Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
Заключение в 1721 г. Ништадтского договора со Швецией, которая завершила Северную войну (1700-1721 гг.) позволило правительству Петра I перенести все усилия внешней политики на юго-восточные рубежи Российского государства, что тем самым способствовало активизации ее кавказской политики. Экономические и внешнеполитические причины (турецкая угроза) вызвали необходимость осуществления Петром I давно задуманного Каспийского похода. Успешному осуществлению «Персидского» похода способствовали проведенные Петром I разведывательные экспедиции, в результате которых были получены сведения о политическом и экономическом устройстве, военных силах, географии региона.
После проведения тщательной военно-дипломатической подготовки к активным действиям на Кавказе Петр I направил все свои усилия на решение основной цели его кавказской политики – обеспечение безопасности южных границ России и ее выхода к Черному и Каспийскому морям.
Шемахинские события 1721 г., когда отряды горцев, возглавляемые Дауд-беком и Сурхай-ханом, осадив Шемаху, подвергли ее погрому, в результате которого пострадали русские купцы, послужили поводом для мотивации неотложности давно намеченного предприятия – похода в Прикаспий.
Астраханский губернатор и полковник Артемий Петрович Волынский настаивал на решительных действиях со стороны Петра I, убеждая его в том, что настал момент «оставить политику и действовать оружием. Персия ослаблена, Кандагар объявил себя независимым, афганцы заняли уже Испагань, турки угрожают захватить Дербент…», а если это случится, то Каспийское море останется для России закрытым.
Петр I приступил к реализации мероприятий по отправке войск в район Астрахани. В конце 1721 г. он приказал, чтобы «из прибывших из Финляндии 20 пехотных полков, привыкших к морскому хождению, из каждого по одному батальону следовали на зимние квартиры в города по Волге лежащие … с повелением им построить островские лодки (небольшие морские суда, предназначенные для плавания у побережья – Н.Ч.)». Причем астраханскому губернатору было предписано, чтобы «эти войска содержать во всяком довольстве и работами не отягощать». Тогда же в Астрахань были отправлены многие «морские служители» (читай: специалисты – Н.Ч.), особенно те, которые ранее уже плавали по Каспию, знали его навигационную карту. В поволжских городах: в Казани, Твери, Нижнем Новгороде и др. было начато строительство морских судов, чтобы к маю 1722 г. они были бы готовы. Петр I внимательно следил за исполнением своих планов. Так в апреле 1722 г. он писал генерал-майору М.А. Матюшкину, который занимался подготовкой военного флота на Верхней Волге: «Уведомьте нас, что лодки мая к пятому числу поспеют ли, также и ластовых судов к тому времени, сколько может поспеть? И достальные ластовые суда сколько, к которому времени могут поспеть (читай: будут готовы – Н.Ч.), о том чаще к
нам пишите и в деле поспешайте». По сообщению Ф.И. Соймонова на Каспий было отправлено 442 различной величины морских судов того времени. Это: гукеры, шнавы, шуйты, тялки, яхты, эверсы, галиоты, струги, а также островские лодки, вмещавшие до 40 чел.
Пехоту, артиллерию, амуницию, большой запас провизии отправили водным путем. Конница из Царицына следовала по суше, как и два корпуса донских и малороссийских казаков.
С начала июня войска стали прибывать в Астрахань, которая к тому времени была одной из самых укрепленных морских твердынь Российского государства. Здесь имелось все необходимое для обслуживания морской флотилии (пристань, верфи, склады, казармы). Все это делало Астрахань удобной для сосредоточения большого количества войск и подготовки предстоящего похода.
До нас дошли разноречивые данные о количестве войск, сосредоточенных в Астрахани. По сообщению лейтенанта Ф.И.Соймонова в поход было отправлено 22 тыс. пехоты, 20 тыс. казаков, 30 тыс. татар, 20 тыс. калмыков, 9 тыс. конницы, 5 тыс. матросов, т.е. 106 тыс. чел..
Н.Н. Молчанов приводит несколько иные цифры, а именно: войск, отправленных морем, насчитывалось 22 тыс. чел., по суше – 9 тыс. кавалерии и вспомогательные отряды казаков и татар численностью до 50 тыс. чел.. У Е.И. Козубского приводится цифра до 52 тыс. чел..
По данным фондов Российского государственного архива в поход были отправлены следующее количество различных родов войск:
| Полки | Полкового штаба | Ротного штаба | Унтер штаба | Урядников и рядовых | Не служащих | Итого |
| Казанский | 9 | 27 | – | 988 | 183 | 1207 |
| Новгородский | 3 | 30 | 11 | 1019 | 187 | 1250 |
| Астраханский | 3 | 30 | 11 | 1019 | 186 | 1249 |
| Московский | 3 | 31 | – | 1020 | 194 | 1248 |
| Архангелогородский | 4 | 30 | – | 1020 | 212 | 1266 |
| Рязанский | 4 | 31 | – | 1020 | 197 | 1252 |
| Ростовский | 4 | 30 | – | 1020 | 194 | 1248 |
| Итого | 30 | 209 | 22 | 7106 | 1353 | 8720 |
Откомандированных от лейб-гвардии:
| Полки | Полкового штаба | Ротного штаба | Унтер штаба | Урядников и рядовых | Не служащих | Итого |
| Преображенского | 2 | 56 | 5 | 1541 | 338 | 1942 |
| Семеновского | 1 | 22 | 3 | 725 | 101 | 852 |
| Ингерманландского | 2 | 17 | 2 | 702 | 74 | 797 |
| Астраханского | 4 | 29 | 4 | 1363 | 145 | 1545 |
| Итого | 9 | 124 | 14 | 4331 | 658 | 5136 |
20 пехотных батальонов, из которых:
| Полки | Налицо | Больных | В отпуске в дом | Всего |
| 1 гренадерского | 470 | 41 | 10 | 521 |
| 2 гренадерского | 473 | 27 | 4 | 504 |
| Московского | 505 | – | 8 | 513 |
| Санкт-петербургского | 566 | – | 5 | 571 |
| Тобольского | 596 | 28 | 5 | 629 |
| Копорского | 533 | 21 | 16 | 570 |
| Галицкого | 554 | 14 | 7 | 575 |
| Троицкого | 498 | 14 | 1 | 513 |
| Выборгского | 534 | 19 | 6 | 559 |
| Нижегородского | 490 | 26 | 11 | 527 |
| Сибирского | 474 | 27 | 1 | 502 |
| Псковского | 507 | 19 | 9 | 535 |
| Рязанского | 519 | 15 | 2 | 536 |
| Воронежского | 541 | 15 | 4 | 560 |
| Великолуцкого | 456 | 15 | 11 | 482 |
| Вологодского | 482 | 11 | 4 | 497 |
| Шлиссельбургского | 483 | – | 2 | 485 |
| Казанского | 465 | – | 12 | 476 |
| Азовского | 550 | – | 21 | 571 |
| Архангелогородского | 530 | – | 18 | 548 |
| Итого | 10225 | 292 | 157 | 10674 |
Итак, в поход отправлялось 24530 чел. регулярного войска. Помимо этого из нерегулярных:
Черкасс гетманского регимента – 10000
Казаков: Донских – 5000
Яицких – 1000
Итого: – 16000,
что вместе с регулярной армией и составляло 40.530 чел.
Высший командный состав похода представляли: генерал-адмирал граф Апраксин, генерал-майоры М.А. Матюшкин, Г.С. Кропотов, князья Ю.Ю. Трубецкой, И.И. Дмитриев-Мамонов, Г.Д. Юсупов; бригадиры: В.П. Шереметьев, В.Я. Левашов, князь И.Ф. Барятинский, И.О. Ветерани, Я. Шамордин, А.И. Румянцев.
13 мая 1722 г. Петр I выехал из Москвы и 26 мая прибыл в Нижний Новгород, откуда и отправился в Астрахань, сопровождаемый войсковыми частями. В конвое Петра I были:
| Наименование соединения | Служащих | Неслужащих | Всего |
| Преображенского полка | 462 | 30 | 492 |
| Семеновского –‘‘– | 299 | 105 | 404 |
| Ингерманландского –‘‘– | 56 | – | 56 |
| Астраханского –‘‘– | 54 | 8 | 62 |
| Итого | 871 | 143 | 1014 |
К 4 июля 1722 г. в Астрахань прибыло гвардейских частей:
| Полки | Служащих | Неслужащих | Всего |
| Преображенского | 1143 | 172 | 1315 |
| Семеновского | 345 | 46 | 391 |
| Итого | 1488 | 218 | 1706 |
К 9 июля:
| Полки | Служащих | Неслужащих | Всего |
| Преображенского | 1518 | 211 | 1719 |
| Семеновского | 688 | 159 | 847 |
| Итого | 2206 | 370 | 2576 |
К 10 июля 1722 г. из регулярных войск в Астрахани находились:
| Команды | Всего служащих и неслужащих | Из них больных и обслуживающих их |
| 1. ген.-м. и гвардии майора Матюшкина | 5404 | 180 |
| 2. ген.-м. и гвардии майора Дмитриева-Мамонова | 2685 | 109 |
| 3. ген.-м. и гвардии майора Юсупова | 1977 | 74 |
| 4. бригадира и гвардии майора Румянцева | 1759 | – |
| 5. бригадира Левашова | 4374 | 146 |
| 6. бригадира кн. Барятинского | 4870 | 272 |
| Итого во всех командах | 21069 | 781 |
Еще 3 марта 1721 г. указом Правительствующего Сената Гребенское войско было изъято из ведения Московского Посольского приказа и подчинено Военной коллегии под «ближайшее наблюдение» астраханского губернатора.
Таким образом, Петр I, собрав сведения политического и экономического характера о прикаспийских «провинциях» Азербайджана и Дагестана, изучив географическое положение побережья Каспийского моря, сконцентрировав большое количество войск в Астрахани, обнародовал за три дня до выступления манифест на местных языках в Тарки, Дербенте, Шемахе и Баку, где подчеркивалось, что поход предпринимается для получения сатисфакции за нанесенный русским купцам ущерб во время Шемахинского погрома. Но, как известно, это был всего лишь повод, причины же предпринимаемого похода были куда более серьезными: Каспийский поход, по замыслу Петра I, должен был утвердить позиции России в северо-западных областях распадавшейся империи Сефевидов, обеспечить обладание естественными богатствами региона, решить судьбу ирано-российской торговли, в первую очередь торговлю шелком-сырцом. Фактическое безвластие и полная анархия, охватившая к тому времени Иран, что давало основания опасаться появления у Каспия турок, также подталкивали Петра I на решительные действия в Прикаспии.
18 июля 1722 г. флот Петра I под командованием генерал-адмирала графа Апраксина вышел из Астрахани в Каспийское море. После двухдневного плавания флотилия прибыла к устью Терека. 27 июля 1722 г. вошла в Аграханский залив. Здесь войска высадились на Аграханском полуострове и приступили к устройству укрепленного лагеря.
Тем временем, шедшая из Астрахани сухим путем конница также вступила в Северный Дагестан.
23 июля бригадир И.О. Ветерани по указу императора с четырьмя полками драгун отправился в Эндирей, чтобы занять его, но на подступах был атакован эндирейцами, и, понеся потери, без особого труда захватил его и превратил в пепел.
28 июля 1722 г. караногайцы отправили к Петру I своих депутатов с предложением доставить для русской армии 40 тыс. четвертей разного провианта. Петр I принял караногайцев в подданство.
5 августа, оставив в Аграханском ретраншементе 300 чел. регулярного войска и 1.500 казаков, Петр I во главе войска прибыл к р. Сулак, где стал лагерем. В тот же день к императору прибыли костековский, аксаевский владетели и тарковский шамхал.
12 августа русские войска подошли к Таркам, где их встретил шамхал Адиль-Гирей, заверивший Петра I в своей благонадежности и объявивший, что до сих пор служил русскому государю верно, а теперь будет «особенно верно служить» и предложивший Петру I в помощь свои войска. 14 августа Екатерина I приняла жен шамхала Адиль-Гирея в шатре на Анжи-Арке.
16 августа армия Петра I выступила из Тарков в сторону Дербента, являвшегося наиболее важным объектом кампании 1722 г. По пути следования через владения Султан-Махмуда Утамышского 18 августа отряд российских войск, посланный на разведку, был атакован утамышцами. В результате ответных действий Петра I Утамыш, состоявший из 500 домов, был обращен в пепел, 26 человек пленных казнены. 23 августа Петру I были поднесены серебряные ключи от древнего Дербента, и русская армия без боя вступила в город.
В Дербенте к Петру I обратились уцмий Кайтага, майсум Табасарана, владетель Буйнака и др. с просьбой принять их в подданство России. «Народы тамошние (писал современник событий, историограф шахского двора Мирза-Мехти-хан), опасаясь владычества, турок, как непримиримых врагов без разрешения шаха, явились к нему с покорностью».
В течение четырех недель (июль-август 1722 г.) русской армией была занята территория от Аграханского залива до р. Милюкент за Дербентом. Столь быстрое ее продвижение объяснялось не только многочисленностью, боеспособностью и оперативностью предпринимаемых командованием мер, но и, что очень важно, стремлением местного населения освободиться от произвола коррумпированной шахской администрации, от феодального разбоя и политических неурядиц.
Казалось бы обстановка в регионе для продолжения задуманного похода складывалась как нельзя удачно. Однако вследствие гибели в бурю судов с провиантом и артиллерией, его пришлось приостановить. Вот как сообщает об этом обстоятельстве источник:
«25 августа был такой свирепый северный ветер, что наши 13 транспортных суда с провиантом прибило к берегу и разбились вдребезги. Экипаж едва был спасен, и менее чем через 3 часа ничего от корабля не осталось, все было погребено короткими волнами, которые так быстро следовали одна за другою и через это поднимали вверх много песку. На другой день было совсем тихо, и каждый должен был откапывать провиант, который удалось получить после больших трудов. Он состоял большей частью из ржаной и пшеничной муки в мешках. Соленая вода проникала не более как на дюйм, так что она в середине совершенно была разделена всей армии, и велено было печь хлеб и сделать из него сухари».
Так в шторм погибла эскадра Вердена при устье реки Милюкент (вблизи Дербента), груженая мукой. Эскадра Вильбоа, следовавшая из Астрахани к Дербенту в составе 17 ластовых судов, груженных мукой и артиллерией, в первых числах сентября была застигнута сильным штормом при «урочище Учо» (Аграханский полуостров): одни суда были разбиты, другие выброшены на мель. Крушение двух эскадр означало не только потерю провианта, но и гибель судов. Наличного продовольствия могло хватить только на один месяц, а доставка его из Астрахани была невозможна ввиду отсутствия надежных судов.
Петр I попытался получить провиант у окрестных владельцев.
Примечательно, как тонко чувствовал ситуацию уцмий. Петр I отмечал в своем дневнике: 27 августа «послан был поручик Карцев к уцмию для спросу: (при) будет ли он в обоз (т.е. лагерь) и даст ли что обещал? Поручик Карцев возвратился и объявил, что уцмий в старых лавирах пребывает (т.е. лавирует, ведет себя уклончиво, как и прежде), переменивая от одного дня до другого…».
Армия начала голодать, а достать хлеб в Мушкюре или в Ширване, разоренных трехлетней войной, - об этом нечего было и думать. В сложившейся ситуации целесообразность отказа Петра I от продолжения похода вряд ли может вызвать сомнения. Надо полагать, что обстановка, сложившаяся в Закавказье, чем-то напоминала ему, печальной памяти, ситуацию на Пруте. И там и здесь армиям не доставало провианта. Оба похода в широком плане роднила еще одна общность – они не были достаточно подготовленными. Урок Прутского похода не пропал даром – император на этот раз проявил осторожность и предпочел риску отступление. Как и одиннадцать лет тому назад в Молдавии, его войскам грозила голодная смерть в Дагестане.
Необходимо заметить, что не только вышеназванное обстоятельство помешало Петру I продолжить свой поход на побережье Каспийского моря. Конница пришла в полный упадок. Драгунские полки с весны 1722 г. почти непрерывно находились в марше по степной местности, где лошади страдали от жары, бескормицы и недостатка воды.
Вскоре Петра I постигла новая беда – эпизоотия, вызвавшая падеж лошадей. Потеря конницы приняла катастрофические размеры: «Так, лошади от худобы мерли, что у Старых Буйнаков в одну ночь умерло 1700 лошадей». Кавалерия, по словам Петра I, еще до прихода к Аграхани «несказанной труд в своем марше имела от безводицы и худых трав». Армия Петра I на 80% состояла из конницы, и падеж коней был равносилен ее параличу, а голод довершил бы дело.
В третьих – большое скопление людей при тогдашнем состоянии медицинской службы, в условиях непривычных для солдат климата и обилия фруктов, неизбежно вело к массовым заболеваниям. От лишений и тягот походной жизни, усугубленных нездоровым климатом Прикаспия, среди солдат быстро умножилось число больных малярией.
Так, по данным на 13 сентября 1722 г. в команде бригадира А.И. Румянцева числилось: здоровых – 2184 чел., больных – 378 чел., итого – 2562 чел., т.е. больные составили 15%. В команде генерал-майора И.И.Дмитриева-Мамонова: здоровых – 2102 чел., больных – 222 чел., итого – 2324 чел. 19 сентября 1722 г. в первой команде: больных уже 397 чел., во второй – больных 243 чел. На 25 октября 1722 г. в командах генерал-майора М.А.Матюшкина (Дербент и Терки) больных 1212 чел., в команде генерал-майора И.И.Дмитрия-Мамонова (там же) – больных – 69 чел. Из приведенных данных по подсчетам Н.В.Барышниковой 13-26% из состава русской армии были больны, а в некоторых частях число больных достигало даже 30%.
Таким образом, оказалось, что бороться с климатом еще труднее, чем с бурями и неприятелем: болезни и конский падеж свирепствовали в русском лагере.
Организация всего этого предприятия Петра I была связана с колоссальными денежными затратами, которые не оправдали себя, хотя бы только потому, что обстановка, в которой действовала русская армия, вовсе не предписывала громоздкой организации, а скорее требовала большей облегченности и подвижности.
Каспийский поход обошелся казне в миллион рублей.
Кроме того, Петр I получил известия о «великих неустройствах», происшедших на тот момент в Сенате. Во время похода в Прикаспий возникла угроза возобновления войны со Швецией, что, конечно же, не могло не обеспокоить Россию. В исторической литературе, как известно, имеются различные версии относительно прекращения Каспийского похода, но была еще одна очень веская причина того, что Петр I приостановил его, которая в историографии как до 1917, так и после 1917 г. практически не была освещена за исключением работ нескольких историков. Ни словом об этом не обмолвился и сам Петр Великий в своем письме Сенату от 16 сентября 1722 г., перечисляя общеизвестные причины своего ухода.
Решение прекратить экспедицию, и отвести войска под предлогом недостатка провианта, было принято вследствие требования турецкого посланника, который прямо заявил, что дальнейшее наступление русской армии на кавказские земли будет рассматриваться Стамбулом как повод для объявления войны.
Таким образом, Петр I ушел с Кавказа, избегая преждевременной войны с Турцией. Декларируемой Россией цели похода – наказания персидских «бунтовщиков» Турция не препятствовала. Но появление на Кавказе значительной русской армии дало повод к подозрениям. Великий визирь Ибрагим, «яко добрый друг и желатель между империями покоя», передал через Неплюева Петру I совет, чтобы он со своим войском, ретировался в свое государство во избежание войны».
Во время похода Петра I в русский лагерь также прибыл представитель османской Порты, заявивший, что поход Петра I рассматривается ею как причина для объявления войны России, что заставило его отказаться от продолжения похода в Закавказье.
В нашем распоряжении имеются сведения, которые раскрывают подробности этого события:
«Наша армия имела намерение сняться на следующий день (6 сентября 1722 г. – Н.Ч.), но к нашему удивлению пришел турецкий посланник из Шемахи, и принес известие императору, что турки заняли этот город (Шемаху – Н.Ч.), и что он по повелению своего султана пришел уведомить Его Величество об установке порядка в этой стране, он хотел его попросить, чтоб отступали войска, но если б он противился бы, то он имеет приказ объявить войну России. После точного размышления Государь не нашел хорошим идти дальше, потому что он не хотел разрывать (нарушать государственное устройство) соглашения с Турцией, но потому только, что он со своим войском так был удален от своего владения. Он решил идти назад, так что это составило в нашем походе крайнюю границу к Персии, а провинции, которые так ревностно ждали нашей помощи, должны были отдаться под покровительство турок.
6 сентября наша армия снялась, и мы пошли назад в Дербент. Турецкий посланник сопровождал нас, пока мы не вступили в Дагестан. 7-го турецкий посол имел прощальную аудиенцию и возвратился в Дербент, где он пробыл до тех пор, пока не узнал, что мы не отплыли в Астрахань».
Таковы были причины ухода Петра I из Дагестана, которые лишь на время приостановили активность России на Кавказе.
Оставив гарнизоны в Дербенте, Рубасе, Буйнаке, Тарках и в основанной на р. Сулак крепости Святого Креста, Петр I с основными силами русской армии 29 сентября 1722 г. возвратился в Астрахань.
Успешное осуществление части задуманного плана вызвало недовольство правительства Турции. Султан Ахмед III готовился взять реванш за упущенное время и благоприятные возможности. Обстановка в Дагестане оставалась напряженной.
Уход русской армии развязал руки протурецки настроенным феодалам. Еще до отплытия армии Петра I Дауд-бек, Сурхай и Ахмед-хан тайно готовились к антирусским выступлениям. Уже, будучи в Астрахани, император получил два донесения, что они штурмуют русские укрепления. В Стамбуле эти события были представлены как поражение армии Петра, паническое бегство русских в Астрахань.
Опираясь на поддержку Англии, Франции, Швеции и на союзников, Турция готовилась к захвату Кавказа и Ирана. Придавая важное значение овладению Дагестаном, османы развернули активную деятельность. В сентябре 1722 г. шамхалу Адиль-Гирею было прислано воззвание, чтоб «с гаурами (русскими – Н.Ч.) весьма жестоко биться».
Осенью 1722 г. Али-Султан принял подданство Турции, получив Елисуйское владение и звание эмира. «Турецкие дела и слова непостоянны, - доносил Неплюев, - Порта принимает в подданство Дауд-бека, хочет сначала захватить персидскую Грузию, а потом вытеснить русские войска из Дагестана.
Переговоры, проходившие в январе-августе 1723 г., не дали положительных результатов. Поддерживаемая западными державами, особенно Англией, Порта вела себя воинственно. Летом 1723 г. турки перешли к активным действиям: они вторглись в Картли и овладели ее столицей Тифлисом; отсюда они направились к Шемахе, но не смогли дойти до нее ввиду того, что под Ганджой были остановлены армянским войском. В июле 1723 г. в Шемаху прибыл турецкий посланник, который привез Дауд-Беку подарки и письма от Эрзерумского паши, после чего Дауд-бек выступил к Гандже на помощь туркам.
В ответ на это русские войска сначала заняли Решт, а затем Баку, заявив османскому правительству, что не допустит «уничтожения Персии и утверждения Турции на берегах Каспийского моря». Это заявление было подкреплено широкой военной подготовкой. Особое значение отводилось мерам по усилению российской флотилии на Каспии. Вслед за этим, стараясь не допустить османов на побережье Каспия, Россия стала добиваться от правителя Ирана Тахмаспа II добровольной уступки Дагестана и Прикаспийских областей, обещая помощь Ирану в борьбе с османами и афганцами. На этой основе и был подписан Петербургский русско-иранский договор, предоставлявший России «в вечное владение города Дербент, Баку со всеми прилегающими и по Каспийскому морю лежащими землями и местами також де и провинции Гилян, Мизандрон и Астрабат».
Этот договор вызвал ярость турецкого правительства, пытавшегося также укрепиться в Дагестане и Ширване. Тем более что враждебные отношения в правящих кругах Порты искусственно подогревалось западными дипломатами. Но казавшуюся неизбежной войну все же удалось отвести благодаря заключенному в июле 1724 г. Константинопольскому договору, признавшему за Россией Прикаспийские провинции, полученные ею по Петербургскому договору. Что касается Дагестана, то его территория подлежала разделу между Россией и Турцией.
Результаты, которых добивалась Россия, были достигнуты ценой больших усилий и огромных потерь русских войск. Тем не менее, военно-политические последствия Каспийского похода, как для России, так и для народов региона, очевидны: была обеспечена безопасность юго-восточных границ России, Дагестан прочно огражден от агрессии османов; утвердилось ее положение на Каспийском море. Тем самым Россия выполнила поставленную перед собой военно-политическую задачу.
Итак, военно-политические последствия «Персидского похода», как для России, так и для народов Кавказа бесспорны и очевидны: была достигнута безопасность юго-восточных окраин России, Дагестан был прочно огражден от агрессии османов.
Результаты проведенных кампаний в 1722-1723 гг. были закреплены русско-персидским договором, подписанным в Петербурге 12 сентября 1723 г., по которому к России переходил Дербент, Баку, Ширван, Гилян, Мазандеран и Астрабад, полоса вдоль всего западного и южного побережья Каспийского моря. Эти прикаспийские провинции Кавказа, согласно Константинопольскому договору, заключенному в июле 1724 г., признала за Россией и Турция.
С целью закрепления за собой присоединенных территорий, Петр I провел здесь целый ряд военно-политических и административных мероприятий. Как уже указывалось выше, астраханский губернатор А. П. Волынский советовал Петру I заселить прикаспийские провинции Ирана, Азербайджана и Дагестана русскими войсками, чтобы обезопасить южные границы своего государства. Российские власти сохранили прежнее административно-территориальное управление прикаспийских областей, лишь передав верховную военно-политическую власть русским офицерам, т.е. следовало назначить «управителей,… где возможно русских, а где невозможно – из их народа».
Заявление Петра I о том, что Россия не может допустить турок на берега Каспия, подкреплялось широкими военными приготовлениями, среди которых важную роль играли: сооружение крепостей и укреплений, создание Низового Корпуса, усиление Каспийской флотилии и многое другое. По возвращению императора из прибывших с ним в регион регулярных полков (26.618 чел.) оставлено было 8 драгунских и 10 полевых пехотных полков общей численностью 20354 человека. Из полевых войск, участвовавших в «Персидском» походе, (их перечень дается в приложении к диссертации – Н. Ч.) Петр I выбрал 80 рот, по четыре роты из двух гренадерских и 18 пехотных полков. Из этих 80 рот были сформированы 20 отдельных батальонов, названных по фамилиям командиров батальонов. После заключения мирного трактата с Персией в 1723 году, эти батальоны были оставлены в занятых русскими прикаспийских провинциях.
В конце 1723 года генерал-лейтенант М.А. Матюшкин в донесении императору Петру I спрашивал разрешения образовать из находившихся на Кавказе и в «персидских провинциях» батальонов полки, что облегчило бы управление корпусом. Петр Великий дал свое согласие и приказал назвать образованные полки по именам занятых провинций. По этому поводу Петр Великий и генерал – лейтенант М.А. Матюшкин вели переписку.
Генерал-лейтенант М.А. Матюшкин писал Петру I: «Низового Корпуса пехотные 18 батальонов повелели учинить полками, а когда сведутся какие давать звания?». Решение: «Давать имена по местам». «Гренадерские два баталиона полком учинить, или к каждому пехотному полку определить по роте гренадер?» Решение: «Лучше по полкам роты учинить».
На этом основании 9 июня 1724 г. все 20 батальонов были сведены в 10 двухбатальонных полков (из одной гренадерской и семи фузелерных рот), названных по занятым провинциям: Гирканским, Зензелинским, Кескерским, Мизандронским, Рящинским, Дербентским, Бакинским, Дагестанским, Астрабадским и Ширванским. Тогда же все войска, находившиеся в «персидских провинциях», получили название Низового Корпуса. В 1726 году для укомплектования и усиления Низового Корпуса из полков, находившихся в европейской России, были присланы еще 40 рот, из которых в Москве было собрано 5 двухбатальонных полков. По прибытии же в места расположения Низового Корпуса, генерал-лейтенант М.А. Матюшкин переформировал их в семь полков, назначив им места стоянки, по которым они и должны были быть названы, а именно: Ранокуцкий, Ленкоранский, Кергеруцкий, Куринский, Астаринский, Аджаруцкий и Тенгинский. Но распоряжение не было выполнено, и полки продолжали именоваться по фамилиям командиров. Только в августе 1731 года преемник М.А. Матюшкина, генерал-аншеф князь В.В. Долгорукий обратил на это внимание и подал представление о наименовании полков по провинциям, в которых они были расположены, согласно генерал-лейтенантом М.А. Матюшкиным сделанному назначению.
Политика Турции заставила русский двор принять ряд чрезвычайных военных мер, которые выражались в регулярном усилении Низового Корпуса за счет дополнительных воинских подкреплений. Так, например, зимой 1723 г. по решению Военной Коллегии для пополнения войск было отправлено следующее количество рекрутов: из Московской губернии – 1000 человек, из Нижегородской губернии – 1147 человек, из Казанской губернии – 1496 человек, из Астраханской губернии – 206 человек. Из Соликамска – 432 человека. Итого – 4281 человек.
С 1722 по 1725 гг. в Низовой Корпус, помимо 20 батальонов и драгунских полков, было отправлено еще 17926 человек.
В эти полки дополнительно требовалось: в 1722 г. – 2178 чел., в 1723 г. – 3578 чел., в 1724 г. – 2833 чел.
Наиболее подробно об этом говорится в докладе генерал-фельдмаршала графа фон Миниха от 19 июня 1732 г.: «В прибавок и в комплект оных полков отправлено туда же да в 1725 г. рекрут 16923 человек, да в 1726 году – 6520 чел., в оном же 1726 и 1727 годах – рекрут 4430 человек, в 1728 году с двумя пехотными полками (из Казанского и Воронежского гарнизонов), состоящими в 3740 человеках сей корпус приумножен был, да сверх того 143 офицера туда были командированы. В 1729 и в 1730 гг. отправлено в «Персидский» Корпус 10890 чел., а в 1731 г. – рассыльщиков и рекрут 7665 человек, и тако сумма регулярным войскам, которая в разных годах в Персию отправлено, всего в 70665 чел., а казаков и нерегулярных войск около 5000 чел., которые от времени до времени сменяясь, тамо содержаны были. Для укомплектования в сей корпус отправлено всего 37267 человек».
Одновременно с присылкой подкреплений в Низовом Корпусе (в дербентском гарнизоне) происходил процесс перевооружения артиллерии. Так, в своем указе от 17 февраля 1723 г. Петр I велел генерал-майору М.А. Матюшкину: в Дербент «… послать 20 пушек железных 6-, 8- и 12 фунтовых с полною аммуницею, а вместо оных взятых в Дербенте медных пушек, кои получше, вывесть в Астрахань». В хранящемся в ГУ «ЦГА РД» архивном документе из фонда «Дербентский комендант» сообщает о выполнении данного указа Петра I. Так, с 22 апреля по 25 мая 1723 года из Астрахани в Дербент было отправлено 28 железных пушек, а из Дербента в Астрахань – 37 медных пушек,; 8 июля 1725 г. в Дербент доставлено 2 мортиры. В сентябре 1733 г. в Астрахань из Дербента было отправлено 158 негодных пушек.
Кроме того, для усиления артиллерии Низового Корпуса 18 февраля 1723 г. Военная Коллегия распорядилась послать из Москвы в Астрахань «для распределения по русским гарнизонам в Персии пушек чугунных 150 со станками и с потребным количеством припасов довольное число», 15 мая 1724 г. из артиллерийской конторы по определению Военной Коллегии в новые гарнизоны в Гиляне, в Дербент, в Баку 9 мортиров чугунных 2-х пудовых с принадлежащими припасы отправить с артиллерийским майором И.Г. Гербером.
Следующей мерой по укреплению русской власти в прикаспийских землях было строительство крепостей и укреплений. Во время своего похода в Дагестан 24 июля 1722 г. Петр I ездил в Терскую крепость и осмотрел ее. Он выяснил, что Терки – город, укрепленный самой природой. Со всех сторон он окружен глубокими топями, а единственный подход к городу хорошо защищен бойницами. В городе расположился комендант с гарнизоном в 1000 человек, состоящим из обученных войск и казаков, хорошо обеспеченных продовольствием и боеприпасами.
Однако такое расположение крепости в заболоченной местности, к которой был труден подъезд с моря, оказалось непригодным для размещения крупных военных сил. Петр I, «… имея мысли, занятые худым положением города Терка и сысканием для онаго лучшаго…, обследовал берега Аграхани и Сулака и нашел, что «… в 20 верстах от ея устья, на том месте, где река Аграхань от оныя отделяется, … место зело довольно конским кормом, водою и лесом», Терка сто раз удобнее…».
Другой причиной необходимости замены Терков новой крепостью было то, что Петр Великий решил продвинуть кордонную линию ближе к реке Сулак и заложить там крепость Святого Креста.
Вот что писал Сенату Петр I о причинах строительства крепости Святого Креста 16 октября 1722 г.: «Идя назад, нашел место на реке Сулаку зело изрядное, крепкое и пажитое, где сделали крепость и именовали Святым Креста, которое место лучше того места, где первой ретраншемент, а Терка сто раз удобнее!».
Целью строительства новой крепости было желание закрепиться «во вновь приобретенных провинциях». Крепость Терки эту задачу не в состоянии была выполнить. Подобную мысль высказал еще 29 мая 1714 г. в своих «доношениях» князь А. Бекович-Черкасский. В связи с вышеперечисленным и было принято решение о сооружении новой крепости вместо прежней Терской, получившей наименование крепости Святого Креста.
Крепость была заложена в 20 верстах от устья Сулака и в 67 от устья Аграхани, там, где река Койсу делится на два рукава: южный – Сулак и северный – Аграхань (ныне, по данным Иноземцевой Е.И., уже не существует) ниже нынешней железнодорожной станции Казиюрт. На строительство государство израсходовало немало сил и средств. Но зато это была мощная по тем временам шестибастионная крепость, в которой были сосредоточены значительные воинские силы с артиллерией (гарнизон в количестве 1384 чел. и 21 пушкой).
Осенью 1724 г. строительство крепости Святого Креста было закончено. Это была солидная крепость, обращенная фронтом на юг, где горизонт замыкался скалистыми горами Дагестана. «На севере и востоке вдали то тихо, то бурно плескалось Хвалынское море, а за ним тянулись безбрежные степи. Самое место крепости было возвышенное и, по заключению врачей, если не совсем здоровое, как на всем каспийском побережье, то, во всяком случае, гораздо здоровее, чем в Терках».
22 сентября 1724 г. Петр I подписал указ на имя генерала – лейтенант М.А.Матюшкина, в котором предписывалось перевести в крепость Святого Креста гарнизон и жителей крепости Терки.
Правительство помогало переселенцам обживаться, о чем свидетельствует указ Верховного Тайного Совета от 22 июля 1726 г. об оказании помощи жителям, переселяющимся в крепость Святого Креста: «Сего июля 22 дня указами мы по доношениям из Сената: 1. Терским дворянам и новокрещенным казакам, и мурзам, и окочанам, для перевода их из Терского гарнизона в крепость Святого Креста, на подъем и на строение домов по 2 рубля на семью». Еще в 1722 г., во время Каспийского похода Петра I, в Терки из Большой Кабарды переселились со своими подданными князья Бековичи Черкасские, а также некоторые владетели Малой Кабарды. К концу 1722 г. в Терских слободах жило около 300 северокавказских семей. По приказу Петра I в крепость Святого Креста также были переселены жившие возле Терков черкесы Нижней Кабарды (Охочинская слобода, триста семейств северокавказских фамилий и брат Бековича князь Эль-Мурза Черкасский со своими подданными). В полуверсте от крепости Святого Креста и была построена слобода Охочинская, населенная горцами, состоящими на русской службе и находящимися под командой кабардинского князя Эльмурзы Черкасского, которого Петр I произвел в подполковники.
Чтобы не оставить и устье реки Терека без защиты, в шести верстах от старой крепости был заложен новый Терский редут на 200 человек пехоты, вооруженный 12 пушками и одной мортирой. В его гарнизон из крепости Святого Креста высылались рота регулярной пехоты и часть гребенских казаков, которые сменялись каждые три месяца. Терский редут пережил Низовой Корпус и был ликвидирован указом императрицы Анны I от 16 октября 1739 г. по следующей причине: «ликвидировал редут и объявил о переводе имеющейся в терском редуте команды Тенгинского полка, артиллерии с припасами и хоромное строение за ветхостью оного редута. После оставления редута валы просуществовали до конца XVIII века и более здесь ничего не возводили. Таков был конец Терской крепости.
Но Терки не были ликвидированы в 1724 г. и пережили Петра I. Проводя политику упрочения русского влияния на Кавказе, Екатерина I указом от 8 октября 1725 г. подтвердила указ Петра I о ликвидации Терков. Терки пережили и Екатерину I, и в 1725-1726 гг. Терский городок еще сохраняет свое значение. В 1728 г. Терский город, как переставший существовать, уже не упоминается в таможенных книгах.
На месте высадки русских войск во главе с Петром I в июле 1722 г. на Аграханском мысе по указанию Петра I был создан укрепленный лагерь, названный Аграханским ретраншементом, в котором находились провиантские склады («магазины»).
Аграханский ретраншемент строился в присутствии Петра I, а достраивался после его отъезда в Дербент. 4 августа строительство Аграханского ретраншемента было закончено; на следующий день «вся пехота из ретраншемента пошла к Таркам, а в ретраншементе оставлен комендантом подполковник Маслов и с ним 200 солдат, да 1600 казаков». Гарнизон Аграханского ретраншемента под командованием подполковника Маслова состоял из прибывших с Петром императорских войск.
Аграханский ретраншемент наряду с военными задачами выполнял роль перевалочной базы, занимаясь снабжением всем необходимым Дербента и всех гарнизонов Низового Корпуса, а также принимая на хранение мундирно-амуничные вещи из Дербента.
Чтобы обеспечить коммуникации между гарнизонами в крепостях Терки и на р. Сулаке Петр I 2 августа приказал генерал-майору Г.С. Кропотову при р. Орта-Бугам или среднем Бугаме, недалеко от Буйнака, верстах в 60 от Дербента соорудить Буйнакский ретраншемент, где поселил гарнизон во главе с генерал-майором Г.С. Кропотовым.
По указу императора были приняты меры по укреплению Дербента: стены и ворота города во многих местах были поправлены в присутствии самого Петра I, возведены новые укрепления по современным европейским инженерным правилам. В Дубарах же Петр I приказал приступить к устройству земляного укрепления для выгружаемого провианта. В 1723 г. для защиты от турок здесь была сооружена земляная крепость.
Осенью 1725 г. генерал-лейтенант М.А. Матюшкин, получив указ о постройке на юге Дербента каменной крепостной стены с воротами, приступил к ее осуществлению. Донося об этом, он 1-го октября 1725 г. писал: «Великое число ныне тамо на работе людей обретается». В этом же донесении он уведомил Военную Коллегию о скором окончании постройки упомянутой дербентской стены. Фонд «Дербентский комендант» подробно освещает фортификационные работы, направленные на починку дербентской крепости, говорит об источниках рабочей силы и финансирования работ.
За несколько дней по приказанию императора было построено укрепление на берегу реки Милюкент, другое укрепление в местности, называвшейся Орта-Бугам. По обе стороны Дербента во многих местах были расположены охранные сооружения. В строительстве укрепления Милюкент принимали активное участие казаки и военные чины дербентского гарнизона. Туда посменно посылались воинские команды для несения гарнизонной службы.
Кроме того, на реке Рубасе во время персидского похода Петра I по просьбе табасаранского кадия была заложена русская крепость, рассчитанная на гарнизон в 600 человек.
Важное место в военно-административных мероприятиях России в Дагестане занимали меры по усилению Каспийской флотилии и города Астрахани как военно-морской базы России на Каспийском море. Согласно указам Петра I на Волге развернулось судостроение. Суда для Каспийского моря строились в Нижнем Новгороде, Казани и Астрахани. Для укомплектования Каспийской флотилии было намечено подготовить к весне 1723 г. 6 больших ботов, 30 малых ботов, 30 гекботов, 20 бус, 10 завозен и 3-4 парома. 20 октября 1722 г. Петр I отправил в Казань гвардии майора А.И.Румянцева для подготовки новых морских судов для будущей кампании, а майора гвардии Г.Д.Юсупова – с тем же поручением в Нижний Новгород. Каждому велено было изготовить 15 гекботов и весной отправить их в Астрахань. Казанскому губернатору Салтыкову Петр I повелел всячески помогать А.И. Румянцеву: «Когда к вам в Казань (пишет к нему Государь) приедет гвардии майор Александр Румянцев и объявит указ о строении в Казани гекбетов и прочих судов, тогда по тому указу исполняйте, и чините ему всякое воспоможение…». С таким же наставлением и указом к Нижегородскому губернатору он отправил в Нижний Новгород майора гвардии князя Г.Д. Юсупова.
26 октября 1722 г. Петр I послал в Казанскую и Нижегородскую губернии указы, повелевающие «выслать сею же осенью в Астрахань обыкновенно по Волге ходящие купеческие суда со скобками, нагрузя оныя товарами, какими хозяева оных хотят, а буде товаров не будет, или хотя и будут, да скоро грузить не станут, то по тому ж нагрузить указными лесами, и отправить в Астрахань же, повелевая притом, дабы вместо оных хозяева судов делали новыя по силе предупомянутого указа, и от сего же числа писал в Сенат, дабы помянутыя старыя со скобами суда, которыя велено выгнать в Астрахань и отдать хозяевам, и для ведома публиковать, что те старыя суда больше ходить не будут, как одно будущее лето, и для того на делаемыя по указу новыя суда по Оке и по Волге заранее нынешнею осенью и зимою заготовлялись леса, а наипаче доски, дабы они чрез лето к другой осени могли просохнуть. Государь не оставил при сем с хозяйскою подробностию предписать, какия и как делать сии новыя суда». К лету 1723 г. у Петра на Каспийском море было 73 судна, из них 1 яхта, 1 гукер, 3 шкуты, 6 эверсов, 7 ластовых судов, 10 ботов, 13 тялок, 30 гекботов. Позднее вице-губернатор Кудрявцев получил указание «заложить в Казани 50 шхерботов сосновых и ежегодно строить по 5 гекботов». В Астрахани в 1725 г. насчитывалось 67 больших гекботов и различных ботов.
Имея сильную флотилию на Каспийском море и владея важными в стратегическом отношении пунктами на Западном и южном берегу Каспия, Россия могла пресекать агрессивные устремления Турции в Прикаспии.
Одновременно с распространением русского владычества на Северном Кавказе с помощью политики и оружия шла правительственная колонизация края русскими переселенцами, большинство которых составляло казачество.
Петр Великий решил подвинуть кавказскую кордонную линию ближе к реке Сулак, заложив крепость Святого Креста и переселив к ней терских казаков, усилив их новыми выходцами с Дона и Волги.
Река Аграхань и Аграханский залив, где Петр I «нашел прекрасный порт с очень удобным входом и защищаемый от бурь тремя островами», обеспечивали крепость удобной водной коммуникацией, так что с прорытием канала, соединявшего Сулак с Аграханью, можно было «на всяких судах походит к самой крепости». Для охраны этой коммуникации в 1722 г. часть терских казаков была переселена на реку Сулак при слиянии ее с рекою Аграханью и составила Аграханское казачье войско. 5 февраля 1724 г. для усиления Аграханского казачьего войска было переселено 1000 семей донских казаков, от каждой станицы по одной семье. Кроме того, на подъем казакам выдано по 4 руб. на семью, а провожатым по 1 руб. на человека.
Новые переселенцы поставили пять своих городков по южной границе крепостного района, а так как от крепости до моря в этом направлении было всего двадцать верст, то один городок пришлось поставить в самом углу, где Аграхань отделялась от Койсу. Остальные казачьи городки располагались в две линии: два по среднему Койсу, а два по южному Койсу-Сулаку. Впоследствии эти казачьи городки переносились с места на место, а потом были образованы станицы-городки: Каменка, Прорва, Кузьминка.
В Прикаспии постоянно находились казаки, несущие военную службу и занимающиеся различными работами. Все казаки, кроме терских, сменялись через один, два или три года. По мере продвижения работ требовалось все меньшее число людей: например, если вначале в регионе постоянно находилось 5000 малороссийских казаков, то потом их число сократилось до 1000 и, наконец, до 500. Также там было 2000 донских казаков, 500 яицких, 1000 терских и 500 гребенских. Кроме того, сюда был командирован Ландмилицкий полк, состоящий из одних рядовых (1500 человек) и Компанейский полк от гетмана Апостола. Вместе с калмыками (постоянно – 200 человек, временно – 6000) и казанскими татарами (5000 человек) здесь находились около 18000 человек.
Кроме того, по данным архивных фондов, хранящимся в ЦГА РД, казаки, несмотря на непривычный климат, тяжесть несения воинской службы и хозяйственной деятельности, были надежной опорой на Кавказе. Петр I повелел генералу А.И.Румянцеву увеличить нерегулярные полки. Положено было также убедить донских атаманов Краснощекова, Ивана Матвеева и Данилу Ефремова, чтоб они уговорили две или три тысячи донских казаков поселиться вместе с ними около крепости Святого Креста и около реки Аграхань, за что было обещано назначить Краснощекова 1000 рублей жалованья и сделать его войсковым атаманом этих казаков.
В состав Низового Корпуса входила так называемая дербентская персидская милиция, во главе которой Петром I был поставлен дербентский Наиб Имам-Кули-бек, пожалованный императором в чин генерал-майора. Жители Дербентского ханства могли набрать только около четырех тысяч вооруженных людей, большую часть которых составляли конные. При этом следует отметить, что дербентская конница считалась в Дагестане лучшей. П.Г. Бутков, напротив, говорит, что дербентская милиция состояла из 1 тыс. конных и 2 тыс. пеших. Они получали жалованье, земельные наделы, скот, и возможность пользования садами. Наиб был юсбаш или капитан над ними.
Кроме того, в состав нерегулярных войск Низового Корпуса входили армянский и грузинский эскадроны. Армянский эскадрон был образован в июне 1723 г. путем слияния отдельных мелких групп, оказавших помощь русской армии в ее борьбе против Персии. Это объединение совершилось по инициативе руководителей мелких групп, а именно: Петроса ди Саргиса Гиланенца, шемахинского купца Айваза Авраамова и джульфинского купца Агаза ди Хачика (впоследствии – известного генерал-майора русской армии Лазаря Христофорова). В июне 1723 г. в Гиляне армянский эскадрон, возглавляемый этими же лицами, вошел в состав русской армии, действовавшей под командой бригадира В.Я. Левашова. Эскадрон (как и грузинский) поначалу содержался за счет средств его создателей.
В течение ряда лет армянский и грузинский эскадроны активно участвовали в войне против Персии в районе Каспийского моря, рассматривая свою борьбу как действенную помощь восставшим против персидских и турецких поработителей соотечественникам в Армении.
Были организованы и другие армянские отряды. Так, Зиновьев Павел (Зененц Погос Петросович), который вступил в ряды русской армии еще в 1722 г., через три года организовал в Астрахани отряд армянских добровольцев, который вошел в состав войск генерал-майора М.А.Матюшкина. Он был отправлен в Баку. Начиная с 20-х годов XVIII в. в официальных документах встречается много прошений армян о поступлении на военную службу. Вступая в ряды русской армии, армяне стремились стать полезными и в освободительной борьбе своего народа. При покровительстве крупных русских военачальников многие армяне быстро продвигались по служебной лестнице, получая военные чины и звания: Л. Христофоров, П. Каспаров, Р. Кузанов и другие. В 1723 г. в составе русской армии армян и грузин служило более 700 человек. Как видно из донесения генерал-аншефа князя В.В. Долгорукова в 1726 г. в регионе среди 453 воинов русского гарнизона было 199 армян, в Баку – 95 из 124 воинов были армяне, в Дербенте из 824 человек – 176 армян. Стараясь создать себе опору в Прикаспийских областях и тем самым упрочить свои позиции на присоединенных территориях, русское правительство привлекало сюда христианское население, в особенности армян. Еще в сентябре 1724 г. посланному в Стамбул генерал-майору А.И.Румянцеву Петр I предписал уговорить армян переселиться в Прикаспийские провинции, пообещав им, что если они прибудут, то им будет оказано всякое содействие, отведены земли. 10 ноября 1724 г. последовал императорский указ генерал-лейтенанту
М.А. Матюшкину о том, чтобы, когда армяне «… в Дербент или же другие Прикаспийские провинции прибудут, то надлежит их принять ласково и отвести удобные места для их поселения …».
Таким образом, завершая очередную главу, из всего вышеизложенного следует, что военная политика России на Кавказе начала осуществляться с проведением разведывательных экспедиций. Прежде, чем осуществить свой поход на Кавказ, правительству Петра I необходимо было ознакомиться с территорией, на которую должны были вступить российские войска и где им, возможно, придется вести боевые действия. Целью таких экспедиций было: изучение и нанесение на карту побережья Каспийского моря, рек, впадающих в Каспийское море, пристаней, городов, путей сообщения, рельефа местности, а также собрать сведения о военных силах, крепостях, о состоянии экономики, о шахском дворе и многое другое. Кроме того, Петр I требовал от разведчиков собирать сведения политического характера, о политической ориентации местных владетелей и данные о местном населении. Эти разведывательные экспедиции начались в 1714 г., когда по приказу царя на Кавказ был отправлен кабардинский князь, капитан гвардии Александр Бекович Черкасский с целью привлечь в российское подданство кабардинских и дагестанских владетелей. Вслед за князем А.Б.Черкасским последовали практически друг за другом российские офицеры: поручик Н. Кожин, полковник А.П. Волынский, А.И. Лопухин, Дж. Белл, поручик. кн. Урусов, лейтенант Ф.И. Соймонов, капитан-лейтенант К. Фон Верден, А. Баскаков. В результате этих экспедиций была составлена первая наиболее точная и подробная карта всего Каспийского моря, с указанием гаваней, портов, рек, городов, путей сообщения. И способствовала тому, что правительство Петра I уже хорошо знало не только о политической обстановке, но и о географии Западного Прикаспия, местном населении, их экономическом положении и военных возможностях. Последняя разведывательная экспедиция Андреяна Лопухина была организована летом 1722 г. перед высадкой русских войск в Дагестане с целью выяснить политическую обстановку в регионе и отношение местных владетелей к приходу русской армии.
Разведывательные экспедиции, осуществленные Петром I на Кавказе, способствовали успешному началу «Персидского похода», который, однако пришлось в силу ряда причин приостановить. Причины эти были следующими: 1) крушение двух эскадр, груженных продовольствием, которое поставило русскую армию на грань голодной смерти; 2) массовый падеж лошадей, в то время как 70% войск состояло из кавалерии, было гибельно для русской армии; 3) вследствие непривычного для русских людей местного климата – массовые болезни военных чинов; 4) большие финансовые расходы, в условиях, когда Россия еще не оправилась от Северной войны.
Но была еще одна причина, которая плохо отражена в историографии: прибытие в лагерь Петра I под Рубасом турецкого посла, который предъявил ультиматум султана: если Петр I двинется дальше, то Турция объявляет России войну. По нашему мнению, этот ультиматум явился немаловажной причиной приостановления Каспийского похода русской армии.
Покидая Дагестан, Петр I расквартировал на его территории русские гарнизонные войска в наиболее стратегически важных пунктах: Дербент, Рубас, Буйнак, Тарки. Оккупация российскими войсками Дагестана вызвала резкое обострение русско-турецких отношений. Турецкий султан в ультимативной форме требовал вывода русских войск из Дагестана, в противном случае угрожал Петру I войной. Положение России осложнялось еще и тем, что лидеры антииранского восстания – Сурхай-хан и Дауд-бек вели с Турцией переговоры о вступлении в турецкое подданство, а также не все дагестанские владетели согласились признать над собой верховную власть российского императора (уцмий Кайтага, Утамышский султан, майсум Табасарана и др.) и вели вооруженную борьбу против российских войск, размещенных в их владениях.
Обострение обстановки требовало от правительства России осуществления как дипломатических, так и военно-административных мероприятий, направленных на укрепление российского военного присутствия в данном регионе Кавказа.
Наиболее важным в системе мероприятий было сооружение целой серии укреплений, в первую очередь крепости Святого Креста на реке Сулак, вместо ликвидированной Терской крепости, на месте которой был возведен Терский редут. Одновременно возводились Аграханский и Буйнакский ретраншементы. В окрестностях Дербента построили две крепости – на Милюкенте и на Орта-Бугаме. В самом Дербенте возводились дополнительные укрепления. Кроме того, учитывая стратегическое положение местности и по просьбе табасаранского кадия, на реке Рубас была возведена русская крепость.
Другим важнейшим мероприятием проведения военной политики России в Дагестане было создание Низового Корпуса на основе оставленных Петром I русских войск и присланных позднее воинских подразделений, а также перевода с Дона и Яика ежегодно новых казачьих войск.
Кроме того, на Царицынской оборонительной линии были сконцентрированы дополнительные регулярные полки, которые правительство было готово перебросить в регион в случае обострения обстановки.
Вместе с пополнением в войсках Низового Корпуса осуществлялся процесс перевооружения артиллерии.
Для того чтобы не допустить турецкую армию к Каспийскому морю, России было нужно установить на море свое господство. Этого можно было достичь лишь одним путем: иметь сильную Каспийскую флотилию, которой Россия на тот момент не располагала. И поэтому другим важным военным мероприятием России стало создание Каспийской флотилии.
Большое значение имела так называемая казачья колонизация данного региона Кавказа. Правительство России одновременно с отправкой в Дагестан новых регулярных частей стало весьма интенсивно осуществлять казачью колонизацию, в частности для охраны водных коммуникаций по рекам Аграхань и Сулак с Дона было прислано 1000 семей донских казаков, образовавших новое на Кавказе Аграханское казачьей войско.
Из числа кавказских горцев в составе Низового Корпуса был создан ряд воинских подразделений. Из числа грузин и армян – армянские и грузинские эскадроны. В состав российский войск была включена дербентская иррегулярная «милиция». В состав российской армии продолжало входить Терское казачье войско, состоявшее из окочан, новокрещенов, т.е. принявших христианство северокавказцев, кабардинцев, ингушей, осетин, дагестанцев, армян, и грузин и русских казаков. Вступление в Дагестан русских войск привело к тому, что усилился процесс поступления кавказских горцев на русскую службу в составе Терского казачьего войска.
Дата: 2019-12-22, просмотров: 238.