Основой для расчета прожиточного минимума служит так называемая потребительская корзина. Большинство россиян даже не задумывалось о том, что вплоть до весны 2006 года наши самые необходимые потребности рассчитывались на основе потребительской корзины образца 1999 года. Нет смысла описывать, насколько она устарела. Но еще более устарела методика расчетов — она была разработана аж в 1992 году.

В марте 2006 года был принят закон о новой потребительской корзине РФ, которая будет пересматриваться каждые 5 лет. Именно на ее основе будут рассчитываться субсидии и минимальная зарплата. Повышение цен на базовые продукты и услуги, входящие в корзину, является одним из немаловажных факторов при подсчете инфляции. Поскольку нам еще 5 лет предстоит жить с этой корзиной, то любопытно сравнить, как она соотносится с потребительскими корзинами развитых стран.

Сразу заметим, что расчеты прожиточного минимума в разных государствах не совпадают, понятие «потребительская корзина» и цель ее формирования также имеют принципиальные отличия.

Итак, российский метод определения малоимущих: сами утверждаем состав и цену потребительской корзины, после чего, ориентируясь на нее, устанавливаем размер минимальной зарплаты, пособий и черту бедности.

Сравним наш подход с французским. Во Франции ежегодно устанавливаемый размер минимальной зарплаты корректируется в зависимости от индекса цен, который рассчитывается на основе обширной потребительской корзины, включающей в себя группы из 507 цен и тарифов. А теперь самое интересное: прожиточным минимумом во Франции считается доход, составляющий менее 50% от медианы зарплаты по стране. Исследуются ценовые реалии страны, на их основе повышается минимальная заработная плата, а за ней — все другие выплаты, и только потом определяется, кто может считаться бедным. То есть в России и во Франции, как и в большинстве других стран ЕС, используются прямо противоположные подходы при определении малоимущих.

Теперь сравним бедняков. На 2004 год российская потребительская корзина в среднем составляла 2653 рубля, прожиточный минимум — 2398 рублей (по Москве — 3396 рублей). Французский минимум для определения малоимущих на 2004 год определяется цифрой в 650 евро! Добавим к этому цифры минимально установленной зарплаты, которая рассчитывается в РФ в том числе на основе потребительской корзины: Россия — 1100 рублей в месяц, Франция — 1254,28 евро с налогами, 980 евро — чистая (2004г.). При этом во Франции официально насчитывается 6% бедняков, а в России под эту категорию по разным подсчетам попадают от 12% до 20% (данные по 2004 году).

А сколько россиян живет за французским порогом бедности? Похоже, процентов восемьдесят.

Возникает наивный вопрос: а почему развитые страны могут позволить себе законодательно устанавливать такую высокую минимальную зарплату? Почему их экономика при этом не разваливается? Одним из ответов является ориентация на повышение внутреннего платежеспособного спроса. Считается, что лучше платить населению более высокую зарплату, которую оно потратит на покупку товаров и услуг, чем доводить людей до нищего состояния, а потом не знать, кому продать все произведенное отечественным производителем.

Ситуацию даже не меняет тот факт, что многие бытовые товары производятся теперь в Азии, — поскольку продаются они через местные дистрибьюторские фирмы. Получается самоподдерживающаяся система: населению платят нормальные деньги, оно их оставляет внутри страны, за счет этого развиваются производство, торговля и сектор услуг. Факты говорят сами за себя. Например, в Японии главным фактором прошлогоднего экономического роста официально признается увеличение внутреннего платежеспособного спроса, а не экспорт, как это было раньше.

Наш же собственный метод, наоборот, консервирует класс малоимущих, определяя на основе удивительных убогих подсчетов, например, сколько квашеной капусты должен съедать человек за год. Или, в частности, в новой потребительской корзине оставлена прежняя норма, перешедшая из прошлой корзины: что на семь лет полагается только три разных наименования одежды из «пальтовой группы». Условно говоря, плащ, осеннее и зимнее пальто должны служить семь лет (см. приложение 2).

Заглянем за другую сторону зеркала. Если бы всем россиянам платили нормальные зарплаты, и они могли бы себе позволять больше покупок, то, возможно, наша легкая промышленность также бы стала одной из наиболее прибыльных отраслей.

Здесь мы подходим к очень интересному моменту. Наша законодательно утверждаемая потребительская корзина вообще не имеет ничего общего с западной. Она разная по составу, выражается в конкретной сумме и служит основой для определения МРОТ и пособий. Наполнение французской или английской потребительских корзин считается не в абсолютных, а в относительных показателях, то есть является индексом. А затем на основе изменения индекса потребительских цен автоматически корректируется минимальная заработная плата.

То, что как-то соотносится по своим функциям с европейской потребительской корзиной, это перечень Росстата, по которому рассчитывается индекс потребительских цен, а соответственно, и инфляция. Заметим, что из 406 показателей Росстата только 106 записаны в нашей утвержденной потребительской корзине. Не случайно независимые аналитики постоянно обвиняют Росстат в том, что он при подсчетах инфляции попросту не учитывает самых бедных и самых богатых, да и кроме того, «вес» товаров и услуг является статистическим секретом.

Получается, что наша бедность считается на основе базовых потребностей из 106 видов товаров и услуг, а западная — не менее 500. Вернее же сказать так: Запад не подсчитывает бедность как таковую, он рассчитывает нормальный уровень жизни, а то, что в него не вписывается, уже относится к бедности. Нормальный же уровень жизни имеет свойство меняться. Еще недавно мобильные телефоны были предметом роскоши, а сегодня без них не обходится ни одна нормальная потребительская корзина (европейская, разумеется, не наша), равно как и без цифровых фото и видеокамер. Почему мы в России законодательно консервируем нищету своей потребительской корзины? На этот вопрос есть множество политических ответов.