательно действие не только преобразует мир, но и отражает соответствующие его свойства, позволяет познавать его. Сегодня мы понимаем действие в широком смысле. Это не только перемещение в рамках наглядной ситуации. Это и действие в различных видах трудовой деятельности человека. Наибольший интерес представляют действия в профессиональной деятельности, действия в их выраженной форме.

Здесь мы можем рассуждать вслед за В.В. Давыдовым. Внесение изменений в реальный мир, метаморфозы в нем, перевод некоторого объекта из состояния «1» в состояние «2» — преобразование этого реального мира производится действиями. Тогда изготовление какой-либо вещи осуществляется действиями по преобразованию исходного материала в соответствии с замыслом, целью. При этом адекватность действия обеспечивается тем, что оно сообразуется со свойствами сырья, с условиями, со средствами — орудиями. Продукт этого действия достигается путем внесения соответствующего изменения.

Но такими же действиями с нашей точки зрения являются и внешне совершенно другие случаи — задуманные и произведенные с учетом условий, средств, свойств объекта и т.д. внесения изменений в окружающий мир. Так, спортсмен совершает обманное движение; и этим своим действием, учитывающим многочисленные обстоятельства, побуждает противника «раскрыться», совершить ошибочное движение. Так же врач назначает некоторое лечение, рассчитывая произвести в организме больного задуманные изменения. Руководитель, инженер, следователь, педагог совершает в ходе своей деятельности действия своими профессиональными средствами. Но они, эти действия, всякий раз ведут к внесению задуманных изменений в какой-то объект с учетом необходимых свойств объекта, «ситуации», средств, условий действования. Значительная часть этих изменений вносится в естественный мир природы и осуществляет создание мира задуманного, предметного, обладающего нужными нам свойствами.

Конечно действующий субъект хорошо представляет себе цель действия — измененный объект. Конечно при определении характера и степени воздействия учитываются известные науке свойства данного объекта. Однако, в остальном преобразование объекта вплоть до намеченного состояния — это движение неизвестности. Каждый случай определения такого воздействия единичен, уникален, а значит осложнен различными многочисленными обстоятельствами. Производимое воздействие, как уже говорилось, может вести совсем к другому результату; оно может вызвать различные последствия, только часть которых можно предвидеть. По существу субъект практического мышления действует когда невозможно полностью учесть условия и средства, поэтому чаще всего осуществляется лишь постепенное пошаговое приближение к искомому результату. Вот почему необходимы пробные действия.

Пробные действия позволяют определить, в каком направлении и в какой степени подается, изменяется объект в ответ на данное определенное действие. Стремятся предпринимать по возможности незначительные осторожные пробные действия, чтобы не разрушить наш объект и не ухудшить имеющуюся ситуацию. Однако пробное действие, кроме относительно малых размеров и разведочных целей, ничем не отличается от любого обычного действия. Оно точно так же производит изменения в объекте, которые, как правило, носят необратимый характер. За каждую пробу приходится платить, иными словами, каждая проба — это риск получить необратимые нежелательные изменения объекта. Это значит, что пробное действие — это уже начало реализации решения (которого еще нет!), это уже начало внесения изменений в объект. Мысленные пробы, мысленные исследования объекта и его изменений — обратимы, но не позволяют получить достаточную информацию о сложных взаимосвязях объекта, которые обнаруживаются только при реальных испытаниях.

Действенные пробы как специфические познавательные приемы практического мышления имеют существенные достоинства. Пробные действия обычно производятся теми самыми орудиями, средствами, которые предполагается использовать и при реализации решения. Поэтому добываемые в ходе проб знания получаются сразу на языке тех орудий, тех средств, которыми предполагается действовать. Знания оказываются «готовыми» (Б.М. Теплов) к реализации. Их не нужно перекодировать, преобразовывать. Определяемые «податливости» объекта — это свойства объекта изменяться или сопротивляться в известной степени — но только по отношению к определенному средству, орудию, этому конкретному, которым осуществляют пробное действие.

Таким образом, действующий субъект (наш профессионал) накапливает знания о мире на особом индивидуальном языке его средств действования, его орудий преобразования. Эти знания плохо поддаются передаче, их вербализация затруднена и мало эффективна. Но для самого действующего субъекта они эффективны. Не о них ли пишет Б.М. Теплов как об интуиции, чувстве времени, а профессионалы говорят о «чувстве станка», «чувстве установки» и т.п.

Важно отметить, что пробами определяется чаще всего не одно какое-то свойство объекта, а сумма многих разных качеств, которыми и определяется данная податливость. Эта — сумма ряда качеств объекта, отвечающих какому-либо средству в арсенале субъекта, своеобразный синтез свойств, знание податливости позволяет анализировать окружающие объекты. Так руководитель мысленно «примеривает» рабочего к данному станку, сотрудника на данное задание.

Конечно пробное действие не дает возможности выразить количественно величину податливости — в виде какой-то определенной цифры. Эти величины определяются приблизительно, но достаточно определенно. Обычно определенность, конкретность задачи упрощает проблему измерения податливости: осуществляется примеривание ее к конкретному варианту. В целом же для каждого конкретного случая строится некоторая модель, отражающая решающие свойства взаимодействия.

Впервые об этом писали Липман и Боген, выдвигая идею «наивной физики». Сегодня появились работы, посвященные «ментальным моделям» [158]. В принципе везде речь идет приблизительно об одном и том же, различаются лишь некоторые детали и глубина понимания явления. Для нас пока важно лишь отметить, что ментальная модель, построена на основе действенного знания. В ней отражены податливости, она индивидуальна. Конечно же ментальные модели из повседневного мышления и из области профессиональной деятельности различаются обширностью и глубиной знания. Ментальная модель профессионала в значительной степени опирается также на научные знания о природе своего объекта. Об этом писал еще Б.М. Теплов, рассматривая в качестве примера мышление Наполеона. Научное и практическое мышление смыкаются здесь. Так, можно говорить, что освоение объекта управления — это построение профессионалом его ментальной модели [170]. Но во всех случаях знания субъекта будут индивидуализированы, это будут знания об объекте на языке индивидуальных управляющих действий субъекта.