Нарастающие изменения ценностно-смыслового уровня личности и его мотивационной сферы проявляются в динамике криминального почерка преступников. Нами выделены следующие признаки этой динамики.

1. изменения соотношения внутренних (мотивационных) и вн ешних (си туа тивных) фа к торо в в инициации сексуально агрес- сивн о г о по в едения. Как показывает анализ материалов уголовных дел, по мере развития исследуемого варианта патологической личности происходит снижение роли ситуативных факторов в инициации их криминальных действий. Поведение многоэпизодных преступников на первой стадии развития мотивации в значительной степени зави-

сит от ситуативных факторов. В первом (или первых) преступлении значительную роль играет обстановочная афферентация – возбуж- дение, поступающее от факторов внешней среды, более или менее совпавших либо с разработанным в сексуальных фантазиях субъекта сценарием, либо с объективными признаками ситуации, которая привела к выраженной фрустрации сексуальной сферы субъекта. Как уже отмечалось выше, исходная мотивация таких преступников более разнообразна, что определяет и разнообразие предкриминальных ситуаций. Действия такого преступника определяются объективными признаками ситуации и характером его взаимоотношений с жерт- вой. В ходе такого взаимодействия жертва приобретает в его глазах определенные свойства, символизирующие для него фрустрирующий или психотравмирующий фактор, что и является сигналом для актуа- лизации агрессивного поведения.

Многоэпизодный преступник в этом смысле спонтанен: его дей- ствия являются непосредственной реакцией на ситуацию. В них прак- тически отсутствует или свернута фаза поиска жертвы. Криминальное поведение часто проявляется как полевое, внешне выступая почти как импульсивный поступок, без какого бы то ни было этапа борьбы мотивов и, хотя бы идеаторной, актуализации и воспоминания о за- претах явно тяжких криминальных поступков.

Для второго этапа характерно активное создание субъектом спец- ифической ситуации, в которой возможно проявление сексуальной агрессии. Переход к этой стадии характеризуется наличием стадии поиска жертвы, порой не вполне осознаваемого. Роль поведения жертв и внешних обстоятельств в инициации поведения отходит на второй план. Как правило, уже к этому времени можно говорить о сложившемся криминальном почерке преступника.

На третьей, уже собственно патологической стадии развития, по мнению А.О. Бухановского [1996], мотивация приобретает характер компульсивного влечения, имеющего неодолимый характер. В каче- стве признаков, характерных для компульсивного криминального деяния, он выделяет следующие: доминирование в сознании патосек- суальных устремлений с вытеснением оттуда всего иного, в том числе, полноценного восприятия и оценки ситуации, способности к про- гнозированию ее развития, проявлению осторожности. Актуализация криминального поведения на этой стадии происходит спонтанно, без видимых внешних причин. Поисковое поведение отчетливо выражено и носит сознательный характер.

Таким образом, диагностическим признаком уровня сформирован- ности патологической мотивации преступника является наличие или особенности поискового поведения в предкриминальный период.

2. изменение избирательности при выборе жертв. На пер- вой стадии формирования ФЧ сексуальная агрессия побуждается специфической мотивацией, которая может быть качественно раз- личной (сексуальной, корыстной, стремление к доминированию и т.п.). Актуализация фрустрирующего (или психотравмирующего фактора), резко повышающая психическое напряжение, происходит в контексте развития криминальной ситуации. При этом жертва в восприятии преступника приобретает только некоторые черты этого фактора. Однако она не полностью деперсонифицируется, что и определяет большее разнообразие жертв. Так, может быть различен внешний вид и возраст выбираемых жертв, агрессия может про- являться как в отношении женщин, так и мужчин и т.д. Жертвами таких преступлений, как правило, становятся взрослые. Собственно сексуальный мотив может не быть ведущим или вообще отсутство- вать. Внешне сексуальная форма поведения часто связана с большей уязвимостью женщин и целым рядом социальных моментов. В то же время собственно сексуальная мотивация, обнаруживающаяся уже в начале серии и концентрирующаяся на определенном типе жертв, свидетельствует о высокой степени идеаторной проработки сексу- ального сценария. Поведение этих субъектов побуждается мощной витальной потребностью (сексуальной), которая сама по себе обладает значительным мотивационным и аффектогенным потенциалом. В силу идеаторной проработки она имеет дополнительную личностную зна- чимость, что определяет ее облегченную актуализацию. Жертвы таких преступлений уже исходно более стереотипны. Как правило, в этих случаях первая стадия формирования мотивации имеет свернутый характер, и сам процесс оформления патологической системы про- текает гораздо быстрее (часто по типу реактивного импринтинга).

Вторая стадия развития мотивации характеризуется «специализа- цией» субъектов на достаточно четко очерченном типе жертв, что и является одним из характерных признаков серийного убийства. Тип выбираемой жертвы связан с особенностями аномального развития личности преступника (наличием психотравм, проблемами меж- личностного, и в частности, сексуального общения и т.д.). Поэтому отношение к жертве носит деперсонифицированный характер: она олицетворяет некий «символ», который должен быть наказан и/или

уничтожен. Социальные и личностные характеристики жертвы, осо- бенности ее поведения практически не играют никакой роли. Более того, многие преступники сознательно и активно избегают неформального общения с жертвой, поскольку в таком случае агрессия в отношении них становится психологически затруднительной. В силу деперсони- фикации жертвы и отсутствия межличностного общения при отборе жертв преступник ориентируется на сугубо внешние признаки: пол, возраст, внешние данные и т.д.

В то же время по мере дальнейшего развития «феномена Чикатило» при переходе к третьей стадии формирования патологической мотива- ции психотравмирующий фактор может генерализоваться, охватывая все более разнообразные жертвы. Хотя одним из наиболее широко распространенных механизмов психологической защиты таких пре- ступников является обесценивание жертвы и представление о себе как о «санитаре общества», единственной общей характеристикой жертв таких преступлений является их уязвимость для преступного посяга- тельства. Такая генерализация связана, по нашему мнению, с двумя основными механизмами. Во-первых, ростом патосексуальной толе- рантности (А.О. Бухановский). Сексуальная агрессия постепенно теря- ет эротизирующий эффект и получает смысл гомеостабилизирующего механизма. Сексуальность все более приобретает аутоэротический характер: партнер не просто становится анонимным, его роль вообще утрачивает какой-либо смысл, что и проявляется в снижении избира- тельности в отношении жертв. Во-вторых, нарастанием интенсивности признаков физической зависимости, сопровождающихся снижением или потерей количественного и ситуационного контроля.

Таким образом, уже характер выбираемых жертв позволяет диагностировать стадию формирования криминального варианта личности, именуемого «феноменом Чикатило». Кроме того, психоло- гический анализ особенностей выбираемой жертвы позволяет про- гнозировать динамические характеристики процесса формирования этого феномена, прежде всего, его скорость.

3. Специфич е ски е о собенности динамики выбора мест и спосо- бо в зн а к омс тв а с жертвами и способов нападения на них. На первой стадии развития мотивации актуализация психотравмирующего фактора, резко повышающая психическое напряжение, происходит в контексте развития криминальной ситуации. Определенную роль при этом играют особенности поведения жертв. Поэтому места и спо- собы знакомства с будущими жертвами являются разнообразными и

связаны преимущественно с кругом общения или профессиональной деятельности преступника. Уже на этой стадии развития мотивации характерным являются как однотипность способов нападения на жертву, подавления ее сопротивления, так и определенная ритуали- зированность совершаемых с ней агрессивных действий. В данном контексте убийца действует уже по отношению не к личности жертвы, а к некоему «символу», в большей или меньшей степени деперсони- фицированному. Фиксированность эмоционального и поведенческого стереотипа реагирования на появление данного символа определяет и однообразие, стереотипность криминальных действий. С другой стороны, однотипность криминальных действий определяется ригид- ностью преступника, которая, как уже было отмечено ранее, является характерной для этих лиц, а в криминальной ситуации усиливается за счет переживания сильного эмоционального напряжения.

Вторая стадия развития патосексуальной мотивации, как уже отмечалось, связана с целенаправленным поиском жертв. На этом этапе преступник выбирает места, где он может с большой вероят- ностью найти будущую жертву, отрабатывает способы знакомства с ней и завлечения ее в место, удобное для совершения преступле- ния. Параллельно преступник совершает ряд действий, облегчающих ему совершение преступлений: отработка поводов, позволяющих ему объяснить его отсутствие на работе и дома, разработка «легенды» своего появления в местах знакомства с жертвами, а в дальнейшем и алиби, приобретение транспортных средств или облегчение доступа к ним и т.п. Способы нападения на жертву жестко стереотипизиру- ются, фиксируются те из них, которые, с одной стороны, наиболее эффективны в плане подавления сопротивления жертвы, а с другой, дают наибольший психотропный эффект.

Третья стадия развития патосексуальной мотивации связана, на наш взгляд, со вторичным увеличением разнообразия выбора мест, способов знакомства с жертвой и нападения на нее. Это определяется, с одной стороны, активизацией розыскных мероприятий, которые затрудняют криминальную деятельность преступника, заставляя его расширять «географию» своих преступлений. С другой стороны, формирующееся патологическое влечение, настоятельно требующее своей разрядки, приводит к дезорганизации поведения преступни- ка. Он становится все менее осторожным, порой нападение на жертву совершается еще до того, как они достигли выбранного преступником места, что увеличивает риск появления посторонних свидетелей.

4. эскалация насилия и формирование сексуального садизма. На первой стадии развития ФЧ в криминальном почерке преступников обнаруживаются стереотипные, повторяющиеся из эпизода в эпизод агрессивные действия в отношении жертв и манипуляции с их трупа- ми. Однако эти действия преимущественно не носят сексуального харак- тера, а являются средством аффективной разрядки, с одной стороны, и средством реализации ведущей мотивации (чаще всего, для демонстрации власти над жертвой), с другой. Внешняя сексуальность таких действий обычно направлена против женщин, и реже, детей. Хотя жертвами могут быть и мужчины, однако в отношении их действия, носящие, даже внешне, характер садистских, отсутствуют. Это объясняется, по-видимому, двумя моментами. Во-первых, победа над «соперником», равным, а субъективно оцениваемым как более сильным, дает более мощное удовлетворение ведущей мотивации. Во-вторых, сопротивление, оказываемое мужчи- ной, как правило, более продолжительно и интенсивно, и двигательная разрядка психического напряжения происходит уже в ходе борьбы с жертвой. Женщины же и дети часто вообще не оказывают заметного сопротивления, поэтому напряжение не находит разрядки в двигательной активности. Поскольку сексуальная сфера является наиболее интимной и затрагивает самые глубокие пласты личности, то сексуальные манипуля- ции используются как средство дополнительного унижения жертвы. Уже на этой стадии обнаруживается тенденция интенсификации насилия, что связано с накоплением криминального опыта.

На второй стадии мотивом поведения субъекта является изменение своего состояния, поэтому ситуации не просто специально организуются, а специально оформляются. По мере оформления криминального почер- ка отбираются и постоянно воспроизводятся насильственные действия, дающие субъекту максимальный психотропный эффект. Происходит поиск и отработка внешних дополнительных факторов, которые ускори- ли бы возникновение и/или усилили проявление этого специфического состояния. Эти действия, независимо от их специфики, от того, совер- шены ли они с живой жертвой или ее трупом, постепенно приобретают ритуальный характер. Психологическим смыслом таких манипуляций является воспроизводство психологически привлекательного состояния высокого уровня активации, и должно служить диагностическим кри- терием оценки уровня сформированности ФЧ. Рост патосексуальной толерантности приводит к постепенной эскалации насилия.

Третья стадия развития ФЧ связана с наличием уже отработанного сценария совершения преступления. На этом этапе преступники спе-

циально оформляют и оборудуют место совершения преступления, готовят реквизит, костюмы и пр. По словам R.P. Brittain, «кажется, что они просто гордятся своим «сценическим искусством» организации преступлений, как будто имела место преднамеренная попытка допол- нительно оскорбить общественное мнение» [1970, c. 187]. Одним из диагностических признаков этой стадии патосексуального развития является то, что преступник забирает с собой (и в дальнейшем хранит) части трупа жертвы. Такие действия трактуются в криминологической литературе как признаки изощренного зверства и особого цинизма [Антонян Ю.М., 1997], либо как свидетельство дезорганизации по- ведения [Ressler R.K. et al., 1986]. На наш взгляд, манипуляции с ча- стями трупа являются способом (порой не вполне осознаваемым) произвольно регулировать свое состояние. Они носят замещающий характер и выступают как попытка субъекта (со временем все более безуспешная) контролировать и блокировать нарастающее влече- ние, противоправность и опасность которого им осознаются. При появлении и нарастании признаков патосексуальной абстиненции (А.О. Бухановский) преступник манипулирует частями мертвого тела, что дает ему временное облегчение и позволяет оттянуть не- обходимость совершения нового преступления. Появление следов таких действий наряду с издевательством и глумлением над живой жертвой свидетельствует о патологическом развитии личности.

Таким образом, наличие динамики криминального почерка пре- ступника может служить показателем формирования патологической личности.