Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
"Чтобы собрать воедино себя
Нам надо собирать обрывки+"
Е. Летов
1. И в этой, и в следующей главе мы рассмотрим потерю единства, грех и следствие греха человека, отчуждения его от самого себя и от Бога - ранее мы показали, исходя из сущности человека, как оно вообще возможно, каково оно и как возможно его преодоление, теперь же рассмотрим, как оно непосредственно дано человеку нынешнему, отчужденному и греховному, как он существует относительно его как некой реальности, которая еще не преодолена.
В следующей главе мы скажем о существовании человека в раздробленном мире, где он явлен как его часть, теперь же речь пойдет о том, каким он существует в себе, являясь в то же время его частью.
2. Человек, даже если взять его статично, в какой-то один момент времени, не представляет из себя некой неделимой частички, монады. Он не может охватить своей волей себя целиком, он дан себе лишь частично, в своем сознании. Но другая, неизмеримо огромная часть существа человека отчуждена от него даже в рамках его мирского, греховного бытия, т.е. мало того, что он отчужден, во вселенском смысле, от своей всебытийной сущности, что собственно и есть грех, но существует и второй уровень отчуждения, следствие греха, проявляющееся в раздробленности человека уже отчужденного, я-лишь-частично, я существующего в мире отчасти как эго.
Я, сущее на пределе (об этом пределе* отчуждения мы уже говорили ранее), отчужденное от себя, но не отчужденное в себе до вещественности, каким оно есть в мире, т.е. существующее еще, но существующее отчужденно (существующее как эго, но существующее не окончательно, т.е. могущее замкнуться в своем эго-бытии, а могущее от него отказаться, не действовать как эго), представляет собой, в себе, некое единое существо, которое мы для удобства назовем душой. Это слово мы будем использовать здесь в этом специальном смысле, заранее оговариваясь, что оно в нашем тексте не тождественно тому, что в это слово вкладывают многие, в частности христианские, авторы и даже тому смыслу, в котором и сам автор этой книги может его иногда употреблять в силу уже сложившийся традиции неточного его употребления. Хотя тот смысл, который я сейчас предлагаю вкладывать в слово "душа" довольно близок к библейскому его смыслу и предполагает просто его философскую интерпретацию. На сущность человека в христианстве принято два взгляда: триадический и диадический, в первом случае сущность человека видится состоящей из тела, души и духа (1 Фес. 5:23), а во втором лишь из души и тела. Если дух, душу и тело понимать, как они обычно понимаются, как матрешки (сосуды, коробки), вложенные друг в друга, то предпочтительнее всё же второй взгляд на человека, ибо, во-первых, человек един, и, во-вторых, Бог соединяется со всем его естеством, и прежде всего с его личностью, а не лишь с особым качеством личности, которое "вложено" в душу, как коробка в коробку. Бессмертная и нетленная душа, которая может быть названа духом благодаря своей способности к богообщению и которая ныне пала и греховна - вот человек при диадическом взгляде на него, который в общем-то гораздо ближе к истине, чем первый. Но если понимать дух и душу в совершенно ином смысле, чем они понимаются традиционно, то это осветит по-новому, более полно сущность человека.
Прежде всего надо отметить, что душа и дух это не статичная структура, это не "компоненты", не составляющие части человека, ибо в противном случае, раз апостол Павел пишет, что душевное в Воскресении преобразится в духовное (см. 1 Кор. 15:44), Воскресение будет потерей человеком его целостности, ибо у него будет "не доставать" его части - души.
Дух - это я в полном смысле слова, личность, существующая я-бытием и все-бытием, я всечеловечное и безграничное, которое и лежит в основании единства я-мы-Я; я - единство, я все-сущее, но не разлитое в безличном всё, (ибо так может существовать только эго, чуждое я,) а я, преодолевшее всякую безличность; я, которое в то же время есть Я, Богочеловечество, Ich и I.Ch; личность, являющую полноту богообщения и человекообщения, Бог, Творец Всего, обращается к ней и она, все-сущая, обращается к Нему и ко Всему как к Ты и ты.
Душа же - это я отчужденное, я в материальном мире, явившемся как следствие греховного самоотчуждения всечеловечества, я на пределе, я, чье бытие представляет собой следствие грехопадения, я, данное себе, но разделенное с другими, я, выброшенное во вне, но которое, благодаря Богочеловеку, может осознать себя как я, во всей значимости и всеобщности, и вернуться к себе и к Богу+ а может и не вернуться, может определить себя как вещь, может перестать быть человеком, может замкнуться в эго. Вот почему "сеется тело душевное, восстает тело духовное" - я на пределе, я, стоящее на границе, ограничено и должно с Богом преодолеть эту границу и шагнуть в безграничность, преодолев в себе вещь, преодолев не-личность.
Итак, после такого отступления, вернемся к рассмотрению бытия души в мире (или второго уровня отчужденности, раздробленности я).
Душа разбита на сознание, подсознание и надсознание. Подсознание - это бездна инстинктивно-животного, это то, что в психике человека есть от мира животных, из которых он, как часть материального мира, изошел. Надсознание - это интуиция, это совесть, это всё, что в самом человеке зовет его от животных, то, что напоминает ему, что он есть человек, хотя в своем сознании он и может отказываться от человеческого в себе.
Душу можно уподобить дну, на котором заякорена целая флотилия кораблей - от барж, груженых навозом, до прекрасных фрегатов. Все эти корабли - это психические акты: мысли, переживания, стремления и побуждения. И главное, что надо подчеркнуть, это то, что личность не исчерпывается совокупностью психических актов и всеми их взаимоотношениями, хотя они и не отделимы от нее.
Не надо думать, что душа - это какая-то внеличностная подложка, к которой относятся "психические акты" и которая лишь связывает их воедино, но психические акты и есть отношения души, греховного и раздробленного я, к самой себе. Все эти животные акты подсознания не что-то чуждое "светлой душе", которая лишь произвольно связана с ними (таково видение неоплатонизма), но акты самой души, свидетельствующие о глубине ее падения, часть самого человека, раздробленного и отчужденного, выброшенная во вне, в сторону греховного мира, хотя сам человек может и отвернуться от него. (Борьба помыслов и страстей, внутренняя борьба, в которую погружены христианские аскеты, лишний раз свидетельствуют о раздробленности человеческого существа и о том, что необходимо осознать ее и преодолевать, как и поступали христианские аскеты, чем не сознавать ее, пребывая "в мире с собой" и всё более внутренне распадаясь).
Но есть нечто, выражающее единство человека - это его воля, которой он может проникнуть и темные глубины подсознания, собрать себя воедино, осознав себя как личность. Истинная молитва, например, - это акт воли, которая рвется к Богу не только от разума, от сознания, но и от всего человека в целом, от всего его существа, тем самым объединяя, собирая его.
3. Рассмотрим теперь я человека не только как отдельно взятую точку, но как прямую, взяв его как протяженного, как существующего во времени.
Цельность личности, собственного я представляется сомнительной, если задуматься над собственным бытием, бытием себя как мыслящего и чувствующего протяженно, во времени. (Особенно это становится очевидным, если личность постоянно развивается, находится в процессе становления, внутреннего роста). Я могу указать то время, несколько лет назад, когда, как мне сейчас кажется, мое отношение к себе и к миру было таким же, как мое отношение к себе и к миру сейчас, за вычетом того умственного развития и роста знаний, которое я прошел за этот срок. Но, заглядывая дальше в прошлое, я вижу, что я был не таким, каким я есть сейчас, в данный момент времени. О себе в прошлом я могу сказать: " я и в то же время не-я"+ Да, похоже, это был я, то есть человек с телом, очень схожим с моим (хотя, конечно, уже далеко не идентичным) сегодняшним телом, с тем же именем, с теми же родителями. Я знаю почти то же, что знал и чувствовал он, это часть моей биографии, то есть часть чего-то моего ( в основном воспоминания и некоторые оставшиеся с того времени привычки) выработана им, относится к нему. И меня удивляют не различия в тех обстоятельствах, в той обстановке, в которых жил он и в которых живу я - они просто сменились за длительный срок, ибо внешние обстоятельства вообще меняются поминутно, но меня удивляет то, что поменялся его внутренний мир - опять же, я имею в виду не прирост знаний или их забывание, не накопление "жизненного опыта", а изменение того, что мы обычно считаем собой, собственным я - внутреннего самоощущения и на основе его формирующегося отношения у внешнему миру, к меняющимся обстоятельствам и накапливающимся знаниям.
Если вдуматься, если действительно проанализировать себя, охватить себя взором не только в единый настоящий миг, но в протяженности во времени, мы теряем из вида собственную личность, она начинает представляться нам потоком сознания, постоянной сменой психических состояний, рекой с постоянно смешивающимися струями, с неоднородной водой, бегущей в постоянно меняющихся на протяжении ее течения берегах, чередующихся ландшафтах. Реку географическую мы можем охватить как нечто статичное, прочертить ее по карте, измерить от истока до устья, мы же не помним истоков и не знаем устья реки себя, мы для себя - не полоска на карте, а вот это конкретное состояние реки и вот те, что ему предшествовали и те, что, может быть, будут после, хотя о них мы можем только догадываться. То, что наши родные, может быть, знают наши берега и после нашей смерти как-то нанесут их на карту и проследят нас от начала до устья вовсе не говорит о нашей личности, а скорее свидетельствует против нее, ибо залог существования личности не может быть в чём-то внеположном ей.
Я - это не отдельная точка, но постоянно растущий во времени ствол. Можно ли сказать, что личность - это сумма его срезов от рождения до смерти? Нет, это будет не личность, но последовательность личностей, начиная от самых непохожих на меня, если срез сделан давно, до самых похожих, если срез сделан совсем недавно. Нужно нечто, что делает эти срезы единым, личностью, причем этим нечто не может быть назван сам порядок их расположения, сама последовательность от непохожего к похожему, ибо так можно совместить что угодно в мире, мерой личности объявив плавность переходов от одного к другому (человеческая психика, как известно, подобной плавностью обладает далеко не всегда). Может ли быть названа связью между срезами их память, то есть свойство каждого среза, что он знает многие из предшествующих ему и в придачу ждет последующих? Связью - да, единством - нет. Знание субъектов друг о друге может их связывать, но не может их объединять, т.е. делать из них один субъект, несмотря ни на какую детализацию знания. Если субъект будет знать о другом субъекте всё (память, хотя бы в силу раздробленности личности на сознательное и подсознательное, такой особенностью не отличается) - то они от этого не будут одним, даже если другой субъект будет обладать таким же знанием и об этом. (Никакой из срезов не обладает всем знанием о всей сумме срезов, которую можно назвать личностью, ибо каждый срез знает многое о предыдущих, но ничего не знает с уверенностью о последующих.)
Итак, чтобы поток сознания был назван личностью, его состояния должна быть не только связаны между собой (причем связь коренится в самих связывающихся: память о себе - это всего лишь определенный род знания, относимый к самому себе как существующему во времени и само это знание изменяется (накапливаясь) во времени и потому в разной степени принадлежит каждому из срезов и претендовать на их объединения не может и по этой причине), но объединятся в нечто одно, но так как они рознятся между собой, они должны объединяться одним.
Сменяющиеся психические состояния, воды, пробегающие меж разных берегов, могут быть названы личностью, единым, если по ним, от самого их земного начала до самого их земного конца, плывет некто в лодке, усваивая всех их, являясь их надвременным средоточием и объединяющим началом, если некто в лодке проплывал везде, где текли воды, и отовсюду на всем их протяжении, в каждом срезе, в каждом состоянии черпал и пил воду, не определяясь как такой этими состояниями и в то же время никак не являясь им трансцендентным.
Некто в лодке индивидуален, личностен, и он и есть личность. Но не надо воспринимать "некто в лодке" как "некто на берегу", как кого-то внешнего, по отношению к водам сознания, наблюдателя, некто в лодке только по началу представляется отвлеченной от нас "природой души", сторонней точкой отсчета или тем нечто, " к чему надо стремиться". Некто в лодке есть не что-то, а кто-то, и этот кто-то - я, некто в лодке - не "тот он", а вот этот я, личность - это я, по отношению к которому объединяются все психические состояния. Я - сознающий, я чувствующий, я страдающий, я относящийся - это не отдельные психические состояния безличностного потока сознания, но сам я, лишь отчужденный от себя во время. Да, психика, поток сознания - это лишь греховное отчуждение я, души от самого себя, которое преодолевается не бегством от психики к чему-то внешнему, мыслимому как природа души, а не как сама душа, не еще большим движением в сторону отчуждения, а сознанием своей изначальной и предназначаемой принадлежности к надвременному, к царству вечности. Не бытие во времени определяет меня, а я вследствие своего греха определил себя к бытию во времени, а, следовательно, и само время. Да, я отчужден, но мое бытие во времени тянется не к концу во времени, а к началу в вечности и концу греха, концу раздробленности, концу времени и в этом смысле есть история. Все срезы относятся ко мне, а не я отношусь к ним, ибо они начинаются и кончаются во времени, а я восхожу из него. Они являются моими, моим развитием, моей историей, ибо у них есть конец, но так как их конец не тождествен их началу, ведь после их конца начинается моя вечность, они являются именно историей, непосредственно относящийся к моей личности, а не эпизодом внеличностной прямой времени, отрезок на которой личностью не может быть назван.
Единство моей личности обусловлено не только моей исходной принадлежностью к царству вечности, но и грядущим ее началом в вечности.
* - "Человек имеет такую природу, что и тот, кто во глубине порока и работает греху, может обратиться к добру, и тот, кто связан Духом Святым и упоен небесным, имеет власть обратиться ко злу". (Св. Макарий Великий)
Дополнение. Как молитва, так и твердая вера есть, не только в философском, как обращенность к вечности, но и в практическом, деятельном, жизненном смысле, созидание и утверждение собственной личности и свободы вопреки изменчивому и отчужденному миру явлений, а никак не отказ от собственной личности, как утверждают некоторые мыслители, плохо знакомые с христианством и путающие личность с ограниченным и замкнутым в себе эго, чуждым свободы и подпавшем произволу.
"Духу, не имеющему куда стремиться и к чему в первую очередь прилепляться, необходимо ежечасно и ежеминутно изменяться из-за разнообразных впечатлений, необходимо всегда преобразовываться в первое попавшееся состояние" (Иоанн Кассиан Римлянин)
Глава 10. Мир.
"Будучи искренним, человек пребывает в центре". Шеллинг
Множественность есть уклонение существа от самого себя св. Григорий Богослов
1. В этой главе будет идти речь о материальной вселенной и об антропологическом ее понимании, а в следующей главе - о бытии человека в этой вселенной и о его конечных судьбах в ней, о конце его истории, который сопряжен и с концом вселенной, где эта история протекает. (О ценностях и норме бытия в их христианском понимании я скажу отдельно в главе "Этика".)
2. Сначала рассмотрим материю в понимании марксизма и на этом примере докажем вообще несостоятельность "научных философий".
Материя в понимании марксизма - фиктивное понятие. Фиктивное понятие - это разделение или объединение, ничего не дающее для понимания разделяемого и объединяемого. Таким понятием будет, например, разделение живых существ по количеству пятен в их окраске, все животные, от божьей коровки до ягуара, могут быть классифицированы так, но это не даст ничего нового для их понимания.
Фиктивным понятием является и материя. Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них", "объективная реальность, существующая независимо от человеческого сознания и отображаемая им" (В.И. Ленин). Понятие материи не имеет к науке никакого отношения. Наука изучает явления, феномены, а не материю. Материя в выше приведенном смысле - это метафизическая попытка свести к единой, самодвижущейся и саморазвивающейся сущности явления, изучаемые и описываемые с помощью рационалистических моделей наукой ("всё существующее есть многообразное проявление материи"). Фиксация явлений, их структурирование и моделирование - вот чем занимается наука, а материя, как метафизический придаток, ей совершенно не нужна. Материя - это нечто, полученное путем отвлечения от конкретных, наблюдаемых явлений, и все ее атрибуты как понятия (движение, развитие, борьба противоречий и пр.) обуславливаются явлениями, а не наоборот, так что с помощью понятия материи явления описать никак нельзя. Материей ничего нельзя объяснить, но сама она требует объяснения. Такое понятие - паразит, забирающий, но ничего не дающий. (Любое отвлеченное единство есть фикция).
Если материя просто суть объективная реальность, то, так как я твердо знаю, что независимо от моего сознания существую я сам, Бог, остальное Его Творение, то к материи надо отнести меня, Бога и остальное Творение. В этом опять проявляется фиктивность данного понятия, которое объединяет, но на основе этого объединения ничего не дает для понимания объединяемого.
Но и в самом способе его определения есть противоречие. Материя определяется через сознание: "единственное "свойство" материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существующей вне нашего сознания". (В.И. Ленин), а сознание признается свойством материи. Свойство А есть независимость от В, а В есть свойство А.
Суть материи состоит в том, что она независима от своего свойства. Очень содержательное определение! (Другое дело, если бы марксисты без всяких обиняков определили бы материю, скажем, как субстанцию, являющуюся причиной всего, но они предпочли маскировать метафизическую природу своего учения - и в итоге пришли к понятию, фиктивному даже по самому способу своего определения.)
Но может, несмотря на свою фиктивность, понятие материи дает что-то хотя бы в чисто формальном отношении? По заявлению марксиста Л. Рудаша, "оно (понятие материи) служит единственно и исключительно для того, чтобы препятствовать вмешательству идеалистического и религиозного начала в естествознание (курсив самого автора)". Да уж, если понятие играет единственно и исключительно роль жандарма, то ждать от него богатства содержания не приходится+
Однако как оно может защитить науку от вмешательства религии и идеализма (будто сама наука так беспомощна!), если оно само беспардонно в науку вмешивается, заставляя ее в своих моделях следовать надуманным законам диалектики, имеющим вовсе не научное происхождение, и к тому же само имеет идеалистическое происхождение как в своих истоках (материя есть Мировой Дух Гегеля с небольшими модификациями), так и в своей сути, ибо определяется чисто гносеологически, а не онтологически и является метафизикой низкого пошиба. (Любопытное сходство можно наблюдать между марксистским понятием материи и Всемогущим Духом (=Богом) в философии Беркли. Материя, как и Всемогущий Дух, "является причиной наших ощущений, действие которой на наши чувства вызывает в нас ощущения" (Л. Рудаш)
Материализм - это подмена живого Бога мертвой материей. Так можно сказать не только потому, что подобное мировоззрение мертво и безлично, так как делает личность функцией безличной силы, материи, но и потому, что сама материя - понятие абсолютно мертвенное, фиктивное, пустое (но при этом наделенное некоторыми свойствами Бога, например, вечностью.) Материя, как центральный момент натурфилософии марксизма, к науке не имеет никакого отношения и в философском плане также весьма сомнительна, из-за своих претензий на научность (как, впрочем, любая натурфилософия).
2. Сделав это небольшое критическое отступление, поясним отношения человека и мира, как их видит христианство, а затем вернемся к вопросу о бытии греховного мира, о материальном бытии.
Реальность мира есть реальность на самих, но реальность не в том смысле, что мир - это только наше ощущение, представление, конструируемое по законам нашего восприятия: "внешняя оболочка" субъекта, которую он производит в себе, отторгает от себя и воспринимает как нечто внеположное себе - плод его греховного бытия, а не Вселенная.
Человек не производное от мира, и мир не производное от человека (человеческого сознания) - всё сущее в своем всеединстве сотворено Богом. Вот исток высшего реализма - высшая реальность Сверхсущего Бога и Его творческого акта, а также действительность Боговоплощения.
Высший принцип совершенного бытия, сотворенного совершенным Богом, состоит в следующем: чем действительнее (богаче содержанием) сущее как такое, тем действительнее единство сущего, и обратно, чем действительнее единство сущего, тем действительнее его своеобразие.
Об этом образно говорит и пророк, показывая грядущее единство людей и животного мира, которое будет возможно без взаимного порабощения или уничтожения, в отличии от того состояния, в котором существует сейчас общество и природа: "Волк и ягненок будут пастись вместе, и лев, как вол, будет есть солому, а для змея прах будет пищею: они не будут причинять зла и вреда на святой горе Моей" (Ис. 65:25)
Надо различать единство и объединение. Единство в падшем мире, подчиненном и внешне, и внутренне греху как принципу раздробленности, не возможно, в нем возможно только объединение через отчуждение сущего в сторону объединения. Объединение предполагает части, бытие же сущего как части предполагает отчуждение себя как такого в сторону стоящего над ним целого, т.е. предполагает умаление сущего, и вот почему объединение не может быть единством.
Возможен и второй путь объединения: не подчинение всего и отчуждение его в сторону целого (так появляется "новая" сущность путем отчуждения, отвлечения от сущего, ставшего частями новой, подчиняющей структуры - отвлеченного "единства", и здесь верно говорят, что целое не исчерпывается суммой своих частей, ибо сущее, ставшее частью, уже не тождественно себе, ибо над ним возникла "новая" сущность - отвлеченное "единство" через его самоотчуждение), а упразднение чего-либо из сущего путем сведения его к другому ("поглощение"). Вместо двух свободных появляется подчиненный и подчинивший, т.е. свобода заменяется произволом, рабством, ибо бытие поработившего определяется уже не им самим, а внешним актом порабощения другого, а порабощенный как такой вообще упраздняется - это явное умаление сущего и единством тем более названо быть не может.
Истинное единство всего, всеединство, не означает подчинение всего сущего путем его самоотчуждения какому-то отвлеченному от него единству в качестве его ограниченных частей или чье либо господство над всем, но: выведение всего сущего на новый уровень существования, существования не как частей, существующих только будучи противопоставленными всему остальному, но существование как имеющего всеобщую значимость, ценность для всех и во всем. Всеединство возможно только в свободе и любви. Во всеединстве всё утверждается, а не подчиняется, во всеединстве всё утверждается, а не всеединство утверждается во всем (как над всем).
Всеединство и есть человек относительно Вселенной*, вернее, бытие человеческое как творческое бытие и есть бытие и укрепление всеединства. Всечеловечество - Я и есть святая гора Господня, и вот почему человек есть Душа Мира, София, и человеку заповедано "возделывать Сад Эдемский". И вот почему я каждого есть центр и средоточие мира. Относительно я и мы организовано всё сущее, расходятся лучи ангельских иерархий, и в Я всё едино. (Но опять же, Я, человек, не растворен во всем, но в его конкретности и личностности и есть всеединство, которому противоположна безличностность и отчужденность).
Вот почему с момента грехопадения человека, его самозамкнувшийся злой воли распалось всё сущее, Вселенная, средоточием которой он являлся, изменилось бытие всего, ибо изменилось и распалось его единство - человек. "Тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божьих". (Рим. 8:20-21)
Но тварь и освободится в человеке. И как залог этого грядущего освобождения выступает Вознесение, действительный, вселенский (а не только символический) смысл которого редко отмечается в богословии: Богочеловек воссел одесную Отца и человек через воспринятую Богом человеческую природу вновь стал центром и средоточием Всего (здесь важен именно Божий престол, который чаще всего описывается как окруженный ангелами, как центр сущего - Божий престол как бы точка приложения божественных сил Творца Всего ко всему, как центр всего в аспекте взаимодействия с ним Бога). Бытие всего мира вновь стало связано с волей человека: земной конец человечества совпадает с концом вселенной и преображением Всего. Конец истории, эсхатологическая развязка Всего и освобождение твари возможно только через человека - и вот человек вновь стал в центр Всего, стал его средоточием: человеческая природа вознесена на престол Творца Всего, и человек как бы вернулся в состояние до грехопадения, в такое состояние, каким он был сотворен. Вот почему во Христе человек назван новым творением. (Именно новым, а не другим, ибо и в грехе он прошел некоторое развитие, это человек с историей, и развитие и раскрытие ему еще предстоит: Бог сделал его новой тварью, но сам он ей еще должен сделаться, вернувшись к Богу и отказавшись от греха). Вознесение - это узловая точка относительно Творения, она соединяет мир и человека, связывает прошлое, настоящее и делает возможным грядущее, конец истории. В самом библейском тексте Вознесение далеко не случайно (т.е. не формально и не по внешнему признаку) связывается с Апокалипсисом: "Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо" (Деян. 1:11)
Смысл Вознесения не в том, что Бог идет к Богу, а в том, что человек вновь становиться в центр всего и его судьба становится соединенной с судьбой мира, в то время как раньше он был подчинен миру, вернее, той судьбе, которая господствовала над миром и которую преодолел Иисус Христос.
3. Человек вследствие грехопадения сделался частью внеположного ему мира и мир сделался частью его сознания. Внешний мир, старающийся поработить человека - следствие его собственного рабства, грехопадения.
Первый тип объединения (=первый тип раздробленности и противостояния, ибо противостоящие должны быть в чем-то объединены), если человек окончательно самоопределит себя как эго, вне Бога и себя, своей бесконечности, свободы и личности**, неизбежно должен смениться вторым: либо человек полностью сведет к себе и подчинит мир (что возможно только теоретически, через познание), либо мир поглотит его (человек смертен, человек, всего себя полагающий во внешнем мире, полностью самоотчужденный, этим миром и поглощается).
Возвращение к я и Я, к человеку и всеединству сущего происходит не через греховную структуру самого падшего сущего (первый тип объединения), где человек как часть, чтобы стать всем, должен поглотить остальные части и сам сделаться целым (всем), причем это целое (=второй тип объединения) будет неизбежно обеднен по сравнению с прежним целым, частью которого являлся человек. Падшее сущее, сопоставленное как части в отвлеченном единстве переходит во второй тип объединения, когда одна из частей становится единственной, поглотив все остальные. Путь греховного мира это путь регресса. Возвращение к всеединству в каждом происходит через его свободную личность, через внутренний возврат к я и бытие в Боге и свободе, всеобщий же переход от раздробленности и умаленности сущего к всеединству происходит скачкообразно, не эволюционно, а революционно.
4. Прежде всего скажем о падшем бытии я как эго, я, замкнувшегося в своей греховной ограниченности, отвергнувшего Бога, себя и Всё и сделавшегося частью иного всего, всего, которое уже не есть Всё, ибо утратило личностный характер.
Я различаю Вселенную и вселенную. Первым словом я обозначаю истинно Всё сущее, каким оно сотворено Богом и какое бесконечно осуществляется в личности, в человеке, сущее всеединое. Вторым же словом я обозначаю сущее греховное, отчужденное, не тождественное себе, обезличенное и потому уже не могущее быть названо истинно Всем, оно существует лишь частично, и человек поэтому является частью этого "всего", которое уже не есть Всё, ибо оно существует вне личности, вне всеединства, оно не есть для себя и для Бога. Космос, т.е. необозримо огромное пространство, в котором вертится планета Земля с существующей на ней человеческоё цивилизацией, я также именую вселенной, и этот космос может быть определен как часть частичного - небольшая часть падшего сущего, которая нам открывается и которой мы принадлежим.
Падшее, ограниченное я самоопределяется отрицательно, через две категории: я и не-я, мое и не мое. И главным здесь является не то, что есть я, а то, что не есть я, что не мое. Если сказать, что человек владеет всем миром, то для эго это означает, что он ничем не владеет. В отделении моего и не моего человек видит надежную гарантию собственного бытия. Главное в моем не оно само, а то, что его отделяет от другого, важен забор. "Заборность" бытия, закрытость себя для другого, для всего и проявляется как существование в пространстве, центральным моментом которого есть разделение на "тут и там", тут - это моя область бытия, сфера, доступная моему действию и действующая на меня, там - это не мое, это мне чуждое и от меня отдаленное. Человек воспринимает всё не как свое, он ограничивает собственную волю, собственное существование, ибо он ограничивает собственную личность. Но состояние современного человека позволяет ему, ибо он осознает свою ограниченность, усомниться в ее правильности и в конечном счете увидеть себя во всем, вернее, осознать себя как факт всеобщности, в своей личности увидеть причину того, почему всё есть всё, ибо в нем оно достигает всеединства. А животное (от которого человек произошел как часть вселенной, но при этом обладая душой как возможностью преодоления этой частичности) не осознает эту ограниченность и действует и всегда будет действовать в силу этой ограниченности, как будто она нормальна. Вообще любое животное, постольку, поскольку оно вообще существует, едино с "природой" никак не более, чем современный человек - окружающая природа для него не больше чем кормовая база и источник опасностей, и потому любой организм - от бактерии с ее клеточной стенкой до высших млекопитающих с их норами и укрытиями - старается как можно лучше от нее отгородиться+ Природа, как часть мира, искаженного грехопадением, для любой из ее частей (в том числе и для человека) существует не более чем мир вещей, и потому призывы к единению с ней, к "возвращению к природе", обычно предполагают лишь отказ от личности, а не от эго - ибо в слиянии со "всем" есть лишь новая форма эго-бытия, эго можно преодолеет не через новое отчуждение, а лишь через личность. Эти призывы в действительности зовут не к единству, которое возможно лишь как всеединство в личности, а лишь к новой форме противостояния, еще более жестокой, когда человек из положения над вещами, отказываясь от человеческого в себе, становится в положение среди вещей и полностью включается в их борьбу. Всеобщности и единства надо искать не в отчужденном, частичном, раздробленном и подверженном греху мире, а в личностном обращении к Свободному от греха Творцу Всего. Всякое частное единство в этом мире в тоже время предполагает разделение, члены некоторого единства всегда противостоят тому, что лежит вне этого единства, тому, что не причастно этой новой, объединенной форме бытия, так, например, объединение белых есть в то же время разделение их с черными, обострение их противостояния. Поэтому частное единство есть не более чем объединение. Единство возможно только как всеединство. А по выше сформулированному принципу единства единство должно не умалять свободу единого, а углублять ее. Свобода же немыслима для вещей, для конечного. Свобода есть только для личности, раскрывающейся для бесконечности и в которой раскрывается бесконечность. Поэтому всеединство есть только в личности и через личность.
Время - это процесс постоянного отрицания настоящего, которое всё время переходит в прошлое и вытесняется будущим, будущее же и прошлое по отношению к настоящему есть не-сущее. Проблему времени бессмысленно ставить вне проблемы бытия, время надо рассматривать как форму эго-бытия, бытия я отчужденного и раздробленного, я, замкнувшегося в конечном. Эго волит самого себя и тем самым отрицает себя, утверждает в себе не самотождественность, оно, так как оно замкнуто и конечно, выходит из себя, из-за своей конечности в своей воле, волящей самого себя, распадается на две точки - волимое и волящее, причем воля относится ко второму (самоопределяется, как принадлежащее волящему) и второе же утверждается как недостаточное по отношению волимому, как к конечному пункту стремлений. Оно, тем самым, в вечной погоне за самим собой вечно самоотрицается - так кошка пытается схватить свой хвост и хвост от нее отодвигается ровно настолько, насколько она к нему приближается, и в своих попытках схватить хвост она полагает себя не схватившей, что еще более побуждает ее к этим попыткам - и еще более отодвигает от нее хвост. Время, таким образом, относительно бытующего во времени является кругом, всё более расширяющимся - а это и есть линейный его ход.
Течение времени есть следствие греховного самоопределения я в конечном. Противоречие, порождаемое соотношением волящего и его воли с самим собой может быть преодолено только в бесконечности, когда я самоопределяется в своем все-бытии, а не как нечто ограниченное.
Мы показали, что пространство и время являются формами греховного бытия я, формами самоопределения эго, и эти формы распространяются на весь искаженный грехом мир, и как человек был моментом его всеединства, так теперь стал причиной отчужденного бытия, и, подчинившись греху и став частью раздробленного целого, он подчинил греху и весь мир, и так как он самоотчужден, то и мир стал чужд ему, и человек сделался частью пространства и эпизодом времени, он подчинился, вместе с миром, формам собственного самоотчуждения.
5. Личность объемлет, охватывает, претворяет всё в себе и себя как всё, не "растекаясь" по всему и не порабощая всё, а освобождая его в свободе, собирая, актуализируя бесконечность сущего в своей воле. Личность, будучи моментом всеединства, освобождает всё, ибо ее свобода становится актуальной не только для нее самой, а распространяется на всё сущее. Один из аспектов грехопадения человека и был стремлением сделать свободу своей исключительной привилегией, исключив всё из себя. Отвернувшись от своей всеобщности, человек сделался частью объективированного мира, его бытие сделалось эго-бытием, мещанским бытием (мещанским - от слова "место"). Человек, личность есть всё, и в этой вселенскости он и есть человек, и в его личности всё обретает свободу.
Я осуществляет в себе всеединство. Но это единство не означает одиночества. Человек один - как все и за все - предстоит перед Богом, предстоит здесь, в этой жизни, и предстанет перед Судным Престолом, в этом смысле он одинок. Он один перед Богом. Но он не один с Богом. Для всех Бог сотворил широкое небо. Все свободны, и все предстанут перед Ним. Личность осуществляет всё в себе, и она же полагает его как свое другое, как друга (пользуясь выражением Е. Трубецкого), свободного в ней, но не для нее. Она говорит сущему "ты", и потому сущее есть не только "я", но и "мы". Это отношение к сущему как к своему другому предполагается личностью, но не обуславливает личность. Личность не самоопределяется как "я не ты", только душа в греховном мире может обрести сознание как "я - не оно", но это самоопределение в мире вещей есть только условие личности, а не сама личность. Личность в противостоянии материальной данности может стать другим "оно", если не обратится к Богу и к своему истинному все-бытию+ Личность говорит "ты" не потому, что она так самоопределяется как личность, через отрицание "ты" в себе, а потому что она уже есть личность, уже есть факт Вселенского масштаба, факт Всеединства. Не сказав "я", нельзя истинно сказать "ты", можно только сказать "он", нельзя увидеть в сущем, осуществляющемся в бесконечности моей свободы, друга, а можно только увидеть во враждебном и отчужденном мире другого, противостоящего мне в своей инаковости, ибо я, как конечное, не может вывести всё своеобразие сущего в бесконечность и увидеть и себя в ней.
Отношение личности ко всему и со всем обогащает бытие, делает его бесконечно действительнее, живее. Если взять человека, как относящегося к сущему, можно говорить о его теле. Тело существа - это его отношение ко всему. Это отношение зависит от состояния воли относящихся, воли, как направленности бытия, самополагания. Воля в отношении со всем может противостоять всему, а может и видеть во всём "ты". Тело индивидуально, оно характеризует состояние воли сущего, но оно не сводимо только к личной воле, оно есть нечто большее, ибо зависит и от отношения сущего к тебе. Тело есть как бы скрещение отношений всех, принадлежащее, однако, кому-то одному. Тело есть показатель единства и взаимосвязанности творения даже в раздробленном его состоянии. Отношение я со всем как со своим другим есть отношения взаимной любви; "ты", в отличии от идола, способно отвечать "я". Это и есть "мы". Если бы свое другое представляло бы только продукт я, полагаемый им вне себя, это было бы только отчуждением я, не больше. Не зря пророки, обличая язычников, всё время подчеркивали, что идолы не слышат, не видят, не говорят. Воля человека направлена к ним, он относится к ним, как к своим божествам, но они никак к нему не относятся. Идолотворение, идолопоклонство есть одна из форм самоотчуждения. Поклоняющийся вещам в конце концов сам становится вещью.
В "мы" можно говорить о светоносном, духовном теле.
Но в падшем мире, где я самоопределяется через отрицание всего того, что не есть я, личности относятся друг у другу не как всё, в своей всеобщности, а как конечный вещи. Здесь уже не "я и ты", а "эго-я и он". Это состояние раздробленности, отрицания всего, себя во всем и всего в себе, и потому тело здесь обретает форму существования в пространстве, становится ограниченным и ощущается как ограниченное, как конечное.
6. Теперь вернемся к рассмотрению понятия материи и проч.. К материальному миру относится всё, что представляется нам как существующее в четырех измерениях, в пространстве и времени. Можно сказать, что материя - это все составляющие материального мира. Это первое значение слова "материя". В этом значении слово "материя" еще не является понятием, а есть всего лишь собирательное наименование для вещества, энергии, различных силовых полей и проч., всего того, с чем оперирует наука и с чем мы сталкиваемся мы в повседневной жизни. Как понятие же материя хорошо очерчена Бердяевым: бытие состоит из духовных существ, и материя" есть лишь определенное соотношение этих существ и их определенное состояние". Это понятие можно связать с приведенным выше словоупотреблением, исходя из идей, высказанных Н. Лосским и в наше время развиваемых Э. Тайновым: все материальные объекты микромира, с которыми имеют дело ученые, есть тела духовных существ, интеллигенций, и все материальные образования более высокого порядка возникают вследствие их ассоциации и координации между собой и с существами, которые располагаются выше в ангельской иерархии, а также с реальностями человеческих душ, в эту иерархию не входящих и из нее не возникающих, но тем не менее взаимодействующих, на низшем уровне, с интеллигенциями. Интеллигенции - это низший уровень сознания. Законы природы относятся прежде всего к ним, и именно они, так как обладают сознанием, могут усвоить их и осуществлять их в своих коммуникациях друг с другом. Законы природы - это законы взаимодействия интеллигенций, о существовании которых мы можем заключить из наблюдаемых нами явлений природы, из их материальных тел. Взаимодействие материальных объектов, подчиненное определенным законам, которое мы можем наблюдать, в действительности сводится к взаимодействию, взаимосообщению интеллигенций.
И главное, что надо понять, это то, что весь мир после грехопадения расстроен, искажен, разрушен и ангельский мир, и потому законы природы, законы взаимодействия этих низших духовных существ есть законы ограничения, законы несвободы. Материя - это состояние раздробленности, отчужденности. И отношения, в которых есть между собой интеллигенции - это материальные отношения, и потому их тела также материальны, ограниченны, и человек, ставший частью объективированного мира, во многом подчинен материальным законам, отношениям отчуждения и противостояния. Его тело так же материально, и во времени есть продукт взаимодействия интеллигенций и состоит из их тел. Материальный мир не есть что-то новое, возникшее после грехопадения, а есть лишь искажение отношений в сотворенном сущем. И еще раз надо подчеркнуть, что тело существует в пространстве-времени не потому, что оно тело, а потому что тот, кому оно принадлежит, греховен и самоотчужден, и его отношения с сущим есть отношения противостояния.
Не грех есть следствие материального, плотского тела, а плотское тело есть следствие греха. В этом радикальное отличие христианства от гностических взглядов на материальный мир. Христианству чуждо противопоставление дух - плоть, оно знает лишь противостояние я - вещь, свобода - грех. Человек греховен - и этим всё сказано. Его дух не менее плотский, чем плотское его тело. Дух - это свобода. Плоть начинается с отказа человека от своей свободы, со злой воли, с греха. Христианство знает свободу человека, и потому не видит, чтобы что-то внешнее (каким сейчас и является наше тело) играло бы в его бытии решающую роль. Тело и его страдания есть просто выражение отчужденности я и его страдательной роли. Когда в Новом завете говорится о победе над смертью, имеется в виду прежде всего смерть духовная, смерть я в конечном, объективация, мертвость человека в духовном плане, которая лишь проявляется в го смертности в материальном, причем и материальное есть один из уровней его духовного бытия, его бытия как эго. (В самом противопоставлении "мыслимое-протяженное" видится утрата единства сущего, по отношению к которому это противопоставление вторично.)
И сразу скажем о Воскресении мертвых. Чужды новозаветного духа те, кто утверждают, что воскресение будет простым восстановлением нашей сегодняшней плоти. Но, если уж придерживаться такой точки зрения, то надо проводить ее до конца - наше тело нуждается в дыхании, в питании, в испражнении, иначе оно просто погибнет. И неужто всё это будет в Новом мире, в Царстве Божьем? Но - "Царство Божье несть брашно и питие". И еще - "в воскресении люди будут подобны ангелам". Все эти высказывания направлены против грубо-материального понимания воскресения. И вообще верх бессмыслицы думать, что на Новом небе и Новой земле останется часть старого мира, да еще и со всеми его процессами. Фактически вся 15 глава Первого Послания к Коринфянам подчеркивает, что главное в Воскресении - это изменение: "Не все умрем, но все изменимся". А слова про зерно, которое сеется в тлении и воскресает в славе, но прежде должно умереть? Этим превращением - из зерна в колос апостол подчеркивает изменение, которое произойдет со всем человеком, но в частности и с его телом.
Ссылаются еще на то, что, дескать, Господь воплотился в человеческое, плотское тело и тем самым его освятил. Да, освятил. Но освящение не есть закрепление раз и навсегда в косных формах, а открытая дверь и призыв к развитию. Господь во всей полноте разделил человеческую судьбу, Он принял человеческие душу и тело. Он принял во всей полноте человеческую природу, и это значит, в частности, что вся она греховна и нуждается в спасении, в исцелении. Разве такой войдет душа в Царство Божье, какой она существует здесь? Так почему же тело не должно измениться, измениться коренным образом, как измениться душа?
"Наше же жительство - на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа, Который уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его, силою, которою Он действует и покоряет Себе все" (Флп. 3:20,21) Преображение тела означает радикальное изменение отношений человека с миром, с Богом, с самим собой. Измениться всё существование человека, измениться и аспект этого существования - тело.
И слова о Новом небе и Новой земле, и о том, что старые небо и земля бегут от Лица Божия, растают как воск, сменятся как ветхие ризы - это свидетельствует об изменении самого способа существования мира, о том, что материальный мир преобразится, материя растает, как воск, отношения в сущем станут новыми, иными, чем были ранее.
7. Теперь выскажем несколько замечаний касательно материальной вселенной и бытия человека в ней.
"Свет во тьме светит и тьма не объяла его" - этой фразой можно вкратце выразить весь христианский взгляд на материальное бытие человека, на космос. Материя - это непосредственное следствие акта бессмыслицы, греха, но Бог и ее о-смысливает, проникает ее светом Своего Смысла. Мы не оставлены один на один с абсурдностью греховного бытия, мы в силах открыться навстречу Богу и освободится из под власти бессмыслицы, освободив от нее и всё сущее.
Свет Смысла в бездне зла и смерти - это Божий Промысл, Воля Бога, смертью побеждающего смерть - в рамках действия материальных законов открывающего окно свободы, когда благодаря только действию законов ограниченности в греховном, обессмысленном мире появляется человек - существо, в себе самом преодолевающее эти законы и вместе с Богом могущее их преодолеть во всем сущем, явить торжество Смысла. Смысл не может быть детищем слепых сил, порождением абсурда, но абсурд есть отступление Смысла от самого себя, отчуждение. Человек есть причина бессмыслицы Творения, он - соль земли, сделавшаяся пресной. Но он же может стать и точкой перерождения этой бессмыслицы, он, сущий в мире вещей, может вновь стать действительной личностью, стать я, и так преодолеть вещность бытия, ставшего таким из-за обезличивания человека. Человек в материальном мире есть причина его бессмыслицы и начало его смысла.
И вселенная может быть осмыслена относительно человека, а Промысл Божий есть начало этого осмысления еще до начала смысла во времени, ибо Бог подчиняет вещное бытие грядущему проявлению в нем человека, грядущему, из личности идущему, преображению мира.
Космос можно уподобить ферменту, огромной клеточной белковой молекуле, в которой десятки тысяч аминокислот существует во многом только для того, чтобы строго определенным образом расположить друг относительно друга всего несколько аминокислот, которые и образуют ферментативный центр белка, за счет которого он и активен. Огромные звездные пространства за счет взаимовлияний позволяют планете Земля существовать так, как она существует. Конфигурация расходящихся галактик в начале вселенной, в начале самого времени должна была быть ровно такой, какой она была, чтобы образовалась наша планета с подходящими условиями для зарождения на ней жизни. Зарождение жизни, происходившего строго в рамках материальных законов и последующая за ним эволюция живых организмов (обусловленная, опять же, лишь естественными механизмами) приведшая к возникновению вида Homo sapiens - всё это необходимые условия для проявления свободы человеком, подчинившемуся через свой грех фатуму, законам отчуждения.
Почему Бог как бы вынужден следовать законам отчужденного бытия, почему Он не может просто их отменить? Эти законы - свободный выбор человека, свободно выбранная им участь, ибо согрешил он свободно. Бог вообще мог бы сразу "спасти" человека, от человека не потребовалось бы никаких усилий, но тогда это был бы не человек. В том, что Господь смертию побеждает смерть надо видеть Его величие и внутреннюю противоречивость и слабость законов ограниченности, в которых есть место, точка для прорыва их бесконечностью. Грех - это акт произвола, материальные законы, так как они строго детерминируют сущее, также произвольны, и произвольным в них вмешательством нельзя их преодолеть. Они могут быть подчинены человеку только через самих себя, и только из и через человека, им подчиненного, может быть начато их преодоление. Протестантский теолог Баракман утверждает: " теория (униформизма) не учитывает факт божественного вмешательства, которое прерывало или изменяло эти процессы до такой степени, что сейчас с точностью проследить их ход в течение длительного периода времени представляется невозможным". Действительно, предположение о возможности произвольного вмешательства Высшей силы в естественные процессы имеет ровно столько же прав на жизнь, как и предположение о том, что эти процессы в глубоком прошлом шли так же, как и идут сейчас - ибо второе предположение не может быть доказано, как не может быть доказано и первое, и, если вдуматься, относительно длительных промежутков времени нет никаких оснований его распространять. Но является ли это поводом ставить под сомнение геологию, например? Нет, ибо исходя из самой теологии должно быть опровергнуто первое предположение - Бог не является началом произвола и весь смысл мирового процесса заключается в том, чтобы исходя из самой ограниченности ограниченность преодолеть. Так почему же Бог то вмешивается в природные процессы, а то не вмешивается? Это предположение противоречит смыслу мирового процесса и понятию о Боге, как о Боге Смысла, а не произвола, и потому должно быть отвергнуто как бессмысленное. Бог не убыстряет в десятки тысяч раз процесс накопления осадков и распада урана в угоду некоторым людям, весьма сомнительным образом исчислившим срок существования земли в несколько тысяч лет.
За миллиарды лет существования Земли и функционирования биосферы на ней выработались те условия, в которых существует сейчас человечество. В известном рассказе Брэдбери в утрированной форме высказана эта мысль: раздави бабочку, убери еще что-то, на первый взгляд кажущийся совершенно не имеющим к нам отношения элемент биосферы или геосферы прошлого - и человечество будет существовать уже в совершенно других условиях. Не живи какая-то группа организмов на земле столько-то миллионов лет назад - и не проповедовал бы Иисус в той Палестине, в которой Он проповедовал. Настоящее вызвано сложным переплетением причинно-следственных рядов, идущих из глубокого прошлого, и измени начало какого-либо из рядов - и всё измениться.
Так же вся древняя история: язычество и выросшая из нее философия, давшая основу понятийной системе христианского богословия, Римская империя, в пределах которой христианская религия стала вселенской религией, ибо проповедовать в одном государстве с его инфраструктурой гораздо легче, чем в десятках раздробленных государствах, практически не сообщающихся между собой, иудейские общины, рассеянные по всей империи, и сама иудейская среда, в которой и было возможно откровение Спасителя - без всего этого и многого другого не возможно было бы в этом мире христианство. На осмысленности древней истории настаивал совершенно справедливо еще Владимир Соловьев. В материальном мире явление свободы, иного плана бытия, возможно лишь при условии предшествующего развития этого материального мира по своим собственным законам. Это вызвано вовсе не тем, что свобода подчинена материальным закономерностям, а вызвано самой логикой свободы и логикой свободного человечества, к которому законы ограниченности относятся не как извне навязанный факт, но как факт собственного греховного бытия, сделавшегося таковым исключительно по воле свободного человека. Поэтому и преодолевать это греховное бытие он должен изнутри, подчинившись ему настолько, насколько оно может его подчинить. А материя не может подчинить всё человека - его душу, она подчиняет его лишь отчасти.
Часто видят проблему там, где ее нет. Такова проблема "согласования" Божьего Промысла с человеческой свободой. Весь смысл Промысла в том, чтобы дать человеку, в его ограниченном состоянии, максимальное количество возможностей для реализации его свободы, свободы обрести свободу, обратившись к Богу как человек, или отказаться от своей свободы, отвернувшись от Бога как вещь. Ранее мы говорили о смысле бытия вселенной как о преодолении своей частичности и рабства через человека, и потому человек может быть назван ее смыслом, теперь же скажем о смысле бытия самого человека в этой вселенной. Он состоит в акте свободы, в окончательном ее проявлении, в окончательном выборе между бесконечностью и конечностью, между Богом и человеком - и идолом и вещью. История есть раскрытие человека, его самоопределение, самоположение, и Промысл направлен на то, чтобы человек мог самоопределиться, чтобы он стоял между двумя альтернативами - личность или вещь, свобода или отчужденность, раскрыться из времени в вечность или остаться во времени, чтобы перед ним открывалось два пути, а не одна колея зла, греха и скотоподобного бытия. В послании Иакова сказано, что Бог не искушает, а молиться человек: "не введи меня в искушение". Это противоречие? Нет, ибо "не введи меня в искушение" значит не просьбу "не искуси", ибо Бог не искушает, а значит: не оставь меня в искушении, дай мне шанс преодолеть то искушение, которому я поддался. В мире всегда больше искушений, зла и страдания, безверия, чем веры, чем добра и счастья, и Бог никогда не посылает страдания, ибо в страданиях и зле и так находится весь греховный мир, "весь мир лежит в лукавом", Бог не помогает лукавому, но избавляет человека от него, Бог лишь дает возможность веры, дает возможность просветлить страдания, внутренне в них преобразиться, дает островки счастья и спокойствия среди бездны отчужденного, ужасного мира, подчиненного лукавому. Дьявол - это крайняя форма самоотчуждения человека, крайнее выражение его греха и богоотступничества, безбожия. Юный Соловьев в одном из своих писем признался, что не верит в дьявола. Позже он изменил свое мнение, столкнувшись - в самом себе и в окружающем - с глубиной человеческого греха. Монахи, боровшиеся с бесами, преодолевали самих себя. Человек суеверен, если лишен веры, он боится демонического, дьявольского, если крайне самоотчужден, обезличен, овеществлен и не может из глубин своего я воззвать к Богу.
Мы не знаем как - но Бог каждому дает в равной мере возможность спасения, открывает перед каждым широкое небо. Никто не попадает в ад по недоразумению: ад - это не следствие ошибки или заблуждения человека, но следствие его злой воли - заблуждение можно исправить, открыв человеку истину, но злую, безбожную волю человека не может исправить никто, кроме него самого. Быть с Богом или без Него - это дело свободы человека, и Божий Промысл и состоит в том, чтобы дать осуществится этой свободе, чтобы человек мог проявить и добрую волю в этом мире.
И Страшный Суд - это полное и окончательное осуществление свободы человека: возжелавшие быть без Бога и без человека получают осуществление этого желания, этого свободного отказа от свободы. Ад - это ни в коем случае не наказание, Бог никого не наказывает, это выражение воли самого человека. Верно говорит Бердяев, что ад - это полное одиночество, когда перед человеком уже ничего нет, это абсолютный тупик. Бог не принимает никакого участия в судьбе человека, если бы Он наказывал, то это было бы участие, это было бы спасение от одиночества. Бог не принимает участия в судьбе человека, ибо нет уже человека, осталась вещь, а человек отказался от себя и от Бога. Можно сказать, что ад - это небытие, здесь уже нельзя говорить об отчуждении, ибо уже нет отчуждающегося, ибо человек отказался от себя. Этот отказ в легендах выражен тем, что душу человека берет дьявол. Но в том то и дело, что и дьявол ничего не берет, ибо нет дьявола, раз нет человека, и у него нечего брать, кроме пустоты. Ад - это пустота, это безмолвие. Неверно, пусть даже в художественной форме, как у Данте, образно представлять ад леденящими душу безднами. Лучший его художественный образ - это банька с пауками. Ад- это плоскость, это сужающееся до небытия запертое пространство. В аду нет никого, там нет людей, ибо люди уже отказались от себя, стали ничем.
8. История не есть прогресс или регресс. Она есть лишь раскрытие, когда каждая душа прорастает или плевелом, или пшеничным зерном. Но необходимо сказать, что Царство Небесное не будет результатом плавного земного развития, его приход будет революционен, будет концом всего земного. Конец земной истории, Апокалипсис, явит ее главный смысл, ее принцип, он будет окончательным разделением мира на мир безбожный и бесчеловечный, царство антихристово, и мир свободы, личностности и богообщения, царство Христово, ибо смысл человеческого бытия во времени, смысл истории, и заключается в самоидентификации каждого человека относительно этих двух царств. Конец истории -это великая битва Армагеддон, но, скорее всего, она будет протекать в душе каждого человека и окружающие катаклизмы лишь обострят проблему выбора между Христом и антихристом для каждого человека. А противостояния в земном плане, возможно, будут лишь противостояниями сил греховных - разве не растерзал зверь блудницу. Так что христианин, решивший принять участие в этой битве, может оказаться лишь на стороне вавилонской блудницы или на стороне зверя - но и так, и так он будет против Бога. Но тем не менее, главное, что необходимо верующим "во тьме грядущей ночи" - это активность жизненной позиции, стойкость исповедания своей веры - словом и делом - вопреки греховному миру. Это, впрочем, равно необходимо и сейчас.
В книге "Русская идея" Бердяев укоряет Соловьева за то, что он в своих "Трех разговорах" показал антихриста гуманистом, облагодетельствовавшим человечество. Бердяев считает, что антихрист должен быть крайне бесчеловечен, дегуманистичен. Но мне кажется, в книге Соловьева содержится важное предупреждение, что не всякий гуманизм есть гуманизм. Гуманизм может и унижать человека (об этом мы уже говорили), он может дать человеку всё - и лишить человека всего человеческого. Вот таким гуманистом, возможно, и будет антихрист, и он уже не раз проявлял свою "гуманистическую" сущность - он сулит дать человеку все богатства, вещественные и интеллектуальные, чтобы тот отдал ему свою душу.
Кто будет добровольно поклоняться явному человекоубийце? А многие именно добровольно примут печать зверя - и всё из-за того, что польстились на его псевдогуманизм.
Вообще представляются возможными две развязки истории. И ту, и другую можно вывести из библейского текста. Первая, что с течением времени будут всё обострятся проблемы человечества - будет ухудшаться экологическая обстановка, будут усиливаться войны. Голод и эпидемии будут потрясать человечество. "И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются. Тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачут все племена земные+"(Мф. 24:29-30)
Второй исход - человечество сумеет преодолеть все проблемы, кризисы окажутся "кризисами роста" и не будут носить глобального характера. Человек достигнет баланса потребления и ему начнет казаться, что перед ним открыты перспективы бесконечного прогресса. Большинство поклониться этому прогрессу, этой сытости, этому земному раю - и будут жестоко преследовать тех безумцев, которые станут, вопреки очевидности, утверждать, что дни сочтены, что пришло время покаяться. И эта сытость, эта полная бытовая устроенность, думается, только обострит противоречия человеческого духа, проблемы нравственные, духовные. И потом последует внезапная катастрофа. "Но как было во дни Ноя, так будет и в пришествие Сына Человеческого. Ибо, как во дни перед потопом ели, пили, женились и выходили замуж, до того дня, как вошел Ной в ковчег, и не думали, пока не пришел потоп и не истребил всех: так будет и пришествие Сына Человеческого" (Мф. 24:37-39). Эта самоупоенность и, хотя бы видимое, всеобщее спокойствие, немыслимы на фоне постепенно разворачивающихся катастроф. Если при первом исходе бедствия нарастают медленно, пока не достигнут апогея, за которым последуют события всебытийного характера, то при втором ничто не предвещает некую одну глобальную катастрофу, знаменующую пришествие Сына Человеческого.
Очень емко конец истории можно назвать полнотой времени, он наступит, когда человек исчерпает себя в конечном (потому-то конец истории будет сопровождаться такими бедствиями), являясь частью отчужденного целого, исчерпает себя (и все возможности относительно бесконечного бытия) прежде всего во времени, ибо определиться относительно вечности - и кризис человека, его конец в конечном, будет кризисом и концом всего сущего, подпавшего законам ограниченности. По своей природе вся история есть конец, ибо в ней греховный человек должен совершить окончательный акт свободы, акт самоопределения. Так что Апокалипсис - это не что-то чужеродное по отношению ко вселенной, к Творению, а лишь его необходимое завершение, предполагающееся его внутренним развитием, становлением и восстановлением, Апокалипсис - лишь конец конца, - и тем самым начало бесконечности.
Бесконечность, вечность - это не просто бесконечное отодвигание конца, или дурная бесконечность, или время, но вечность не есть и безвременье, один миг во времени, растянутый до бесконечности. Вечность это вечно новое бытие, это развитие, не предполагающее самоотрицания, это всеединство сущего, сущего, которое не распадается на этапы, не существует отчужденно, как прошедшее или не наступившее, но бытие которого во всей полноте дано в едином порыве, дано в каждом акте воли.
9. Еще несколько замечаний касательно земного бытия человека. Претворение тела во времени и в пространстве есть начало земной истории человека, которое наступает сразу же после образования годной к дальнейшим делениям зиготы, это открытая дверь. Как земное тело и судьба, уготованная родившемуся ребенку в этой семье и в этой стране соответствует входящей в эту дверь душе? Думаю, вовсе не внешним образом, не как наказание за грехи или поощрение за праведность. Каждый человек внутренней связью связан со всем бытием как душа мира, и его встраивание в структуру материальной вселенной обусловлено его собственным бытием, а не чьим-то наказанием или поощрением. Другое дело, (и это только одному Богу известно, когда исполнится полнота времени и полнота свободы относительно каждой души) что человек как душа мира в своем раскрытии, в своей истории не скован случайными, чисто внешними обстоятельствами, так что если он погиб во младенчестве или еще по каким-то обстоятельствам не мог проявить свою волю в конечном относительно бесконечного - он всё равно будет иметь эту возможность и получит ее - при других земных обстоятельствах и условиях. Конец истории наступит лишь тогда, когда все в полной мере осуществят свою свободу. В этом конец истории зависит от каждого. (Говоря об отчужденном и раздробленном мире, приходится говорить о массе, о множестве душ, хотя для Бога каждый человек единственен, и это главное, всё остальное же произвольно.)
Множество заблуждений существует касательно мозга и проч.
Мировоззрение возможно строить только из личности, из субъекта, а те, кто пытаются вещь, какую из себя и представляет мозг, представить исходным пунктом человеческого бытия, впадают в противоречие, метко подмеченное Соловьевым: "Мозг есть и субъект всякого сознания, и вместе с тем тот же самый мозг есть одно из явлений в сознании, т.е. он есть один из продуктов своей же собственной функции. Но если субъект сознания сам есть лишь явление в сознании, то очевидно, что субъекта, собственно, нет совсем+" Материализм есть объективация, отчуждение, проявляющееся в самом мировоззрении, когда внеличностному нечто (материи, мозгу) хотят приписать свойства личности, когда субъект хотят свести к объекту.
Еще некоторые думают, что дальнейшее изучение строения и деятельности мозга опровергнет существование души. Но в чем заключается это изучение? Лишь в том, что находят в мозге некоторые зоны, ответственные за те или иные виды деятельности человеческой психики. Конечная цель этого изучения состоит в том, чтобы малейшие движения в человеческом сознании связать с определенными изменениями в структуре мозга; состоит в установлении полного соответствия между токами мозга, пробеганием электрических импульсов по нейронам мозга человека, с явлениями сознания человека, к которому этот мозг относится. Но если А соответствует В, то почему это должно означать их тождество? Без словесного сообщения с испытуемым ученые могут наблюдать только протекание тока в мозге, но связать они его ни с чем не могут. Разве смысл фразы тождествен типографской краске, которой она напечатана в книге? Да как вообще возможно тождество непротяженной мысли с протекающим в пространстве электро-химическим процессом, соответствующим этой мысли лишь постольку, поскольку он возникает в мозге в тот момент времени, когда она возникает в сознании? Сознание не тождественно душе, но оно относится к ней и душа, личность проявляется в сознании.
Изучение мозга дает очень много в научном плане, но в философском оно мало что прибавляет. Разве и до всякого изучения мозга не было понятным, что психическое состояние связано с состоянием организма? Изучение мозга лишь детализирует связь на нейронном уровне, на уровне организма. Если задуматься над чем-то волнующимся, если представить себя в какой-то опасной ситуации - быстрее станет сокращаться сердце, хотя никакой реальной опасности нет - вот простой пример связи мысли и организма. И обратно, настроение может испортиться, если что-то в организме неладно, что-то болит. Это не открытие, что, влияя на организм, можно повлиять и на психику человека. Мозг - это часть организма и его изучение позволяет влиять на сознание человека более направлено, воздействуя на определенную часть его мозга. И раньше было известно, что человек греховный, человек отчужденный очень зависим от внешнего мира, от мира вещей. Он зависим и от других людей, от их мнения о нем, от их похвал, от их оскорблений, на которые в большинстве случаев он вынужден отвечать тем же+ Но есть и Бог, дарующий человеку свободу и в этом несвободном мире, и Он не оставит человека, если тот по собственной воле, раз и навсегда, не оставил Его.
И последнее. Душа существует вне пространства, она не находится в мозге или где-то еще в физическом теле, и мозг лишь осуществляет связь души и тела в самом теле, между как сама связь между душой и телом и ее характер (характер подчинения и отчуждения) обусловлены душой, ее греховным состоянием.
10. Надеюсь, всё написанное выше о грехопадении не произвело впечатления, будто бы человек своим грехом сотворил что-то новое, и это новое - материальный мир. Такая интерпретация в корне ложна, она представляет собой модификацию гностического мифа, в котором один из эонов "рассорился" с остальными и стал демиургом, сотворив мир. Надеюсь, я достаточно подчеркнул то, что материя - это никакая не лишенность, не тьма, и никакие другие вещественные аналогии к ней также не применимы, а всего лишь состояние раздробленности павшего и самоотчужденного сущего. Основную нагрузку понятия "материя" несет прилагательное "материальный". Материя - это значит, что отношения в сущем стали отчужденными, материальными, объективированными, что бытие человека и всего сделалось частичным. Материя - это искажение и отчуждение, а не что-то новое, это вовсе никакая не новая субстанция.
Акт творения может исходить только от личности и быть направлен на личность. Грехопадение же есть акт воли вопреки личности, это замыкание в себе, овеществление, отчуждение. Некоторые укоряют Бога в том, что Он ошибся в творении, мол, грехопадение свидетельствует об Его ошибке. Нет, можно было бы исключить возможность всякой "ошибки", лишив сотворенное свободы и возможности распоряжаться собой, воли, и запрограммировав его на покорность "воле Божьей". Но мало того, что это противоречит Богу как Свободному и началу Свободы, ибо Бог не деспот, мало того, что это противоречит человеческой природе, высшей ценностью которой является свобода, мало того, что это противоречит природе блага, которое не принуждает и не насилует и не может быть принудительным и насильственным, это противоречит и пониманию творения. Если сотворенное не обладает свободой и волей, то оно не существует в себе и через себя, оно в своем бытии полностью зависит от сотворившего его Бога. Но тогда и творения никакого нет, всё творение сводится к Богу, всё бытие творения ограничивается бытием Божьих идей о творении.
И главное отличие человеческого творчества от ремесла есть то, что продукт творчества, произведение искусства актуально вне зависимости от возложенной на него функции, оно живет самостоятельной жизнью, хотя эта жизнь может проявиться только в жизни отдельного человека и в жизни общества. Продукт же ремесла, изделие, осмысленно только в рамках определенной функции, оно есть продолжение человеческой руки, функциональное дополнение, человек не может относиться к нему как к чему-то самостоятельному и самодавлеющему.
11. Во вселенной может быть множество населенных миров, однако от этого человек не теряет своего ориентирующего, центрального значения. И если в космосе бесчисленное множество населенных миров, отдельный человек, его личность и его свобода всё так же останутся дороги для Бога, как и вся вселенная со всеми мирами.
Тайна звездного неба есть тайна человека, тайна его свободы. От этой мысли тайна сущего и бытия не становится чем-то обыденным, но лишь обостряется, наполняется новым содержанием. Уже не возможно сказать: а какое нам дело, а нас это не касается+ Раньше человек в сужении всего видел залог своего самостоянья, в сужении вселенной до своей маленькой планеты и планеты до своего маленького дома. Но теперь пришло время расширяться до себя и расширять до себя вселенную, ибо только в человеке вселенная может стать Вселенной, и только человек в подлинном смысле слова, из подлинно человеческого бытия может обратиться к Богу, Творцу Всего.
* Из этого можно сделать вывод, что человек способен постигать всё, ибо познание есть функция бытия, а бытие человека есть всеединое бытие, сущее ориентировано относительно я и едино, существует как истинно сущее, в Я. Из всечеловечества, я-мы-Я, можно также сделать массу гносеологических выводов, в частности о том, что есть истинное познание - это не то, что замыкает человека в себе, его субъективные иллюзии, бред и проч. (здесь надо сказать, что слово "субъективный" употребляется здесь в традиционном смысле, а не в действительном, ибо такое "субъективное" познание отчуждает человека от самого себя, от я, от субъекта, объективирует его), и не то, что объединяет его с толпой, ассоциацией единичных эго, с эго коллективным (замечательную критику гносеологии, ориентированной на большинство или на усредненное знание всех можно найти в романе Оруэлла "1984"). Истинное познание Всего (Я претворяет в себе всеединство) может быть только личностно (я), свободно и всеобщно.
** Отказ от личности есть и отказ от Бога, ибо Бог обращается только к личности и только личность способна ответить Ему.
Дополнения.
*** Каков может быть механизм осуществления Промысла в материальном мире? Думается, основной его принцип можно сформулировать так: случай побеждается всеведением. Мир состоит из перекрывающейся сети причинно-следственных рядов. События есть пересечение причинно-следственных рядов, в результате чего происходит их взаимное искривление - следствие из одного ряда встраивается в другой ряд, становясь, в сопокупности со следствием другого, причиной нового ряда. Все эти ряды и их пересечения подчинены материальным законам. И тем не менее любой из рядов почти на всем своем протяжении состоит из случайностей. Человек задержался, прощаясь с женой, ему пришлось долго ждать лифта, который на момент вызова находился на верхнем этаже, он не успел на автобус, он опоздал на работу+ Всё это случайности, цепь которых в итоге дает существенный (для человека) результат. Все случайности, безусловно, имеют свои причины. Но эти причины, из которых они с необходимостью следуют, также случайны. Говорить о случайности можно только относительно кого-то, относительно сущего. Случайность - это мера незначительности, несоотносимости происходящего с сущим и с его волей. Материальные законы как взаимоотношения духовных существ безусловно, значимы для них, существенны для их воли, хотя и являются произвольными ("навязанными") по отношению к ним вследствие греха человека.
Однако что-то в этих отношениях интеллигенций является случайным. Закон природы - это устойчивые связи и отношения интеллигенций, как мы их воспринимаем в материальном мире, соотносясь с материальными объектами, или что то же, с телами интеллигенций, отчужденными от них самих. Поэтому закон природы, закон причинности, что за А следует В потому что А есть А, который мы наблюдаем в мире объектов, может существенно отличаться от способов его реализации в непосредственных отношениях интеллигенций. (Нельзя представлять интеллигенцию физическим телом или компьютером: к нему поступил сигнал А и она механически, как будто запрограммирована на это, ответила В, ее толкнули, придали ей ускорение, импульс, начальную скорость, и она покатилась.). Если то, что стоит за В и С, которые мы наблюдаем в материальном мире, одинаково случайно для интеллигенции как равнозначные пути реализации того закона отчуждения и ограничения, которому она подчинена и который для нее не случаен, и если вероятность наступления В и С в физической системе ( которая также есть определенная ассоциация интеллигенций и комплекс их отношений) равна, и В и С одинаково случайны для всей системы, для всех существенных свойств этого комплекса, этой ассоциации, то при определенном воздействии на интеллигенции за А может последовать С (вопреки обычному, но случайному В), что не будет противоречить существенным законам ограниченности.
Теперь понятно, что изменение какого-либо члена в ряду случайностей, описанное выше описанным способом, может повлиять на существенные результаты, являющиеся итогом для этого ряда. Зная всю цепь случайностей, которые последуют или могут последовать, можно целенаправленно определенным образом влиять на нее., организуя мир под личность, но при этом никак не затрагивая его существенную, определяющую структуру. Здесь всеведущий Бог выступает не как демон Лапласа, который погружен в материальный мир и может знать только все доступные человеку, из этого материального мира выведенные закономерности. Бог знает всё, что вообще можно знать, Он знает всё сущее, всё, что не укладывается в закономерности и всё, что в них укладывается. Бог есть над всем сущим и над миром объектов.
И три необходимых замечания. Промысл никак не затрагивает сферу соприкосновения человека с миром, он никак не корректирует действия человека относительно объектов и действия объектов относительно человека, которым он подчинен в силу своей греховности. Промысл "соприкасается" только с интеллигенциям, он именно расширяет сферу действия свободного человека в мире объектов и дает ему шанс проявит ее в рамках ограниченного.
Точечные взаимодействия не есть вмешательство в материю, они коренным образом отличается от чуда, которое есть прорыв, проявление иного бытия в бытии повседневном. Но о чуде, о логике чуда мы не будем в этой книжке.
Как это и не заманчиво, но концепцию Промысла нельзя использовать в качестве научной гипотезы. Например, самозарождение жизни, самого простейшего самовоспроизводящегося организма практически невероятно в "первичном бульоне", о котором говорил акад. Опарин, срок, за который может это произойти, за который, можно предположить, что самозарождение может произойти с достаточной степенью вероятности, на несколько порядков превышает возраст существования нашей планеты. И есть соблазн объяснить это зарождение Промыслом Божьим. Но этого нельзя делать. В таком случае Промысл будет именно самым резким вмешательством в этот мир, самым резким действием против вероятности, против законов ограниченности. И потому надо, с помощью Божьей, искать новую научную гипотезу, объясняющую возникновение жизни.
**** Про медленное вырабатывание условий, эволюцию геосферы и биосферы и - последующее проявление человека можно вспомнить, читая про тот кусок влажной земли, из которого Господь вылепил человека - вдунул в него дух жизни, читая про те кожаные ризы, которые Господь сделал, сшил человеку - и надел на него. И кусок кожи, и кусок земли Господь ведь не изменял структурно, об этом ничего не сказано, он лишь организовывал их относительно человека, относительно духа живого. (Я считаю, что слова о духе живом надо понимать как слова о проявлении человека в конечном для окончательного его самоопределения, а не как слова о "частичке Божества"., вложенной в человека. Про образ и подобие Божье говорится раньше, и это совершенно не соответствующий им образ.
Дата: 2019-05-29, просмотров: 160.