Второй, «тепловский» этап в исследовании практического мышления существенно отличается от первого, «кёлеровского» прежде всего тем, что исследования представленные в нем, берут за основу не мышление ребенка, а мышление взрослого человека, выполняющего значимую для него практическую, профессиональную деятельность. Само изучаемое явление — практическое мышление — оказывается значительно более сложным, чем это было раньше, а также и очень многообразным. Мышление полководца — и спортсмена, рабочих — и руководителя, — они представляются весьма разными. Выдвинутый важнейший тезис: изучить мышление, вплетенное в данную деятельность, — приводит к тому, что действительно значительные различия в деятельностях заслоняют собою общие при этом характеристики практического мышления. Не случайно в этот период появляется множество всяких мышлений: мышление спортсмена, мышление бухгалтера, мышление рентгенолога и т.п. [92]. Различия выступали на передний план, общее не просматривалось.

Такое положение дел было связано еще и с тем, что для единого описания интересующего нас мышления не было адекватного концептуального аппарата. Не годились для этого ни понятия «детского» практического мышления, ни понятия, сложившиеся в общей психологии мышления «взрослого». Не случайно попытки охарактеризовать особенности практического мышления строились по принципу отрицания: «нет условий задачи», «не даны требования» и т.п.

Большое разнообразие форм практического мышления, перед которым оказались исследователи, приводило к неопределенности специфики практического мышления, потере его критериев. Можно было предположить, что «так называемое» практическое мышление — всего лишь известное психологии мышление, рассмотренное не абстрагированно от реальной деятельности, а во взаимосвязи в ней. Например, это «то же самое мышление», но в условиях дефицита времени, но в условии опасности и т.д. Размытости понятия «практическое мышление» способствовали и неупорядоченность, аморфность его описания, и скрывающиеся за этим, но реально существующие неодинаковые концепции авторов.

По мнению Е.В. Драпак, можно указать три содержания дихотомии «практическое — теоретическое мышление». Во-первых, это понимание практического мышления, как мышления протекающего в форме действий, целесообразное материально-чувственное взаимодействие субъекта и объекта. Тогда теоретическое мышление понимается как внутренняя, теоретическая деятельность. Это содержание дихотомии уже знакомо нам, при всех различиях, такого взгляда на интересующее нас явление придерживались В. Кёлер, М.Я. Басов, К. Бюлер, Л.С. Выготский, О. Липман и Г. Боген, Ж. Пиаже и другие. В работах, посвященных анализу практического мышления, эту же точку зрения разделял и С.Л. Рубинштейн.

Во-вторых, практическое мышление как мышление регулирующее, определяющего действие (но отнюдь не протекающее в действенной форме), это мышление, вплетенное в практическую преобразовательную деятельность. Ему противопоставлено мышление ученого. Но «мышление ученого» превращается в «мышление теоретическое», а «мыслительная деятельность в работе производственника» — в «практическое мышление». Отсюда и особенности практического мышления: неотрывность от реализации, труднообозримая задача с неполными и меняющимися данными, специфический объект мысли и действия, конкретность ситуации, направленность на преобразование. Так или иначе, предложенный Б.М. Тепловым подход развивается в работах Д.Н. Завалишиной, Т.В. Кудрявцева, Ю.Н. Кулюткина, А.В. Родионова, В.В. Чебышевой и других. Исследования нашей группы (Ю.К. Корнилов, А.В. Панкратов, А.Н. Иванова, Г.Б. Лычагина, Н.Н. Мехтиханова, Е.В. Конева, Е.В. Драпак, М.М. Кашапов и др.) также развивают тепловскую точку зрения на практическое мышление.

Наконец, в третьих, практическое мышление может быть соотнесено с академическим: мышление в реальной жизнедеятельности (практическое) — мышление академическое, имеющее место при решении учебных задач, в лабораторных экспериментах (теоретическое). Такое содержание дихотомии прослеживается, например, в работах В.В. Чебышевой, Е.В. Коневой, С. Скрибнер, С. Сисай и Дж. Лайкер и др.

Таким образом, при одинаковом обозначении «практическое — теоретическое мышление», предметом исследования могут быть содержательно разные дихотомии. Очевидно, что в основе их выделения лежат разные факторы, которые и задают полюса дихотомии. В основе выделения первой из указанных дихотомий лежит форма, в которой протекает мышление, действенная или образная и понятийная. В основе вычленения второй дихотомии находится способ освоения действительности — научно-теоретический или практически-преобразовательный. В основе третьей дихотомии — вид деятельности, в которой реализуется мышление, — учебной, экспериментальной или «реальной». Однако в работах, посвященных проблеме практического мышления, часто имеет место смешение дихотомий и перекрест полюсов. Убедителен пример, приводимый Е.В. Драпак [23].

Задаваемая в работе С. Скрибнер [173] дихотомия «практическое мышление — мышление теоретическое как формальное, академическое, протекающее в эксперименте», предполагает содержание практического мышления как мышления, протекающего в реальной деятельности. Действительно, показанные выше особенности соответствуют такому пониманию. Однако при этом свойства практического мышления рассматриваются С. Скрибнер на примере мышления, протекающего в преобразовательных видах практической деятельности — рабочие молокозаводов, продавцы, банковские служащие и т.д. Отсюда закономерно, что анализируемому виду мышления задаются и свойства другой дихотомии: мышление в преобразовательной, практической деятельности — мышление в научно-теоретической, познавательной деятельности. В частности, именно для такого понимания практического мышления характерно свойство превращения предметов среды в умственное орудие, конвенциональные функции которых прямо не связаны с умственной работой, то есть предметы окружающей обстановки могут выступать в качестве символов, полностью отделяясь от их материальных форм, как, например, кусок доски является метрической единицей для плотника. Эта способность практического мышления противоположна особенностям мышления в теоретической деятельности, в которой особенности сферы являются «контекстом» и никаким образом не изменяют задачу.

Следующая особенность, которая также относится к особенностям мышления в преобразовательной деятельности — это экономичность решения. Данное свойство тождественно «направленности на реализацию» и означает выбор тех решений в определенных конкретных обстоятельствах, которые обеспечивают достижение результатов с наименьшими усилиями. В практической преобразовательной задаче стратегия сохранения усилий является основной для принятия различных типов решений при формально одинаковых проблемах. Наконец, третья особенность практического мышления, относящаяся к указанной дихотомии, — функциональность знаний при решении практических задач. В исследованиях, на которые ссылается С. Скрибнер, обнаружено, что рабочие организуют свои знания в иерархические структуры, организованные по степени необходимости для выполнения ими функций — незнание при этом приравнивается к отсутствию необходимости в знаниях. Здесь очевидно противопоставление деятельности научной, целью которой является именно приобретение знаний.

Таким образом, в работе С. Скрибнер факт участия субъекта в преобразовательной деятельности представлен как очевидный фон, соответственно, свойства мышления, этим обусловленные, приписываются автоматически рассматриваемому — реальному — виду мышления, несмотря на то, что оно выделено по другому основанию.

Смешение полюсов дихотомий демонстрирует исключительно гносеологический характер проблемы разведения содержания дихотомий. Онтологически мышление представляет их единство, в котором непременно реализуется тот или иной полюс каждой дихотомии. Например, это может быть мышление, протекающее в действенной форме («практическое» в первой дихотомии), реализующееся в научной познавательной деятельности («теоретическое» — во второй дихотомии), которая, безусловно, является деятельностью реальной («практическое» — в третьей дихотомии). Соответственно, все особенности мышления, свойственные этим полюсам, сосуществуют и представляют систему. В этой системе исследовательская мысль выделяет свойства, детерминированные фактором, на основании которого происходит вычленение дихотомии.

2.11. Если не абстрагироваться от внешних обстоятельств…

Работы, выполненные Б.М. Тепловым и рядом других (рассмотренных выше) исследователей должны были преодолеть существующие традиции в исследовании и интерпретации мышления. Мышление изучалось как умственная познавательная деятельность. Исследователи стремились абстрагироваться от «привходящих обстоятельств», связанных с реальной деятельностью, то есть изучать мышление в чистом виде. Наконец, мышление изучалось в лабораторных (или учебных — академических) условиях, которые, конечно, весьма значительно отличались от условий той или иной реальной деятельности.

Новый подход предполагал не только изучение действенного мышления, но также требовал рассмотрения мышления как компонента деятельности, изучения его в условиях некоторой реальной деятельности, причем интересно было выбрать для изучения реальную, сложную деятельность, а не искусственную — лабораторную, или и не академическую — копирующую научную. И еще одно важное завоевание этого нового подхода. В качестве испытуемого избирался не случайный человек, не встречавшийся с предлагаемыми задачами, а наоборот — профессионал, решавший много подобных задач, имеющий большой опыт решения задач в условиях своей деятельности.

Итак, исследователи мышления по существу придерживались некоторых принципов, некоторого подхода, который был преодолен в работах по практическому мышлению, начиная с труда Б.М. Теплова «Ум полководца». Исследователей не интересовали всевозможные и многочисленные связи мышления с деятельностью, изучалось мышление как таковое, собственно мышление, а поэтому исследователи абстрагировались от этих «привходящих обстоятельств». Теперь появилась противоположная тенденция: не абстрагироваться от связей мышления со всеми другими сторонами жизни субъекта, а наоборот — стремиться их учесть наилучшим образом.

На этом пути обнаружилось несколько важных и значительных обстоятельств: сложный объект, с которым «работает» мышление; многообразные и значимые для субъекта характеристики деятельности, с которой связано мышление субъекта; заметная «опытность» субъекта, мышление которого мы изучаем. В работе Б.М. Теплова предпринимается описание и анализ всех трех названных сторон. В других работах стали появляться как исследования всех этих сторон в рамках некоторой профессиональной деятельности, так и исследования, специально посвященные одной какой-то стороне.

Так, в зарубежной психологической литературе мы находим работы, изучающие мышление, сталкивающееся с комплексным, сложным объектом, который изменяется, функционирует, внутренне сложно организован [22, 164]. Другое направление изучает мышление и другие психические процессы «в контексте» деятельности [178]. Наконец, третья группа исследователей занимается проблемой «экспертности». Их интересует опыт субъекта, структура этого опыта, а главное — специфика мышления «опытных» [168].

Однако, изучение по отдельности этих важнейших сторон практического мышления может составлять только временную задачу психологов. Ведущей особенностью практического мышления является его направленность на преобразование объекта. Но именно эта направленность заставляет субъекта искать решения, учитывающие особенности объекта, который предстоит преобразовывать; при поиске решения учитывать возможности и особенности его реализации, то есть задумывать и реализовывать также саму деятельность по преобразованию; выстраивая решения, учитывать опыт решения таких задач, стремиться быть специалистом, накапливать и использовать соответствующий опыт.

Таким образом, практическое мышление в общем случае — это не только мышление, характеризующееся направленностью на преобразование. Это также мышление в деятельности, мышление опытного деятеля, мышление, преобразующее сложный, «комплексный» объект.

В каждом случае исследования могут оказаться наиболее существенными как все эти три черты, так и какая-либо одна (или две] из них, однако, всякий раз это будет практическое мышление в силу его преобразующей направленности, делающей актуальными и другие его особенности.

Исследования практического мышления по существу еще только начинаются. Психологи еще очень предварительно познакомились с комплексным, сложным объектом, живущим своей собственной жизнью, а тем более — со спецификой его познания субъектом, взаимодействия с ним в ходе и в связи с его преобразованием. Психология только начинает изучение мышления в связи и в процессе с преобразующей деятельностью — настоящей деятельностью профессионала, имеющей для него жизненно важное значение и имеющей не только цели, средства и условия, но и организацию, технологию и т.д. Как, какими путями и средствами мышление справляется с этими задачами? Психология еще только приступает к изучению субъекта как деятеля и его мышления, обогащенного знаниями и опытом решения именно таких производственных, практических задач.

Наши исследования практического мышления, выполненные на материале ряда профессий (педагога, менеджера, врача, рабочего, следователя и др.) [113, 50, 136] показали, что проблема практического мышления шире и интереснее, она не сводится только к названным трем моментам. Связанными с нею оказываются проблема обыденных знаний и ментальных моделей, проблема организации и структурирования знаний, специфики обобщения ситуативных знаний, особенностей и строения ситуации и ее отражения в сознании субъекта и др., но также и проблемы совместного решения задач, распределения функций в управлении преобразованием объекта и т.п..

В дальнейшем изложении предполагается рассмотреть практическое мышление, его особенности, какими они представляются сегодня на основе исследований нашей команды [88, 91-97, 111, 112].