Общественно-политические взгляды М. В. Ломоносова

редставителем передовой русской общественной мысли, выхо­дившей за рамки официальной дворянской идеологии, был М. В. Ломоносов, показавший своей многогранной деятельностью, какие творческие возможности народа скованы крепо­стничеством. Он выступал за ускорение экономического развития России, желая, чтобы она встала вро­вень с передовыми странами Европы. Пути для этого он видел в более полном использовании природных ресурсов, в развитии крупной промышленности, основанной на применении достиже­ний науки и техники, в росте населения, в облегчении повинно­стей и рекрутчины.

До нас дошло далеко не все литературное наследие Ломоно­сова, и о его общественно-политических взглядах мы вынуждены судить по его одам, “словам”, письмам. “Слова” произноси­лись на торжественных заседаниях Академии в присутствии двора и предварительно просматривались президентом и акаде­мической канцелярией, а оды и письма были обращены к импе­раторам и их окружению. В безо­бидном по названию стихотворном послании И. И. Шувалову “О пользе стекла” Ломоносов не только создает подлинный гимн в честь науки, но и рисует потрясающую картину рабского труда и бесчинств колонизаторов в Америке. Эта картина не могла не напомнить русскую крепостническую действитель­ность, тем более, что слова “раб” и “крепостной” употребля­лись тогда как синонимы.

Ломоносов настойчиво требовал, чтобы положение человека определялось не титулом, не заслугами предков, а его собствен­ными делами. Нужна была поморская “упрямка славная” и большое презрение к “персонам высокородным”, чтобы в пись­мах к всесильному фавориту Елизаветы заявлять, что не наме­рен быть шутом не только у вельмож, но и у самого бога.

На взгляды Ломоносова оказали влияние теория “просве­щенного абсолютизма” и мужицкая вера “в хорошего царя”. Не понимая, что самодержавие превратилось в реакционную силу, он возлагал надежды на реформы сверху.

Буржуазная направленность взглядов Ломоносова отчетливо выступила в вопросах просвещения, которому он, как и все про­светители, придавал решающее значение. В области образова­ния Ломоносов выдвигал буржуазный принцип бессословной школы и требование обучения крестьян. “В университете тот студент почтеннее, кто больше знает. А чей он сын, в том нет нужды”,— смело утверждал он и добился того, что первый в России университет стал бессословным учебным заведением, рассчитанным на “генеральное обучение” разночинцев. Препо­давание в университете на русском языке вместо латинского также было продиктовано стремлением разрушить сословную школу и сделать образование более доступным народу.

Ломоносов требовал запрещения всякого вмешательства церкви в дела науки и просвещения. Московский университет, в отличие от всех университетов мира, по его настоянию, не имел богословского факультета.

Взгляды Ломоносова складывались на рубеже двух этапов в истории русской общественно-политической мысли. Отсюда их внутренняя противоречивость. Непонимание органической свя­зи между самодержавием, крепостничеством и отсталостью страны, объясняющее отсутствие прямых высказываний против феодальных порядков, идеализация Петра I и его преобразова­ний сближали Ломоносова с Татищевым, Кантемиром, Прокоповичем, Посошковым. В то же время буржуазная, антидворян­ская направленность деятельности Ломоносова пробивала доро­гу рождавшемуся русскому просветительству и способствовала формированию антикрепостнического направления обществен­но-политической мысли.

Критика крепостничества

рошло всего несколько лет после смерти Ломоносова, как представители этого нового направления выступили с открытой кри­тикой крепостничества.

Солдатский сын, питомец Академии, продолживший образо­вание за границей, Алексей Яковлевич Поленов (1749— 1816 гг.) в работе “О крепостном состоянии крестьян в России”, представленной на конкурс Вольного экономического общества, исходил из общих положений французских просветителей. Кре­постнической теории об извечном существовании рабства он противопоставлял положение о том, что свободные крестьяне были насильственно превращены в крепостных. Невозможно поверить, писал Поленов, чтобы свободные люди добровольно “предпочли рабское состояние благородной вольности и тем вечно себя посрамили, а потомство свое сделали несчастли­вым”. Крестьяне, от которых зависит “наша жизнь, наша безо­пасность и наши выгоды... лишились всех почти приличных человеку качеств”. У них отняли право собственности и заста­вили работать на других, их продают “и больше жалеют скот, нежели людей”, производя “человеческою кровию бесчестный торг”[10].

Крепостного крестьянина Поленов сравнивал с свободным тружеником, который сам распоряжается плодами своего труда, работает усердно, расширяет свое хозяйство, хорошо одевается и питается, создает семью, производит товары для продажи, обогащается сам и обогащает государство.

Как и французские просветители, Поленов утверждал, что крепостничество приведет страну к гибели, доведенный до от­чаяния крепостной крестьянин выступит с решительным про­тестом.

Первым критиком крепостничества в Лифляндии был Иоганн-Георг Эйзен (1717—1779 гг.) — пастор в приходе Торма, а позже профессор экономии в елгавской Петровской академии Курляндского герцогства. Эйзен написал на немецком языке обширную работу, в которой доказывал, что барщинный труд не только непродуктивен, но задерживает развитие земледелия, промышленности, торговли и городов. Эйзен предлагал отменить крепостничество и отдать крестьянам в собственность их зе­мельные наделы. Он познакомил со своим проектом придворное окружение Петра III и Екатерины II. Императрица в 1764 г. разрешила Эйзену опубликовать в Петербурге на немецком язы­ке часть труда. Эйзен принял участие в конкурсе, объявленном Вольным экономическим обществом, на тему о праве крестьян на собственность, но его радикальные взгляды не встретили поддержки. В ряде своих работ Эйзен продолжал разрабатывать вопрос об отмене крепостничества в Лифляндии. Однако его надежды на реформы сверху не сбылись.

Под влиянием французской буржуазной революции конца XVIII в. в Прибалтике появились еще более радикальные со­чинения. Весьма прогрессивными воззрениями отличался валкский, позднее елгавский адвокат Людвиг Кенеман. В 1790 г. он написал труд “Соображения, достойные внимания”. После безуспешных попыток опубликовать его он вместе со своими сторонниками стал распространять это произведение в руко­писных списках.

Кенеман был приверженцем Руссо и Марата. Он резко кри­тиковал французскую “Декларацию прав человека и граждани­на” 1789 г., возмущаясь тем, что во Франции горсточка зажи­точных людей захватила власть и выдает себя за всю нацию, отстранив 19,5 млн. французов только за то, что они не имеют собственности. Кенеман критиковал также буржуазное понятие свободы отмечая, что пока существует имущественное неравен­ство, “естественной свободы” не будет. Под “естественной сво­бодой” Кенеман понимал право каждого человека быть сытым, одетым и не нуждаться.