Пропаганда героической эпопеи 12-го года в период Великой Отечественной войны
Поможем в ✍️ написании учебной работы
Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

 

С началом Великой Отечественной войны Советского Союза против немецко-фашистских захватчиков в исторической науке произошло дальнейшее усиление внимания к внешнеполитическим проблемам. В русле этого интереса рассматривалась и история наполеоновских войн.

Начавшаяся Великая Отечественная война определила дальнейшее осмысление событий 1812 года, их уроков, более полное раскрытие народного характера первой Отечественной войны, ее форм и методов, способствовало пропаганде опыта прошлой борьбы среди широких кругов советских людей, и в первую очередь среди воинов Красной Армии. Острой потребностью стало создание популярной, научно-популярной, агитационной и пропагандистской литературы – малоформатных книг и брошюр, которые легко умещались в карманах бойцов и командиров, газетных и журнальных статей, рассчитанных на массового читателя.

К этой работе, имевшей огромную государственную важность, сразу же подключилась большая группа советских историков и литераторов. Уже 4 июля 1941 г. в Ленинграде была подписана к печати брошюра Е.В.Тарле «Две отечественные войны», рассчитанная на краснофлотцев, а три недели спустя увидела свет в Москве другая его брошюра «Отечественная война и разгром империи Наполеона».

11 июля в Сталинграде была подписана к печати брошюра В.Ильинского «Разгром наполеоновской армии», 12 июля в Ленинграде – брошюра Б.М. Кочакова, Ш.М. Левина и А.В. Предтеченского «Народное ополчение 1812 года», 18 июля там же – брошюра Д.Е. Червякова «Партизанское движение в Отечественной войне 1812 года», а 19 сентября была подписана к печати книжка Л.Н. Бычкова под тем же названием, опубликованная в Архангельске. 25 июля в Ростове-на-Дону подписан к печати сборник «Могучее народное ополчение», в который вошла статья П.В. Бабенышева «Ополчение на Дону в Отечественную войну 1812 года». 18 августа в издательстве Академии наук СССР подписана к печати книга К.В. Сивкова «Разгром наполеоновской армии в России в 1812 г.»

Академик М.В. Нечкина вспоминает: «Самым ранним звонком из издательства, предложившего мне написать книжку для воинов, был звонок в августе 1941 г.»[3].

А ее первая статья, посвященная роли народных ополчений в защите Отечества, появилась на страницах «Комсомольской правды» 11 июля 1941 г. под названием «Бессмертные традиции всенародного ополчения».

Героическая борьба народов России против наполеоновского нашествия была принята на вооружение лекторами и пропагандистами. М.В. Нечкина, прочитавшая в годы войны около 500 лекций для воинов и населения, писала: «Знаменитая Отечественная война 1812 года давала лектору множество тем. Были специальные лекции о Бородинском сражении. Всегда подробно раскрывался вопрос: в какой обстановке Кутузов произнес слова «приказываю отступать»»[4]. Неизменным успехом у слушателей пользовались также лекции о народном ополчении, партизанской войне, героях 1812 года. «Лекция рождала книгу, а, появившись в свет, книга рождала новую лекцию». Так была создана серия первых работ М.В. Нечкиной о войне 1812 года.

Все эти факты свидетельствуют о том, что советская историческая наука предельно оперативно откликалась на потребности времени.

Большое принципиальное значение имела статья М.Т. Иовчука «Великие традиции русского патриотизма» (Большевик. 1941. № 13), в которой было обращено внимание читателей на великие традиции патриотизма народов России, воплощенные в ратных подвигах таких замечательных русских полководцев, как Дмитрий Донской, Александр Невский, Петр Великий, Александр Суворов, Михаил Кутузов. Это обращение к имени наших великих предков во весь голос прозвучало затем в речи Сталина на параде войск Красной Армии 7 ноября 1941 г., отправлявшихся на фронт прямо с Красной площади[5].

Выступление Сталина стимулировало появление целой серии брошюр и статей, посвященных великим русским полководцам, в том числе М.И. Кутузову: Жибарёв П. «Михаил Кутузов» (Саратов, 1942); Лебедев В.И. «Великий русский полководец Михаил Илларионович Кутузов» (Саранск, 1942); Нечкина М.В. «Великий русский полководец М.И. Кутузов» (М., 1943); Коротков Н. «М. Кутузов» (М., 1943) и др.

Представители всех поколений советских историков взялись за перо, чтобы выразить свое отношение к событиям, потребовавшим величайшего напряжения всего народа в его решительной борьбе с врагом. И яркий пример этого – работа одного из старейших советских историков и архивистов, С.К. Богоявленского, «Две Отечественные войны», оставшаяся, к сожалению, неопубликованной. В рукописи, относящейся к концу 1942 – началу 1943 г., содержится интересное сопоставление отдельных этапов войны 1812 года и хода Великой Отечественной войны. Автор писал: «Краткое обозрение хода той и другой Отечественной войны показывает, как много аналогий можно провести между ними». И главная из этих аналогий – беспредельное мужество народов нашей страны. С.К. Богоявленский утверждал, что уже в 1941 г. под Москвой перелом в ходе войны «вполне определился». И хотя война еще не закончилась, ее исход ясен. «Гитлер может собирать кулак в том или другом районе, иметь временный успех, но карта его бита», - приходит автор к подтвержденному всеми последующими событиями выводу[6].

Немало содержательных статей, связанных с событиями 1812 года, имевших исследовательский характер, было опубликовано в 1941-1945 гг. в советской исторической периодике. Значительная их часть была посвящена стратегии и тактике Бородинского сражения, роли в нем, как и во всей войне 1812 года, М.И. Кутузова. При сопоставлении выводов этих авторов, выявляется наличие весьма различных суждений по тем или иным принципиальным вопросам.

Так, Б. Кац полагал, что Бородинская битва была «не только моральной», но полной «победой русской армии над лучшей армией Европы»[7].

Несколько иным было мнение Н.Г. Павленко[8].

Придя к общему заключению, что Бородинское сражение привело к «резкому ухудшению стратегической обстановки для французской армии», автор считал его стратегической победой русских войск. Говоря же о результатах сражения, Н.Г. Павленко высказал соображение, что оно не имело «ясно выраженного исхода», вследствие чего сражение «в тактическом отношении осталось нерешенным»[9].

Попытку выяснить истинные потери русской армии в Бородинской битве предпринял Б. Кац, использовавший с этой целью материалы военного архива и различные опубликованные документы. Окончательные данные, приводимые автором, следующие: потери русской армии составили 42438 человек (38,5 % личного состава), потери наполеоновской армии, по приводимым им подсчетам – 58478 человек (44 % личного состава).

Из общего числа потерь русской армии более всего пришлось на пехоту – 37058 человек, или 82,3 %, в то время как на кавалерию – 3153 человека (3,1 %) и артиллерию – 1867 человек (1,6 %). Заметим, что французская кавалерия потеряла 16 358 человек, т.е. 58,3 % своего состава[10].

Так что есть все основания заключить, что французская кавалерия, говоря словами А.П. Ермолова, разбилась о русскую пехоту. А это явилось результатом «надлома наступательного порыва» у французской пехоты, замененной, как справедливо отмечал автор, в связи с этим конницей.

Весьма содержателен цикл работ Н.М. Коробкова, в которых рассматривалась стратегия М.И. Кутузова в Отечественной войне 1812 года.

Н.М. Коробков видел в Кутузове большого мастера маневренной войны, который блестяще совместил два таких стратегических принципа, как истощение и сокрушение противника. В Отечественной войне 1812 года, считал Н.М. Коробков, «в своем неуклонном преследовании врага Кутузов осторожно, Но твердо регулировал гибельное движение французов»[11]. Автор отмечал также большое умение Кутузова строго координировать действия крупных и далеко отстоящих одна от другой войсковых группировок.

Что же касается последующего плана действий русского полководца, то по этому поводу Н.М. Коробков высказал суждение: «Как показывают вновь обнаруженные документы, Кутузов не был непримиримым противником перенесения войны за освобождение Европы и окончательный разгром наполеоновской империи. В этом отношении он был вполне последователен, и его политические взгляды и его стратегия органически представляли единое целое»[12].

Из небольшого числа работ, появившихся в годы войны о партизанском движении в 1812 году, следует назвать статью Д.Е. Червякова[13], в которой автор подчеркивал, что в Смоленской губернии крестьяне по своей инициативе развернули против французов партизанскую войну.

Д.Е. Червяков отмечал, что уже в первый период войны 1812 года имели место совместные партизанские действия крестьян и казаков, однако, как и другие исследователи, он полагал, что партизанское движение как форма проявления народного характера войны с особой силой развернулось только после Бородинского сражения.

Д.Е. Червяков привел также данные, показывающие, что лишь в одном Боровском уезде Калужской губернии в результате деятельности партизан наполеоновская армия потеряла убитыми: 1 генерала, 2 офицера, 9190 рядовых, пленными – 1392 человека[14].

В годы Великой Отечественной войны были опубликованы базирующиеся на обширной источниковой базе работы И.С. Звавича и И.Г. Гуткиной, посвященные международным отношениям и внешней политике России начала XIX в.

К середине 40-х годов И.С. Звавич в основном подготовил докторскую диссертацию «Дипломатическая история Отечественной войны 1812 года», и лишь ранняя смерть помешала ученому завершить свой труд. Тем не менее, в отдельных опубликованных фрагментах диссертации ему удалось наметить важнейшие узлы дипломатических взаимоотношений России с европейскими государствами – Испанией, Швецией, Австрией, Пруссией, Англией.

В первой по времени своего выхода из печати статье из серии работ историка, посвященных анализу деятельности российской дипломатии в канун Отечественной войны 1812 года, И.С. Звавичем были рассмотрены перипетии оформления русско-испанского договора, подписанного в Великих Луках 8 июля того же года Н.П. Румянцевым и Зеа де Бермудесом. Автор приходит к выводу о том, что испанская (а также и английская) дипломатия стремилась к одной цели – «побудить Александра к сосредоточению максимальных сил на западных границах России…»[15].

В следующей статье, освещающей бурную деятельность русской дипломатии с целью заключения русско-шведского союза, И.С. Звавич показал настойчивость политики русской дипломатической службы, направленной к устранению имевшихся между двумя странами противоречий, начало которому было положено подписанием союзного договора между Россией и Швецией 5 апреля 1812 г., а затем и военной конвенции между ними, заключенной 3 июля того же года. В то же время И.С. Звавич раскрыл большую личную роль Карла Юхана (бывшего маршала империи Бернадота), явившегося инициатором переговоров[16].

Наряду с отмеченными успехами русской дипломатии И.С. Звавич выделял неверные внешнеполитические акции Наполеона, дипломатия которого, базировавшаяся на убежденности в крепости предшествующих франко-шведских контактов, ставших в известной мере традиционными и рассчитывавшая в то же время на действенность исконных русско-шведских противоречий «дала осечку». Помимо политических, немалую роль сыграло и наличие экономических противоречий между Швецией и Францией (континентальная блокада в первую очередь, что и определило, в конечном счете, позицию Швеции в конфликте между Францией и Россией.

Забвение интересов своей собственной страны, пресмыкательство перед завоевателем, отказ от союза с Россией и заключение унизительного соглашения с Францией вопреки национальным интересам характеризовали, по мнению И.С. Звавича, действия прусского короля Фридриха-Вильгельма III в 1812 г.[17]

Еще одна статья историка вскрывает лицемерие политики австрийского министра иностранных дел К. Меттерниха, раболепствовавшего перед Наполеоном и стремившегося, как показывает автор, «помешать всяким попыткам России перетянуть Австрию на свою сторону…»[18].

Однако русская дипломатия даже после заключения франко-прусского трактата и после подписания франко-австрийского договора от 2 марта 1812 г., вела неустанную борьбу за отрыв Австрии (а также и Пруссии) от Франции. И.С. Звавич пришел к выводу, что Меттерних, будучи убежден, что в грядущей войне между Францией и Россией неизбежное поражение потерпит последняя, категорически отказывался от каких-либо соглашений с Россией.

Если говорить о русско-английских отношениях во время войны 1812 года, то их характер во многом определялся позицией английской дипломатии и английского общественного мнения, поначалу скептически настроенного к возможности сопротивления русской армии. Положение существенно изменилось, как полагал И.С. Звавич, с первых месяцев 1813 г., «когда победа России в войне против Наполеона на территории России выяснилась для английского правительства со всей непреложностью»[19].

И.Г. Гуткина, исследовавшая эту же проблему, считала, что изменения в английском обществе наступало значительно раньше – почти сразу же после подписания тайного русско-английского союза 6 июля в Эребро[20].

Приводимые ею документы дипломатической переписки, выступлений в палате общин, где образовался специальный комитет по оказанию помощи России, убеждают в большой активности англичан, хорошо понимавших, что значит для них разгром Наполеона и крушение его могущества на русских полях.

В связи с ростом внимания исследователей к событиям 1812 года большое значение приобрело начавшееся издание документов периода войны. Первым в серии публикации явился сборник, составленный Ф.А. Гаршиным (Изгнание Наполеона из Москвы: Сборник. М., 1938.). Книге предписано содержательное введение, написанное П.Г. Рындзюнским. Особое внимание в нем уделено рассмотрению Бородинской битвы, в которой, по мнению автора, русские войска оказались недостаточно подготовленными: Далеко не все необходимые укрепления были возведены полностью, к тому же они, «как и части русской армии, были расположены на основе неправильно рассчитанного направления движения противника»[21].

Так что, полагает автор, русскому командованию на ходу пришлось исправлять допущенные ошибки.

Что же касается документального содержания самого сборника, то основное внимание составитель уделял мемуарам участников, очевидцев и современников событий, расположив материал преимущественно в хронологическом порядке. В приложении к сборнику была помещена статистическая таблица о состоянии Москвы на 20 января 1812 г., которая в содержательном отношении имела самостоятельное значение.

Кроме сборника Ф.А. Гаршина, в самом начале Великой Отечественной войны вышла из печати документальная публикация, подготовленная сотрудниками Ленинградского отделения Института истории. В редактировании материалов принимал также участие Е.В. Тарле[22]. В сборник были включены самые различные источники. Наиболее обширную часть составляет оперативная переписка – донесения, предписания, приказы, рапорты, воззвания, журнал военных действий. Значительную часть среди включенных материалов занимали воспоминания, дневники и письма современников событий, выдержки из периодики той поры. Составители извлекли документальные материалы в основном из сборников Русского исторического общества, опубликованных материалов Военно-ученого архива.

На заключительном этапе войны увидел свет документальный сборник[23], подготовленный Главным архивным управлением, содержавший материалы о героическом прошлом народов России в дореволюционный период. Одна из глав сборника, включавшая 49 документов, представляла события Отечественной войны 1812 г.

Все документы, вошедшие в раздел, были систематизированы по хронологическому признаку, за исключением документов о Бородинском сражении, сгруппированных тематически, поскольку они были написаны позднее изложенных в них событий. В сборник вошли рапорты, донесения, выдержки из журнала военных действий.

Некоторые из этих донесений и рапортов, ярко отразили дух времени и событий. Так, ценные сведения о боевых действиях Отдельного корпуса Витгенштейна содержались в рапорте генерал-майора Я.П. Кульнева о сражении у местечка Друя, а также в реляции самого командующего корпусом генерал-лейтенанта Витгенштейна Александру I о победе при Клястицах. В этой реляции особо отмечена роль в бою артиллерии. «Страшное действие нашей артиллерии, - писал Витгенштейн, - поощряемой личным примером генерал-майора князя Яшвиля и быстрым наступлением егерских и храбрых полков 5-й дивизии, опрокинуло совершенно неприятельские колонны[24].

Различные сведения о Бородинском сражении содержались в рапортах и донесениях главнокомандующего Кутузова, генералов Барклая де Толли, Дохтурова, Коновницына, Сиверса, Раевского, Бороздина.

Мужество русских воинов в боях под Красным 7 ноября 1812 г. раскрыто в рапорте генерала А.П. Тормасова фельдмаршалу Кутузову: «Урон с нашей стороны не весьма значителен, а с неприятельской – чрезвычайный. В плен взяты нами генерал один, штаб и обер-офицеров семьдесят шесть, нижних чинов до четырех тысяч, тридцать две пушки с зарядными ящиками, фельдмаршальский повелительный жезл командующего в сем сражении маршала Давуста князя Еклиальского, и два значка, которые при сем представляю, а множество разного обоза досталось в добычу победителям»[25].

Большое значение сборника состояло в том, что значительная часть включенных в него документов показала силу сопротивления русских войск, что было очень созвучно событиям 1941-1945 гг.

Были изданы и другие источники[26]: воспоминания и дневники Дениса Давыдова, письма Ф.И. Глинки, воспоминания современников о М.И. Кутузове, выдержки из книги воспоминаний адъютанта Наполеона Ф. де Сегюра, изложение записок врача наполеоновской гвардии Де-ла-Флиза. Все они, дополняя друг друга, давали достаточно яркое представление о борьбе русского народа против захватчиков и позволяли читателю провести необходимую аналогию и сопоставление двух отечественных войн.

Таким образом, в этот период большинство увидевших свет работ еще базировалось на опубликованных источниках. Однако ряд авторов (Е.В. Тарле, М.Ф. Злотников, Н.М. Коробков, А.В. Предтеченский, Л.Н. Бычков, Г.Г. Андреев и др.) ввели в научный оборот новые архивные материалы, позволившие сделать важные выводы, а в ряде случаев по-новому охарактеризовать те или иные события эпопеи 1812 года, действия полководцев, итоги и результаты войны.

В рассматриваемый период советская историография уже полностью преодолела ошибочную концепцию М.Н. Покровского, хотя отдельные проблемы (в том числе оценка роли М.И. Кутузова) еще требовали подключения дополнительного архивного материала, тщательного анализа и научной аргументации. Серьезным недостатком в изучении истории событий 1812 года было также то, что преимущественно исследовался только ее военный аспект.

Как и многие другие направления отечественной исторической науки, советская историография 1812 года лишилась ряда авторов, внесших немалый вклад в изучение и разработку этой «вечной» для нашей страны темы. Жертвами сталинских репрессий стали А.И. Верховский, А.А. Свечин, М.С. Свечников и ряд других специалистов в области военной истории дореволюционной России.



Дата: 2019-07-24, просмотров: 230.