Развитие генетики раскрыло широкие перспективы для выдвижения смелых гипотез о передаче склонности к преступлению генетическим путем. В эпоху бурного развития генетики, когда человечеству приоткрылись ее грандиозные перспективы, весьма заманчиво было найти маленькую биологическую частичку, которая, передаваясь от родителей детям, подобно вирусу, заражает людей склонностью к преступлениям. В 20-е годы немецкие ученые И. Ланге и Ф. Штумпфль, обследуя преступников из числа близнецов с одинаковым генотипом, попытались доказать решающую роль природных задатков в механизме преступного поведения. Однако последующие изыскания Г. Кранца и К. Христиансена опровергли их выводы. А впоследствии и сам близнецовый метод был подвергнут сомнению. Этот метод не позволял понять, почему близнецы совершают одинаковые преступления: главным фактором является то ли генетическая предрасположенность, то ли одинаковые условия семейного воспитания. Параллельно с близнецовым методом для обоснования генетической предрасположенности к преступлениям использовались методики биохимического анализа (эндокринная обусловленность преступного поведения). В 1924 году американский исследователь Макс Шлапп опубликовал небольшую статью, в которой обнародовал результаты изучения эндокринной системы преступников. По его данным, почти одна треть всех заключенных страдают эмоциональной неустойчивостью, связанной с заболеваниями желез внутренней секреции. Через несколько лет в Нью-Йорке Шлапп в соавторстве с Эдвардом Смитом опубликовал книгу "Новая криминология". Одну из главных ролей в механизме преступного поведения авторы отводили различным эндокринным расстройствам (внешними признаками которых являются, наряду с другими, особенности телосложения). В 1955 году Эдвард Подольски опубликовал статью "Химическая основа преступного поведения", в которой попытался проанализировать эндокринную и химическую основу, связывающую строение тела и поведение человека. По его мнению, уровень развития физиологии не позволяет пока проверить многих гипотез о сущности преступного поведения, однако наиболее перспективные пути воздействия на преступность следует искать в этом направлении: "Биохимический анализ личности преступника и преступного поведения находится еще в детском периоде своего развития. Представляется, что ему в не слишком отдаленном будущем суждено стать очень важным методом в трактовке и лечении преступности". Пророчество Э. Подольски сбылось: клиническое направление криминологии теоретически обосновало необходимость нейтрализации с помощью химических препаратов гормонов, вызывающих агрессивность человека. И эти методы были внедрены в практику. В 60-е годы исследования генетических факторов преступности вступили в новую фазу, которую условно можно назвать хромосомной. Патриция Джекобс провела одно из первых исследований хромосомной предрасположенности к преступлениям. Обследовав заключенных в Шотландии, она установила, что среди преступников доля лиц с хромосомной аномалией типа XYY многократно больше, чем среди право-послушных граждан. В 1965 году в английском журнале "Природа" она опубликовала об этом маленькую статью. Однако названные результаты были сколь сенсационны, столь же и недостоверны. Дальнейшие исследования, проводившиеся в Англии, Франции и США, не подтвердили данных, полученных Джекобс. После таких отрицательных результатов среди серьезных ученых – сторонников генетических теорий преступности и .соответствующих мер воздействия на данное антисоциальное явление практически не осталось. В то же время необходимо иметь в виду, что рассмотренные концепции преступности биологического толка продолжают оказывать серьезное влияние на практику борьбы с преступностью. В значительной мере они были включены в теоретический фундамент так называемой клинической криминологии. На них опирались при разработке и внедрении большинства медицинских мер коррекции личности преступника. Американский исследователь практики удержания от преступлений Самуэль Чавкин в 1978 году с тревогой отмечал, что все более широкое распространение получают научные теории, возлагающие всю ответственность за острые социальные проблемы (такие, как бурный рост насилия) на отдельных индивидов, чье неподдающееся контролю поведение объясняется либо причинами генетического порядка, либо дефектами нервной системы (преступники являются жертвами плохой наследственности, либо страдают тем или иным заболеванием мозга, либо имеют лишнюю хромосому, либо подвержены воздействию всех трех факторов одновременно). В 90-е годы по Америке прокатилась волна насилия. Поскольку власти не справляются с обузданием насильственной преступности, к решению этой проблемы активно подключаются различные общественные структуры. Лидирующими среди них стали медицинские организации. Причем роль медиков в воздействии на этот негативный социальный феномен с каждым днем становится столь значительной, что постепенно полицейские силы отодвигаются на второй план (да и полицейские в методике своей работы многое переняли у новых помощников в белых халатах). Медики стали рассматривать насилие как следствие какой-то таинственной инфекции или новой болезни, которая поразила общество. В этом смысле термин "эпидемия насилия" – не просто образное сравнение. В американской системе здравоохранения возникло новое видение того, как можно бороться с данной эпидемией. Фундаментальной основой для нового подхода к решению проблем насилия является смещение акцентов: главное внимание уделяется не реагированию на факты уже совершившегося насилия, а изменению социальных и поведенческих факторов, вызывающих насилие (клинический вариант криминологии). Инициатива медиков дала новый импульс научным дискуссиям о роли генетических факторов в генезисе преступлений. К сожалению, профессионалы в области медицины нередко оказывались дилетантами в области криминологии. Да и очень уж соблазнительна перспектива решения извечной проблемы преступности с помощью несложной процедуры стерилизации. Многие ученые выступили против возрождения подходов, порочность которых была доказана десятки лет назад. На состоявшейся в 1993 году в Бостоне конференции Американской ассоциации научного прогресса абсолютное большинство участников пришли к выводу о том, что тезис: "преступниками рождаются, а не становятся" является насилием над теорией. Многие ученые возлагают надежды на то, что окончательное решение данной проблемы будет найдено в ходе проводящегося сейчас в США крупномасштабного криминологического исследования факторов преступности. В течение десяти лет криминологи Гарвардского университета занимались подготовкой программы и методик этого исследования, а также искали финансовую поддержку для его организации. В 1992 году за реализацию названной программы взялся Национальный институт юстиции США, в процессе ее реализации планируется: отслеживать ход развития мужского и женского организмов для того, чтобы вскрыть те элементы, которые ведут к проявлению ранней агрессивности и преступлениям; разработать график воздействия различных факторов на противоправное поведение человека от рождения до 31 года; выявить возрастные периоды жизни, когда наиболее действенно и эффективно проявляется внешнее воздействие на человека; разработать перспективные методики (стратегию) внешних воздействий. Предусматривается, что в течение 8 лет будут контролироваться девять возрастных групп (3, 6, 12, 15, 18, 21, 24 лет) численностью 11 тыс. человек.

Налог-я прест-ть

Обосновывая необходимость выделения налоговой преступности в качестве самостоятельного вида преступности, мы опираемся на позицию, в соответствии с которой преступления отличаются друг от друга по многим криминологическим параметрам. Не учитывать этого - значит заведомо не иметь возможности целенаправленно и дифференцированно вести борьбу с различными проявлениями преступности. Ведь неоднородность преступлений требует и различных подходов в борьбе с ними. К числу основных характеристик налоговой преступности большинство авторов относит состояние, динамику, уровень, латентность и структуру. Налоговую преступность нельзя признать принципиально новым общественно опасным социально-правовым явлением для России. Уклонение от уплаты налогов получило широкое распространение, носит массовый характер и является главной причиной непоступления налогов в государственную казну. По нашему мнению, о реальных масштабах налоговой преступности в той или иной степени свидетельствуют следующие показатели: - значительный разрыв между официальными и реальными доходами населения;- очевидная разница между расходами на потребление отдельных граждан (приобретение в больших объемах валютных ценностей, недвижимости, автомобилей, предметов обстановки и дорогостоящих услуг) и декларируемыми ими доходами;- скрытая занятость населения (наличие значительного числа работающих на предприятиях, не зарегистрированных в налоговых органах или осуществляющих незаконную предпринимательскую деятельность);- рост объема денежной наличности, находящейся во внебанковском обороте (использование "черного нала" в расчетах с другими предприятиями, оплате труда);- обострение кризиса неплатежей, заключающееся в неспособности или нежелании организаций рассчитываться деньгами с другими хозяйствующими субъектами в рамках коммерческой деятельности (преобладание бартерных операций, использование в расчетах векселей и иных ценных бумаг), а также с бюджетом (зачеты, натуральная оплата);- снижение собираемости налогов, отмечающееся даже в период ожидания сезонного роста поступлений налогов в бюджет;- увеличение из года в год значительными темпами размера бюджетной недоимки; - повышение объемов капиталов, незаконно вывозимых за рубеж (открытие счетов в зарубежных банках, приобретение компаний и ценных бумаг за рубежом). Следует отметить, что в последнее время специалистами предпринимаются успешные попытки использования специальных научных методик для определения масштабов уклонения от уплаты налогов. Однако для определения реальной налоговой базы из валового регионального продукта необходимо вычесть добавленную стоимость в сфере производства благ, освобожденных от налогообложения. База взимания НДС оценивается путем деления поступлений от этого налога и официально регистрируемой задолженности по его уплате на ставку налога (10-20 %) за анализируемый период. По окончании расчетов, произведенных на основе данной методики, уровень уклонения от уплаты налогов на территории Российской Федерации равен показателю 36,7 % (в г. Москве - 41,8 %). Среди основных причин высокой латентности, выделяемых специалистами применительно к экономическим преступлениям, на счет преступлений в сфере налогообложения следует отнести отсутствие потерпевших и иных лиц (кроме органов налогового контроля), заинтересованных в их выявлении. В результате совершения налоговых преступлений прежде всего затрагиваются интересы государства. Население же в основной массе относится к нарушителям налогового законодательства терпимо или даже сочувственно и не только не оказывает содействия государственным контролирующим и правоохранительным органам в их выявлении, но и способствует совершению преступлений. Зачастую работники предприятия знают о нарушениях налогового законодательства со стороны руководителей предприятий, но тем не менее крайне редко предпринимают какие-либо действия, для того чтобы воспрепятствовать этому. Повсеместное распространение получила практика выплаты работникам с их согласия заработной платы из неучтенной денежной наличности и без надлежащего оформления в бухгалтерских документах. К числу иных причин высокого уровня латентности налоговой преступности следует отнести изобретательность налоговых преступников; тщательную маскировку совершаемых ими налоговых преступлений; отсутствие явных следов, указывающих на совершение налоговых преступлений; наличие большого промежутка времени (от одного года и более) между моментом совершения и моментом выявления налогового преступления. Отдельные авторы в качестве искусственных причин латентности называют недостатки в деятельности органов налоговой полиции. Вышеприведенные показатели позволяют получить общее представление об уровне налоговой преступности. Однако анализ распространенности преступности предполагает также определение ее интенсивности. Основываясь на данных о зарегистрированных фактах налоговых преступлений, можно определить коэффициент налоговой преступности. Произведя необходимые исчисления, мы получили следующие результаты. Доля налоговой преступности в общей структуре преступлений экономической направленности, имевшая первоначально незначительные показатели, за этот же период возросла до 2,3 % и стала сопоставима с такими преступными проявлениями, как фальшивомонетничество (3,6 %), незаконное предпринимательство (3,8 %) или незаконные сделки с валютными ценностями (6,3 %). Статистика свидетельствует о том, что преступные посягательства, направленные на уклонение от уплаты налога на прибыль, составляют 43,6 % от общего числа налоговых преступлений, НДС - 28,4 %, налогов, уплачиваемых в дорожные фонды, - 6,7 %, подоходного налога с физических лиц - 3,7 %, акцизов - 1,2 %, налога на имущество предприятий - 0,9 %. Из этого следует, что налоговые преступления направлены на уклонение от уплаты тех налогов, которые предусматривают наиболее крупные отчисления в бюджет. Иные налоги также достаточно часто оказывались неуплаченными в результате преступных действий, однако это происходило преимущественно из-за того, что они имели общий объект налогообложения с вышеуказанными обязательными платежами. Преобладание преступлений, связанных с неуплатой налога на прибыль, объясняется уязвимостью механизма его исчисления, предусматривающего целый ряд исключений и изъятий, а также наличием льгот по его уплате, которые незаконно используются. В данном случае оказывает влияние и повышенный уровень корыстной мотивации у преступников - ведь удержание в своей собственности полученной прибыли и является их главной целью. Основную налоговую нагрузку в Российской Федерации несут организации, поэтому наибольшее распространение получили преступления, связанные с исчислением и уплатой налогов с юридических лиц. Из общего числа числившихся на учете юридических лиц лишь 436 тыс. (16,6 %) вносят платежи регулярно, 1 млн. 307 тыс. (49,8 %) имеют задолженность перед бюджетом и около 787 тыс. (29,9 %) не представляют бухгалтерскую отчетность, не платят налоги или находятся в налоговом розыске*1. Практика показывает, что налоговые преступления совершаются в различных хозяйствующих субъектах независимо от форм их собственности. Однако следует отметить, что в организациях, основывающихся на частной форме собственности, выявляется более 80 % таких преступлений. Такая закономерность определяется тем, что право управления на предприятиях, основанных на частной форме собственности, как правило, принадлежит ограниченному кругу лиц. Обычно руководящие органы на таких предприятиях возглавляются их фактическими владельцами, а должный внутренний финансовый контроль отсутствует. Определенный интерес представляет также распределение нарушений налогового законодательства по сферам деятельности налогоплательщиков. На долю предприятий, осуществляющих торговлю продуктами питания, приходится 23,8 % налоговых правонарушений; торгующих товарами народного потребления - 15,9 %; занимающихся оказанием услуг - 12,1 %; осуществляющих финансово-кредитные операции - 9,3 %; торгующих недвижимостью - 7,9 %; производящих продукцию мета ллообработки и машиностроения - 7,2 %; осуществляющих нефтедобычу и нефтепереработку - 5,1 %; предприятий металлургии - 1,8 %; производителей химической и нефтехимической продукции - 1,5 %; производителей электроэнергии - 0,7 %*1. Таким образом, вышеприведенные данные позволяют сделать вывод о том, что подавляющее число налоговых правонарушений совершается в торговой сфере. Владельцы предприятий торговли стремятся получать оплату наличными деньгами за реализуемые ими товары, что позволяет им использовать денежную наличность во внебанковском обороте, что, в свою очередь, значительно затрудняет осуществление налогового контроля и способствует сокрытию денежных средств от налогообложения. Проанализируем состояние налоговой дисциплины в различных сферах предпринимательской деятельности. Огромные налоговые потери несет государство на рынке алкогольной продукции. Несмотря на принимаемые Правительством РФ меры по восстановлению государственной монополии на оборот спирта и алкогольной продукции, взять его под должный налоговый контроль до сих пор не удается. Согласно опубликованным данным с 1989 по 1996 годы общая сумма недополученных бюджетом средст в по этой статье составила около 60 трлн руб. В настоящее время доля налоговых поступлений от оборота алкоголя составляет всего 3-5 %*1.