Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
Основные проблемы изучения истории русской литературы ХХ века. Границы курса (Внешние и внутренние. Внешние: верхние и нижние.)
Проблема внутренних границ литературы ХХ века будет рассматриваться в связи с характеристиками отдельных периодов.
Проблема границ, соединяющих или разделяющих (для одних – внутренних, для других - внешних) русскую литературу ХХ века от литературы так называемого ближнего зарубежья. Эту проблему нельзя решать, нарушая исторические факты: русская литература только в конце ХХ века получила возможность воссоединиться с зарубежьем ДАЛЬНИМ и отделиться от зарубежья БЛИЖНЕГО. Следовательно, рассмотрение её ВНЕ КОНТЕКСТА БЛИЖНЕГО ЗАРУБЕЖЬЯ – суть более грубая ошибка, чем отсутствие соотнесённости с явлениями дальнего зарубежья.
Литература рубежа веков (Художественная эпоха Серебряного века ) не завершается Октябрём 1917 года, а продолжается в новых условиях, ветвясь при этом на литературу русского андеграунда, советскую и русское зарубежье. Курс русской литературы ХХ века начинается резко: Октябрь 1917 года изменил условия существования литературы, что и вызвало возникновение новых функциональных слоёв: аттестированная литература, андеграунд и зарубежье. Два типа границ: чёткие, непрозрачные и не проницаемые и – проницаемые, протяжённые. Пример непрозрачной границы – верхняя граница литературы периода Великой Отечественной войны.
Литература ХХ века как возвращённая литература.
Понятие «возвращённой» литературы постепенно утрачивает свою привлекательность, в первую очередь, у тех, кто вкладывал в него представление о внешних признаках литературы: т.е. не издававшаяся, не публиковавшаяся, запрещённая до второй половины 80-х годов 20 века в нашей стране. Но ещё в конце 80-х гг. 20 века понятие «возвращённая литература» употреблялось в значении, отражающем наше отношение к сущностным признакам литературы. В этом смысле «возвращённой» литературой оказывалась не только не прочитанная нами, но и поверхностно и догматически истолковываемая. Т.О. к «возвращённой» литературе стали относить перечитываемые по-новому произведения и советской классики, которые некоторые критики преждемременно пытались даже сначала вывести за границы заслуживающего внимания наследия: роман «Мать» А.М.Горького по-новому прочтёт Г.Панфилов, создавший замечательный по своей глубине и актуальности фильм.
«Возвращение» как основной закон истории культуры впервые исследует Тейяр де Шарден в «Феномене человека». Согласно его взгляду на мир всё: предметы материальной и духовной культуры, люди, не только гениальные, но и самые обыкновенные, обречены на две жизни. Первая – короткая. Она подчинена закону убывания времени: заявляющему о себе с первых движений жизни у каждого из нас. Вторая начинается после неизбежного промежутка забвения и подчиняется закону возрастания времени: чем длиннее дистанция, отделяющая человечество от свидетельств его прошлого, тем ценнее кажутся эти свидетельства.
Проблема соцреализма
– одна из актуальнейших историко-литературных и теоретических.
До конца 80-х годов ХХ века она была одной из наиболее привлекательных в советской литературоведческой науке. Правда, исследование её следует признать скорее конъюнктурным и политизированным, чем объективным и, я бы сказала, продуктивным. С конца 80-х годов ХХ века к этой проблеме почти не обращаются с научной целью. Конъюнктурность, присущая прежним исследованиям, посвящённым этим вопросам, и в этот раз сказала своё слово: с конца 80-х эта тема наименее выигрышна. Е.Добренко вообще отказал явлениям соцреализма в праве на эстетическую состоятельность. А между тем только теперь мы получили возможность без оглядки на прошлое и оглядки на политическую цензуру объективно и всесторонне исследовать эту проблему. Желающих мало, а возможности для серьёзного её изучения пока есть.
Во-первых, необходимо помнить, что имя явлению дают не тогда, когда оно РОЖДАЕТСЯ, а тогда, когда это явление становится для нас ЗАМЕТНЫМ и начинает казаться значимым. Популярности термина «социалистический реализм» предшествовала история формирования системы литературно-критических представлений о принципиальных отличиях советского искусства от русского критического реализма. И среди первых определений нового искусства следует, безусловно, назвать то, которое дал в 1923 году в книге «Литература и революция» Л.Д.Троцкий – «СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО».
Этапы изучения курса.
А. Литературная критика и книга Л.Д.Троцкого «Литература и революция», в которой впервые формулитуется новая схема искусства ХХ века и основные признаки «социалистического искусства», идеологические, в первую очередь, и эстетические.
Б. С середины 20-х появляются монографии, посвящённые этой проблеме (Д.Горбов, Е.Никитина, А.Воронский…) К этому времени формируется и в русском зарубежье корпус исследователей, обращающихся к этой проблеме (В первую очередь следует назвать имя М.Слонима, В.Ходасевич, Г.Адамович…)
Не многим удалось избежать излишней политизированности (в среде эмигрантов проявление излишней политизированности получило название «большевикоедство»)– настоящей эпидении ХХ века. В советском литературоведении этот вирус породил вульгарно социологизированный взгляд на природу искусства, вульгарно материалистический, вульгарно атеистический, сохранявшиеся вплоть до второй половины 80-х годов. Из этого вовсе не вытекает, что исследований, не утративших своей не только исторической, но и научной значимости в эти десятилетия не создавалось. Не бывает никогда времён, окрашенных только в чёрные цвета.
После «оттепели» в советской науке появится новое поколение учёных, чьи исследования поэтики, прежде всего художественного наследия 20-х годов, и сегодня представляют самый серьёзный интерес и должны нами учитываться. Назовём только имена: Г.А.Белая, В.П.Скобелев, Е.Б.Скороспелова, Н.И.Великая, Н.Е.Васильева и многие другие.
В. Со второй половины 80-х годов ХХ века начинается новый этап, о продуктивности которого будут судить, между прочим, и по нашей с вами активности и усердию. Методологические проблемы этого периода связаны с освобождением от догматической и вульгарно-материалистической версии природы искусства и возвращением к философскому наследию серебряного века с его широким взглядом на природу творчества (и социальным, и религиозным, и психологическим…)
Литература
1.Конрад..Н.И..Место..первого..тома..в «Истории всемирной литературы» //ИВЛ: В 9тт. –М., 1983.-Т.1.С.14-20;
2. Бузник В.В. Введение//История русской советской поэзии. 1917-1941. – Л., Наука, 1983.-Т.1.С.3-12;
3. Мелетинский Е. Возникновение и ранние формы словесного искусства//ИВЛ: В 9тт. Т.1. С.23-52;
Лотман Ю.М. Клио на распутье// Наше наследие. 1988.5.С.1-4;
Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М.,1992.
Б. Серединная эпоха
М.А.Светлов
Воплощение личности нового типа – задача, осознаваемая поэтами романтической ветви как основная, требовавшая установления соотношений между нравственными установками двух разных эпох, - долго не удавалось молодым художникам, принявшим революцию как высшую правду и как победившую правду большевизма. К сожалению, победителю свойственно подобное заблуждение. Тем энергичнее он навязывает свою точку зрения миру.
Противопоставление чуждого «вчерашнего» героическому «сегодняшнему» не требовало от авторов особого напряжения ума. Но за упрощённым решением этой проблемы неизбежно следовало отчуждение нравственного мира героя от духовного опыта нации и человечества. Поэт, связавший свою жизнь и творчество с советской действительностью, должен был возвратить новому герою корневую систему, в противном случае его новый герой выглядел схемой, пребывающей в безвоздушном пространстве.
Примечание. Драмы утраченных корней не дано было испытать Маяковскому, ведь его бунт, по выражению Блока, был не менее традиционен, чем пресловутый консерватизм старшего поколения. Кроме того, его герой – лирический герой, а не сюжетный, не эпический. Но Есенину придётся пройти сквозь драму утраченных корней, ибо онтологическая поэзия, к которой он принадлежал по характеру его мировоззрения, не позволяла существовать герою без опоры на духовное наследие нации. Здесь природа духовной драмы поэта и объяснение своеобразия его художественного конфликта. С восстановлением корневой системы в онтологической поэзии и связана историческая заслуга А.Т.Твардовского (фольклоризация эпического героя, выполняющая не типологизирующую, а индивидуализирующую роль).
Именно М.А.Светлов применит в комсомольской поэзии (и в романтической советской вообще) для индивидуализации национальную характеристику, которая и выводила на общечеловеческий уровень характер героя.
Национальное и общечеловеческое станет у Светлова самой главной лишней чертой лирического героя и героя эпического. «Стихи о ребе»(1923), «Теплушка» (1923), «Колька» (1924), «Двое» (1924)…
Художественный конфликт в этих произведениях связан с преодолением дистанции, не позволяющей восстановить доверие личности к жизни. Конфликт этот имел широкую почву: в нём было и историческое, и современное содержание.
К устойчивому мотиву противостояния «матерей» и «сыновей» Светлов обратится в 1926 году в стихотворении «Песня», где воссоздаётся фантастическая сцена убийства молодыми людьми своих старых матерей. Затем, уже без сарказма и литературной игры, он напишет «Старушка» (1927). Здесь лирический герой определяет своё отношение к прошлому и к старушкам как своё личное лишнее, свой единственный недостаток.
Свою литературную программу Светлов сформулирует в стихотворении того же года – «Живые герои».
Светлов вводит в литературу своего героя. Это поэт.
С точки зрения профессии, он, конечно, не поэт. Он поэт по своей жизненной установке. Он живёт по высоким требованиям созданного им самим кодекса чести, требующего всегда и везде вносить в мир доверие к жизни. Эпоха обесценивания индивидуальности имела в лице Светлова своего последовательного оппонента.
Герои Светлова идут по жизни (и в революции) подчёркнуто по-своему. Подчёркивая индивидуальное, Светлов выражает убеждённость, что самая прочная связь с миром у человека всегда индивидуальна. Главное в литературе («Живые герои») и в жизни - этика . Не талант, который разделяет людей на тех и других, порождая зависть и гордость, а любовь и сострадание к герою. Этика определяет эстетические постулаты. Герой-поэт живёт у Светлова в состоянии высшей степени душевной щедрости, самоотдачи.
Вторая волна романтической поэзии – вторая половина 30-х годов. Здесь происходит новая стадия мифологизации русской истории (Дмитрий Кедрин. Зодчие). Новая стадия мифологизации русской революции. Павел Коган, Николай Майоров, Николай Отрада, Михаил Кульчицкий («…Они нас выдумают снова…»)
Спор Бориса Корнилова и Эдуарда Багрицкого. Конст.Симонов. П.Антакольский. Вторая жизнь И.Уткина.
Литература.
Она включает в себя большое количество произведений, которые неизменно считались шедеврами отечественной литературы: «Падение Даира» А.Малышкина, «Чапаев» Д.Фурманова, «Железный поток» А.Серафимовича, «Бронепоезд 14-69» Вс. Иванова, «Разгром» А.Фадеева. Входит в состав романтической прозы и пласт литературы, которая была запрещена по причинам нелитературного характера. После ареста и убийства В.Я.Зазубрина перестают публиковать его «Два мира» (восстановлен после «оттепели»), запрещаются до конца 80-х годов «Щепка», «Бледная правда» и «Общежитие» (о работе чекистов). Запрещён до «оттепели» роман Б.Пильняка «Голый год», до конца 80-х годов – «Повесть непогашенной луны», «Красное дерево», «Без названия». До «оттепели» были недоступны читателю некогда популярные произведения И.Бабеля («Конармия»), Артёма Весёлого, Н.Никитина, Сергея Семёнова, А.Тарасова-Родионова («Шоколад»).
Эпопейная и аналитическая проза – две разновидности романтических произведений, одна из которых всецело обращена к идее новой государственности, а другая к воплощению нового типа личности.
«Падение Даира», «Голый год» воссоздают пафос стремительного распространения по планете, по стране новой идеологии. Художественное воплощение этого процесса осуществляется благодаря экстенсификации пространства и интенсийикации времени (В.Н.Хабин). Соответствующим образом строилась и система персонажей, включавшая в себя два лагеря и оппозицию лидера-вожака и массы.
Особенно трудно складывалась судьба у произведений, пытавшихся воссоздать духовные процессы людей эпохи гражданской войны. Всякая попытка преодоления поверхностного схематизма и плакатности (А плакатность была обусловлена политизированной эпохой) открывала рискованную перспективу для художника быть обвинённым в мелкобуржуазном, абстрактном гуманизме.
«Железный поток». А.С.Серафимовича и «Разгром» А.Фадеева.
Борис Лавренёв. «Сорок первый» (1924), «Рассказ о простой вещи» (1924). Сергей Семёнов. «Убийца» (1924), «Тиф», «На дорогах войны», «По стальным путям».
«Города и годы» К.Федина включают оппозицию «проволочного» Курта Вана и живого и грешного Андрея Старцова, психологически родственного автору в той же степени, в какой автору «Зависти» близок Иван и Николай, а Горькому Клим Самгин.
Романтическая проза близка философской и онтологической. Роман Замятина «Мы», «Хулио Хуренито» И.Эренбурга романтичны в своей приверженности идее революции. А «Барсуки» Л.Леонова, «Партизаны» Вс. Иванова, «Андрон - Непутёвый» А.Неверова и «Перегной Л.Н.Сейфуллиной» очень выразительно указывают на границы.
Этапы развития ранней революционно-романтической прозы:
а. Канонизация образа коммуниста и так называемая проблема «новой морали». Новая «агиографическая» литература.
б.Социальная утопия и проблема историзма в романтической прозе (утопии и эпопеи).
в. «День второй» (И.Эренбург): «индустриальный» роман, историческая проза, молодёжная проза и «воспитательный» роман.
Индустриальный роман.
Н.Ляшко. «Доменная печь», Ф.Гладков. «Цемент» открывают список производственной прозы, которая, продолжая государственную «службу» революционно-романтической прозы, обращается к более актуальным в середине 20-х годов вопросам: вопросам восстановления промышленности, вопросам строительства и воспитания нового типа личности, новой семьи. Как часто случается, первые произведения этого типа оказываются не самыми удачными. Кроме того, судить, скажем, о «Цементе» Ф.Гладкова по доступным для нас текстам вряд ли удастся, так как они представляют собою поздние редакции произведения, сильно отличающиеся от текста 20-х годов.
Среди наиболее значительных явлений индустриальной прозы и произведений, отмеченных признаками сходства с индустриальной прозой, следует назвать «Соть» Л.Леонова, «День второй» И.Эренбурга, «Гидроцентраль» М.Шагинян, «Человек меняет кожу» Бруно Ясенского, «Волга впадает в Каспийское море» Б.Пильняка, «Путешествие в страну, которой ещё нет» Вс. Иванова, «Мужество» В.Кетлинской, «Время, вперёд» В.Катаева и др.
Совершенно очевидно влияние на индустриальную прозу революционно-романтических произведений: система персонажей строится по одному принципу, не случайно главные герои «биографически» продолжают жизненный путь вчерашних комиссаров, командиров, вернувшихся с полей сражения бойцов. Не случайно среди персонажей обязательно обнаруживается затаившийся непримиримый враг. Не случайно модель художественного времени, включающая в себя прошлое и современность, распахивается и в утопическое будущее. Так формируется в границах индустриальной прозы роман-утопия: «Волга впадает в Каспийское море» Б.Пильняка, «Путешествие в страну, которой ещё нет» Вс.Иванова, «Дорога на океан» Л.Леонова, «Соть».
ИСТОРИЧЕСКАЯ проза
Первоначально обращение к исторической тематике – способ романтизировать современность (Есенин). В дальнейшем – способ расширить узкие рамки модели мира, навязанной артефактом, ввести в качестве т.н. субъекта истории, не только социально охарактеризованного героя, но личность ЧАСТНУЮ.
О последующем ВЫРОЖДЕНИИ и ВОЗРОЖДЕНИИ исторической прозы.
Многие признаки романтической прозы и её более поздних разновидностей (воспитательной, индустриальной, молодёжной…) мы непременно встретим и в других направлениях прозы 20-30-х годов: в философской прозе («Зависть» Ю.Олеши), в онтологической прозе, в которую входит и фенологическая («Журавлиная родина» М.Пришвина).
Онтологическая поэзия
Первые литературные объединения художников, связавших свою творческую деятельность с судьбой русской деревни, с проблемой сохранения этического и эстетического опыта нации, с проблемой сохранения национального менталитета, восходят ещё к 19 веку. Они связаны с авторитетом не только Н.А.Некрасова, но и гораздо большей степени с наименее известными ныне именами: Кольцова, Ивана Саввича Никитина, особенно - Ивана Захаровича Сурикова. Первые литературно-музыкальные кружки, объединяющие писателей-самоучек, выходцев из деревни, так и назывались - «Суриковскими». Членом Суриковского кружка был и Максим Леонов, отец Леонида Максимовича.
В начале 20 в. поэты неокрестьянской ориентации создадут группу «Краса». Явившийся в 20-е годы имажинизм, тоже связан с этой литературной ветвью.
Лучшая работа об этом явлении – «Китежский павлин» Натальи Михайловны Солнцевой (М., «Скифы», 1992). Заслуживают самого пристального внимания и исследования Станислава Куняева и Сергея Куняева (Растерзанные тени. М., Голос,1995).
Два поколения.
1. Старшее будет обречено. Алексей Ганин. Сергей Есенин.Ширяевец. Орешин. Сергей Антонович Клычков. Николай Алексеевич Клюев.
«Погорельщина» Н.А.Клюева – рубеж, за которым неокрестьянская поэзия надолго меняет своё лицо, отказавшись и от религиозных мотивов, и от преемственных черт, соединявших литературу с духовным наследием русского крестьянства.
2. Молодое поколение связано с Павлом Васильевым, погибшим в 1937 г., Иваном Приблудным, затравленным критикой 30-хгг.
А.Т.Твардовский
Этапы деревенской прозы.
Первый её этап связан с произведениями начала 20-х годов: «Петушихинский пролом» Л.Леонова, «Партизаны» Вс. Иванова, «Перегной» Л.Сейфуллиной, «Андрон - непутёвый» А.Неверова. Произведения эти сближает не только принадлежность к онтологическим ценностям, но и проблематика, и пафос выражения идеи преображения мира.
Второй этап можно открыть «пограничным» романом Л.Леонова «Барсуки», в котором ставятся проблемы будущего, проблемы сущности и судьбы крестьянского мира. К этому этапу относятся и «Необыкновенные рассказы о мужиках» Л.Леонова, и «тайное тайных» Вс.Иванова, и художественная проза С.А.Клычкова, и «замешанная на онтологических дрожжах» проза М.А.Шолохова.
С.А.Клычков
В своей автобиографии С.А. Клычков с огромной любовью пишет о деревне Дубровки, где он родился в июне 1889 года. Отец хотел видеть сына образованным человеком, и на одиннадцатом году С.Клычкова повезли в Москву на учёбу. Но впечатлительный и стеснительный деревенский мальчик, впервые увидев золотые эполеты учителей, услыхав бойких и нарядных городских сверстников, впадёт в полную растерянность и провалится на экзамене. Разозлившись, отец примется пороть его прямо в Александровском саду. Но на счастье обоих свидетелем этой душераздирающей сцены станет хозяин школы. На следующий день Клычков, сдав экзамены на отличные оценки, поступит учиться. И ещё одного человека вспомнит с благодарностью он – Модеста Ильича Чайковского, помогшего Клычкову опубликовать первый сборник стихов и увидеть Италию.
Закончить обучение в Московском университете Клычков не сможет, т.к. не хватит средств платить за учёбу. Он будет мобилизован в армию и окончит школу прапорщиков. Будет служить в артиллерийском полку и, пережив газовую атаку противника, получит отравление. Позднее эти впечатления войдут в книгу о судьбе последнего поэта, представителя потерянного поколения, последнего Леля.
Литературный путь Клычков начал поэтом, но несколько раз он, теряя веру в свои силы, намеревался оставить это поприще навсегда.
Произведения Клычкова из категории «литература второго ряда» перекочёвывают в андеграунд.
Фенологическая литература и этнологическая.
Расширение модели мира, сведённого государственной идеологемой к социальной и урбанистической схеме (в пространственном), социальному вектору (во временном) планах. Потому и появляется вечный бунтарь Ходжа Насреддин, Хозяйка Медной Горы, Данила-мастер, Огневушка-поскакушка, Серебряное копытце… А стены и пределы ПОМЕЩЕНИЙ размыкаются, выпуская читателя к морским просторам и к лесам, погружая читателя в бесконечно большое и малое, столь же бесконечное. В. Бианки. Соколов-Микитов. Арсеньев. Пришвин…
Основные проблемы изучения истории русской литературы ХХ века. Границы курса (Внешние и внутренние. Внешние: верхние и нижние.)
Проблема внутренних границ литературы ХХ века будет рассматриваться в связи с характеристиками отдельных периодов.
Проблема границ, соединяющих или разделяющих (для одних – внутренних, для других - внешних) русскую литературу ХХ века от литературы так называемого ближнего зарубежья. Эту проблему нельзя решать, нарушая исторические факты: русская литература только в конце ХХ века получила возможность воссоединиться с зарубежьем ДАЛЬНИМ и отделиться от зарубежья БЛИЖНЕГО. Следовательно, рассмотрение её ВНЕ КОНТЕКСТА БЛИЖНЕГО ЗАРУБЕЖЬЯ – суть более грубая ошибка, чем отсутствие соотнесённости с явлениями дальнего зарубежья.
Литература рубежа веков (Художественная эпоха Серебряного века ) не завершается Октябрём 1917 года, а продолжается в новых условиях, ветвясь при этом на литературу русского андеграунда, советскую и русское зарубежье. Курс русской литературы ХХ века начинается резко: Октябрь 1917 года изменил условия существования литературы, что и вызвало возникновение новых функциональных слоёв: аттестированная литература, андеграунд и зарубежье. Два типа границ: чёткие, непрозрачные и не проницаемые и – проницаемые, протяжённые. Пример непрозрачной границы – верхняя граница литературы периода Великой Отечественной войны.
Литература ХХ века как возвращённая литература.
Понятие «возвращённой» литературы постепенно утрачивает свою привлекательность, в первую очередь, у тех, кто вкладывал в него представление о внешних признаках литературы: т.е. не издававшаяся, не публиковавшаяся, запрещённая до второй половины 80-х годов 20 века в нашей стране. Но ещё в конце 80-х гг. 20 века понятие «возвращённая литература» употреблялось в значении, отражающем наше отношение к сущностным признакам литературы. В этом смысле «возвращённой» литературой оказывалась не только не прочитанная нами, но и поверхностно и догматически истолковываемая. Т.О. к «возвращённой» литературе стали относить перечитываемые по-новому произведения и советской классики, которые некоторые критики преждемременно пытались даже сначала вывести за границы заслуживающего внимания наследия: роман «Мать» А.М.Горького по-новому прочтёт Г.Панфилов, создавший замечательный по своей глубине и актуальности фильм.
«Возвращение» как основной закон истории культуры впервые исследует Тейяр де Шарден в «Феномене человека». Согласно его взгляду на мир всё: предметы материальной и духовной культуры, люди, не только гениальные, но и самые обыкновенные, обречены на две жизни. Первая – короткая. Она подчинена закону убывания времени: заявляющему о себе с первых движений жизни у каждого из нас. Вторая начинается после неизбежного промежутка забвения и подчиняется закону возрастания времени: чем длиннее дистанция, отделяющая человечество от свидетельств его прошлого, тем ценнее кажутся эти свидетельства.
Проблема соцреализма
– одна из актуальнейших историко-литературных и теоретических.
До конца 80-х годов ХХ века она была одной из наиболее привлекательных в советской литературоведческой науке. Правда, исследование её следует признать скорее конъюнктурным и политизированным, чем объективным и, я бы сказала, продуктивным. С конца 80-х годов ХХ века к этой проблеме почти не обращаются с научной целью. Конъюнктурность, присущая прежним исследованиям, посвящённым этим вопросам, и в этот раз сказала своё слово: с конца 80-х эта тема наименее выигрышна. Е.Добренко вообще отказал явлениям соцреализма в праве на эстетическую состоятельность. А между тем только теперь мы получили возможность без оглядки на прошлое и оглядки на политическую цензуру объективно и всесторонне исследовать эту проблему. Желающих мало, а возможности для серьёзного её изучения пока есть.
Во-первых, необходимо помнить, что имя явлению дают не тогда, когда оно РОЖДАЕТСЯ, а тогда, когда это явление становится для нас ЗАМЕТНЫМ и начинает казаться значимым. Популярности термина «социалистический реализм» предшествовала история формирования системы литературно-критических представлений о принципиальных отличиях советского искусства от русского критического реализма. И среди первых определений нового искусства следует, безусловно, назвать то, которое дал в 1923 году в книге «Литература и революция» Л.Д.Троцкий – «СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО».
Дата: 2019-07-25, просмотров: 281.