В русской культурной традиции есть своя специфика в понимании соотношения мужественного и женственного. Во-первых, в русской теологии пола дифференциация мужского и женского начал рассматривается как духовный принцип. Во-вторых, иная, по сравнению с западным подходом, роль женского начала – божественное, духовное начало ассоциируется с феминным.

В современной научной литературе отсчет русской культуры ведется от Крещения Руси, однако это не совсем верно. Древнейшая история славян не совсем ясна, в ней много спорного, но к 1-му тыс. н. э. появляется название «Русь», под которым понимаются славянские племена Восточной Европы. Богатые традиции дохристианской культуры на Руси нашли отражение в фольклоре, в сохранившихся суевериях и наиболее древних ритуалах.

Язычество древних славян тесно связано с широким почитанием материнских культов. Б. Рыбаков[3] выделил 3 основных этапа в развитии язычества. Первый этап – упыри и берегини. Берегини – женские персонажи в славянской мифологии, они связаны с двумя понятиями – оберегать посевы и берег водного пространства. Иногда слово «берегиня» означает землю, это древняя богиня земли. Упыри – мужской образ, это исчадие ада, вампиры, сосущие кровь. Упыри и берегини, видимо, архаические названия двух противоположных начал « злого и доброго, мужского и женского.

На втором этапе поклонялись Роду и рожаницам. Род – божество, которое связано с водой, небом и молнией. Он отвечает за все три мира: верхний, небесный, средний – мир человека и природы и нижний. Рожаницы – древние мифические силы плодородия и самой жизни, которые покровительствовали женским работам и отвечали за плодовитость скота и богатый урожай, а также распоряжались судьбой человека.

Следует отметить, что на данном этапе противопоставление мужского – отрицательного и женского – положительного отсутствует. Род и роженицы играют большую роль в жизни славянина, они оба важны.

На третьем этапе славяне молились Перуну, он – бог войны, грозы, грома. Можно отметить еще, что русы-язычники клялись Ярилом, Велесом, Родом, Хорсом. Эта группа божеств связана с плодородием.

Из женских имен данного периода до нас дошла Мокошь – богиня счастья, Лада – богиня брака и Леля, которая олицетворяла весеннюю зелень, расцвет и обновление природы. Все социально-значимые роли отданы мужским божествам, женские отвечают за домашний очаг, их воздействие на социальное пространство сужено до предела.

Кроме того, в пантеоне славянских божеств были и Девы-Перуницы, воительницы, которые сопровождали верховного бога в сражениях и битвах. Народные сказки сохранили множество разных женских образов, в которых воплощалось многообразие женственности в представлениях древних славян. В русском фольклоре женщина предстает в самых различных ипостасях: тотема, древнеязыческого божества, нередко в роли воительницы, мстительницы, носительницы зла и доброй чаровницы, Богородицы, Царь-девицы, сестры, подруги, соперницы, невесты и т.д. Ее образ бывает прекрасным и безобразным, чарующим и отталкивающим. Фольклорные мотивы, как известно, оказали влияние на все стороны развития литературы, искусства и культуры в целом.

В христианской культуре России женское начало онтологически вторично и подчинено мужскому началу. Это просматривается и в православных наставлениях, и в «Поучениях Владимира Мономаха», жившего в XII в., и в «Домострое» (с XVI до XX в.). Тем не менее, следует отметить, что наиболее почитаемой и любимой иконой на Руси была икона Божией Матери. Языческое почитание женского начала нашло свое выражение именно в этой форме.

В целом для русской культуры характерна идея, выраженная Ф.М.Достоевским, о сочетании в женщине «идеала мадоннского» и «идеала содомского».  

Ю.М.Лотман выделяет три стереотипа женских образов в русской культуре, которые «вошли в девичьи идеалы и реальные женские биографии». Первый – это образ «нежно любящей женщины, жизнь чувства которой разбиты», второй – «демонический характер, смело разрушающий все условности созданного мужчинами мира», «третий типический литературно-бытовой образ – женщина-героиня. Характерная черта – включенность в ситуацию противопоставления героизма женщины и духовной слабости муж-

чины»[4]. Хотя исследователь рассматривает русскую культуру XIII – начала XIX века, эти три основных стереотипа вполне отражают особенности женских типов и в культуре предыдущих, следующих национальной традиции, и последующих исторических отрезков времени.

Можно привести несколько подходов в определении стереотипов женского поведения, женских образов, женских ликов. Одна из отечественных исследовательниц проблем, связанных с особенностями самоопределения женщины, Е.Весельницкая[5], предлагает свои варианты социализации женщин, несколько путей социальной объективности женской сущности: хозяйка, воин, приз, муза. По её мнению, женщина-хозяйка воспринимает всю территорию, которая находится в ее сфере влияния, как целое, за которую несет ответственность. У женщины-хозяйки «всегда готов и стол и дом». Дом – обильный, стол – сытый. Женщина-воин – это неуемная активистка, она обычно не склонна заниматься хозяйством, «дом ее похож на блиндаж, на некое убежище, где можно передохнуть». Основная сфера ее деятельности, как правило, работа. Общественная деятельность это не только ее хобби, но и форма бытия. Женщина-приз знает себе цену, всегда умеет подать себя, к общественной активности никакой тяги не питает, обыкновенно ждет, когда ее завоюют. Женщина-муза – это источник вдохновений, как правило, для представителей противоположного пола.

Интерес также представляют женщины, отличающиеся «демоническим характером», так называемые «роковые женщины». Это «литературно-бытовой образ». В этом типе женщин, в свою очередь, можно обнаружить и другие подтипы, рассматривая стереотипы женских образов более позднего периода, по сравнению с теми, которые исследует Лотман. Это, по терминологии русских классиков, «бесстыжие» и «попрыгуньи» (о «бесстыжих» читаем у А. Ремизова; «попрыгуньи» хорошо известны по знаменитой басне И.А.Крылова и одноимённому рассказу А.П.Чехова).

В. Н. Кардапольцева в своей книге «Женские лики России»[6] на основе анализа женских образов в религии, философии и в русском искусстве  приводит схему стереотипов женских образов, которые распространены в русской культурной традиции (таблица 1).  

Рассмотрим более подробно наиболее распространенные типы образов, закрепленные в русской национальной традиции.

                                                                                         Таблица 1

Стереотипы женских образов

в русской культуре

О типе традиционной женщины было достаточно сказано в первом параграфе. Этот тип сформировался на основе национальной народной и христианской традиции. В привычном понимании традиционные женщины, русские в частности, это прежде всего – хозяйки, «домоводки», которые в первую очередь должны нести основную тяжесть домашних забот, связанных с воспитанием детей, ведением домашнего хозяйства, сохранением домашнего очага. Это тот тип, который веками складывался на основе «Домостроя», призывающего женщину строить дом изнутри: терпением, добротой, радушием, хлебосольством, «болезной» заботой о ближних своих. К слову, тип женщины-домоустроительницы сформировался не только под влиянием христианства – он был изначально заложен в русской народной культуре. Например, в русских народных сказках героиня проходит испытание именно умением обустроить дом: соткать ковер или испечь хлеб, проявить смирение и послушание, скромность. Тот же идеал отражается и в народной поэзии.

Ю.Лотман относит этот тип к «нежно любящим женщинам, жизнь и чувства которых разбиты». Действительно, мало кому из российских женщин-хозяек посчастливилось быть ответно любимой и по достоинству оцененной любимым и любимыми. Можно привести множество примеров из реальной жизни, русской литературы, искусства, где представлены подобные типы женщин.

Тип «крестовой сестры», «смиренницы», безропотно несущей крест своей далеко не всегда благополучной судьбы, наиболее традиционен как для русской жизни, так и для литературы.  Жертвенность во имя другого – идеал такой женщины. Подобный тип можно встретить на страницах любых отечественных классических произведений прозы и поэзии. Для русского народа (а для женщины особенно) любить – это значит жалеть, страдать. Глаголы жалеть, страдать, жертвовать, мучиться, любить в русском мировосприятии, мироощущении, как правило, синонимы. Не случайно знаменитые любовные русские песни называются «Саратовские страдания».

В отношениях женщины и мужчины преобладает со стороны женщины в основном или жалость, или самопожертвование.  Женщина своей материнской любовью, заботой окружает и пригревает горемыку непутёвого и мужа, и возлюбленного, и ребёнка почти в равной степени. Сквозь всю русскую литературу проходит мотив неосуществлённой любви. Русский тип любви чаще всего безответен, неразделён, самоценен, самоотвержен, он возвышает того, кто любит, и своим светом озаряет любимого.

По мнению многих литературоведов, тип женщины-страдалицы, молчаливо несущей свой крест, свою неразделённую любовь, хотя и нередко ответную, готовую на самопожертвование, берёт своё начало с карамзинской «Бедной Лизы». Однако уже в народной культуре тип женщины, сочетающей в себе грех и святость, искупление своего греха, жертвенность, в определённой степени мазохизм, можно обнаружить у героинь сказок и песен, преданий и легенд.

Тень бедной Лизы (и ее фольклорных предшественниц) можно обнаружить и во многих произведениях Ф.М. Достоевского. Достаточно часто в его произведениях встречается имя Лиза. Лизавета Ивановна, жертва Раскольникова, в какой-то мере «крестовая сестра» Сонечки Мармеладовой, «вечной Сонечки». Писатель-философ, глубочайший мыслитель Ф.М. Достоевский в романе «Преступление и наказание» еще более усилит идею жертвенности, тяжелого, почти непосильного креста, но все-таки любым путем одолеваемого русскими женщинами. «Сонечка, вечная Сонечка, пока мир стоит!» – восклицает писатель, говоря о вечности и верности (в его понимании), жертвенного женского образа. Возможно, совсем не случайно автор называет свою любимую героиню именем Вечной Мудрости и Вечной Женственности. Жаловаться, роптать на свою несостоявшуюся в чем-то судьбу –великий грех. Как правило, в критической литературе подобные женские образы, представленные писателями русской классики, относят к идеалу женского характера, наполненного высокой одухотворенной красотой. Мотивы обманутой любви, крушения иллюзий, греха и святости, жертвенности, искупления, можно встретить также в романах Л.Н.Толстого. Н.С.Лесковым дана целая галерея типичных женских характеров из народного, купеческого и дворянского быта. Жертвенность характерна в определённой степени и для тургеневских героинь, подобные же типы мы обнаруживаем и в романах И.А.Гончарова, И. С. Тургенева.

Литература не только XIX в., но и XX в. повествует о женщинах, несущих свой непосильный крест судьбы по жизни, свои «земные печали». Тень «нежно любящей женщины, жизнь и чувства которой разбиты», можно обнаружить и во многих рассказах И. Бунина («Дурочка», «Таня», «Визитные карточки», «Галя Ганская», «Антигона»).

Подобный мотив очевиден и в стихотворении А.Блока «На железной дороге», которое в определённой степени перекликается с некрасовской «Тройкой». Строки блоковского стихотворения можно рассматривать как своеобразное обобщение женской российской судьбы «крестовой сестры»:

Не подходите к ней с вопросами,

Вам всё равно, а ей - довольно:

Любовью, грязью иль колёсами

Она раздавлена — всё больно.

«Крестовых сестер» мы встречаем также в произведениях Б.Зайцева, А.Солженицына, В.Распутина и у многих других писателей, повествования которых представляют собой «книгу бытия» русской женщины.

Следовательно, как показывает сама жизнь, как иллюстрирует её суть русская литература (классическая в особенности), «крестовые сестры», «смиренницы» составляют сущностные особенности традиционной российской женщины.

«Женский голос» и «женское слово» (т.е. социально полезные роли женщины) в культуре вообще и русской в частности, – аспекты, представляющие интерес для многих исследователей. Эти словосочетения близки по сути, однако не идентичны.

Под «женским голосом» понимается определенная роль женщины в общественной жизни, но эта деятельность, как правило, не приводит к кардинальным преобразованиям в жизни общества. «Женское слово» – это роль женщины в жизни общества, которая непосредственно связана с кардинальными преобразованиями, изменениями в его структуре, в культурной, экономической жизни, в сфере просвещения или каких-либо иных областях общественной жизни. 

Уже с первых летописных преданий известно о первых славянских женщинах: Ольге, Рогнеде, Евфросиньи Суздальской, княгине Евдокии, о которых упоминается с большим уважением и благоговением как об активных участницах упрочения Земли Русской, голос и слово которых прошли через толщу веков. Их имена можно причислить к тем, которые обозначены в классификации с точки зрения стереотипов женского поведения, женского отношения к жизни к женщинам-героиням. Герой, по определениям толкового словаря, это человек, совершивший подвиг мужества, доблести, самоотверженности или тот, кто чем-то привлек к себе восхищенное внимание, стал образцом для подражания.

Тип «женщины-героини», «женщины-воительницы» (совершающей подвиг мужества) история знает еще с древности. Сохранились предания об амазонках, одерживающих сокрушительные победы над мужчинами. Русская история, русская культура тоже знают немало имён женщин-героинь в самом разном понимании этого слова. Древнерусские былины знают лучших стрелков из числа женщин (жена Дуная). История русских земель с середины XII века (по упоминаниям Киевской, Ипатьевской, Новгородской и других летописных сводов) знала много имен княгинь и боярынь, участвовавших в политической жизни отдельных княжеств и даже осуществлявших единоличное правление. В русском фольклоре XIII–XV вв. в одной из исторических песен упоминается об Авдотье Рязаночке, простой горожанке, которая совершает подвиг, проявляя при этом мудрость, терпение, душевную стойкость. Она уводит из полона жителей Рязани и заново возрождает город. Она, миновав леса, озёра, реки, ходила в «землю басурманскую», вызволяла пленных из неволи. В древнерусской литературе предшественницей этой женщины-героини можно считать Ярославну из «Слова о полку Игореве». По мнению Евг. Осетрова, исследователя древнерусской культуры, образ Ярославны мы находим в разных столетиях, что вполне справедливо. Во времена татарского ига её звали Авдотьей Рязаночкой, в период Смутного времени – это Антонида, благословившая своего отца Ивана Сусанина на ратный подвиг, «в памятном 1812 году» - это старостиха Василиса. Многим известно имя Надежды Дуровой, кавалерист-девицы, участницы и героини войны 1812 года. В послужном списке этого заслуженного кавалерийского офицера, этой живой легенды – данные о многочисленных походах, боях и наградах.  Она много сделала и на другом поприще – художественной литературы. Ее талант писательницы благожелательно оценил А.С.Пушкин. «Записки кавалерист-девицы» имели шумный успех сразу же после их опубликования и представляют немалый интерес для нашего времени. Не менее героична ещё одна женщина, Мария Бочкарёва, под «предводительством» которой женщины в ночь октябрьского переворота защищали Зимний дворец.

Если снова обратиться к истории, то поистине героическими женщинами в полном понимании и толковании этого слова можно назвать жен декабристов, отправившихся за своими мужьями в суровые условия ссылки, разделив их далеко не уютную и спокойную судьбу, лишившись всех привилегий. Княгиня Е.И.Трубецкая, А.Г.Муравьёва (в Сибири прожила недолго, умерла от сильной простуды), графиня Е.П.Нарышкина, А.В. Ентальцева, Н.Д.Фонвизина, П.Е.Анненкова (урожденная Полина Гебль, дочь наполеоновского офицера), М.К. Юшневская, А.В. Розен, К.П.Ивашева (урожденная Ле Дантю, француженка) героически делили с мужьями все тяготы жизни.

Однако чаще всего исторические документы и законодательные акты освещают судьбу женщин привилегированного сословия, хотя существуют отдельные сведения о представительницах незнатного происхождения, в частности о русской крестьянке-врачевательнице Февронии Муромской.

Гораздо больше сведений имеется о роли женщины в развитии русской культуры более позднего периода, особенно с XVIII века, периода правления Петра Великого, кардинально изменившего культурную жизнь России и, естественно, жизнь и судьбу русской женщины, что дало ей возможность определить себя, более сообразуясь со своими наклонностями и устремлениями. В этот просвещенный XVIII век идеал женщины образованной, просвещенной стал цениться особенно высоко. Особенно велика роль в развитии культурного преобразования России, всех ее областей, Екатерины II.

Ю.Лотман считает, что «вхождение женщин в мир мужчин началось с литературы». Именно Петровская эпоха, по его мнению, «вовлекла женщин в мир словесности». И, действительно, первой русской женщиной-поэтессой, выразившей свои чувства в стихах, стала представительница XVIII века, императрица Елизавета, хотя многие историки считают ее (наверное, вполне заслуженно) легкомысленной царицей балов, менявшей свои наряды и мало занимающейся государственными делами. Между тем именно в период ее правления был открыт Московский университет, с ее именем связан первый взлет отечественной науки и рождение русской литературы Нового времени. При Елизавете Россия добилась крупных успехов, как экономических, так и военных. Елизавета была единственным русским монархом, в чье царствование никто не был приговорен к смерти: к сожалению, этот урок гуманизма, данный женщиной, был забыт следующими правителями.

XVIII век славился деятельными женскими натурами. История упоминает барыню Е.М.Румянцеву, которая не только активно занималась хозяйством, но и учредила шерстяно-шелковую ткацкую фабрику для выработки чулок и ковров, улучшила работу конского завода. Княгиня Дашкова помогала плотникам возводить стены собственными руками, участвовала в прокладке новых дорог, кормила коров, сочиняла пьесы и занималась множеством других дел, как интеллектуально-возвышенных, так и прозаических. Именно в это время появилось множество женщин, которых условно можно назвать «Пифагорами в юбках», «академиками в чепцах». Подобные женщины относятся с полным правом к типу женщин-героинь.

Тип женщины-героини, способной ни в чем не уступать мужчине, и, если понадобится, даже во многом противопоставить себя духовной слабости мужчины, мы можем найти во множестве художественных явлений русской культуры: от той, что «коня на скаку остановит», созданной фантазией словесного творчества, до той, что стоит вместе с рабочим на высоком постаменте, олицетворяя образ неутомимой и не сломленной никакими невзгодами труженицы-колхозницы, рожденной полетом мысли скульптора - монументалиста Веры Мухиной.

В русской литературе истоки этого типа идут (справедливости ради следует отметить: идут бурным потоком) от Веры Павловны Кирсановой, с ее мастерскими и многочисленными снами о светлом будущем, которое обязательно наступит, если женщина поменяет роль хранительницы домашнего очага на роль женщины-воина, героини произведения «Что делать?», созданного одним из первых русских социалистов-утопистов Н.Г.Чернышевским.

Тема женской эмансипации стала одной из ведущих в русской литературе, что давало возможность писателям более гневно критиковать устои современных порядков, выражая чаяния всего народа, подчеркивая тем самым социальное значение деятельности мастера художественного слова. Творчество И.Гончарова, И.Тургенева, Ф.Достоевского, Л.Толстого, А.Островского тоже не обошло эту тему. Вечный вопрос «Что делать?» повторится во многих классических и менее образцовых произведениях русской литературы. Этот вопрос включает и проблему женской жизни и судьбы. Но в целом большинство авторов поддерживали идею, что мужчина и женщина могут быть счастливы вместе только в случае взаимопонимания, но для этого женщина должна была себя реализовать как самостоятельная, равная мужчине личность. Лишь в 60-е годы критический ум, интерес к наукам, критическое отношение к жизни в целом и к мужчине в частности, станут характерными чертами «новых» героинь Н. Некрасова, И. Тургенева, И. Гончарова, А. Помяловского, Н. Чернышевского, Ф. Слепцова и других авторов. Напряжённая борьба нового со старым «в растущем самосознании молодой женщины» объединяет героинь этих произведений. Только в 60-е годы у русской женщины появилась возможность реализовать свои идеалы, что нашло отражение в литературе. Как правило, драматический конфликт многих произведений основан на том, что сильная и решительная героиня находит необходимые силы, чтобы кардинально изменить свою жизнь, тогда как слабый герой готов вести борьбу лишь на словах. Финал жизни разочаровавшейся во всем женщины, в любимом в том числе, как правило, несёт драматическое и, нередко, трагическое звучание. Произведения писателей второй половины XIX века наводили читателей (читательниц) на размышление: что ценнее, достойнее для женщины – следовать традиционному женскому предназначению или идти по пути независимости, борьбы, равенства.

В русской классической литературе мы найдем и несколько иные идеалы героинь, так называемые «горячие сердца», рушащие привычные нормы женского поведения. Подобные образы наиболее наглядно представлены в произведениях русского драматурга второй половины XIX века А.Н.Островского. В его пьесах выведены такие яркие и несколько непривычные для стереотипов женского поведения личности, как Лариса Огудалова, Снегурочка, Катерина. Эти героини отличаются неукротимым стремлением к воле, свободе, самоутверждению. Близка к героиням Островского и Грушенька из повести Н.С. Лескова «Очарованный странник», Саша из драмы А.П.Чехова «Иванов». «Крестовых сестер», «горячие сердца» и в то же время героинь мы видим на страницах произведений Н.А.Некрасова.

Тип женщин демонической направленности, мало исследованный и в искусствоведении, и в философии искусства, наиболее разнообразньй и разноликий тип женского поведения и отношения к окружающему. Именно в этом типе с большей наглядностью проявляются качества диаметрально противоположные: «мадоннские», «богородичные» и «содомские», «дионисийские».

Однако в большей степени подобные особы во все времена у всех народов являли собой неисчерпаемый источник вдохновения мужчины, вдохновляя на создание величайших творений в области литературы, изобразительного искусства, музыки, в сфере научной мысли. Любопытны суждения Н.А.Бердяева о роли женщины-музы в жизни творческой личности, которые он излагает в своей работе «Метафизика пола и любви»[7]. По мнению философа, женщина вдохновляет мужчину к творчеству и через творчество тот стремится к целостности, хотя не достигает ее в земной жизни; «мужчина всегда творит во имя Прекрасной Дамы». То, что влюбленность в Прекрасную Даму рождает вдохновение, это истина, которая является для большинства неоспоримой. «Половое влечение есть творческая энергия в человеке», – отмечает Бердяев в работе «Смысл творчества». Ему же принадлежат следующие высказывания: «Женщина должна быть произведением искусства, примером творчества Божьего, силой, вдохновляющей творчество мужественное. Быть Данте – это высокое призвание, но не менее высокое призвание быть Беатриче; Беатриче равна Данте по величине своего призвания в мире, она нужна не менее Данте для верховной цели жизни».

А. Белый тоже считает, что два вдохновения посещают художника в момент его творчества: вдохновение созерцания и вдохновение воплощения созерцаемого. Вдохновение первого рода женственно, вдохновение второго рода мужественно, инициативно, активно, в нем проявляются «индивидуализм и самоутверждение». В творческом процессе оба вдохновения необходимы и равноценны.

Однако наряду с возвышенным образом женщины-музы та же самая женщина может играть и демоническую, роковую роль в судьбе ее почитателя и обожателя. В таких женщинах нельзя наверняка быть уверенным: ни в словах, ни в чувствах, ни в действиях. Она всегда поступает как бы наперекор нормальной логике, точнее, наперекор тому, чего от нее ждут. Они нередко являются разрушительницами домашних очагов, судеб. Именно поэтому они относятся к роковым, демоническим женщинам, обладающим каким-то мистическим ореолом, но в то же время являющихся и вдохновительницами. Однако и сами они нередко оказываются в роли жертв.

Демонических женщин в то же время можно назвать женщинами-приз, снисходительно позволяющих завоевывать себя и награждать собой победителей. Они, как правило, относятся к себе как к некой высшей и незыблемой ценности культуры, не зависящей ни от экономических, ни от политических бурь времени. К этой категории женщин можно также отнести Любовь Менделееву, жену Ал.Блока; Ларису Рейснер, Зинаиду Райх, одну из жен С.Есенина, впоследствии ставшей спутницей Вс.Мейерхольда; Марию Андрееву, близкую подругу Саввы Мамонтова, Максима Горького; Марию Игнатьевну Закревскую (Мура, «Железная женщина»), сыгравшую не последнюю роль в жизни Герберта Уэллса, Максима Горького и других знаменитостей.

Однако все эти дамы сердца, приносящие немало страданий и мук их поклонникам, являлись вдохновительницами, властительницами великих умов, побуждая их в минуты любви и разочарований к ярчайшим проявлениям творчества. Почти каждое творческое лицо нуждается в таких женщинах, которых они возвышают, увековечивают и в чьи сети попадают. Большинство этих женщин далеки от политики, от сложных переплетений времени, чаще всего они живут сегодняшним днем, стараясь сделать его по возможности счастливым для себя и для любимых ими мужчин.

Мотив получения женщины-приза не нов в мировой художественной литературе, он берет своё начало из народного фольклора, сказки, мифологии. Известно множество сюжетов, когда приходилось завоёвывать избранницу самыми разнообразными ухищрениями, да ещё и получив в придачу не менее полцарства.

Но отнюдь не всегда демонический тип женщин соседствовал с образом музы. История мировой и отечественной культуры знает примеры и женщин-«отравительниц», как в прямом, так и в переносном смысле этого слова. Говоря о демонических женщинах, следует сказать о тех, кто поистине был носителем злых сил, являлся причиной несчастья, страдания, играл роковую роль. В этом ряду хотелось бы сказать о тех женщинах, которые, в сущности, утрачивают исконно женские качества, взяв в качестве доминирующих и определяющих изначально мужские: сила, власть, расчёт. Речь идет о женщинах, нарушающих правовые нормы, рамки закона. Пожалуй, самой легендарной женщиной подобного типа в нашем отечестве можно считать так называемую Соньку Золотую Ручку (одна из многочисленных её кличек).

К демонически-роковому типу женщин мы относим также тех, которые, возможно, и не сыграли роковой роли в жизни представителей противоположного пола, но своим поведением, отношением к окружающим являли пример порочного непостоянства, деформируя, а порой даже ломая судьбу тех, кто был с ними рядом. У А.М.Ремизова в «Крестовых сестрах» подобный тип назван «бесстыжими», у А.П.Чехова – «попрыгуньи». В сатирическом рассказе Мих.Зощенко «Бедная Лиза» представительницы этого рода изображены в несколько гротесковой форме.

Итак, в русской литературе представлены разнообразные женские образы, которые воплощают в себе тот или иной конструкт понятия «женственность». Большая часть этих образов ведет свои начала из народной культуры или опирается на христианские представления о качествах женщины. В любом случае, стереотип женственности, переходя из произведения в произведение не только литературы, но и живописи, драматургии, обогащается, сохраняя свои традиционные черты и обретая новые, созвучные культурной эпохе и социально-духовным особенностям своего времени.