Начав с формально предписанных норм, перейдем к неписаным обязательствам. В своей огромной массе деловые соглашения не фиксируются в формальных договорах, а если и фиксируются, то нередко их выполнение остается скорее неформальным обязательством сторон. Известно, что в суд или арбитраж обращаются очень немногие предприниматели. Да и те мало чего добиваются в силу несовершенства и бюрократизма нашей судебной и арбитражной систем.

Соблюдение (или нарушение) деловых обязательств — один из важнейших элемен­тов отношений, непосредственно определяющих характер деловой этики. Как здесь обстоит дело, и насколько часто наши предприниматели страдают от невыполнения деловых обязательств их партнерами?

По нашим данным, часто сталкиваются с нарушением деловых обязательств 39,6% респондентов, никогда — 8,0%, иногда — 52,4%. Предпринимателям с более высоким уровнем образования и относительно большим деловым опытом приходится это испытывать несколько чаще (или, возможно, они более болезненно реагируют на такие нарушения).

Частота столкновений предпринимателей с нарушениями деловых обязательств.

Сталкиваются с      109 39,6 144 52,4 22 8,0 275    100 невыполнением

 обязательств партнерами

Сами нарушали деловые 4    1,5 166 60,4 105 38,2   275 100,1

 обязательства под

 действием обстоятельств

Когда мы спрашивали, как часто эти же предприниматели сами нарушают (разуме­ется, под давлением обстоятельств) данные ими обязательства, картина получилась едва ли не обратная: часто нарушают свои обязательства лишь 1,5% опрошенных руководителей, никогда — 38,2%, иногда — 60,4%. Чуть более самокритичны (или более откровенны) в этом отношении мужчины. Это же относится к более молодым по возрасту предпринимателям.

Подобная "асимметрия" в восприятии своих и чужих поступков вряд ли удиви­тельна. Людям часто свойственно видеть причину провалов в ком и чем угодно, кроме самих себя. И все же такая двойная мораль свидетельствует также и о том, что в сфере этики деловых взаимоотношений далеко не все благополучно.

Какова же реакция предпринимателей на случаи нарушения их партнерами взятых на себя обязательств? На первый взгляд, отношение достаточно жесткое: 55,3% опрошенных говорят, что чаще всего разрывают всякие деловые связи, если сталки­ваются с подобными нарушениями; 31,3% руководителей (не так уж мало) чаще всего продолжают поддерживать деловые отношения с партнерами, показавшими свою ненадежность (7,3%— затруднились ответить; 6,2% — не сталкивались с такими случаями).

Корреляция с персональными данными руководителей здесь крайне незначительна. Интересно, пожалуй, одно: является или не является руководитель собственником предприятия, это не оказывает в нашем случае никакого влияния, хотя можно было бы предположить, что собственники должны реагировать более жестко.

Вообще при монопольной структуре наших отечественных рынков и крайней неразвитости информационных сетей, которые позволяли бы быстро находить новых деловых партнеров, бизнесменам поневоле приходится быть снисходительными к нарушениям со стороны контрагентов. Хотя доля тех, кто предпочитает разрывать деловые связи из-за несоблюдения договоренностей, оказалась больше, чем можно было ожидать. Не исключено, что респонденты склонны показывать себя более жесткими и решительными, нежели вынуждены быть на самом деле.

О честности и воровстве

Затронем еще вопрос, связанный с этическими основами деловых контактов — об отношении к злоупотреблению средствами фирмы, в частности к воровству.

Конечно, бессмысленно спрашивать людей, не воруют ли они сами. Но как они относятся к подобным действиям, совершаемым другими? Мы предложили модель, подвигающую предпринимателя на нормативное самоопределение: "Представьте себе следующую ситуацию: Вы узнаете, что один из Ваших подчиненных (полезный работник) без Вашего ведома использовал средства предприятия для личных нужд. Что Вы скорее всего предпочтете сделать?" По мнению экспертов, такие случаи| нередки. Мы в принципе стараемся предлагать респондентам варианты специфичес­ких, но не надуманных ситуаций, соответствующих их возможному практическому опыту. (Заметим, кстати, что в данном случае дело может обойтись и без воровства в узком смысле слова: например, человек задерживает средства фирмы, пуская их в "левый" оборот.)

Предприниматели следующим образом ответили на поставленный вопрос. 41,0% опрошенных, по их словам, предпочтут уволить работника, невзирая на безусловную потерю профессионала для фирмы. Наибольшая группа респондентов (46,6%) все же склонны предупредить его и взять под жесткий контроль "до следующего подобного случая". 5,2% руководителей предложили не обращать особого внимания на данное злоупотребление, если от него не страдает престиж предприятия, 2,0 — затруднились ответить, а еще 5,2% вписали иные, особые варианты действий.

Мнения предпринимателей, предложивших эти особые варианты (среди них больше пожилых руководителей), разделились: одни считают нужным внимательно разобраться в конкретных обстоятельствах, прежде чем принимать какое-либо решение; другие думают, что лучше "наказать виновника рублем". Важно отметить, что никто не предложил передать дело в суд. Зачем выносить внутренние дела фирмы на публику. Руководители считают, что разберутся во всем сами.

В целом несколько более строгими в своем отношении к злоупотреблению слу­жебным положением кажутся предприниматели — собственники предприятий (что вполне понятно), а также бизнесмены с более продолжительным организационным опытом (который, очевидно, учит большей требовательности). Это же относится к предпринимателям-мужчинам. С возрастом и уровнем образования видимой связи нет.

Вообще отсутствие в ряде случаев связи с персональными данными предпринима­телей свидетельствует о том, что нормативное поведение во многих своих проявлениях носит черты универсального свойства и не зависит прямо от социально-демографических или чисто экономических факторов.

Дикий рынок?

Давая заключительную оценку нормативного поведения новых российских предпринимателей, хотелось бы избежать тех крайностей, в которые впадают порою даже квалифицированные эксперты. Одни из них говорят, что мы переживаем эпоху "дикого рынка", где каждый занят проблемами выживания, что ни о какой деловой этике пока речь идти не может. Они же склонны утверждать, что цивилизованная предпринимательская этика в России и до 1917 г. не имела достаточных возможностей для своего утверждения; что традиция ведения хозяйственных дел на Руси не предполагала кристальной честности. Ведь издревле, мол, иностранные путешественники отмечали, что главные черты Московии — это "пьянство и коварство", что всяк истово божится, а потом норовит надуть.

Приверженцы противоположной точки зрения заявляют, что нечестными средствами можно отхватить большой "куш", но удержаться в деловой среде, имея подмоченную репутацию, уже невозможно (и в этом, по их мнению, нет особой разницы с западным бизнесом). Говоря же о российской традиции, они скорее упоми­нают бытовавшее "твердое купеческое слово" или товарищества "на вере".

В рассуждениях о прошлом и настоящем важно избегать крайних эмоциональных оценок. Полагать, что все российские купцы — сплошное жулье, "вор на воре", значит сильно погрешить против истины. Но нелепо было бы и представлять, что видный купец С. Четвериков, сам разыскавший кредиторов и раздавший до копейки все унаследованные им долги, которые уж никто, возможно, и не ожидал получить, является типичной фигурой российского предпринимателя.