После революции в России возникла новая система политической организации государства, получившая название «третьеиюньская монархия». Внутреннюю политику правительства в этот период определяли объективные послереволюционные условия. С одной стороны, она была нацелена на подавление антиправительственного движения. С другой стороны, нельзя было не считаться с уроками революции, которые свидетельствовали о необходимости проведения реформ для расширения социальной опоры власти. В связи с этим в политике правительства прослеживаются две линии: наступление реакции во всех областях общественной жизни и лавирование между разными социальными силами. Первая линия реализовывалась административными и идеологическими мероприятиями. Полицейско-чиновничьему аппарату помогали печать и церковь. Вторая линия осуществлялась путем принятия и реализации новых законов.

Проведение реакционной линии опиралось на «Положение об усиленной и чрезвычайной охране», по которому местные власти имели право обыскивать помещения любых учреждений и организаций, арестовывать их членов. Тюрьмы были переполнены, смертные приговоры и казни стали повседневным явлением. Были разгромлены многие организации крестьян, студентов, интеллигенции, закрыта значительная часть профсоюзов, запрещено издание ряда демократических газет и журналов. Церковь призывала к христианскому смирению и сотрудничеству с правительством, представители черносотенных организаций требовали прекращения деятельности Думы и смерти всех революционеров. Часть интеллигенции в этих условиях отошла от поддержки революции, что наиболее полно проявилось в сборнике «Вехи» (1909), авторы которого (Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков и др.) отстаивали вредность революционных действий, возлагали на интеллигенцию ответственность за «трагедию русской революции» и призывали прекратить политическую борьбу. Послереволюционный период характеризовался спадом рабочего движения и крестьянских волнений, разбродом и шатаниями в политических партиях (в РСДРП появились ликвидаторы и отзовисты, ПСР пережила время тяжелого кризиса, вызванного разоблачением руководителя Боевой организации Азефа как агента охранки, значительно уменьшилась численность всех партий).

Возможность лавирования и заигрывания правительства с разными политическими силами обеспечивал избирательный закон от 3 июня 1907 г., изменивший порядок выборов. По нему рабочие потеряли половину выборщиков, крестьяне – больше половины. Число депутатов от окраин России было уменьшено втрое. Резко изменилось соотношение между куриями выборщиков в пользу помещиков и крупной буржуазии. Если по избирательному закону 1905 г. голос 1 помещика приравнивался к 3 голосам буржуазии, 15 голосам крестьян и 45 голосам рабочих, то по закону 1907 г. он приравнивался уже к 4 голосам крупной буржуазии, 68 мелкой городской буржуазии, 260 крестьян и 543 голосам рабочих.

Выборы в III Думу проходили в условиях террора и полицейских преследований и обеспечили устраивавший правительство ее состав: 32% правых депутатов, 33% октябристов, 12% кадетов. Ни одна фракция не получила большинства. В Думе установилось неустойчивое равновесие между правыми, центром и левыми фракциями. Черносотенцы, не одобрявшие преобразовательных планов Столыпина, безоговорочно поддерживали все его меры по борьбе с противниками самодержавия. Либералы пытались противостоять реакции, но в некоторых случаях правительство могло рассчитывать на их доброжелательное отношение к предлагаемым реформам. При этом ни одна из группировок не могла ни провалить, ни утвердить любой законопроект. В подобной ситуации все решала позиция центра – октябристов, которые готовы были оказать поддержку обоим направлениям правительственной политики. В результате в Думе работал механизм, получивший название октябристского маятника: при голосовании по законопроектам реакционного характера октябристы выступали вместе с правыми (право-октябристкое большинство), при принятии законов, связанных с преобразованиями – с левыми (октябристко-кадетское большинство). Таким образом, не имея в Думе постоянного большинства, Столыпин мог проводить политику, которую считал необходимой, лавируя между интересами помещиков и буржуазии, то усиливая репрессии, то проводя реформы. Такая политика получила название «бонапартизма».

С 1910 г. наметилось нарастание нового социально-политического кризиса. Правые были недовольны «излишним реформаторством» правительства, помещики требовали новых льгот и ссуд, буржуазия настаивала на пересмотре налоговой системы, так как видела в казенных заводах, не плативших налогов, своих конкурентов. Интеллигенция возмущалась «разгромом» Московского университета, из которого вынуждены были уйти лучшие профессора. Крестьяне требовали ликвидации помещичьего землевладения, рабочие вновь усилили стачечную борьбу (Ленские события 1912 г.), на окраинах росло национально-освободительное движение. IV Дума, выборы в которую прошли осенью 1912 г., все чаще переходила в оппозицию правительству. Все это свидетельствовало о постепенном разложении третьеиюньской системы.