Онтология – учение о бытии. Проблема бытия – одна из старейших в философии. Во всех известных нам развитых философских системах есть учение о бытии. Но понимание бытия принципиально различается в идеализме и материализме. В общем, существует два основных варианта онтологии.

В объективном идеализме утверждается существование особого мира духовных сущностей вне человека. Этот мир лежит в основе чувственно воспринимаемого мира вещей, явлений и т. п. Здесь можно вспомнить концепцию Платона.

А существует ли онтология в субъективном идеализме? Поскольку утверждается, что вещи, предметы и т. д. – продукт сознания человека, его деятельности, может показаться, что в субъективном идеализме нет онтологии. Но это не так. Вспомним концепцию Беркли. Вещь – это комплекс ощущений, восприятий. Вещь существует, обладает бытием постольку, поскольку она воспринимается. Восприятие, ощущения у человека есть, у них есть бытие, а бытие вещей зависит от бытия восприятий. Таким образом, в субъективном идеализме также есть онтология, но специфическая онтология, ставящая в основу бытие человеческого сознания.

В материализме утверждается онтология иного типа. В ее основе – утверждение материального, объективного бытия как первичного по отношению к субъективному бытию (бытию сознания, идеального).

Диалектико-материалистическая онтология отказывается от схоластических рассуждений о «чистом бытии», «бытии вообще». Есть бытие материальное и бытие духовное; второе зависит от первого. Отсюда следует, что понятие бытия в конечном счете означает бытие материи. Диалектико-материалистическая онтология – это философская теория материального бытия, материи.

В ходе развития философской мысли предлагались различные концепции материи. В философии Древнего мира формируется идея о том, что в многообразии вещей, явлений окружающего мира есть некое объединяющее их первоначало.

Основные структурные уровни материи:
• Микроэлементарный уровень, т.е. уровень существования и взаимодействия элементарных частиц.
• Атомный уровень — существование и взаимодействие атомов.
• Молекулярный уровень - образование молекул из атомов и их взаимодействие.
• Макроскопический уровень - существование твердых, жидких, газообразных тел, которые формируются из молекул и воспринимаются органами чувств.
• Космический уровень - звезды, планеты, звездные системы, галактики.
• Усложнение молекул постепенно привело к образованию органических соединений и появлению жизни, т.е. биологического уровня материи.
• Высшим структурным уровнем материи является социальный уровень, т.е. человеческое общество, цивилизация.
Каждый уровень материи - будь то космическая система, атом, молекула, живой организм - качественно своеобразен и имеет свою специфику, но между различными уровнями имеется связь. Простые уровни входят и содержатся в более сложных. Однако высшие формы организации материи не включаются в низшие.
Одним из свойств материи является ее неуничтожимость, которая проявляется в конкретных законах сохранения устойчивости материи в процессе ее изменения. Это закон сохранения и превращения энергии, закон сохранения массы, заряда и многие другие законы.

Теория синергетики:
СИНЕРГЕТИКА

(от греч. synergeia — сотрудничество, содействие, соучастие) — междисциплинарное направление научныхисследований, в рамках которого изучаются общие закономерности процессов перехода от хаоса к порядку иобратно (процессов самоорганизации и самопроизвольной дезорганизации) в открытых нелинейныхсистемах физической, химической, биологической, экологической, социальной и др. природы. Термин «С.»был введен в 1969 Г. Хакеном.

Ученые, работающие на ниве синергетики, достигли выдающихся, бесспорных достижений. Они построили множество математических моделей. Синергетика стала методологией современного естествознания. Её основы лаконично изложил Герман Хакен.

«Я бы выбрал ключевые положения, раскрывающие сущность синергетики.

1. Исследуемые системы состоят из нескольких или многих одинаковых или разнородных частей, которые находятся во взаимодействии друг с другом.

2. Эти системы являются нелинейными.

3. При рассмотрении физических, химических и биологических систем речь идет об открытых системах, далеких от теплового равновесия.

4. Эти системы подвержены внутренним и внешним колебаниям.

5. Системы могут стать нестабильными.

6. Происходят качественные изменения.

7. В этих системах обнаруживаются эмерджентные новые качества.

[Эмерджентность – наличие у системы особых свойств, не присущих ее элементам. Например, машина состоит из корпуса, двигателя, колес и многих других элементов. Но ни на одном из них по отдельности нельзя ездить по дороге. Такое движение можно совершать только на машине, которая является целостной системой – совокупностью элементов].

8. Возникают пространственные, временные, пространственно-временные или функциональные структуры.

9. Структуры могут быть упорядоченными или хаотическими.

10. Во многих случаях возможна математизация».

[Синергетике – 30 лет. Интервью с профессором Германом Хакеном. // Вопросы философии, 2000, №. 3. С. 55].

Синергетика сделала важнейшие философские выводы. Можно изложить некоторые из них словами самих представителей этой науки.

«Данные синергетики по-новому освещают принцип всеобщей связи явлений, выдвигая на первый план информационно-коммуникативную его сторону…». [Щербаков А. С. Самоорганизация материи в неживой природе. Философские аспекты синергетики. М.: Изд-во Московского университета, 1990. С. 102 – 103].

«…весь пафос универсальности явления самоорганизации синергетика связывает с идеей атрибутивности информации, с пониманием ее как всеобщего организационно-конструктивного начала, органически вплетенного в процесс движения материи в целом». [Там же. С. 102].

«…в нестабильном неравновесном состоянии малые воздействия могут привести к большим следствиям». [Делокаров К. Х. Системная парадигма современной науки и синергетика. // Общественные науки и современность. 2000, № 6. С. 111].

Число важных философских идей, высказанных учеными-синергетиками, можно умножить.

Важнейший философский вывод синергетики

Однако один из важнейших философских выводов синергетики может вызывать сомнение, особенно у человека, склонного к мистическому мышлению: при определенных условиях хаос рождает порядок. Лучше всех этот вывод могут изложить сами сторонники синергетики.

«…хаос обладает…творческой силой (способностью) рождать новый порядок». [Бранский В. П. Социальная синергетика как постмодернистская философия истории. Общественные науки и современность. 1999, № 6. С. 118].

«…существенно, что с синергетической точки зрения рождение нового порядка из хаоса не вынуждается какой-то внешней (по отношению к данной реальности) силой, а имеет спонтанный характер. Вот почему синергетика является теорией самоорганизации (а не организации)». [Там же].

«Неравновесность есть то, что порождает “порядок из хаоса”». [Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М.: «Прогресс», 1986. С. 357].

Итак, и современная официальная наука, насквозь пропитанная материализмом и рационализмом, и синергетика как ее составная часть, рисуют чудесную картину. Хаос – не живое, мыслящее существо, а мертвое, неразумное образование. Но из него сам собой рождается порядок. Миллиарды миллиардов частиц, которые в современной официальной науке считаются лишенными малейшей доли жизни и разума, ведут себя так, как будто они живые, разумные, способные понимать и выполнять команды.

Наше недовольство некоторые ученые ‒ сторонники материализма и рационализма ‒ пожелают разбить научными доводами. Их возражения могут быть такими: «Наука не признает утверждений, не обоснованных теоретически и экспериментально. А Вы можете доказать существование дирижера, управляющего движением мириадов частиц, предоставить его изображение, доказать проявления жизни и разума частиц, показать, как отдаются и выполняются команды? Не можете? Значит, все разговоры об этом несерьезны. Единственно верный вывод способна сделать только материалистическая, рационалистическая наука: порядок из хаоса рождается сам собой, без внешнего разумного воздействия».

Но посмотрим, на каком фундаменте строят свои рассуждения современные ученые-материалисты, ученые-рационалисты, к примеру, представители синергетики.

«Существует и еще одна вполне очевидная проблема: поскольку окружающий мир никем не построен, перед нами возникает необходимость дать такое описание его мельчайших “кирпичиков” (т.е. микроскопической структуры мира), которое объясняло бы процесс самосборки». [Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М.: «Прогресс», 1986. С. 47 ‒ 48].

Что это, как не философский принцип, который принят на веру и является философской основой синергетики?

Число подобных примеров можно умножить. Мы видим, что в науке существенную роль играют принципы не только научные, но и философские, прежде всего, принципы теории познания, которые ни доказать, ни опровергнуть невозможно. Можно лишь предоставить их некоторое обоснование. К сожалению, есть немало ученых, которые игнорируют философию.

С точки зрения современной официальной науки, то, что признается на веру, ‒ не существует и не должно приниматься во внимание. Таков вердикт. Он имеет статус принципа, который имеет фундаментальное значение, и ему можно дать название.

7) Основные вопросы гносеологии (проблема истины, агностицизма)

Гносеология – учение о познаваемости мира, рассматривает проблемы человеческого познания, возможности и границы чел-го познания, пути и средства достижения истинных знаний, значение познания в жизни человека.

Познание- процесс приобретения знания; деятельность, целью которой я-я идеальное восприятие действительности. Результатом познание я-я знание.

Центральной проблемой познавательного отношения человека к миру является проблема познаваемости мира. Следует отметить, что решение этой проблемы, начиная с древних времен, порождало серьезные трудности, связанные как с реальными сложностями процесса познания, проявляющимися в неполноте знаний и наличии больших массивов непознанного, так и с особенностями развития науки и самой философии в известные периоды. Эти трудности связаны, с тем, что наши органы чувств сходно реагируют на различные раздражители. Именно на почве подобных трудностей еще в древности родился скептицизм, сторонники которого выражают сомнение в возможности получения достоверных знаний, а в Новое время, сформировался агностицизм Юма и Канта. И хотя агностицизм имеет основания в сложностях самого познавательного процесса, однако согласиться с его пессимистическими выводами о познавательных потенциях человека было бы ошибкой. В противовес агностицизму диалектико-материалистическая философия проблему познаваемости мира решает положительно. Это решение базируется на том, что наши ощущения, представления, понятия, будучи в конечном счете продуктами развития природы и общества, должны соответствовать им, адекватно отражать природные и социальные объекты. Наконец, самое главное, решающее подтверждение познаваемость мира находит в предметной практической деятельности. Именно в практике, в эксперименте, в индустрии, опредмечивая, материализуя свои знания и тем самым своеобразно сопоставляя их с объектами, доказывает человек мощь, его способность познавать мир.

Cущность познавательного отношения человека к миру составляет отражение действительности. Уже происхождение сознания, органически связано с таким всеобщим свойством материи, как отражение. Это свойство в его специфических, развитых формах находит свое проявление в том, что мозг человека, взаимодействуя с внешним миром через органы чувств и нервную систему, отражает его. Но само это взаимодействие предполагает контакт человека с миром, формы и характер которого определяются его опытом, социальной практикой. Иными словами, познавательное отношение человека к миру носит социально-опосредованные, исторически измененные, развивающиеся формы, а сам процесс познания представляет собой сложное диалектическое взаимодействие объекта и субъекта. Объектом познания является не только природа, но и общество. субъектом познания в каждую эпоху является человечество, а отдельный человек выступает в роли субъекта познания как его представитель.

Знание- отражение объективных характеристик действительности в сознании субъекта.

Стержнем всех гносеологических проблем является вопрос о познаваемости мира – может ли человек в принципе получить достоверное знание о любом предмете и явлении действительности? В истории философии можно найти разные ответы на этот вопрос, но их можно объединить в два основных варианта -оптимистический и пессимистический. Гносеологический оптимизм считает, что границ познания не существует, что человеческому разуму доступны все явления реальности (на этих позициях стоят, например, марксистская философия и классическая наука). Такая точка зрения во многом подтверждается созидательной деятельностью человека: успешная практическая переделка мира была бы невозможна, если бы нам не удавалось узнавать законы бытия и функционирования вещей. Например, сумел бы химик синтезировать новое вещество, если бы его знание о составе и структуре желаемого соединения расходились с его реальным строением?

Гносеологический пессимизм всегда так или иначе ограничивает познавательные возможности человека. Он проявляется в той или иной мере в разных философских течениях, но основными из них можно считать агностицизм и скептицизм. Агностицизм (от греч. agnostos - непознаваемый) - это концепция, которая отрицает познаваемость всего того, что не может быть представлено в непосредственном опыте человека - Бога, субстанции, закона и т. д. Теоретические основы агностицизма были заложены Кантом в его учении о "вещи в себе". Все вещи мира существуют реально, полагал он, но их скрытая сущность (которая не дана нам в опыте) непознаваема. Иными словами, человек может знать вещь лишь такой, какой она предстает ему в его познавательном опыте, но он принципиально не способен знать ее такой, какой она есть "сама по себе", независимо от нашего познания.

Скептицизм (от греч. skeptikos - рассматривающий) представляет собой течение, сторонники которого (античные скептики, Юм и др.) сомневаются в возможности достоверного познания мира. Так, древнегреческие скептики Пиррон, Агриппа и другие сформулировали 15 гносеологических аргументов (тропов). В них довольно убедительно доказывалась относительность нашего знания о вещах в силу их постоянной изменчивости. Например, один из аргументов говорит о том, что одинаковые вещи вызывают у разных людей неодинаковые представления – тогда какое же именно представление можно считать достоверным?

Следует признать, что для пессимистических выводов в гносеологии есть некоторые основания. Действительно, человек всегда имеет дело не только со знанием, но и с незнанием, причем его границы расширяются вместе с ростом нашего знания. По словам Поппера, мы должны исходить из двух тезисов: "мы знаем достаточно много" и "наше незнание безгранично". Уверенность человека в своих познавательных возможностях не должна приводить его в состояние "гносеологического восторга". Доля здорового скептицизма должна отрезвлять нас, способствовать критической оценке собственных знаний. И тем не менее в повседневной жизни и деятельности каждый из нас должен быть гносеологическим оптимистом - мы можем получать достоверные знания о мире, имеющие к тому же большое практическое значение. Сама жизнь человечества, вся его практическая деятельность свидетельствуют о реальной возможности подлинного познания мира и как следствие - о его преобразовании человеком.

Главная цель познания — достижение научной истины.

Применительно к философии истина является не только целью познания, но и предметом исследования. Можно сказать, что понятие истины выражает сущность науки. Философы давно пытаются выработать такую теорию познания, которая позволила бы рассматривать его как процесс добывания научных истин. Основные противоречия на этом пути возникали в ходе противопоставления активности субъекта и возможности выработки им знания, соответствующего объективному реальному миру. Но истина имеет множество аспектов, она может быть рассмотрена с самых различных точек зрения: логической, социологической, гносеологической, наконец, богословской.

Что же такое истина? Истоки так называемой классической философской концепции истины восходят к эпохе античности. Например, Платон считал, что “тот, кто говорит о вещах в соответствии с тем, каковы они есть, говорит истину, тот же, кто говорит о них иначе, — лжет”. Долгое время классическая концепция истины доминировала в теории познания. В главном она исходила из положения: что утверждается мыслью, действительно имеет место. И в этом смысле понятие соответствия мыслей действительности совпадает с понятием “адекватность”. Иными словами, истина — это свойство субъекта, состоящее в согласии мышления с самим собой, с его априорными (доопытными) формами. Так, в частности, полагал И. Кант. Впоследствии под истиной стали подразумевать свойство самих идеальных объектов, безотносительных к человеческому познанию, и особый вид духовных ценностей. Августин развивал учение о врожденности истинных идей. Не только философы, но и представители частных наук сталкиваются с вопросом, что понимать под действительностью, как воспринимать реальность или реальный мир? Материалисты и идеалисты понятие действительности, реальности отождествляют с понятием объективного мира, т.е. с тем, что существует вне и независимо от человека и человечества. Однако и сам человек — часть объективного мира. Поэтому, не учитывая этого обстоятельства, прояснить вопрос об истине просто невозможно.

С учетом имеющихся в философии направлений, принимая во внимание своеобразие индивидуальных высказываний, выражающих субъективное мнение того или иного ученого, истину можно определить как адекватное отражение объективной реальности познающим субъектом, в ходе которого познаваемый предмет воспроизводится так, как он существует вне и независимо от сознания. Следовательно, истина входит в объективное содержание человеческого знания. Но коль скоро мы убедились, что процесс познания не прерывается, то возникает вопрос и о характере истины.

Ведь если человек воспринимает объективный мир чувственным образом и представления о нем формирует в процессе индивидуального познания и своей мыслительной деятельности, то естественен вопрос — каким образом он может удостовериться в соответствии его утверждений самому объективному миру? Таким образом, речь идет о критерии истины, выявление которого составляет одну из главнейших задач философии. И в данном вопросе среди философов согласие отсутствует. Крайняя точка зрения сводится к полному отрицанию критерия истины, ибо, по мнению ее сторонников, истина либо отсутствует вообще, или же она свойственна, кратко говоря, всему и вся.

Идеалисты — сторонники рационализма — в качестве критерия истины полагали само мышление, поскольку оно обладает способностью ясно и отчетливо представить предмет. Такие философы, как Декарт, Лейбниц исходили из представления о самоочевидности первоначальных истин, постигаемых с помощью интеллектуальной интуиции. Их доводы опирались на возможности математики объективно и беспристрастно в своих формулах отображать многообразие реального мира. Правда, при этом возникал другой вопрос: как, в свою очередь, убедиться в достоверности их ясности и отчетливости? На помощь здесь должна была прийти логика с ее строгостью доказательства и его неопровержимостью.

Так, И. Кант допускал только формально-логический критерий истины, в соответствии с которым познание должно согласовываться со всеобщими формальными законами рассудка и разума. Но и опора на логику не избавила от трудностей в поисках критерия истины. Оказалось не так-то просто преодолеть внутреннюю непротиворечивость самого мышления, выяснилось, что порой невозможно добиться и формально-логической согласованности суждений, выработанных наукой, с исходными или вновь вводимыми утверждениями (конвенциализм).

Даже стремительное развитие логики, ее математизация и разделение на множество специальных направлений, а также попытки семантического (смыслового) и семиотического (знакового) объяснения природы истины не устранили противоречий в ее критерии.

Субъективные идеалисты — сторонники сенсуализма — усматривали критерий истины в непосредственной очевидности самих ощущений, в согласованности научных понятий с чувственными данными. Впоследствии был введен принцип верифицируемости, получивший свое название от понятия верификация высказывания (проверка его истинности). В соответствии с этим принципом всякое высказывание (научное утверждение) только тогда является осмысленным или имеющим значение, если возможна его проверка. Главный упор при этом делается именно на логическую возможность уточнения, а не на фактическую. К примеру, в силу неразвитости науки и техники мы не можем наблюдать физические процессы, идущие в центре Земли. Но посредством предположений, опирающихся на законы логики, можно выдвинуть соответствующую гипотезу. И если ее положения окажутся логически непротиворечивы, то ее следует признать истинной. Нельзя не принять во внимание и другие попытки выявить критерий истины с помощью логики, характерные в особенности для философского направления, именуемого логическим позитивизмом.

Сторонники ведущей роли активности человека в познании пытались преодолеть ограниченность логических методов в установлении критерия истины. Была обоснована прагматическая концепция истины, согласно которой сущность истины следует усматривать не в соответствии ее с реальностью, а в соответствии с так называемым “конечным критерием”. Его же предназначение — в установлении полезности истины для практических поступков и действий человека. Важно отметить, что с точки зрения прагматизма сама по себе полезность не является критерием истины, понимаемой как соответствие знаний действительности. Иными словами, реальность внешнего мира недоступна человеку, поскольку человек непосредственно имеет дело именно с результатами своей деятельности. Вот почему единственное, что он способен установить — не соответствие знаний действительности, а эффективность и практическая польза знаний. Именно последняя, выступая в качестве основной ценности человеческих знаний, достойна именоваться истиной. И все же философия, преодолевая крайности и избегая абсолютизации, приблизилась к более или менее верному пониманию критерия истины. Иначе и быть не могло: окажись человечество перед необходимостью поставить под сомнение не только последствия сиюминутной деятельности того или иного человека (в отдельных, и нередких, случаях весьма далеких от истины), но и отрицать собственную многовековую историю, жизнь невозможно было бы воспринимать иначе, как абсурд. Только понятие объективной истины, опирающееся на понятие объективной реальности, позволяет успешно развивать философскую концепцию истины. Подчеркнем еще раз, что объективный или реальный мир существует не просто сам по себе, но только когда речь идет о его познании.

Относительная и абсолютная истины

Ограниченность практических возможностей человека выступает одной из причин и ограниченности его знаний, т.е. речь идет об относительном характере истины. Относительная истина — это знание, воспроизводящее объективный мир приближенно, неполно. Поэтому признаками или чертами относительной истины выступают приближенность и неполнота, которые связаны между собой. Действительно, мир представляет собой систему взаимосвязанных элементов, любое неполное знание о нем как целом всегда будет неточным, огрубленным, фрагментарным.

Вместе с тем в философии используется и понятие абсолютная истина. С его помощью характеризуется важная сторона развития процесса познания. Отметим, что понятие абсолютной истины в философии разработано недостаточно (за исключением метафизической, идеалистической ее ветви, где абсолютная истина, как правило, соотносится с представлением о Боге как исходной творящей и созидающей силе). Понятие абсолютной истины употребляется для характеристики того или иного специфического аспекта всякого истинного знания и в этом смысле оно аналогично понятиям “объективная истина” и “относительная истина”. Понятие “абсолютной истины” следует рассматривать в неразрывной связи с самим процессом познания. Этот же процесс представляет собой как бы движение по ступеням, означающим переход от менее совершенных научных представлений к более совершенным, однако при этом старое знание не отбрасывается, а хотя бы частично включается в систему нового знания. Вот это-то включение, отражающее преемственность (в историческом смысле), внутреннюю и внешнюю целостность знания и представляющее истину как процесс, составляет содержание понятия абсолютной истины. Еще раз напомним, что прежде всего материальная деятельность человека оказывает воздействие на материальный мир. Но когда речь заходит о научном познании, то имеется в виду, что из всего многообразия свойств, присущих объективному миру, выделяются лишь те, что составляют исторически обусловленный предмет познания. Вот почему практика, впитавшая в себя знания, является формой непосредственного их соединения с объективными предметами и вещами. В этом и проявляется функция практики как критерия истины.

АГНОСТИЦИЗМ (от греч. ἄγνωστος – непознаваемый) – философская концепция, согласно которой мы ничего не можем знать о Боге и вообще о любых предельных и абсолютных основаниях реальности, поскольку непознаваемо то, знание о чем в принципе не может быть убедительно подтверждено свидетельствами опытной науки. Идеи агностицизма получили широкое распространение в 19 в. среди английских естествоиспытателей.

Термин «агностицизм» был предложен в 1869 Т.Гексли в одном из его публичных выступлений для обозначения позиции ученого-естествоиспытателя в религиозно-философских дискуссиях того времени. Гексли рассматривал агностицизм в качестве альтернативы тем, кто полагал, что в объективную истинность ряда утверждений следует верить даже в отсутствии логически удовлетворительных свидетельств опыта. Сам Гексли всегда акцентировал гносеологический смысл агностицизма, подчеркивая, что речь идет не о доктрине, а о методе, позволяющем ограничить претензии на знание со стороны тех, кто желает знать о мире больше, чем в принципе могут подтвердить свидетельства опыта. Однако мировоззренческий аспект агностицизма неизменно выступал на передний план практически во всех реальных контекстах обсуждения этой концепции. И именно в качестве мировоззренческой концепции агностицизм становился объектом резкой и далеко не всегда корректной критики со стороны как религиозных кругов (до сих пор ему приписывают атеизм), так и наиболее последовательных материалистических направлений (отождествляющих агностицизм с субъективным идеализмом).

В своей аргументации агностицизм в целом следует гносеологическим идеям Д.Юма и И.Канта, но выстраивает эти идеи особым образом. Заметную роль в формировании агностических взглядов среди английских философов и ученых сыграл критический разбор У.Гамильтоном (1829) рассуждений В.Кузена о познаваемости природы Бога (аргументацию Гамильтона, напр., практически полностью воспроизвел Г.Спенсер). Гамильтон, исходя из идей Канта, утверждал, что наш опыт, лежащий в основании знания, ограничивается лишь причинно обусловленными сущностями, знание же, выходящее за пределы опыта, становится антиномичным. При этом он придавал этим идеям конкретную методологическую направленность: он утверждал, напр., что при попытке получить знание об абсолютных и безусловных, т.е. ничем не обусловленных, конечных основаниях реальности возникают альтернативные, несовместимые описания и пр. Благодаря таким формулировкам представление о границах познания оказывалось соотносимым с повседневной практикой естествоиспытателей и приобретало вид конкретной, интуитивно очевидной для них констатации пределов познания как пределов эффективности опытной науки. Эта конкретная констатация собственно и выражает гносеологическую суть агностицизма – с помощью доступных опытной науке средств мы ничего не можем утверждать о том, что полагается абсолютным и безусловным.

Т.о., агностицизм лишь в самом общем смысле принадлежит к традиции философского скептицизма, критически оценивавшего возможности познания на основании анализа внутренних несообразностей познавательной деятельности. Специфика агностицизма связана как раз с более или менее четкой идентификацией сферы вполне успешной познавательной деятельности. Такая идентификация, конечно, ограничивает познание, но зато гарантирует, как казалось, внутреннюю гармонизацию познавательного процесса и обоснованность его результатов. Несообразности в познании возникают лишь тогда, когда познание выходит за границы вполне определенной, вызывающей бесспорное доверие сферы познавательной деятельности, и лишь в этом пункте агностицизм кладет границы познанию. Границы знания постоянно расширяются, подчеркивал Гексли, хотя за пределами человеческих познавательных способностей всегда остаются вопросы, относительно которых наука в принципе не может доставить надежных свидетельств опыта – это вопросы, касающиеся Бога и всякого рода метафизических реалий. Специфика агностицизма, стало быть, состоит в том, что он пытается использовать скептицизм лишь для того, чтобы ограничить неуемные претензии на знание и таким образом обеспечить своеобразную демаркацию интересов. Агностицизм, напр., отказывает религиозным представлениям в статусе опытного знания и соответственно призывает ученых именно в качестве ученых не участвовать в решении религиозных проблем. Однако в основе такого баланса лежит очевидная концептуальная непоследовательность, ставшая в дальнейшем основным пунктом жесткой критики агностицизма.

Агностицизм выражает позицию ученого как ученого, но при этом вне сферы его критики оказывается сама наука. Агностицизм просто не обсуждает соответствующую проблематику, ссылаясь иногда на практическую эффективность опытного естествознания, иногда на здравый смысл. С близких позиций, но более последовательно эта тема была позднее представлена в позитивистской философии: метафизическим, т.е. не имеющим эмпирически осмысленного решения, в ней объявляется и сам общий вопрос о познаваемости чего-либо (А.Айер), при этом позитивизм сместил внимание с вопроса «Что мы не можем знать?» на вопрос «Что есть научное знание?», решаемый средствами специального исследования науки. Но тем самым позитивизм фактически проблематизирует деятельность ученых, и агностицизм, лишенный очевидных оснований, перестает существовать как особая философская позиция, он как бы растворился в позитивистских программах реконструкции науки, демаркации науки и метафизики и т.д. Эти программы оказались нереализуемыми и позднее – в рамках постпозитивизма соответствующая тематика вообще свелась к традиционному скептицизму.

Самым решительным оппонентом агностицизма является марксистская гносеология. Однако в марксистской критике агностицизма следует различать два плана. Прежде всего это весьма эффективная критика узости концептуальных оснований агностицизма, связанная с марксистской трактовкой познания как момента общественно-исторической практики. Марксизм предполагает развернутую оценку возможностей познания, основания которой выходят за рамки внутринаучной деятельности, и критикует агностицизм за узость его мировоззренческих горизонтов, за отсутствие историзма в оценке возможностей научного познания, за сведение познания только к научному познанию, а науки – к опытному естествознанию и пр. При всей своей жесткости такого рода критика не исключает элемент конструктивности, «позитивного снятия» агностицизма. Иным образом развертывается марксистская критика агностицизма, когда речь фактически идет не о познаваемости мира как таковой, не о том, в каких формах познание реализуется в конкретных познавательных практиках, а о признании материальности мира, агностицизм упрекают в том, что он, ограничивая познание сферой опыта (миром явлений) и отрицая познаваемость того, что лежит в основе опыта (материи, вещи в себе), встает на позиции субъективного идеализма. Но этот упрек предполагает столь расширительное понимание познания, что оно во всяком случае теряет из виду конкретные познавательные практики, и в частности те, на которых фактически основывается агностицизм. Для такого рода критики нет различий между Юмом и Кантом, между Кантом и Гексли, важно лишь, что все они принципиально отгораживают «явление» от того, что является, ощущение от ощущаемого. При этом объектом жесткой, идеологизированной критики оказывается не исторический агностицизм, а скептицизм вообще (как это имеет место в работах В.И.Ленина).

Элементы агностицизма присутствовали во многих сциентистски ориентированных философских доктринах 1-й пол. 20 в. – от прагматизма до критического реализма. В новейших течениях философии науки термин «агностицизм» употребляется, как правило, в историко-философских контекстах.