Выполненный углём с пробелкой мелом, этот картон ныне находится в Национальной галерее в Лондоне, куда он поступил в 1966 году из Королевской Академии, где находился с 1791 года. В 1763 году он был приобретен у семьи Сагредо в Венеции братом жившего там английского посла, Роберта Адни. В соответствии с принятой исследователями датировкой картона 1498 годом, исполнение его приходится на конец миланского пребывания Леонардо. Группа задумана им в виде единого блока, но составляющие его фигуры передают различные чувства, что повлекло за собой разноречивые интерпретации произведения. Цепь эмоций отражена непосредственно в позах персонажей, воплощающих целую гамму внутренних движений, так что группа кажется сообщающейся в своих элементах и подчинённой единому потоку чувств.

Энергия Святой Анны, печальная нежность Марии, серьёзность младенца и благоговейное внимание маленького Иоанна соединяются в компактной пирамидальной композиции. Ни одна картина не повторяет данный картон. Но, добавив сюда фигуру Святого Иосифа, Бернардино Луини перерабатывает этот мотив в композицию Святое семейство, принадлежащую теперь Пинакотеке Амброзиана в Милане.

Джоконда.

Только громкая известность Тайной вечери может сравниться с неоспоримой славой, какой на протяжении веков пользуется Джоконда. Завершив портрет, Леонардо уже не расставался с ним, а после него он перешёл к королю Франции Франциску I и, соответственно, в Музей Лувра, где хранится до сих пор.

Если исследователи сходятся во мнении, что портрет был исполнен во Флоренции около 1503 года, то в вопросе идентификации его модели подобная уверенность отсутствует. По идущей от Вазари традиции, портретируемую принято отождествлять с Моной Лизой, женой флорентийского гражданина Франческо ди Джокондо. Ограничимся лишь замечанием, что эта идентификация подчас расходится с последующими наблюдениями над картиной, однако скудость связанных с ней документальных свидетельств не позволяет нарушить авторитет сложившейся традиции.

Леонардо выходит здесь за рамки ранее использовавшейся им портретной схемы, выработанной Антонелло да Мессина. Он даёт поясное изображение модели в лёгком, трёхчетвертном повороте, со взглядом, обращенным к зрителю. Фон больше не затенён, резко выделяя фигуру, но представляет собой пейзаж, «ирреальный, словно увиденный в мечте, и вместе с тем панорамически точный, насыщенный влажными испарениями и туманной дымкой. Это не увиденный где-то пейзаж и не игра воображения, а natura naturans (природа созидающая (лат.)), возникновение и распад сущего, циклический переход материи из твердого состояния в жидкое, парообразное. Это настоящий синтез ландшафтных штудий и тех топографических зарисовок, которые Леонардо делал с практической целью (проект регулирования течения реки Арно с помощью канала и затопления водой долины Кьяна, подготавливая который, он должен был выполнить многочисленные карты местности, расположенной между Тирренским морем и Апеннинами).

Можно также утверждать, что впечатление, внушаемое этой картиной – не говоря об очаровании улыбки молодой женщины, вызывающей постоянный, быть может, преувеличенный интерес и немало фантастических гипотез, - создаётся благодаря совершенной связи между фигурой и природным окружением, которой художник достиг, применив технику сфумато. Она помогла объединить образ портретируемой, на чьём лице запечатлена ирония, - и пейзаж, синтезирующий в себе грандиозность мира, который человек стремиться раскрыть и объяснить, но который вместе с тем заключает в себе много загадочного и невыразимого. Собственно портрет – это уже не противоположность природе, а конечное звено её постоянного развития. В этом глубоком единстве и гармонии всех её частей природа выступает как всеобщее явление, как красота. Это объясняет, почему современники видели в Леонардо не столько учёного, сколько основателя нового понятия о красоте, не связанной более с канонами или законами пропорциональности и следовательно бесконечно более свободной. В самом деле, женский образ как бы соткан из света, который его окутывает, обтекает, пронизывает. Проникая из глубины, свет постепенно смягчается в прозрачном покрывале, затем снова сгущается в складках одежды, между прядями волос и наконец разливается по лицу и рукам, позволяя почувствовать, как бьётся под прозрачной кожей горячий ток крови. Напрасно задаваться вопросом, что означает загадочная улыбка женщины, какие чувства таятся у неё в душе. Это не какое-то конкретное чувство, а разлитое на лице ощущение радости полноценного бытия в совершенном равновесии мира природы. Таким образом, Леонардо преодолевает вечную дилемму между идеей и её реализацией; размышляя о живописи, представляющейся ему средством одновременно выражения и визуализации, он постепенно находит адекватный живописный язык для воплощения своей концепции мира. «Образ, создаваемый рукой художника, должен прежде пройти длительный процесс вынашивания его духом» (Маринони). Справедливо заключить, что в Джоконде Леонардо, наконец, воплотил приоритет интеллекта и искусства. В гармонии, достигнутой таким путем, заключается величие и значение картины.