Тенденции охлаждения народа к православию следует искать не только в политическом положении Церкви в конце XIX – начале XX вв., но и в ее экономическом положении.

Воздавая похвалу первоначальным монастырям глубокой древности за их трудолюбие, Петр I, в указе от 31 января 1724 г. говорил, что «лет через сто от начала сего чина монахи стали ленивцами, тунеядцами и развращенными».

Россия в конце XIXстолетия уже перешла к новому экономическому укладу, а монастырское хозяйство велось по старинке и с экономической точки зрения часто было несостоятельно.

"Если бы монастырское хозяйство было поставлено рационально ,- сетовал в последствии митрополит Евлогий , – не велось также лал сто лет назад, ресурсы монастырей были бы огромны …"[14]. По мнению церковного историка Н.М. Никольского, Церковь на рубеже XX в. Работала не столько на себя, сколько на государство. Можно поспорить с утверждением Никольского, о бедственном положении и малоземелье большей части русского клира. Это утверждение слишком преувеличенно, все крупные монастыри, вроде Троицкой, Александро-Невской и Киево-Печерской лавр имели свои лавки и большие доходные дома. Другие монастыри имели мельницы, пристани, лавки на базарах и другие подобные мелкие доходные статьи.

Образ жизни приходского духовенства требовал все больших денег. Его уже не устраивало, то, что на селе прихожане расплачивались за требы в основном продуктами сельского хозяйства. Поэтому, совсем не голодая, они дружно по всей стране заявили о своей бедности, как только «ветер перемен закружил над Россией».

Государственная политика по отношению к православной Церкви привела к пагубны последствиям. Зависимость от светской власти вызвала своего рода селекцию иерархии: довольно часто архиереи – ради собственной выгоды старались выказать готовность услужить обер-прокурору….либо, подражая свету, вели жизнь, неподобающую монашествующим, заботясь о личных удобствах, изобилии стола либо, что еще хуже, занимались накопительством не щадя казны монастырей, отданных им в управление.

Главными источниками существования всех церковных учреждений были казенные кредиты и доходы от чисто религиозных операций. Огромная по тем временам сумма – 20 млн. руб. серебром – представляла собой так называемый неприкосновенный капитал – еще одно порождение государственного вмешательства в дела Церкви. Все церковные деньги, в том числе епархиальные, в обязательном порядке отсылались в государственные банки, где хранились в течение 15-20 лет под 4% годовых. Разрешалось тратить на нужды духовных школ только часть новых поступлений и проценты с неприкосновенного капитала. Таким образом, Духовно-учебное управление располагало только обязательствами государства, а фактически не могло воспользоваться числившейся за ним огромной суммой. Казна же нашла себе еще один источник пополнения, пользуясь деньгами верующих. По масштабу изъятия средств эта акция сопоставима только с секуляризацией церковных имений.

В конце XIX – начале XX веков наблюдаются значительные различия в правовом и имущественном положении отдельных разрядов духовенства, что приводило к разногласиям между черным и белым духовенством, между иерархами и рядовыми священниками. Особенно обострилась вражда приходского духовенства к епископату со времен реформы духовного сословия и заключения приходов в твердые штаты соответствующим указом Алексея II от 16апреля 1869 года. Не получив обещанного повышения доходов, духовенство вдруг встало перед опасностью частично лишиться мест, а значит и средств к существованию. Затея с сокращением приходов и причтов была наименее удачной в церковной реформе Александра II.