Во времена, совпавшие с жизнью К.Маркса, давление социально-экономических факторов на все сферы жизнедеятельности людей обнаружились столь отчетливо, что никто уже не сомневался в первичности, базисности материального, экономического интереса. Материальные потребности стали ведущими, соответственно изменилась структура духовного опыта людей. Стало моральным все, что приносило материальный успех. Не честность и не добродетель завоевывают уважение людей. Достоинство человека стало определяться размером богатства. И «…сегодняшнее поколение американцев сосредоточено на деньгах больше, чем предыдущее», — делает вывод социолог Р.Вутнау из Принстонского университета, проводивший всесторонний опрос общественного мнения. По данным его исследования, «многих американцев беспокоит то, что деньги ценятся больше, чем уважение к людям, честность в работе и участие в деятельности своей общины». Философия Маркса «научно» утвердила первичность материального. Марксизм сделал материализм, который как способ осмысления мира хронологически прослеживается от античности и наблюдается практически во все философские эпохи, одним из основных направлений философии. Новации, внесенные марксизмом в материализм, заключаются в применении материализованной гегелевской диалектики в представлении о сознании как свойстве высокоорганизованной материи — мозга и о практике как критерии истины, в материалистической теории отражения и создании на этой основе материалистической теории познания и материалистического понимания истории. Главное «достижение» марксизма — в рассмотрении материалистической диалектики как критической и революционной, нацеленной не на осмысление мира, а на его преобразование, причем революционным путем.

Определение материи, данное Лениным, является наиболее общепризнанным в современном материализме: «Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существует независимо от них». Из определения, кроме всего прочего, вытекает принципиальная познаваемость материального мира, что означает согласование, совпадение содержания законов мышления и законов объективного мира. Объясняется факт такого согласования следующим образом: мышление — продукт человеческого мозга; но и человек, и его мозг — продукты природы, которые развиваются вместе с ней. Следовательно, в конечном счете, мышление — продукт природы, а потому его законы совпадают с законами объективного мира. По моему мнению, Маркс оперировал примитивной логикой. Вне всякого сомнения, человек и его мозг — продукты природы. Человек рождается с мозгом, но без той способности к мышлению, которую он приобретает в процессе своей жизни. Мышление — способность человеческого мозга, приобретенная в благоприятной, с точки зрения развития этой способности, социальной среде. Мозг при определенных условиях может и не развиваться. Не имеется в виду какая-либо болезнь. Отсюда следует, что мышление имеет не природную, а социальную основу. Мышление — не продукт природы, а потому его «законы» автоматически не совпадают с законами объективного мира. Стереотипы поведения человека заложены не в нем (т.е. генетически), а вне его, в социальном содержании общения. Сущность человека — не в его генотипе, а в совокупности всех общественных отношений. Если бы человек рождался с уже твердыми, как бы запрограммированными природой убеждениями, то материализм мог бы претендовать на доминирование в философии. Ошибочно отождествлять строение материи и общественную жизнь. В корне неверно выделять социальные группы как элементы в структуре материи. Для учения Маркса противоречия есть источник развития исторического процесса, экономических и социальных отношений. Опираясь на надуманный закон единства и борьбы противоположностей, Маркс исследовал общественное бытие, обостренное отнюдь не объективными противоречиями. Он исследовал ущербное капиталистическое общество с несовершенной экономической системой, социально «безответственное» и духовно неполноценное общество. Такая историческая практика не могла быть основой объективного познания и критерием истины. Социальная практика вообще не является критерием истины, поскольку она — результат деятельности людей. Практика общественной жизни может служить лишь объектом научного исследования для выявления причинной обусловленности реальных событий и явлений. Установленная детерминированность фактов общественного развития необходима для сопоставления ее логики с логикой действий законов объективного мира. Недостаточное понимание Марксом сущности диалектического движения (надуманность социальных противоположностей и абсолютизация борьбы между ними, ошибочное применение закона отрицания отрицания), природы рынка, а также ошибочная оценка классового фактора при анализе противоречивого исторического процесса, предопределило монистическое решение основного, как принято считать, вопроса философии и квалифицировало материю как единую основу всего сущего. Материалистическое понимание истории, общества кажется великой премудростью только извращенному сознанию. Материализм и идеализм — это ошибочные крайности «нищеты» философии. Диалектический и исторический материализм — это утопии. Я уверен, что в скором времени материализм и идеализм заменит такой тип и такой способ философствования, который будет признавать материю и дух неразрывными элементами общего — сущего (всего существующего), во взаимосвязи и взаимозависимости которых объективная материя будет определяющей стороной (содержанием), а дух (сознание) — разновидностью ее субъективного осмысления (формой). Вообще, вопрос о первичности материи или сознания я считаю научно некорректным. Учение Маркса о первичности материи, о повторяемости в истории, о наличии в истории объективных, не зависящих от сознания человека законов, которые можно выявить, можно использовать, направляя, ускоряя или замедляя развитие общества, — не что иное как выдумка.

Отличительной особенностью философии реального рационализма станет то, что ее представители будут признавать единство и согласованность материи и сознания, содержания и формы. Задачей новой философии станет эволюционная унификация множественности в единое «тело» социума. Я думаю, что новый и постмодернистский характеры философии будут иметь нечто общее, поскольку важнейшей парадигмальной презумпцией последнего является презумпция отказа от интерпретации субъект-объектных отношений в качестве жесткой оппозиции. Философские концепции, ориентированные в интерпретации мироустройства и миропознания на доминирование духовного или материального начала, со временем померкнут. Материя и здоровый дух — едины. Материя как чувственно ощущаемая вещь не может активно развиваться, преображаться без умственной деятельности человека. Сознание человека — творческий преобразователь природного и единственный созидатель социального мира. Некие универсальные принципы спонтанной самоорганизации материи, которые являются каркасом синергетического подхода, нельзя применять к изучению социального мира, это антинаучно, потому как общество — не часть природы. Идея активного управления материей со стороны духа является, по моему мнению, научно состоятельной. Люди являются постоянно действующей силой, «мотором» исторического процесса, а идеи придают смысл предметной деятельности человека. Прав Джордж Сорос, утверждая, что «…между мышлением и реальностью — существует двусторонняя зависимость, иногда порождающая механизм обратной связи»[15]. Человеческий мозг осмысливает приобретенные знания и творит новые, не имеющие аналогов в реальности, осмысливает состояния материи и общественного бытия, понятия, категории. Наиболее объективированное и активное индивидуальное сознание рождает идеи, соответствие реальности которых определяется согласованностью теоретически обоснованной необходимости и практически приемлемой возможности. В моем понимании идея — это форма применения в мышлении новых моделей состояния материи и состоянии общества. Воплощаемые в реальность идеи, с точки зрения людей, влияющих на их реализацию, меняют мир. Перефразируя суждения Платона и Аристотеля, можно сказать, что нереальные идеи — либо необходимость без возможности, либо возможность без необходимости. Ведь какой-либо замысел становится реальностью тогда, когда желания совпадают с возможностями. Философская картина мира — это картина, бесконечно создаваемая пытливым интеллектом. Все существующие научные картины мира были несовершенными, потому что были противоречивыми. Я считаю, что Гегель ошибался, утверждая, что «индивидуальное человеческое сознание есть сокращенный, сжатый во времени инвариант сознания родового, общественного. Ему остается лишь усвоить, «распредметить» путь, уже пройденный, освоенный мировой культурой. Ступени на этом пути — это категории диалектики, заключающие в себе огромную продуктивную творческую силу именно потому, что они не «выдуманы», а взяты из всемирно-исторического опыта, из жизни и борьбы поколений». Изменившееся состояние материи и состояние общества становятся новым содержанием, которое постепенно отбрасывает старые формы, переставшие соответствовать ему. Новое содержание преобразует, побеждает, подчиняет себе все формы старого отражения. Так восстанавливается соответствие между новым содержанием и старой формой. Происходит как бы взаимопереход бытия и сознания и наполнение старой формы новым содержанием. Измененные материя и сознание являются снятыми моментами. Образующими моментами развития общества являются взаимопереходы сознания и общественного бытия. Отсюда следует, что общество как организационное творение не является саморазвивающейся системой. Степень объективности идеи определяет соответствующий уровень гармоничности жизнеустройства общества. Разрыв между человеческим и технико-экономическим развитием, разумеется, не способствует повышению уровня гармоничности. Между сознанием и страданиями человека никакой связи быть не может. Гегель и многие ученые ошибочно приписывали сознанию неизбежность и способность выносить напряжение жизненных противоречий.

Между материалистами и идеалистами, в принципе, не может быть острой борьбы. А если она существует, то это свидетельствует об отсутствии «здоровой» философии. Без такой философии усиливается многоголосица, увеличивается количество псевдонаучных направлений, общественная мысль становится хаотичной, сознание людей субъективируется. Множественность подходов к миру и человеку является признаком нищей философии. Не зря ведь отмечают, что современная философия — это разбитое на множество осколков огромное зеркало. Особенно характерна многоголосица для русской философии: славянофильство и западничество, марксизм и религиозная философия, рационализм и интуитивизм, персонализм и всеединство. Продолжительный и беспросветный сумбур в головах почти всех русских философов и политиков обусловил трагический удел русского народа и тех, кто в силу исторических обстоятельств связывал с ним свою судьбу. «...Русские, — как сказал Н.Бердяев, — не допускают, что истина может быть открыта чисто интеллектуальным, рассудочным путем. И никакая гносеология, никакая методология не в силах, по-видимому, поколебать этого дорационального убеждения русских». Неубывающая мировоззренческая неразбериха мешает людям объективно разобраться в своих политических симпатиях и антипатиях, не позволяет им ликвидировать идейный разброд, консолидироваться для единой стратегии действий, основанной на оптимальных решениях жизненно важных для общества проблем.

Дух, не обращенный к материи — нездоровый дух, а материя без духа — творчески пассивна. Здоровый дух — это материя в мысли. Только деятельностью здорового духа может определиться содержание триады «социальный мир — сознание — лучший мир». Разум человека — единственный творец социального мира. Если кому-то нравится считать сознание антенной, то подключить ее нужно не к Богу, не к Космосу, а к материи, к конкретной практике, к логике природного мира. Без этого невозможно повысить степень участия сознания человека в конструировании лучшего социального мира. Для философа недопустимо равнодушие к материи, практике. Без контакта с реальностью он неизбежно впадет в схоластику. Проблемы неподлинности бытия нет, есть проблема несовершенства бытия. В процессе интеллектуальной эволюции люди научатся понимать несовершенство общественного бытия и ликвидировать его. Люди научатся разрешать мировоззренческие, нравственные, политические, педагогические и т.п. проблемы вовсе не по образцам алгоритмов технического знания.

По моему мнению, ошибочно считать немецкую трансцендентально-критическую философию «золотоносным» интеллектуальным пластом, имеющим вневременную значимость и ценность. Вовсе не потому, что произведения ее представителей (Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля, Фейербаха) изобиловали крайне абстрактными дедукциями и невероятно сложными концепциями. А потому, что именно на этом этапе своей истории мировая философия пыталась подняться до самосознания, поставив вопрос об основах и условиях своего собственного существования и развития, ошибочно установив в качестве исходных категорий надуманно полярные диалектические противоположности: мышление и бытие. Немецкая трансцендентально-критическая философия — это как бы своего рода канон нищей философии. Это своего рода итог всей двухтысячелетней предшествующей донаучной философской традиции, завершающее звено в развитии европейского философского псевдорационализма и так называемой философской классики (с присущими ей претензиями на систематическую целостность и завершенность, мнимой убежденностью в естественной упорядоченности мироустройства, наличием в нем гармонии и порядка). Вполне «естественно», что немецкая трансцендентально-критическая философия стала одним из основных теоретических источников дьявольского марксизма, принесшего человечеству огромные страдания. Ведь диалектический материализм получился в результате совмещения и доработки гегелевской диалектики и материализма Л. Фейербаха. Кроме того, немецкая трансцендентально-критической философия стала тем истоком, с которым связана современная западная философия, ибо именно ее парадигмальные установки во многом определили облик большинства основных направлений, школ и течений неоклассической и постклассической философии, далеких от объективного миропонимания.

ОСНОВНОЙ ВОПРОС ФИЛОСОФИИ

Проблема места человека в мире должна артикулироваться в философии не как проблема соотношения бытия и сознания, а как проблема созидания рационального бытия. Ведь несовершенное бытие формирует несовершенное сознание. Если общественное сознание идеально будет отражать такое бытие, оно не станет совершенным. То есть проблема соотношения бытия и сознания не является фундаментальной. Поэтому я считаю ошибочной марксистскую интерпретацию фундаментальной проблематики, трактующую философское познание как решение проблемы соотношения бытия и сознания. Вопрос об отношении сознания к бытию вовсе не является основным вопросом философии. Основной вопрос философии — вопрос о приложимости законов природного мира к жизнеустройству общества. Совершенно прав был Огюст Конт, утверждавший, что «…законы, управляющие природой, должны распространить свое действие на сферу человеческого общества». Трагедия общественных наук в том и заключается, что ее представители сочли общество частью разумной природы, которому якобы должны быть присущи объективные законы развития. Огромная плеяда мыслителей, основываясь на данном заблуждении, выискивала в неразумно сооружённом общественном устройстве некие устойчивые явления, фиксировала «закон», а потом методом экстраполяции предсказывала будущее (как правило, ошибаясь). Основываясь на опыте горе-мыслителей, К.Поппер сделал вывод, что «…любая сегодняшняя социологическая концепция будет обладать мизерной доказательственной силой, ведь ни одна из них не может сделать рискованного предсказания будущего развития общества»[16]. Общество не часть природы, а организационное создание человека. Ему присущи объективные законы развития в той мере, в какой, скажем так, разумно, рационально человек создал систему жизнеустройства общества. Если бы общество было частью природы, то природный мир вообще не мог бы существовать без своей части. Утверждать, что природный мир перестанет существовать, если безрассудные люди уничтожат себя, — безумие. Мир, в котором протекает наша нынешняя жизнь, пока остается сплавом субъективного и объективного. Людям еще предстоит своими усилиями, прежде всего интеллектуальными, привести общество к вполне объективному состоянию. Восхождение от субъективного состояния общества до объективного — это и есть выход на реальный «третий путь» развития, по степени приближения к которому можно судить о рациональности философии. Данный путь эволюционного «дозревания» социального мира в определенной мере соответствует эволюционному закону, сформулированному некогда Г.Спенсером в терминах биологии: закону перехода от неопределенной бессвязной однородности к определенной связной разнородности.

Прогресс человечества определяет интеллектуальная эволюция. Человек сначала понял что-либо, а уже потом сделал. То есть степень гармоничности жизнеустройства общества предопределяется интеллектуальной развитостью людей. Степень гармоничности современных обществ свидетельствует о крайне низком уровне стратегического мышления. Основоположник философии Нового времени Р.Декарт объявил мысль бытием, а творцом мысли — человека. Чтобы продолжить философскую эстафету развития идеи возвеличивания человека и принижения Абсолюта, высказанную русским мыслителем Н.Федоровым, необходимо созидать социальный мир «здоровым» духом. Только природный мир может быть образцом для созидания непротиворечивого или, другими словами, цивилизованного общества. Закон однонаправленности интересов людей — это и есть, с моей точки зрения, проекция на человеческое бытие объективного закона природы — закона всемирного тяготения. Принцип однонаправленности интересов — это и есть тот фундаментальный принцип, которым должны руководствоваться люди для созидания гармонично развивающего общества. Это и есть точка опоры общественных наук, которая снабдит их высшим чувством рационального ориентирования. Это и есть, как я полагаю, точка вхождения современной хаотичной общественной мысли в русло конструктивного поиска решений проблем земной цивилизации. В обществе, усовершенствованном в соответствии с этим принципом, стремления одних людей не будут идти вразрез со стремлениями других. И неважно, как будет называться непротиворечивая формация: капитализмом или цивилизмом.

Новой философии или, точнее говоря, философии реального рационализма предстоит понять логику природы, чтобы, основываясь на этом знании, разумно обустроить жизнь людей. Эта задача под силу только просвещенному человеческому разуму. Никакой Абсолют, кроме разума человека, не способен указать людям путь к экономически и социально благополучному, духовно здоровому состоянию общества. Эта задача будет выполняться по мере того, как множество субъективных пониманий, представлений в процессе обсуждения, осознания, будут создавать нечто единое, оптимальное, разумное. Человеку не на кого и не на что надеяться, кроме себя самого. Общество, созданное на основе понимания объективных законов природы, станет гармоничным и стабильно развивающимся, объективным, детерминированным, прогнозируемым. Новая философия похоронит традиционную дихотомию естественных и гуманитарных наук. Именно она, а не постмодернизм, оформляющийся, по выражению Деррида, «на границах философии», несет в себе интегрирующий потенциал и ценностную установку на междисциплинарный диалог. Я присоединяюсь к тем представителям общественных наук, которые настойчиво отвергали и отвергают идею неопределенности. Люди способны создать совершенное общественное устройство по образу и подобию природы. Не прав был Карл Поппер, утверждавший, что «совершенное общество — в принципе недосягаемо»[17]. Ошибочным является и мнение Дж. Сороса: «Все построения человеческого мозга, ограничены ли они тайными уголками нашего мышления или находят выражение во внешнем мире в форме дисциплин, идеологий или институтов, — все они в любом случае имеют недостатки»[18]. Кто не имеет точки опоры и правильной ориентации мысли, кто не понимает того, чем и почему один способ действия лучше другого, тот никогда не постигнет оптимального способа действия. Социальный мир, вопреки мнению Жан-Франсуа Лиотара, может пониматься иначе, чем «…как в конечном счете выдуманное повествование». По моему представлению, принцип фаллибилизма — признание принципиальной гипотетичности любого научного знания, который выдвинули представители критического рационализма, — не имеет отношения к здоровой логике. Представители этого направления демонстрируют противоречивость, заявляя, что одновременно признают возможность познания реального мира и гипотетичность любого знания. Ложна также теория, согласно которой все наши теоретические построения должны основываться на некотором фундаментальном решении — некоем прыжке в неизвестность. Действительная причина того, что наше понимание мира, в котором мы живем, стало несовершенным, заключается в том, что человек никогда не имел точки опоры, ясного понимания своей эволюционной колеи развития. Не имея определенной фундаментальной установки, основанной на знании точки опоры, люди делали выбор вслепую, на основе инстинкта, исходя из донаучных знаний, случайно или «с благословения Бога». Из-за отсутствия точки опоры интеллектуальный релятивизм стал главной болезнью философии нашего времени. Причем моральный релятивизм полностью основывается на интеллектуальном. Концепция, в соответствии с которой выбор между конкурирующими теориями произволен, — сущая чушь. В основе такой концепции лежит убеждение в том, что объективной истины вообще нет, а если она все же есть, то все равно нет теории, которая была бы истинной или, во всяком случае, хотя и не истинной, но более близкой к истине, чем некоторая другая теория. Иначе говоря, в случае наличия двух или более теорий нет никаких способов и средств решить вопрос, какая их них лучше. Опять же, из-за отсутствия точки опоры любой философский довод всегда вызывал и вызывает бесконечные новые вопросы. Не имея точки опоры, Дильтей, соответственно, неверно полагал, что любой «жизненный опыт» относителен, а человеческое мышление неизбежно исторично. И у Дж. Сороса по этой же причине есть неверное суждение: «...Существуют неограниченные масштабы для совершенствования не только нашего мышления, но и нашего общества. Совершенство ускользает от нас; какой бы план мы ни избрали, он обязательно будет иметь недостатки. Поэтому мы должны довольствоваться тем лучшим, что мы можем иметь: формой общественной организации, которая не является совершенной, но которая открыта для совершенствования»[19]. Если любой проект не приводит к совершенству, то к чему тогда совершенствовать общество? Странная логика. Лишь безрассудные человеческие построения ошибочны. Признаком непонимания эволюционной колеи развития — или реального «третьего пути» развития — стало то, что в истории еще не было мыслителя, которому не давались бы полярные, взаимоисключающие оценки и современниками, и потомками. Концепция ошибочности как универсальная идея Дж. Сороса, с которой он предлагает людям вступить в Эпоху Ошибочности, сама является, по моему мнению, в высшей степени ошибочной.