НИЩЕТА ФИЛОСОФИИ

С давних времен, начиная с эпохи рабовладения, значительная часть человечества оказалась порабощенной и физически, и духовно. В.С.Соловьев в своей работе «Исторические дела философии» спрашивает: что же делала философия для освобождения человека? И отвечает: «Она освобождала человеческую личность от внешнего насилия и давала ей внутреннее содержание…» И что, освободила? Сделала ли философия человека вполне человеком? Конечно же, нет. Более того, человечество вообще потеряло веру в возможность обустройства планеты, предполагающего устранение войн и революций, нищеты, голода, болезней, преступности. То, что напряженность геополитической реальности постоянно возрастает и сохраняет в своей основе противостояние социальных групп, классов, наций, государств является следствием того, что философия до сих пор пребывает в донаучной стадии. Философия, несмотря на свой почтенный возраст, остается мировоззренчески и методологически нищей общественной наукой. Подтверждением нищеты философии является нынешний, весьма примитивный уровень понимания первопричин глобальных проблем человечества и невозможность нахождения точки опоры для созидания непротиворечивого социального мира. Нищая философия, разумеется, не могла и не может найти эффективные решения проблем земной цивилизации.

Нищая философия не способна надлежащим образом выполнять гуманистическую функцию. Отсутствие научного мировоззрения дезориентировало людей в плане обустройства общества. Ошибочность конструкции общества заложила внутренние склонности к порокам, внешне проявляющиеся как негативные тенденции. Многие мыслители видели в развитии цивилизации эти негативные моменты. Немецко-французский мыслитель А.Швейцер писал: «…На человека стало отрицательно действовать все убыстряющееся движение социума… Многие индивиды живут только как рабочая сила, а не как люди… Абсолютная праздность, развлечение и желание забыться становятся для человека физической потребностью… Мы в конечном счете деградируем… Все более дающая о себе знать тенденция к тоталитаризму подавляет человека, ведет к конформистской личности…» Коснемся лишь одного момента — тенденции к тоталитаризму. Бесспорным фактом является то, что усиление тоталитарных тенденций обусловлено обострением социальных противоречий. В таких условиях, чтобы как-то снять напряженность, государство усиливает контроль над всей жизнью общества. Подобные меры вытекают из понимания социальных противоречий как объективных, являются как бы необходимыми. Но… это на примитивном уровне понимании. В действительности же это меры невежественной власти. Эти меры предпринимаются из-за непонимания глубинных причин противоречивости общества, от безысходности. Стремиться к тоталитаризму, обосновывать необходимость усиления контроля государства, — значит признаваться в собственной некомпетентности. Вовсе не удивительно, что идеи о всеобъемлющем характере государства выдвигались Платоном, Гегелем. Подлинная гарантия исключения проявлений тоталитаризма, с точки зрения «здоровой» логики, заключается в созидании непротиворечивого общества. Нищей философии свойственно создавать противовесы негативным тенденциям. Такая философия в конечном счете не воспрепятствует росту самоубийств, наркомании, алкоголизму, преступлениям. Философия реального рационализма должна катализировать уничтожение причин, порождающих негативные тенденции в развитии общества.

Нищая философия не способна эффективно выполнять социально-аксиологическую функцию, содержание которой заключается в формировании представлений об общественном идеале и разработке представлений о ценностях, таких, как добро, справедливость, правда, красота. Русский философ и социолог П.И. Новгородцев полагал, что функции философии состоят лишь в разработке общественного идеала, который и может быть положен затем в основу самых разных конкретных представлений о государственном устройстве. Идеал этот устанавливается в связи с основной нравственной нормой, каковою является понятие личности в ее безусловном значении и бесконечном призвании. По-моему же мнению, философия не устанавливает общественный идеал, она его открывает, как естествоиспытатели открывают законы природного мира. В противоречивом обществе практически невозможно установить идеал, который бы мог стать общепризнанным. Когда интересы личности и общества не совпадают, когда интересы разных социальных групп разнонаправленны, а порою и противонаправленны, тогда «объективно» у каждого свои идеалы. Этот мировоззренческий разброд нищая философия, разумеется, не способна преодолеть. Данное суждение подтверждает тот укоренившийся в практике факт, что социальная действительность постоянно расходится с установленными или, другими словами, придуманными идеалами. Отсутствие рациональной ориентированности порождает неадекватную интерпретацию и критику действительности, плодит множество дорог в политике, к обустройству общества. К примеру, ошибочно считать, что притязания личности и ее обязанности, в частности, ее обязанность солидарности и единства с другими, вытекают из понятия личности. С точки зрения «здоровой» философии, потребность личности в солидарности с другими возникает только в условиях однонаправленности жизненных интересов. Противоречивая конструкция общества востребовала примитивный аппарат понятий. Проблемы общества вовсе не сводятся к тому, что «волки» и «овцы» по-разному понимают смысл слов «свобода», «справедливость», «добро» и т.д.. Людям свойственно так понимать эти и другие слова, как они способны их понимать. Чтобы изменить их понимание, нужно изменить «овце-волковую» действительность, сделать ее человечной. Философ (Спиноза, Гегель), который говорит о разумности мира и призывает к примирению с действительностью, полной противоречий, — сущий пустослов.

Нищая философия не способна выполнять культурно-воспитательную функцию. Такая философия никогда не даст людям общий язык для взаимопонимания и взаимоуважения. Еще нет той диалектики, которой нужно учить людей. Пока есть отвратительная диалектика, выдуманная Гегелем, учить которой — значит делать людей непримиримыми борцами с «чужими». А ведь «чужие» — это те же «свои», только по-другому заблуждающиеся. «Волки» — это те же «овцы», только сумевшие озвереть. Насильственная борьба свойственна только мировоззренчески слепым, зрячие же не воюют, они открывают глаза тем, кто им противится.

Нищая философия не способна выполнять и методологические функции. Если пытаться осознавать значимость философии как науки, то она более всего схожа с наукой навигации, обучающей мастерству кораблевождения. Представьте себе: кораблем общества, плывущим по реке жизни, управляют философы, которые понятия не имеют, где находится фарватер и что вообще необходимо держать курс по нему. Какому приросту научных знаний могут содействовать горе-философы, лишенные высшего чувства ориентирования? Когда слепой ведет слепого, то они неизбежно упадут в яму. Нищая философия разобщила человечество и ведет отдельные корабли на мéли ошибочных аксиом. О какой интегрирующей роли философии может идти речь, если из-за ее нищеты происходила конфронтация между отдельными философскими направлениями, усиливалось воздействие на нее идеологии? Кроме того, начиная с эпохи Возрождения, усилился процесс размежевания между философией и частными науками. На этой почве возникло противопоставление философии частным наукам. В 17–19 вв. создавались системы, в которых естествознанию противопоставлялась философия природы, истории как науке — философия истории, правоведению — философия права. Теоретические частнонаучные проблемы требовали и требуют философской интерпретации. Нищая философия, разумеется, не претендовала и не может претендовать на роль всеобщей методологической основы наук. «Если науки, — отмечал немецкий философ К.Ясперс, — в своих областях получили убедительно достоверные и общепризнанные знания, то философия не добилась этого, несмотря на свои старания в течение тысячелетий» Отсюда трагичность положения философа. Внешний аспект этой трагичности русский философ и публицист Бердяев видел во враждебном отношении к философии, обнаруживаемом на протяжении всей истории культуры. Философов, считал он, всегда составляющих небольшую группу в человечестве, не любят и чего-то не могут простить им теологи, иерархи церкви и простые верующие, ученые и представители разных специальностей, политики и социальные деятели, люди государственной власти, консерваторы и революционеры, инженеры и техники, простые люди, обыватели.

Отличительной чертой нищей философии является то, что философское творчество стало глубоко личностно. Мышление философов не должно быть детерминировано их положением в определенной системе общественных отношений. Философы должны мыслить независимо, как независимо мыслят естествоиспытатели. Синергетика признает зависимость знаний об объекте от ценностно-целевых установок познающего субъекта. Это, несомненно, ее большая ошибка. Личность, образ жизни философа должен быть отделим от его мысли. Очень плохо то, что разные философы учат по-разному, каждый человек и каждый философ «варятся в собственном соку». Многообразие философских идей, концепций, учений свидетельствует об отсутствии объективного понимания. Отсутствие в культуре доминирующего мировоззрения, признанного большинством за полезность, логичность, универсальность является признаком слабости философского творчества. Из-за отсутствия объективного или, другими словами, подлинно рационального знания (содержания культуры) философия постмодернизма возвеличила плюрализм, который есть всего лишь эффективная форма поиска этого мировоззрения. Не так важен плюрализм, который всего лишь принцип организации осмысления, при котором каждый, разумеется, в праве сделать собственный выбор своей жизненной позиции, главное — достичь единого понимания. Чем выше уровень единства понимания, тем выше степень объективности знания. По моему пониманию, философ должен стремиться к непротиворечивой системе взглядов на мир и на отношение к этому миру. Такая система может быть только единственной. Вовсе не исключено, что в разных странах она будет по-разному воспринята. Но политическая жизнь общества приобретет конкретный смысл: постепенно, без внешнего принуждения, осознавать эту систему и улучшать жизнь общества в соответствии с ее ценностями. Объективная система не может иметь существенных, заслуживающих признания альтернатив. Плюралистическая модель в преподавании философии имеет тот смысл, чтобы ознакомить обучающихся с большим спектром философских концепций, с многообразием различных подходов к решению ключевых философских проблем. Обучающиеся должны сами сделать мировоззренческий выбор в соответствии со своим пониманием.

За всю историю человечества ещё не бывало реального рационализма и сциентизма. Из-за нищеты философии стало научно слабым мировоззрение, рассматривающее науку и ее успехи в качестве главного фактора прогресса в истории и средства решения общественных проблем. Сциентизм всегда был и является псевдосциентизмом, и стал он таковым из-за принижения социальных наук, не имеющих якобы познавательного значения, и отрицания гуманистической сущности науки. Псевдосциентизм, разумеется, не в состоянии обеспечить социальный прогресс, улучшить жизнь людей. Слабость псевдосциентизма стала благоприятной почвой для возникновения философско-мировоззренческой позиции, сторонники которой подвергают резкой критике (или, в отдельных крайних случаях, вообще отвергают) науку и технику. По этой причине гуманисты критикуют предметно-деятельностный подход. Однако я полагаю, что критики заслуживает не сциентизм как таковой, а лживая научность существующего сциентизма. Если Бердяев хотел спасти человечество от порабощения научным Логосом, или от сциентизма, то я считаю необходимым способствовать тому, чтобы вылечить «больной» сциентизм от интеллектодефицита. Со «здоровым» сциентизмом будет здоровым и человечество.

Нищета философии активизировала иррационализм. В середине ХIХ в. начался отказ от традиций, которые признавали разум опорой человеческого существования. Датский философ С.Кьеркегор выступил против притязаний разума, а Ф.Ницше объявил разум «больным пауком», ткущим паутину, опутавшую жизнь людей и превращающую ее тем самым в нечто высохшее и обескровленное. Если в свое время к идеям Кьеркегора, Ницше и других критиков разума отнеслись как к бреду шизофреников, то ХХ век востребовал и переместил их идеи в центр интеллектуального пространства. Эти критики разума, не случайно ставшие в свое время клиентами психических клиник, в ХХ веке были реабилитированы и стали почитаемы. Возникла даже некая хронологическая аберрация: Гегеля стали воспринимать как далекое прошлое, а Кьеркегора — как современника. Идеи критиков разума привлекли внимание З.Фрейда, М.Хайдеггера, Х.-Г.Гадамера, Ж.Деррида, Л.Шестова и других мыслителей прошедшего века. Общество объявило их выдающимися мыслителями и тем самым продемонстрировало свою готовность принять критику разума. Кроме того, наука показала свой «звериный оскал» в первой и второй мировых войнах, продемонстрировав возможность её использования для массового уничтожения человечества и его культуры в газовых атаках и бомбардировках мирных городов. Не удивительно, что наиболее проницательные мыслители в момент, казалось бы, наибольшего торжества идей классической философии вдруг заговорили о сомнительности исторического прогресса, релятивности истины, иррациональности истории и самой души человека.