XVI.1. Народы и государства вступают друг с другом в экономические, политические, военные и иные отношения. В результате государства возникают и исчезают, меняют свои границы, объединяются или разделяются; они также создают или упраздняют различные союзы.

Христианский идеал поведения народа и правительства в сфере международных отношений заключается в «золотом правиле»: «Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф. 7. 12).

При всем понимании неизбежности международных споров и противоречий в падшем мире, Церковь призывает власть имущих разрешать любые конфликты путем поиска взаимоприемлемых решений. Она становится на сторону жертв агрессии, а также нелегитимного и нравственно неоправданного политического давления извне. Использование военной силы воспринимается Церковью как крайнее средство защиты от вооруженной агрессии со стороны других государств.

XVI.3. Глобализация имеет не только политико-правовое, но также экономическое и культурно-информационное измерения. В экономике она связана с возникновением транснациональных корпораций, где сосредоточены значительные материальные и финансовые ресурсы и где трудится огромное количество граждан разных стран. Лица, стоящие во главе международных экономических и финансовых структур, сосредоточивают в своих руках огромную власть, не подконтрольную народам и даже правительствам и не признающую никаких пределов — будь то государственные границы, этническо-культурная идентичность или необходимость сохранения экологической и демографической устойчивости. Подчас они не желают считаться с традициями и религиозными устоями народов, вовлекаемых в осуществление их планов. Церковь не может не беспокоить и практика финансовых спекуляций, стирающая зависимость доходов от затраченного труда. Одной из форм этих спекуляций являются финансовые «пирамиды», крушение которых вызывает широкомас-штабные потрясения. В целом подобные изменения в экономике приводят к утрате приоритета труда и человека над капиталом и средствами производства.

Однако данный процесс сопровождается попыткой установления господства богатой элиты над остальными людьми, одних культур и мировоззрений над другими, что особенно нетерпимо в религиозной сфере. В итоге наблюдается стремление представить в качестве единственно возможной универсальную бездуховную культуру, основанную на понимании свободы падшего человека, не ограничивающего себя ни в чем, как абсолютной ценности и мерила истины. Такое развитие глобализации многими в христианском мире сопоставляется с построением Вавилонской башни.

Признавая неизбежность и естественность процессов глобализации, во многом способствующих общению людей, распространению информации, эффективной производственно-предпринимательской деятельности, Церковь в то же время обращает внимание на внутреннюю противоречивость этих процессов и связанные с ними опасности. Во-первых, глобализация, наряду с изменением привычных способов организации хозяйственных процессов, начинает менять традиционные способы организации общества и осуществления власти. Во-вторых, многие положительные плоды глобализации доступны лишь нациям, составляющим меньшую часть человечества, но имеющим похожие экономические и политические системы. Другие же народы, к которым принадлежит пять шестых населения планеты, оказываются выброшенными на обочину мировой цивилизации. Они попадают в долговую зависимость от финансистов немногих промышленно развитых стран и не могут создать достойные условия существования. Среди их населения растут недовольство и разочарование.

Церковь ставит вопрос о всестороннем контроле за транснациональными корпорациями и за процессами, происходящими в финансовом секторе экономики.

Духовной и культурной экспансии, чреватой тотальной унификацией, необходимо противопоставить совместные усилия Церкви, государственных структур, гражданского общества и международных организаций ради утверждения в мире подлинно равноправного взаимообразного культурного и информационного обмена, соединенного с защитой самобытности наций и других человеческих сообществ.

XVI.4. Современная международно-правовая система основывается на приоритете интересов земной жизни человека и человеческих сообществ перед религиозными ценностями (особенно в случаях, когда первые и вторые вступают в конфликт). Такой же приоритет закреплен в национальном законодательстве многих стран. Уважая мировоззренческий выбор нерелигиозных людей и их право влиять на общественные процессы, Церковь в то же время не может положительно воспринимать такое устроение миропорядка, при котором в центр всего ставится помраченная грехом человеческая личность. Именно поэтому, неизменно сохраняя открытой возможность сотрудничества с людьми нерелигиозных убеждений, Церковь стремится к утверждению христианских ценностей в процессе принятия важнейших общественных решений как на национальном, так и на международном уровне.

Святитель Амвросий Медиоланский
«Об Обязанностях Пастыря Церкви»

Книга «Об обязанностях пастырей» святителя Амвросия заключает в себе подробные наставления пресвитерам. Она, так сказать, исчерпывает во всей глубине и подробности характер и поведение священников. Амвросий высказывает высокий взгляд на пастырское служение как на служение вели­кое и святое и относится к этому делу весьма строго.

Амвросий взят был почти насильно с блистательного поприща граж­данской службы на епископскую кафедру Медиоланской церкви общим го­лосом народа. Став во главе пастырства, святитель слишком серьёзно по­смотрел на свое епископское звание и в порыве апостольской ревности стал требовать от подведомственных ему пастырей чистоты и святости. Стро­гость взгляда Амвросия относилась не только к служению пастырей, но и к их поведению, поступкам и действиям. Рекомендуя скромность в словах и делах, Амвросий требовал от пастырей, чтобы они соблюдали её в своих те­лодвижениях. «В движении тела, говорит он, — выражается состояние души, и по внешним действиям необходимо заключать и о внутренних свойствах нашей природы. И мы, не видя души человека, об одних говорим, что они ветрены, о других — степенны; одних называем гордыми и надменными, других —

смиренными и кроткими; в одних подозревая хитрость и лукавст­во, в других усматриваем искренность и чистосердечие. Словом, говорим о людях единственно на основании их внешних приемов, телодвижений и проч.» «Помните, дети мои, — говорит Амвросий, — как я одного приятеля нашего, искавшего у нас места, несмотря па все его желание и усердие за­нять при нас должность, не принял в свой клир потому только, что приемы его телодвижения в обращении и действовании были очень непристойны; а другого, которого я застал в нашем клире, удалил от себя, приказав ему и на глаза не являться — по той причине, что он своей наглой и неистовой поход­кой и разными кривляниями, как бичем поражал взор мой. И не обманулся я в своем о них мнении и распоряжении, ибо оба они впоследствие отпали от Церкви, чем и доказали на самом деле, что какими являлись по внешним те­лодвижениям своим, такими оказались через своё вероломство и по внутрен­ним качествам душевным».

Так строг был святитель Амвросий к телодвижениям. Еще более стро­гим является он по отношению к словам и делам. «Каждый из нас, — гово­рит он, - строжайше обязан наблюдать за собой, чтобы никакие слова гни­лые не исходили из уст его (Ефес. 4,29); каковы, например, злословие, сквернословие, разного рода ругательства и т.п., но чтобы все добрые дела запечатлевались печатью смирения. Самый голос наш, в речи ли, в пении ли одним голосом или под музыку, вообще во всяком образе и роде произноше­ния, — должен быть приятен, благозвучен и умилителен, отражая в себе це­ломудренную скромность» (Кн. 1, гл. 18, парагр. 67,71 и 72).

Святитель Иоанн Златоуст

«Шесть слов о священстве»

Святитель Иоанн Златоуст, состоя в звании диакона в Антиохии (380-386) и желая избежать принятия пастырского служения, написал в свое оп­равдание шесть книг «О священстве», изложенных в форме разговора Злато­уста с (неизвестным) другом его Василием. Он с особенным благоговением относится к пастырскому званию, понимает его слишком высоко и потому страшится великой ответственности, соединяемой с этим служением.

«Священство, — говорит он, — совершается на земле, но принадлежит к порядку небесных учреждения, и — весьма справедливо. Ни человек, ни ангел, ни архангел, ни другая какая сотворенная сила, но сам Утешитель ус­тановил это служение и побудил людей, еще пребывающих во плоти, подра­жать службе ангелов. Поэтому, священник должен быть так чист, как бы стоял на Небе, посреди ангельских сил...

Живя на земле, священники призваны к распоряжению Небесному и получили власть, какой Бог не дал ни ангелам, ни Архангелам, потому что им не сказано: «что вы свяжете на земле, то будет связано на Небе, и что вы разрешите на земле, то будет разрешено на Небе» (Мф. 18,18). Какая власть больше этой? Говоря затем о нравственной чистоте священника, соответствующей высокому служению его, святитель Златоуст вопрошает; каков должен быть тот, кто молится за целый город, за всю Вселенную и умилостивляет Бога за грехи всех, не только живых, но и умерших? Для такой молитвы я не считаю достаточным даже дерзновения Моисея и Илии. Он (священник) так присту­пает к Богу, как будто ему вверен весь мир, и он есть отец всех. Молит о прекращении повсюду войн, утешении мятежей, просит о мире, плодородии, скором устранении всех тяготеющих бедствий, частных и общественных. Он должен во всем столько превосходить всех, за которых просит, сколько за­щитник превосходит защищаемых.

А когда он призывает Святого Духа, со­вершает страшную жертву и постоянно касается общего всех Владыки, — скажи мне, где поместим его? Какой потребуем от него чистоты и какого благоговения? Подумай, каковы должны быть руки, служащие этому; каков язык, произносящий эти слова?

«Если бы достаточно только было называться пастырем и исправлять должность как попало, и если бы не было никакой опасности, пусть желающий обвиняет меня в тщеславии. А когда принимающему на себя пас­тырство должно иметь великое благоразумие, прежде благоразумия великую благодать у Бога, правоту нравов, чистоту жизни и добродетель более, неже­ли человеческую, то ты не откажешь мне в прощении за то, что я не хотел напрасно и безрассудно погубить себя... Нет, я знаю свою душу, слабую и малую. Зная важность служения и великую трудность дела?».

«Душу священника обуревают волны, сильнейшие тех, какие ветром поднимаются на море. И прежде всего видится огромная скала тщеславия, гораздо опаснее скалы сирен, о которой баснописец рассказывает чудеса... Если бы кто вручил мне настоятельство, то было бы все равно, если бы он, связав назад мне руки, бросил меня живущим на той скале зверям для того, чтобы они меня каждый день терзали. Какие же это звери? Ярость, уныние, зависть, раздор, клевета, осуждение, ложь, лицемерие, коварство, гнев про­тив людей, ничем не обидевших нас, удовольствие по поводу беспорядков их, любовь к похвалам, желание чести (оно более всего волнует человече­скую душу), учение, предлагаемое для удовольствия, принужденная лесть, низкое ласкательство, презрение бедных, услужливость богатым, не­разумные и вредные почести, благосклонности, опасные как для оказываю­щих, так и для принимающих их…

Далее святитель Златоуст обращает внимание на то, «что пороки священников не могут быть скрытыми, но хотя бы они были и малы, скоро де­лаются известными...» «Грехи обыкновенных людей, как производимые во мраке, губят одних согрешающих, а порочность значительного и известного многим мужа наносит общий вред всем». Поэтому-то, «для священства должны быть набираемы такие же души, какими благодать Божия некогда показала в вавилонской печи тела святых отроков» (с. 51-52). «Знаю многих, — говорите  он, — подвизавшихся все время, изнуривших себя постом, — пока они могли быть в уединении и заботиться о себе, угождали Богу и каждый день успевали в любомудрии, а когда, став в толпе, принуждены были исправлять  невежество народа, то одни в самом начале оказались неспособными к тако­му делу, иные же, вынужденные остаться, бросив прежний образ жизни, весьма много повредили себе и не принесли никакой пользы другим. Если даже кто всю жизнь провел в низшем чине службу и достиг преклонной ста­рости, я не считаю его достойным высшего сана только по уважению к воз­расту его» (с. 55). «Особенно же он должен заботиться о развитии в себе дара  слова. Образованные люди должны больше трудиться, чем неученые. Никто не обвинит этих последних, если они не произнесут ничего достойного внимания, а те, если не всегда будут произносить что — ибо выше того мнения, какое все имеют о них, получат от всех упреки. И так как сила слова зависит не от природы, но от учения, то хотя бы кто и довел её до совершенства, мо­жет опять потерять, если старанием и упражнением не будет развивать этой силы» (с. 96).