В сложных перипетиях средневековой истории японские ниндзя нашли свое истинное предназначение в тайной поддержке "воли небес", воплощая в жизнь знаменитый даосистский принцип недеяния (кит. увэй; яп. муго), согласно которому действие, способствующее (или не мешающее) естественному ходу событий, не является деянием. И ниндзя стал подлинным мастаком такого вот "недеяния". Волю небес, впрочем, каждый толковал по-своему, и кто знает, что было важнее: божественное предначертание или мастерство человека, проводящего его в жизнь.

Действуя тайно, призрак превращал себя в анонима. Согласно принципу мугэй-мумэй ("ни мастерства, ни имени"), кто он такой, е должен был знать ни друг, ни враг. Он скрывал свое имя и биографию, возможности своего тела и знания ума, место рождения и время своей смерти. Следуя тактике ёмогами но дзюцу, он должен был иметь две параллельные жизни, в каждой из которых у него было свое имя, свое занятие, своя семья. Углубясь в лабиринты истории, можно узнать, что две из трех крупнейших группировок ниндзей, действовавших во второй половине XVI столетия, возглавлял, как полагают, один и тот же человек, выступающий в первом случае под своим родовым именем Момоти Сандаю, а во втором - под псевдонимом Фудзибаяси Нагата. Принцип анонимности работал и на низовом уровне; будучи на грани захвата, лазутчик порой безжалостно изрезал себе лицо, сохраняя при этом сатанинскую репутацию и хотя бы таким образом сберегая свою извечную неузнаваемость.

Далеко не лишним в виртуозной работе умелого шпиона являлось обеспечение деловой безопасности, и поэтому последний тщательно изучал искусство маскировки и играния роли (хэнсо-дзюцу). Исходя из жизненного опыта, были отработаны "семь способов поведения" (сити хо дэ), позволяющие лазутчику бесследно растворяться в обыденной жизни средневековой Японии. Он мог предстать там обычным селянином (цунэгата) или бродячим актером (сарукагу), мог выступить в роли торговца (акиндо) или скитающегося монаха (комусо), мог развлекать толпу как фокусник и жонглер (хокаси) или совершать религиозные обряды под видом буддийского священника (сюк-кэ), ну а при случае принять и облик горного шаманствующего отшельника той же веры (ямабуси).

Этим, однако, дело не ограничивалось; ситуация далеко не всегда умещалась в узкие рамки жестких предписаний, так что мужчине порой приходилось играть роль женщины, бродящего самурая (ронин), а иногда и какого-либо местного божества (коми) из многочисленного пантеона любезной японскому народу религии синто. Надо сказать, что работа под тем или иным прикрытием требовала от лазутчика досконального знания образа жизни и умений применяемой маски (хэнгэн каси но дзюцу), ибо свирепые самураи не очень-то церемонились со всякими подозрительными лицами, резонно полагая, что лучше всего решает сомнительную ситуацию их бритвенно-острый и привыкший подпитывать себя чужой кровью меч.

Одним из основных направлений шпионской работы (тё-хо) ниндзя был сбор различной информации с целью выявления намерений и возможностей предполагаемого или реального противника. Решению такой задачи весьма способствовала структура ниндзиной организации, построенной на основе обширной разведывательной сети, состоящей порой из тысячи и более человек.

Во главе жесткоструктированного клана стоял дзёнин ("верхний человек"), призрак, который благодаря духовному совершенству осознавал окружающую реальность во всей ее первозданной глубине и исходя из этого определял политику наемных контактов, форсировал ход исторических событий и направлял в нужное русло деятельность своей группы. В его распоряжении было несколько - от одного до десятков - руководителей среднего звена (тюнин), выполнявших планирование операций, подбор и подготовку рядовых агентов, а иногда и принимавших непосредственное участие в наиболее одиозных акциях. Каждый тюнин имел в своем подчинении десятки низовых агентов (гэнин), чьими руками и осуществлялась основная черновая работа ночных демонов. Гэнин обычно не знал своего дзёнина, так что, попав в плен, рядовой лазутчик просто не мог сказать, кто стоит за той или иной осуществляемой акцией, и не ставил под удар невидимого главу своего шпионствующего и таинственного клана.

Иногда одна и та же задача поручалась двум не знающим друг о друге ниндзям. Такое дублирование увеличивало вероятность успеха, способствовало получению взаимодополняющей информации, а иной раз позволяло выявить и агента-двойника. Некоторые кланы, однако, состояли всего из трех человек (отца и двух сыновей) и не могли позволить себе разбрасываться людьми, так что порой тот, кто договаривался с даймё, сам же и выполнял доверяемое ему дело.

Получив задание, ниндзя определял возможности его осуществления. Это могла быть одиночная или групповая тайная миссия с незаметным проскальзыванием на территорию и в ставку противника для оценки его сил, подслушивания важного совещания, кражи нужного документа, убийства опасного лидера, "разжигания великой смуты""и проведения других не менее важных диверсионно-террористических мероприятий.

Довольно просто во вражеские владения удавалось проникнуть перед самым началом войны (дзюэи но дзюцу), когда большое скопление людей затрудняло высвечивание и должную проверку инородных лиц.

Действуя подобным образом, ниндзя находил себе из местных жителей помощника (мицумиси), который оказывал ему содействие и предоставлял под базу свой дом.

При долговременной работе предпочитали легальное внедрение во вражеские структуры. Используя тактику фукуро гаэси ("вывернутый мешок"), лазутчик под тем или иным обликом появлялся во вражеском лагере, завоевывал там доверие и в нужный момент наносил решающий удар.

В труднодоступный замок помогала попасть извилистая тактика коми гакурэ "прикрытие богом"), при которой призрак проникал в нужную цитадель весьма обходным путем. Сначала он обеспечивал себя рекомендательным письмом к настоятелю краевого святилища, чтобы заполучить место в призамковом храме или часовне, где обычно хранились семейные документы тамошнего сюзерена. Просматривая их, ниндзя узнавал характер даймё, его привычки, слабости и личные связи. Прощупывая эти связи, он подбирал подходящего человека и через него, наконец, пытался обрести желанный доступ (или устроиться на службу) в намеченную резиденцию.

Другой популярной тактикой легализации в ставке врага была элегантная ямабико ("горное эхо"), следуя которой, известный человек, имитируя разногласия со своим господином, переходил на сторону противника, где умной и верной службой старался обрести его доверие и благосклонность. В уточненном варианте тикю ("опускание тетивы") перебежчик признавался, что его бегство подстроено, но он и сам давно уже хотел сменить своего хозяина. Иногда вместо одного человека к врагу могла "перебежать" и команда ниндзей (таниири но дзюцу).

Особо перспективным в отдельных ситуациях являлось задействование женщины-ниндзя (куноити-дзюцу), которую можно было внедрить в замок в качестве танцовщицы, воспитательницы или культовой жрицы мико. Кроме стандартного владения телом и оружием, куноити обучались должным манерам и этикету. Предназначенные в наложницы проходили специальную выучку в искусстве обольщения, используя, например, такие трюки, как применение в моменты встречи дыхания через обе ноздри, смазывание секретом своих половых желез за ушами и позади шеи или употребление особой возбуждающей косметики, изготовленной на основе возгоняемой камфоры в сочетании с некоторыми другими природными летучими веществами.

Обосновавшись на месте, ниндзя приглядывался к окружающим, помятую вещие слова старокитайского эрудита Ду My (803-852 гг.): "Среди чиновников противника есть люди умные, но потерявшие должность; есть люди провинившиеся в чем-то и подвергшиеся за это наказаниям; есть любимцы, жадные до богатства; есть люди, поставленные на низшие должности; есть люди, не выполнившие возложенных на них поручений; есть люди, стремящиеся приобрести более широкое поле для приложения своих способностей, пользуясь несчастьем других; есть люди, склонные к хитрости и обману, двоедушные. С такими людьми надлежит тайно вступить в шпионские сношения, щедро одарить их, привязать их к себе и через них узнавать о положении в их стране, разведывать о планах против себя, а также заставлять их сеять рознь между их государем и его вассалами".

Следуя своей "темной" мудрости, призрак действовал при этом по двум направлениям: разузнавал о лицах, по той или иной причине недовольных своим сюзереном, желающих разбогатеть, повышенно амбициозных (сатобито но дзюцу), и оценивал людей, которые по своему социальному или служебному положению могли быть в чем-то полезны, если бы к ним удалось подобрать ключик (миномуси но дзюцу). В первом случае он через слабости человека выходил на его полезность, а во втором - исходя из его полезности, искал у него слабости, стремясь сделать разрабатываемого вассала "червем в теле" (миномуси) своего господина.

Изучая личность, учитывали мнение окружающих и факты биографии, анализировали слова и поступки, использовали технику чтения людей по лицу и фигуре. Последняя методика давала мгновенное знание человека и была поэтому особенно популярна. Так, разно-растущие зубы (одни - вовнутрь, другие - наружу) говорили о склонности изменять свои намерения, прямоугольность рта при смехе ("рот дьявола") намекал на эгоцентризм, хорошо развитые ноздри свидетельствовали о решительности и храбрости, заостренные вверху уши заявляли об агрессивности и узкомькугаи, а большие глаза сообщали о мягкости характера.

Особое внимание обращали на состояние санпаку ("тройная белизна"), когда либо сверху, либо снизу глазной радужки просматривалась белизна склеры. При верхнем санпаку от человека следв-вало ожидать жестокости, агрессивности и необузданности, тогда как нижнее санпаку говорило о неспособности ума принять правильное решение, а при особой выраженности - о большой вероятности скорой насильственной смерти.

Подход к людям ниндзя осуществлял на основе принципа пяти душевных состояний и пяти желаний (годзё-гоёку) человека. Здесь использовали: его сострадательность (аися), вспыльчивость (дося), чувственность (кися), леность (ракуся), кротость и трусливость (кёся). При этом сострадательных нужно было брать жалкостыо (тактика ветра), вспыльчивых - провоцировать на опрометчивый поступок (тактика воды), чувственных - ублажать удовольствиями и женщинами (тактика пустоты), ленивых - привлекать красотой беспечной и легкой жизни (тактика земли), а трусливых - покорять устрашающими трюками (тактика огня).

Пятью желаньями человека являлись стремления: к славе, к удовольствиям, к богатству, к сексуальным наслаждениям, к обладанию землей. Подгоняя ситуацию под возможность осуществления этих же-ла-ний, призрак легко манипулировал той или иной личностью, верно, но осторожно направляя ее подрывную деятельность в нужное для себя русло.

Интересные возможности одурачивания врага и получения от него нужной информации представлял вариант фукурогаэси дээн дзюцу. Следуя сей тактике, ниндзя изготовлял фальшивое письмо от вражеского даймё и вручал его одному из дальних родственников данного сюзерена, обещая передать назад ответ. Прочитав этот ответ, призрак подменял его своим текстом и таким образом поддерживал возникшую по его воле переписку. Благодаря читаемым письмам, он мог не только узнавать планы врага, но и стребовать с него нужную информацию, а при необходимости и поссорить родственников.

Весьма популярным средством управления любым противником являлась дезинформация. "Война - это путь обмана", - утверждал китайский стратег Сунь-цзы, и ниндзя в полной мере осознали великие возможности такого изысканного пути. Подсовываемые врагу сведения могли содержать: неверную дату нападения, ложное направление удара, занижение (или завышение) численности своих сил, фальшивые планы боевых операций, оговор важных лиц и т.д. Подбирая обманывающие материалы, следовало учитывать характер человека, для которого они предназначались, ибо различные люди на одни и те же факты реагируют совсем по-разному.

Методов запуска дезинформации существовало много. Можно было "потерять" документ или подсунуть его вычисленному шпиону; можно было, переодевшись странствующим монахом, сообщить вражескому чиновнику о том, что якобы видел по дороге; можно было разыграть роль перебежчика, обладающего важными сведениями, ну а при более сложном варианте позволить схватить себя, идя через земли противника с "секретным" посланием (хатаруби но дзюцу). Главным условием всех этих действий считалась естественность, ибо умный враг мог не клюнуть (или только сделать вид, что клюнул) на грубо сработанную и неумело подкинутую фальшивку.

Составной частью искусства шпионажа являлось выявление и нейтрализация чужих агентов. Чаще всего при этом использовали знаменитую тактику ямабико ситю ("прислушивание к эху"), ставшую классической для многих контрразведок как прошлого, так и настоящего времени. Действуя по такому методу, подозреваемым подбрасывали "горячую" информацию и наблюдали за их поведением. Специально подобранные сведения требовали быстрого реагирования, ибо пренебрежение ими и непринятие срочных контрмер были бы губительны как для шпиона, так и для его господина. В качестве фактуры обычно предлагались: данные о ниндзя, посланном с террористической акцией, свидетельство об опасном внутреннем заговоре, скорая дата предполагаемой атаки, намек на разоблачение и т.д.

Раскрытого, а порой и просто подозреваемого агента обычно убивали, хотя в некоторых случаях ему предлагали работать на нового хозяина, разыгрывая на сей раз роль двойника или, по терминологии Сунь-цзы, "обратного шпиона" (тэнсуи но дзюцу). При этом, однако, следовало учитывать (а иной раз и специально рассчитывать), что схваченный лазутчик мог лишь притвориться в своей измене и, "затаившись подобно ослабленному луку", всегда быть готовым к действию, используя любую подвернувшуюся возможность, чтобы ускользнуть к своему прежнему сюзерену (тикю но дзюцу).

Одной из важнейших задач ниндзя в период непрекращающихся войн являлась диверсионная работа в тылах противника, явно способствующая достижению несомненной победы союзного господина (тикаири но дзюцу). Очутившись тем или иным образом на вражеской территории, лазутчик мог, притворившись собратом-воином, сеять там панические слухи и, выражая шумное недовольство, подстрекать народ к неповиновению (гэйню но дзюцу); он мог во время боя подпалить в лагере неприятеля несколько строений, вызывая в его рядах замешательство и панику (хока но дзюцу); он мог открыть ворота осаждаемого замка своим войскам или, воспользовавшись уходом врага в ночную атаку, захватить цитадель с помощью небольшой группы сотоварищей (катагатаэ но дзюцу)', он мог также похитить важного сановника, и, оперируя им как заложником, потребовать у противной стороны определенных уступок (рёхан но дзюцу) и, наконец, он мог использовать страхи и суеверия врагов, чтобы вынудить их поступить так, как ему хочется (кёнин но дзюцу).

Когда союзные войска обкладывали непокорную крепость, очень действенным средством считалось тайное уничтожение (поджог, отравление, загрязнение) всех пищевых запасов запертых там людей (тосёку но дзюцу), так что руками коварного лазутчика противника вынуждали либо капитулировать, либо умереть от голода, либо попытаться прорваться, либо, спасая свою честь, совершить массовое самоубийство (сэппуку).