О степени подверженности учителей стрессу мы судили по показателям (в баллах) депрессивности, раздражительности, застенчивости и эмоциональной лабильности, полученным по методике FPI, а также по итогам экспертного оценивания степени стрессоустойчивости.

Для определения того, насколько значимо две выборки учителей (мастеров и немастеров) отличаются друг от друга по стресс-проявлениям, был проведен анализ достоверности различий всех показателей по параметрическому t-критерию Стьюдента.

Результаты этого исследования представлены в табл. 4.1.

При анализе табличных данных можно заключить, что учителя ВПМ испытывают нервно-психическое напряжение (стресс) достоверно меньше в сравнении с педагогами НПМ.

Так, выраженность депрессивности в группе учителей ВПМ составляет в среднем 5 баллов, что ниже (на 1%-м уровне значимости) показателей депрессивности в выборке педагогов НПМ (7,2 балла). Достоверные различия (на 1%-м уровне надежности данных) получены и по параметрам «раздражительность» и «эмоциональная лабильность» между группами педагогов высокой и низкой успешности. Для немастеров в среднем свойственна более высокая раздражительность (5,54 балла) в сравнении с мастерами педагогического труда (3,6 балла) и повышенный уровень эмоциональной лабильности (8 баллов, а у мастеров — 5,9 балла).

Таблица 4.1

Сравнительный анализ результатов исследования стресс-проявлений между группами учителей ВПМ и НПМ по t -критерию Стьюдента

Как видно, по всем показателям — индикаторам стресса опросника FPI — получены надежные результаты, подтверждающие это утверждение (только по фактору застенчивости нет значимых различий, но ярко выражена тенденция).

Отсутствие же значимых различий по поведенческим проявлениям стрессоустойчивости мы связываем с тем, что на определении степени выраженности данной характеристики учителей методом компетентных судей сказались особенности экспертного оценивания. Поясним данное утверждение. Так, в работе Н. А. Переверзевой с соавторами (1985) экспериментально доказано, что индивиды с преобладанием переживаний отрицательных эмоций (в нашем случае учителя НПМ) имеют более развитый и сформированный контроль за выражением этих эмоций.

Индивиды же с преобладанием положительных эмоций (в нашем случае учителя ВПМ) лишь в незначительной степени стремятся подавлять внешнее выражение отрицательных эмоций (из-за их редкости).

Мы также разделяем точку зрения Н. А. Переверзевой с соавторами на то, что индивиды с преобладанием отрицательных эмоций, наоборот, стараются минимизировать, довести до некоторого социально приемлемого оптимума частоту их выражения. В итоге частота выражения (на чем и строится оценка судьи при определении стрессоустойчивости) отрицательных эмоций у обеих групп может находиться на примерно одинаковом уровне, в то время как частота их переживания различна.

Если все же для приблизительной ориентировки подвергнуть наши данные по параметрам стрессоустойчивости учителей сравнению со стандартами шкал методики FPI, приведенными в учебном пособии «Практикум по экспериментальной и прикладной психологии» под ред. А. А. Крылова (1990), то можно сделать следующие выводы.

1.По проявлениям всех исследуемых нами на основе опросника стресс-показателей (депрессивности, раздражительности, застенчивости и эмоциональной лабильности) педагоги ВПМ имеют средний уровень выраженности данных качеств (4-6 стенов).

2.Учителей НПМ характеризует высокая степень выраженности стресса (7-8 стенов, максимальное же значение по стандартам равно 9 стенам).

В целом, по результатам исследования стрессоустойчивости учителей можно заключить, что педагогам ВПМ свойственна более высокая (в сравнении с учителями НПМ) степень устойчивости к психическому стрессу. Кроме того, можно утверждать, что учителя НПМ находятся в повышенном нервно-психическом состоянии.

Вышеизложенные результаты в общем согласуются с данными других авторов (А. К. Маркова, Л. М. Митина).