Отто Ранк (родился в Австрии, в 1884 г., умер в Нью-Йорке в 1939 г.) начал работу как член кружка Фрейда, и в течение долгих лет его вклад в развитие психоаналитических идей высоко ценился этой группой (в числе прочего он особенно выделялся отсутствием медицинского образования). Хотя Ранк занимался и психотерапевтической практикой, он тратил немало интеллектуальной энергии на то, чтобы приложить свои идеи и к пониманию других вопросов, не связанных с психопатологией. Помимо написания теоретических работ, Ранк участвовал в основании и издании трех весьма влиятельных европейских журналов по психоанализу. Тот факт, что он не был врачом, а получил образование в области философии, психологии, истории и искусств, еще больше возвысил Ранка в глазах Фрейда и других психоаналитиков. Но по мере того, как Ранк все больше и больше проникался некоторыми еретическими, по их мнению, идеями, отношения между ними становились все напряженнее и в конце концов совсем сошли на нет. На сегодняшний день та концепция, что была разработана Ранком, значительно отличается от идей Фрейда, хотя по форме сходство между ними несомненное. Возможно, уход Ранка из кружка Фрейда стоит расценивать как неудачу психоаналитического движения, поскольку в его лице оно потеряло мощную стимулирующую силу. И сейчас мы видим, что многие из идей Ранка предвосхитили то, что только сейчас начинает развиваться в персонологии.

Тенденция ядра в теории Ранка (1929, 1945) очевидна, и она является ярчайшим примером того, как эта тенденция описывается в интрапсихических версиях модели конфликта. По его мнению, все функционирование человека выражает тенденцию к одновременной минимизации страха жизни и страха смерти. Термины "жизнь" и "смерть" для последователей Ранка имеют особый смысл, и необходимо прояснить этот смысл прежде, чем вы попытаетесь соотнести это положение с вашим личным опытом. Жизнь – это то же самое, что процесс сепарации и индивидуализации, тогда как смерть – это обратное явление, это объединение, слияние, зависимость. Таким образом, тенденция ядра связана с двумя противоположными друг другу страхами: быть отдельным, быть индивидуальностью, с одной стороны, и быть в единении с миром и окружающими людьми – с другой. Многие из вас могли бы найти выражение этой тенденции в своем личном опыте, скажем, в том, когда вы решаете, отправиться ли вам в колледж или остаться дома. Когда вы решаете остаться дома, вы испытываете в перспективе сепарации с близкими и дорогими вам людьми страх жизни. Напротив, когда вы решаете остаться дома, вы испытываете в перспективе отказа от роста и развития страх смерти. Когда вы идете вперед, не намереваясь сохранять отношения с теми, кто остается, вы минимизируете страх смерти, но страх жизни при этом существенно возрастает. Напротив, если вы остаетесь и не намерены развиваться дальше, вы минимизируете страх жизни, но страх смерти интенсифицируется. Минимизация обоих страхов могла бы быть осуществлена, если бы вы решили поступить в колледж неподалеку от дома или же твердо решили, что при каждой возможности будете навещать домашних и писать им.

По мнению Ранка, жизнь – это серия ситуаций, в которых вам приходится делать выбор между сепарацией и индивидуальностью, с одной стороны, и отказом от них, регрессом к старому и знакомому – с другой. Учитывая такую формулировку тенденции ядра, очевидно, что наилучшее разрешение этих ситуаций заключается в компромиссе между двумя неизбежно противостоящими друг другу страхами. Ниже мы более подробно рассмотрим это положение.

Природа и источник двух страхов

Во-первых, следует отметить, что эти страхи переживаются как неприятные состояния напряжения, точно так же, как и при тревоге, описанной другими теоретиками конфликта. Ранк предпочитает использовать термин "страх", поскольку он предполагает наличие определенного объекта, тогда как тревога – это более диффузное состояние. В плане телесных проявлений страх имеет много общего с тревогой, однако что касается когнитивных аспектов, то он обеспечивает более точный формат для соответствующего действия. Тот факт, что эти два страха являются состояниями напряжения, показывает, в соответствии с нашим определением тенденции ядра, что основополагающая цель личности заключается в редукции напряжения. И в этом Ранк соглашается с другими представителями теории конфликта. Но как только мы начинаем пристальнее рассматривать происхождение этих страхов, различие между ним и другими авторами становится очевидным. Хотя, в принципе, Ранк и соглашается с Фрейдом в том, что у каждого человека есть определенные биологические инстинкты, такие, как потребность в пище, воде и сексе, он не склонен считать эти инстинкты важными для понимания человеческой личности. Какими бы ни были эти биологические инстинкты, они не являются основой внутреннего конфликта, считает Ранк. Гораздо большую значимость представляет неумолимая тенденция всех живых существ к сепарации и индивидуализации. Уже сам акт начала жизни (рождение) являет собой резкое отделение новорожденного от тела матери. Ранк (Rank, 1929) полагает, что рождение – это чрезвычайно травмирующий опыт, поскольку человек вынужден покинуть теплую, относительно стабильную обстановку материнского чрева, где все его нужды автоматически удовлетворяются, и перейти в гораздо более изменчивый, потенциально жестокий внешний мир, где в первый раз за все время своего существования человек сталкивается с тем, что реализация его желаний возможна далеко не всегда.

На первых этапах своей профессиональной деятельности Ранк рассматривал травму рождения как наиболее значимое жизненное событие. Позднее, хотя и не отказываясь от идеи о первостепенной важности события, он выдвинул положение о том, что травма рождения является всего лишь первой из множества переживаний сепарации, которая неизбежна, как сама жизнь. Сепарация обусловливается биологическим, психологическим и социальным развитием, жизнь без которого немыслима. Как правило, второй значимый акт сепарации имеет место при отлучении ребенка от груди, когда он вынужден пережить трагедию потери источника и теплого, безопасного места рядом с матерью. За этой сепарацией незамедлительно следует еще большее уменьшение контакта с матерью: ребенок научается ходить. Среди других актов сепарации поступление в школу, отказ от утерявших смысл и анахронистических увлечений и привязанностей, уход из дома с целью начать свою собственную жизнь. Жить, по мнению Ранка, означает сталкиваться с последовательностью актов сепарации, посредством которых человек формирует свою психологическую, социальную и биологическую индивидуальность. Человек страшится жизни, поскольку она неизбежно предполагает сепарацию и он уже не может быть уверен в том, что случится в следующий момент, и ему приходится брать на себя все большую и большую ответственность за самого себя, в результате чего он чувствует себя все более и более одиноким.

Если сепарация и индивидуализация предполагают столь сильный страх, почему же человек не стремится избежать их полностью? По мнению Ранка, избежать их полностью – значит отречься от самой жизни; иными словами, это равноценно самоубийству. Однако такое решение невозможно, поскольку человек – это живое существо, а индивидуализация является составной и неизбежной частью любой нормальной жизни. Тот факт, что жизнь неизбежно является процессом сепарации, а человек – живое существо, также лежит в основании страха смерти. Избегание сепарации и индивидуализации любым образом, например посредством отказа от развития или попыток бездумно слиться с другими людьми и явлениями, по мнению Ранка, это надругательство над собственной природой, и оно усиливает страх перед разрушением. И человек попадает в ловушку между двумя полюсами конфликта, конфликта неизбежного, как сама жизнь. Все, что направлено на снижение страха перед жизнью, увеличивает страх перед умиранием, и наоборот. Единственный способ обеспечить себе приемлемое существование – это найти компромисс, баланс, удерживающий противоборствующие силы на минимуме. Учитывая акцент на понятии компромисса, мы вполне можем причислить Ранка к сторонникам теории конфликта в интрапсихической его модификации.

Воля как жизненная сила

Другой важной характеристикой ядра, сопутствующей страху жизни и страху смерти, является воля. Воля в теории Ранка – это нечто, аналогичное эго в теории Фрейда или "Я" в теории Салливана. Сходство этих трех понятий заключается в том, что все они делают акцент на некой части личности, выполняющей интегрирующую функцию, объединяя и сопоставляя отдельные переживания в чувство собственной целостности. Кроме того, все три понятия связаны с процессом развития, который понимается как неизбежный и необходимый. Если ребенок живет, он развивает в себе то, что Фрейд назвал бы эго, Салливан – самодинамизмом, а Ранк – волей. Наконец, все эти понятия являются важной составной частью соответствующих концепций относительно тенденций ядра. По мнению Фрейда, эго – это набор преимущественно неосознаваемых защитных стратегий, обеспечивающих максимум удовлетворения инстинктов при минимизации наказания и вины. По мнению Салливана, "Я" – это набор убеждений о том, кто ты и какой ты, складывающихся вследствие одобрения и неодобрения окружающими и выполняющих защитную функцию, препятствуя восприятию человеком тех аспектов "Я", которые несовместимы с этими убеждениями. Понятие воли у Ранка, напротив, соотносится с таким чувством того, кто ты и какой ты, которое в наиболее развитом виде вовсе не является защитным; его цель – заложить основы для редукции обоих страхов: страха жизни и страха смерти. Самое явное отличие между этими тремя понятиями сводится к тому, что воля в концепции Ранка, в отличие от двух других понятий, функционирует на уровне сознания, пытаясь разрешить существующий конфликт.

Воля начинает развиваться вскоре после рождения, когда опыт ребенка начинает аккумулироваться таким образом, что ребенок осознает, что между ним и другими людьми и явлениями существует различие (это осознание, по мнению Салливана, является исходной точкой формирования самодинамизма). С этого момента воля начинает играть активную роль, поскольку именно с ее помощью ребенок начинает ощущать себя как целостность. Поначалу воля проявляется как контрволя. Иными словами, ребенок узнает, что он может идти как против взрослых, так и против своих собственных импульсов. И это важный момент. Это начало сознательной интеграции личности как отдельного от всех прочих существа. По мнению Ранка, контрволя целиком и полностью коренится в основополагающей тенденции жизни к сепарации и индивидуализации. Но, как вы можете себе представить, она нарушает единство между взрослым и ребенком, то единство, которое необходимо для снижения страха жизни. Ранк выдвигает предположение о том, что выражение контрволи приводит к возникновению чувства вины вследствие несопоставимости выражения воли и столь же необходимого стремления к единству. И хотя понятие вины в этой концепции представляется несколько избыточным, поскольку там уже есть место для страха жизни, оно еще раз подчеркивает уже упомянутую выше разницу между теориями Ранка и Мэя. Для Ранка к возникновению чувства вины приводит попытка сепарации, тогда как Мэй полагает, что эту эмоцию вызывает как раз отказ от сепарации. В любом случае Ранк убежден в том, что высшая форма жизни предполагает более зрелое выражение воли, то, что выражается в контрволе в ситуации вынужденной сепарации.

Изоляция и сепарация, вызванные выражением контрволи, могут быть преодолены благодаря любви родителей к своему ребенку. В идеале родитель принимает контрволю ребенка как вполне понятное усилие сформировать свое собственное "Я" как независимое существо, при этом осознавая также и потребность ребенка в поддержке и принадлежности. Если такое случается, ребенок может сформировать такое представление о себе как о независимой личности, где контрволя сменится на более зрелое выражение воли. Эта зрелость сопровождается ощущением отдельности и уникальности личности и тех способов, которыми она связана с другими личностями и явлениями. Ребенок способен дифференцировать части своего "Я", осознает свое отличие от других, но в то же время мы можем говорить как о значительной интеграции частей "Я", так и об интеграции ребенка с другими людьми. Словами Монро (Monroe, 1955, с. 584):

"В идеале любимый и любящий сексуальный партнер обеспечивает полную взаимность отношений, таких отношений, где воля партнера принимается и становится позитивной, конструктивной силой. Воля не предполагает возникновения вины, поскольку вызывает любовь партнера. Зрелый человек любит себя в другом и другого в себе. Осознание различий обогащает новое ощущение единства. Это единство уже не блаженная безмятежность материнской утробы, но постоянно обновляемое творение".

Очевидно, именно зрелость обеспечивает основу для успешного выражения тенденции ядра к минимизации страха жизни и страха смерти. Способствуя признанию отдельных частей в структуре личности человека и его отличия от других, воля позволяет облегчить страх смерти. Способствуя признанию организации частей личности в динамическую целостность, поощряя ощущение общего дела и взаимного уважения, воля позволяет облегчить страх жизни. В действительности только одновременность обоих аспектов воли приводит к минимизации обоих страхов.

Однако воля далеко не всегда столь полно развита, и причиной тому обычно являются определенные ограничения родительско-детских отношений. Однако здесь нет необходимости вдаваться в эти детали, поскольку они будут подробнее освещены в главе 6, посвященной периферическим характеристикам личности. И все же сейчас я хочу отметить одну интересную особенность теории Ранка. В своей теории он прямо не вводит понятие защиты, и это при том, что его теория несомненно представляет собой разновидность модели конфликта, в соответствии с которой наиболее успешная жизнь – это компромисс. Очевидно, что идеальное, наиболее плодотворное развитие воли не предполагает вовлечения защитных механизмов. В его концепции ничего не говорится о том, происходят ли в сознании человека какие-то искажения, вызванные несовместимостью его истинной природы и требований общества. И в этом кроется важнейшее отличие его теории от теорий представителей психосоциальной версии модели конфликта, Фрейда и Салливана, которые говорили о том, что даже самые высшие формы жизни неизбежно защитны. Говоря о неидеальном варианте развития воли, Ранк имплицитно вводит понятие защиты. Однако из всех проанализированных нами теорий конфликта теория Ранка делает на защитности поведения наименьший акцент. И, как вы увидите, все представители интрапсихической версии модели конфликта придают этому понятию меньше значения, чем представители психосоциальной ее версии.

Рассматривая различные соотношения между волей человека, внешними запретами и внутренними идеалами, О. Ранк выделил три стадии или уровня возможного развития индивида, соответствующие типу сознания долга, сознания вины и самосознания личности.

Первый уровень характеризуется ориентацией на внешний мир и соответствует адаптации Я в нем.

Второй уровень связан с восприятием индивидом внешних заповедей и норм в качестве принуждения, которым он пытается противостоять, и ощущением невозможности утверждения идеалов, соответствующих его Самости, что порождает у него чувство вины по отношению к обществу и осознание вины по отношению к самому себе.

Третий уровень характеризуется утверждением индивидом своих собственных внутренних идеалов, созданных Самостью и добровольно воспринимаемых в качестве необходимых заповедей.

Соответственно, первый тип человека (адаптивный) нуждается во внешнем принуждении, второй (невротический) защищается от внешнего или внутреннего принуждения, третий (творческий) благодаря своей свободе преодолевает принуждение. Идеал среднего (адаптивного) человека состоит в том, чтобы быть как другие люди. Идеал невротика - быть самим собой, каким он есть, а не таким, каким его хотят видеть другие люди. Идеал творческого человека - действительный идеал, позволяющий индивиду стать тем, кем он хочет быть.

Из такого понимания адаптивного, невротического и творческого человека вытекали основные задачи и цели «волевой терапии». Во всяком случае, О. Ранк полагал, что терапия должна быть ориентирована прежде всего, и главным образом на восстановление свободной воли пациента, придание ей не негативного, а позитивного характера. Причем «волевая терапия» оказывалась желательной и необходимой не только для невротиков, но и для тех, кто с позиции общества считался здоровым, так как и те, и другие не обладали, в понимании О. Ранка, «позитивной» волей. В конечном счете «волевая терапия» становилась средством пробуждения в человеке его творческих задатков и дарований, способствующих самораскрытию его сущностных сил.

Что касается невротического типа человека, то, согласно О. Ранку, основной терапевтической задачей является не приспособление невротика к реальности, состоящее в научении его выносить внешнее принуждение, но приспособление его к самому себе, т. е. предоставление ему возможности принимать себя, а не постоянно от себя защищаться. По сути дела, речь должна идти не о корректирующей, а об утверждающей терапии, ориентированной на трансформацию негативного индивида страдания и вины в «позитивного человека воли и действия, которым он был вначале, даже если его душевная жизнь стала более сложной и болезненной с возрастанием сознания» [49, с. 263]. Во всяком случае для невротика терапевтический опыт является последней возможностью избавиться от конфликта между негативным отрицанием воли и деструктивным самосознанием.