Разведение истины и ценностей, как и проблема их взаимоотношения, возникает в силу конкретных причин. Она порождена феноменом классической науки, когда ценность относилась к субъекту, а знание — к его отрицанию. Это предполагало, что для функционирования и развития общества научное знание необходимо. Поэтому оно становится ценностью, а любые ценностные отношения рассматриваются как деформация истины.
Современная наука требует включения в знание ценностных параметров, поскольку ее объектами являются человекоразмерные системы. Поэтому ценность представляют не столько «объектные» истины, сколько те, которые сопоставимы с непосредственным бытием людей. Истина и ценность здесь не противостоят друг другу. Первая акцентирует обращенность рациональной активности вовне, а вторая — ее соотнесенность с человеком.
Можно выделить три основных философских теории истины. Во-первых, теории, которые обосновывают абсолютную достоверность знаний, апеллируя к Богу (Декарт). Во-вторых, теории, сводящие обоснование объективности и абсолютности истины к миру объективной реальности — материальной или идеальной (как, например у Платона или в материализме). В-третьих, трансцедентально-субъективистские теории истины, согласно которым объективность истины обосновываются структурами трансцендентального субъекта, который сам может истолковываться по-разному (Кант). Все три вида обоснований истинности знания имеют смысл, потому что схватывают некоторые вполне реально присутствующие в знании и в его динамике моменты. В силу этого Л. А. Микешина говорит о необходимости разработки антропологической трактовки истины, которая позволит преодолеть узость прежних рамок рациональности.
Новое понимание познания должно, по ее мнению, относиться ко всей области знания (научного и ненаучного) и осуществлять целостный подход к проблеме его результата, то есть выявлять смысл как истины, так и заблуждения. При ведущей роли субъективного начала получение истины в качестве необходимой предпосылки содержит личное творчество, риск, ответственность. Человек выступает, таким образом, в качестве необходимого основания истины. Л. А. Микешина указывает на важность обоснования принципа доверия субъекту, поскольку личность несет ответственность не только за практические действия, но и за полученные знания. Этот подход придает проблеме соответствия истины и субъекта не гносеологический, а метафизический и мировоззренческий характер.
Подобные трактовки истины уже были разработаны в истории философской мысли, поэтому имеет смысл рассмотреть их более детально. М. Фуко полагал, что еще в античности произошла дифференциация двух подходов к познанию. С целью иллюстрации этого он анализирует преобладающий в античной ментальности философский принцип epimeleia (заботы, попечения). Это, с одной стороны, общее отношение к себе, миру, другим людям, предполагающее изменение и преобразование себя, а с другой, свод законов, определяющих способ существования субъекта. Эта концепция, определившая историю человеческой субъективности, была сформулирована Платоном, как условие политического и нравственного действия. Он подчеркивает, что необходимым условием познания является стремление ввысь, т. е. работа над собой, изменение, в противном случае человек становится подвержен мнениям и теряет разум. Фуко подчеркивает: «С точки зрения духовного опыта, никогда акт познания сам по себе и как таковой не мог бы обеспечить постижение истины, не будь он подготовлен, сопровожден, дублируем, завершаем определенным преобразованием субъекта — не индивидуума, а самого субъекта в его бытии как субъекта. Гнозис — это, в конечном счете, то, что всегда стремится переместить, перенести в сам познавательный акт условия, формы и следствия духовного опыта».
Аристотель же свел духовную работу субъекта к познанию. Однако он также полагал, что только разум и Бог являются последними основаниями философской мысли. Тем не менее, и к душе он подходит как ученый, считая, что ее познание проясняет сущность познания истины. Фуко полагает, что аристотелевский подход получает свое окончательное развитие лишь в Новое время «...Современная теория истины ведет свой отчет с того момента, когда познание, и лишь оно одно, становится единственным способом постижения истины, то есть этот отсчет начинается с того момента, когда философ, или ученый, или просто человек, пытающийся найти истину, становится способным разбираться в
самом себе посредством лишь одних актов познания, когда больше от него ничего не требуется — ни модификации, ни изменения его бытия». Тем не менее, платоновский подход все-таки сохраняется в философии, когда указывается на то, что познание и стремление к истине только один из планов жизни, что способность новоевропейского человека к науке сама зависит от каких-то других начал.
Антропологическая исходная позиция отчетливо прослеживается в различных направлениях современной философии. Здесь, в отличие от классической философской традиции, утверждается иная система отношений между миром и человеком, призванная преодолеть ограниченность субъект-объектного противопоставления. Суть этого нового подхода заключается в обосновании экзистенциально или трансцендентально антропологической исходной основополагающей инстанции, в подчеркивании обусловленности мира вещей и наших представлений о нем различными формами человеческой деятельности. На этой основе не только пересматриваются традиционные представления об истине, но и создается новая концепция социальной деятельности.
Дата: 2019-07-24, просмотров: 205.