Батлер и Стоукс считали, что эрозия классовых построе­ний в электорате имеет непосредственное отношение к росту его "нестойкости". Теряющий преданность "своим классо­вым" партиям электорат становится более открытым для вли­яния “сиюминутных” факторов текущего момента - политических событий, актуальных проблем в жизни общества, требую­щих политического решения и т.д.

Следуя логике социально-психологического подхода, пред­ложенного мичиганской школой, Батлер и Стоукс связывали эволюцию модели электорального выбора в британском общество 60-х годов с теми социальными переменами, кото­рые могли непосредственно влиять на сознание партийной принадлежности у избирателей.

Под этим же углом зрения рассматривает Батлер и "упадок двухпартийности" британского электората, в последующем периоде в упоминавшейся выше статье "Партийная система...", опубликованной в 1986 г[110]. 

По мнению Батлера, самая серьезная перемена в поведении электората последних десятилетий - дальнейшее усиле­ние "нестойкости".   

Источники этого процесса высвобожде­ния избирателей от "оков" традиционной лояльности ведущим партиям - те же социальные перемены, что и прежде расша­тывали классовые построения в электорате. Так, с распрост­ранением в обществе в больших масштабах среднего и выс­шего образования возрастает склонность электората к "открытости", или, по крайней мере, ширится число избирателей, склонных считать себя более "свободными"; в результате, как отмечает Батлер, становится больше избирателей, "блуждающих'' между партиями.

Другой источник роста "нестойкости" в период "упадка двухпартийности"' - собственный политический опыт электората. Чередующиеся у власти однопартийные кабинеты не спо­собны противостоять снижению уровня жизни населения и по­вернуть общество к "большему процветанию". По этой причине положение стойких приверженцев обеих ведущих партий осложнилось, им становится все труднее выступать в роли партийных активистов, вооруженных "простыми идеями" и уверенных в том, что "монополия на мудрость" принадлежит только их партии.

Эрозии классовых построений в электорате содействовали и структурные перемены: рост числа граждан, живущих в собственных домах, с 26% в 1945 г. до 51% в 1985 г. и сокращение доли занятых физическим трудом (в самодеятельной части населения) - с 75 по 5О% за тот же пе­риод. У избирателей, связанных своим происхож­дением с рабочим классом, классовая преданность лейборист­ской партии подвергается серьезному испытанию после того, как они перешли в другую социальную категорию или усвои­ли стандарты потребления и ориентацию на внешние призна­ки благополучия, присущие среднему классу.

Наконец, по мнению Батлера, самые чувствительные удары по партийной лояльности граждан наносит телевидение -основной поставщик политической информации для массовых слоев в сегодняшнем британском обществе. Последнее обстоятельство весьма немаловажно, поскольку теоретики мичиганской школы полагали, что массовый избиратель, который "в принципе далек от мира политики", тенденциозно воспри­нимает текущую политическую информацию, пропуская ее как бы через "фильтры" своей партийности, чему способствовало влияние партийной прессы. Батлер отмечает, что ориентация телевидения на "сбалансированное" освещение событий поли­тической жизни вынудила рупоры партийной пропаганды "умерить свой пыл". Не менее серьезными оказались послед­ствия “переноса” споров между партиями в телевизионные студии. Дискуссии перед телекамерами с участием предста­вителей конкурирующих партий превратились в "салонные бе­седы выпускников Оксбриджа" (т.е. самых престижных уни­верситетов Оксфорда и Кембриджа), демонстрирующих отто­ченность стиля и аргументов. Эти дискуссии показали массовой аудитории, что "среди 80% британских политиков царит согласие в отношении к 80% проблем, стоящих перед нацией' и что между политиками, независимо от того, какую партию они представляют, гораздо больше общего, чем между теми же политиками и рядовыми членами партий. "Нет ничего уди­вительного в том, — заключает Батлер, - что британский изби­ратель способен с большой легкостью менять партийную ори­ентацию в 80-е годы, чем в 50-е".

Выделяя усиление “нестойкости” как преобладающую тен­денцию в эволюции британского электората последних десятилетий, Батлер, по существу, оставляет открытым вопрос о возможной трансформации исходной модели электорального выбора — голосования "по партийной идентификации", получившей теперь в литературе обозначение "классической", или "ортодоксальной".

В этом отношении его позиция отличается от точки зрения на эволюцию британского электората в период "упадка двухпартийности" таких исследователей, как А.Криу, Б.Сэрльвик и М.Фрэнклин.

В монографии "Десятилетие разъединения"[111] Криу и Сэрльвик заключают, что зависимость электорального выбора от социально-классовой принадлежности сохраняется, но имеет меньшее значение, чем прежде. Авторы монографии утверж­дают, что изменяется соотношение между "социальными детерминантами" в степени причастности к голосованию: непосредственные экономические интересы, возможно, становятся более важными для электората, чем чувство классовой при­надлежности (и соответствующая партийная идентификация). “Обе главные партии обращают свой призыв к электорату, в котором приверженность к партиям распространена слабее, чем в прошлом, и многие из избирателей проявляют склонность относиться "инструменталистски" к своему участию в голосовании".

К аналогичным обобщающим выводам приходит Марк Фрэнклин в монографии “Упадок классового голосования в Британии: изменения в основе электорального выбора в 1964-1985 гг.". Он утверждает, что характеристики социально-классовой  принадлежности избирателей утратили прежнюю способность к детерминирующему влиянию - "структурированию" электорального выбора. "Ослабление классовой основы голосования, - пишет Фрэнклин, - оказалось настоль­ко значительным, что раскрылись зажимы, удерживающие электорат от нестойкости и склонности к самовыражению, в результате был расчищен путь для выбора между партиями на основе предпочтений в вопросах. Это находит отражение и в появлении новых партий как реакция на озабоченность избирателей новыми вопросами, а также в изменения основы выбо­ра между существующими партиями".

В монографиях Криу и Сэрльвика предположение о смеще­нии британского электората к "инструменталистскому" электоральному выбору - "голосованию по предпочтениям в вопро­сах" (issue - voting) - основывается на результатах аналитической обработки данных по электорату 1979 г.

Фрэнклин пытается показать наличие той же тенденции в британском электорате с помощью ретроспективного анали­за данных за весь период проведения "Исследований по бри­танским выборам".

Аналитическая процедура, предпринятая Криу и Сэрльвиком, в общих чертах выглядит следующим образом. Первона­чально путем сравнения уровней корреляции с голосованием различных характеристик социальной принадлежности Криу и Сэрльвик показывают, что самым высоким, существенно пре­восходящим все остальные, остается уровень корреляции с голосованием социально-классовой принадлежности по роду занятий. Используя далее методику построения "дерева со­циальных детерминант голосования", позволяющую выявить сочетание признаков социальной принадлежности, которое да­ет по совокупности максимально высокий коэффициент корре­ляции, исследователи выделяют в электорате группы с самым высоким уровнем "классового голосования".

В электорате консерваторов такую группу образуют изби­ратели, принадлежащие к среднему классу, живущие в собст­венных домах и не имеющие в семье членов профобъединений, которые входят в БКТ. В этой группе - ее удельный вес в электорате трех партий (консерваторов, либералов, лейборис­тов) был равен 29% - за консерваторов проголосовало 3/4 членов". В электорате лейбористов "финальную группу сторонников - 71% голосовавших "за" - составили рабочие, живущие в муниципальных домах и имеющие в семье лиц, состоящих в одном из профобъединений БКТ. Доля этой группы среди голосовавших за три партии - 13%. По отношению к электорату в целом "финальные" категории сторонников обеих ведущих партий составили менее четвер­ти — 23%. При расширении этих категорий за счет групп с менее высоким уровнем "классового голосования"" - не ни­же 60% голосующих за "свою" партию - социальная база обеих ведущих партий в электорате выглядит представительнее. Но и в этом случае к ней может быть отнесено менее половины всего электората - 46%. Остальная часть электората, как подчеркивается в монографии "Десятилетие разъединения", образует "пространство", в котором борьба партии за голоса ведется на примерно равных условиях.

 Анализ сопряженности “социальных детерминант” с голо­сованием приводит авторов монографии к двум констатациям. Во-первых, корреляция с голосованием внутри обоих "всеоб­щих классов" изменяется с изменением отдельных характе­ристик социальной принадлежности, и, следовательно, помимо классовой принадлежности по роду занятий, голосование подвержено влиянию и других "детерминант" - социально-эконо­мических факторов. Во-вторых, у весьма значительной части электората отсутствуют четкие классовые различия, идентифицируемые по тем же признакам социальной принад­лежности. Общий вывод: концепция "двух классов как соци­альной базы в электорате двух ведущих партий" нуждается в пересмотре. Направление пересмотра представляется авторам очевидным: "... мнения голосующих о курсах политики (policy opinions) и деятельности партий у власти объяс­няют голосование в два раза лучше, чем все социально—эко­номические характеристики вместе взятые". Если классовой принадлежностью по роду занятий, имеющей самый высокий коэффициент корреляции среди "социальных детерминант", могло быть объяснено до 9% различий в голосовании социальных групп, составляющих электорат консерва­торов, и до 10% в группах. образующих электорат лейбористов, то расхождениями в "мнениях по вопросам" могло быть объяснено соответственно 20% различий в электорате консерваторов и 21% - в электорате лейбористов. Еще более высоким оказывается показатель "объясняемой доли расхождений в голосовании" на основе различий в "мнениях" в приложении ко всем голосовавшим за три партии - 69%.                            

Переходя к анализу взаимосвязи электорального выбора с партийностью во "мнениях", Криу и Сэрльвик обнаруживают, что среди голосовавших за обе ведущие партии, имеются значительные группы избирателей, не склонных поддерживать позицию "своей" партии по целому ряду актуальных и важ­ных для общества вопросов. При дифференциации электората по партийности в "мнениях" по шкале "левые (пролейбористские) — правые (проконсервативные)" выявляется общая "серединная зона", в которой электораты обеих ведущих партий "перекрываются". 40% голосовавших за три партии с 1979 г. придерживались "мнений", которые давали основание отнес­ти их к "серединной" зоне.

Предпринятое далее сопоставление двух характеристик электората - партийности во "мнениях" и партийной идентификации - показало, что чем сильнее “непоследовательные” сторонники обеих ведущих партий тяготели по своим позициям в вопросах к центру "серединной" зоны, тем более низкой была по своему уровню их партийная идентификация. У су­щественной части электората партийность в "мнениях" и партийная идентификация не совпадают, что, по мысли Криу и Сэрльвика, свидетельствует о подвижности и размытости границ между социальными основами обеих ведущих партий.

Как правило, часть избирателей, принадлежащих по сво­им “мнениям” к “серединной” зоне и идентифицирующих себя с одной из ведущих партий, отдает на выборах свои голоса другой из этих партий. Для последней же, "перебежчики", сох­раняющие прежнюю партийную идентификацию, оказываются "временным и ненадежным" приобретением. Протяженность "серединной" зоны в электорате, открытой для поддержки обеих ведущих партий, зависит от того, как оцениваются избирателями расхождения между партиями в вопросах, актуальных для данной избирательной кампании.

Свое исследование сдвигов в британском электоральном выборе двух последних десятилетий Фрэнклин начинает с мо­делирования причинных связей между характеристиками со­циальной принадлежности и голосованием, опираясь прежде, всего на труд Батлера и Стоукса “Политические перемены...” В этом труде, по словам Фрэнклина, показаны “основные социальные механизмы, причастные к процессу классового го­лосования”. Однако, по убеждению Фрэнклина, вы­воды, к которым пришли Батлер и Стоукс, требуют иной методики изложения. Авторы монографии "Политические перемены…" подчеркнуто избегали "чрезмерно детерминистской", “исчерпывающей” трактовки поведения электората. Они настаивали на необходимости многопланового подхода к интер­претации политических перемен, включая эволюцию поседения электората. Партийные системы открыты для воздействия множества факторов, поэтому в приложении к политическим переменам допустимо использование ряда аналитических схем, позволяющих выявить некоторые устойчивые процессы. Послед­ние дают лишь частичное объяснение переменам: они позволяют "соединить причину со следствием", но не объясняют про­исхождение самой причины.

Правда, при этом Фрэнклин предпочитает говорить об эффекте социальных характеристик на голосование, измеряя этот эффект уровнем корреляции характеристик с голосовани­ем, Само понятие эффекта используется им в "техническом смысле, позволяющем, строго говоря, обойтись без каких-ли­бо причинно-следственных связей.

Составляя модель сопряженности голосования с социаль­но—классовой принадлежностью, Фрэнклин оперирует шестью признаками социальной принадлежности, которые были выде­лены Батлером и Стоуксом как причастные к голосованию[112];

1) классовая принадлежность родителей по роду занятии;

2) партийность родителей; 3) образование; 4) род занятий; 5) тип жилья; 6) членство в тред-юнионах (12, с. 18-19) При совпадении всех этих признаков уровень "классового голосования" у избирателей в среднем классе достигал 98% а в рабочем - 99%.

Исходя из различий в величине "неконтролируемого" эф­фекта каждой из социальных характеристик, т.е. уровня кор­реляции с голосованием, устанавливаемого первоначально для каждой характеристики по отдельности, Фрэнклин путем ана­лиза сопряженности этих эффектов между собой выявляет иерархию "социальных детерминант" голосования. Предпринятые исследователем "алгебраические манипуляции", позволя­ют ему разграничить "социальные детерминанты" голосова­ния по степени их значимости, отделить важнейшие "детер­минанты" от второстепенных. Последние в основном не столько располагают самостоятельным эффектом для голосования, сколько служат передаточным звеном, опосредующим влия­ние на голосование важнейших "центральных" "детерминант"

Фрэнклин подчеркивает, что выводимая им модель является моделью "классового голосования", потому что в ней главенстствующая роль отводится тем самым переменным, кото­рым эта роль должна принадлежать в реально действующем социальном механизме, связывающем поведение на выборах с классовой принадлежностью. Он отмечает, что одной из этих переменных - роду занятий - придается первостепенное значение "почти в каждом исследовании по проблеме влияния социальных условий на электорат в Британии".

Смещение "центра тяжести" во влиянии "социальных де­терминант", на голосование свидетельствует, как считает Фрэнклин, об упадке "классового голосования". Утрата цент­ральными "классовыми" переменными своей преимущественной роли в "структурировании" электорального выбора означала раскрепощение других переменных, прежде служивших передаточными звеньями для влияния "центральных" на голосова­ние. Среди переменных, входящих в исходную модель “клас­сового голосования”, влияние на электоральный выбор оста­лось существенным прежде всего у тех, которые связаны с "унаследуемой партийностью и социальными контактами".

"По наследству от поколения к поколению, - пишет Фрэнклин, — может передаваться любая политическая лояльность, а социальные контакты точно так же могут поддерживать партийную систему любого типа. Современная политическая система, состоящая из двух больших партий, в силу истори­ческих причин основана на классовом расколе, но на выбо­рах, начиная с 1970 г., ее поддерживали только потому, что место было занято ею. По словам Фрэнклина, "то, что осталось от классового голосования" в Британии, поддерживается лишь благодаря действию процессов "группового формирования мнений и размежевания". И если в отдельных округах голосование еще внешне соответствует "классовому образцу", то это происходит только благодаря тому, что результаты выборов все более определяются “особым сочетанием социальных характеристик” избирателей в этих округах.

Фрэнклин считает, что перемены в поведении британского электората могут быть охарактеризованы, следуя концепции американского исследователя Р.Хакфельдта, как сдвиг в ос­нове электорального выбора от преимущественного влияния социальной группы к преимущественному влиянию на поведе­ние через "заражение" (behavioral contagion).

По Хакфельдту[113], если поведение электората в основном производно от влияния социальной группы, то это влияние восстанавливается - исходная модель голосования возвраща­ется к функциональному “равновесию” — после временного отклонения поведения электората от "нормы" под воздействи­ем "смущающих” факторов. В ситуациях, когда в поведении электората проявляется, прежде всего, его подверженность "заражению", то функциональное "равновесие" (в соответствую­щей модели электорального выбора) принимает совершенно иные очертания. Если действует механизм "заражения", то партийные предпочтения электората становятся весьма подвиж­ны, и в этих постоянных колебаниях предпочтений определяющая роль принадлежит господствующим настроениям в общест­венном мнении массовых слоев общества. "Возврат к (функ­циональному) равновесию в этой модели представляет собой никогда не завершающийся процесс приспособления позиций электората к позитивным и негативным побуждениям, воздей­ствие которых переплетается, и которые могут быть крайне неустойчивы и резко изменяться".

Фрэнклин считает, что обе модели электорального выбо­ра взаимосвязаны между собой. Распространение эффектов "заражения" в электоральном поведении сдерживается “групповым” подходом к политике в форме "классового голосова­ния", Роль "заражения" в формировании электорального пове­дения может возрастать только в той мере, в какой "группо­вой" подход к политике ослабевает.

Для того, чтобы показать, что "классовое голосование", "по крайней мере, в ограниченной степени уступило место голосованию, по "предпочтениям в вопросах", Фрэнклин вновь пробегает к сложным алгебраическим "манипуляциям".

В качестве исходной модели он использует модель 'поведения голосующих", сформулированную американским исследователем А.Гольдбергом[114]. Эта модель отличается от модели “классового голосования” несколько иным наборов “социальных детерминант”, поскольку ее предназначение сос­тоит в том, чтобы выделить эффект политических взглядов и предпочтений электората на голосование.

Модифицированная модель "поведения голосующих", на которую опирался Фрэнклин в своих подсчетах эффекта поли­тических взглядов и предпочтений, включала следующий на­бор "детерминант": социально-классовая принадлежность ро­дителей, партийная идентификация родителей, социально-клас­совая принадлежность самого избирателя, его партийная идентификация и политические взгляды.

Данные британской электоральной статистики за два по­следних десятилетия, на которых “проигрывалась” эта мо­дель, как явствует из монографии Фрэнклина, подтвердили предположение о росте влияния на голосование политических взглядов и предпочтений.

Подтвердилось и другое важное предположение автора о внутренней взаимосвязи двух общих тенденций в эволюции британского электората - упадка “классового голосования” и роста зависимости электорального выбора от "предпочтений в вопросах". При сопоставлении данных о динамике развития обеих тенденций за два десятилетия обнаруживается их удивительная синхронность, а следовательно, и возможная сопряженность друг с другом в форме обратной зависимости.

Батлер и Стоукс в своей монографии выдвинули предположение, согласно которому отклонение электорального поведения от стереотипа “классового голосования” и проявления “нестойкости” в значительной степени могут рассматриваться как прямое следствие противоречивос­ти “детерминирующих” электоральный выбор характеристик социально-классовой принадлежности. Это предположение стало для Криу и Фрэнклина исходной посылкой в анализе “социо­логического” аспекта "упадка двухпартийности". Оба исследователя указывают на тенденцию "смешения" классов как на важнейший источник перемен в поведении электората.

"Собственность на жилище, сектор занятости, членство в тред-юнионах, доход и другие показатели положения в социальной структуре, - пишет Криу в статье "Партийное разъ­единение...", - не перекрывают значения разграничения на категории физического и умственного труда как основы голосования, вместе с тем и они обладают некоторым независи­мым эффектом. Этот эффект выражается в усилении классово­го голосования среди тех избирателей, которые оказываются на одной и той же "стороне" по двум или большему числу социальных разграничений.

Ссылаясь на данные, приведенные в монографии “Десятилетие разъединения...” о группах самых сильных приверженцев обеих ведущих партий в электорате, Криу подчеркивает, что к этим группам, у ко­торых отдельные характеристики социально-классовой принад­лежности “гармонировали” друг с другом и обладали усили­вающим эффектом по отношению к "классовому" голосованию", может быть отнесена лишь незначительная часть избирателей. У подавляющего большинства голосовавших за три партии в 1979 г. (81%) характеристики социальной принадлежности по обладали таким эффектом, что, по логике Криу, дает основание отнести их к классово “смешанным” категориям.

Наряду с другими социальными переменами, произошед­шими за последние 20 лет, благодаря которым воз­растающее число избирателей может быть отнесено к классу "смешанным" категориям, в частности, распространения собственности на жилье в рабочем классе и тред-юнионизма среди "белых воротничков", Криу выделяет и значение со­циальной мобильности.

"Бурный" рост классово "смешанных" семей в большой степени связан с массовым появлением на рынке труда женщин, пополнивших категорию конторских служащих: более одной трети всех семей с двумя работниками относятся теперь к категории классово “смешанных”.

Прежде, как отмечает Фрэнклин, барьер между профессиями рабочего класса и профессиями среднего класса всегда считался особенно сложным для преодоления. Постоянство "центральной" "детерминанты" "классового голосования" наделяло электорат сопротивляемостью к ''нестойкости". С распространением (вертикальной) социальной мобильности в британском обществе электоральный выбор лишился "якоря", который прочно удерживал этот выбор, "привязанным к социальным характеристикам".

Как Криу, так к Фрэнклин считают, что объективные социальные перемены оказались более благоприятными для консерваторов. По словам Криу, в голосовании избирателей, принадлежащих к классово "смешанной" категории, обнаруживается достаточно устойчивая асимметрия: преимущество лей­бористов среди рабочих, которые в каком—либо отношении приобщились к жизни среднего класса, как правило, оказывается менее значительным по сравнению с тем преимущест­вом, которое удается сохранить консерваторам у части "своего" класса, познавшей на собственном опыте “как живет” рабочий класс.

Такая асимметрия, как указыва­ет Криу, выявляется, если сравнивать распределение голосов среди тех, кому социальная мобильность позволила преодо­леть границу между классами, а также в классово "смешан­ных'' семьях, среди рабочих-собственников своих жилищ и среди избирателей из среднего класса, снимающих жилье, наконец, среди “белых воротничков”, состоящих в тред-юнионах и служащих государственного сектора.

В "смешении" классов, заключает Криу, - один из важных источни­ков разрушения поддержки лейбористов рабочим классом.

“Манипуляции” с электоральной статистикой дают возмож­ность Фрэнклину дать более "точную" оценку роли объектив­ных социальных перемен в ослаблении позиций в электорате лейбористской партии.

“Прямой” упадок, "классового голосования" имеет, с точки зрения Фрэнклина, исключительно важное значение. 

В отличие от Фрэнклина, Криу в своей статье приходит к выводу об усиливающихся расхождениях между политикой лейбористов и взглядами потенциальных сторонников партии, следуя преимущественно дедуктивному методу. Смысл его рассуждений сводится к следующему. Избирателя связывают с партией не только узы чисто психологического свойства или социальное происхождение – “партийность может иметь корни и в идеологии”. Высокая степень приверженности целям партии и стратегии их достижения не позволят “идейно преданным” поддаваться настроениям недовольства, которые могли бы быть вызваны курсом текущей политики “своей” партии. Если же у прежде лояльных партии избирателей обнаруживается склонность руководствоваться при голосовании в большей степени своими настроениями и предпочтениями в актуальных вопросах, то это означает, что приверженность партийной “идее” теряет свою сдерживающую роль и более недостаточна для того, чтобы “перекрыть” недовольство, порожденное партийной политикой. Следовательно, произошло ослабление самой убежденности в "правоте" партийной идеологии.

На выборах 1987 г. лейбористы возвратили себе звание оппозиции Её Величества, после чего Киннок принялся за пересмотр программы ЛПВ.

С 1987 г. в партии началась так называемая кампания "по пересмотру политики", в результате которой был подготовлен ряд новых партийных документов, среди которых центральное место заняли "Демократические социалистические цели и ценности", "Встретить вызов, осуществить перемены" и "Смотря в будущее". К 1992 г. лейбористы отказались от лозунгов ренационализации, одностороннего ядерного разоружения, всеобщей занятости, отмены антипрофсоюзных законов 80-х гг. и выхода Великобритании из ЕС. Расширение расходов на государство благосостояния было поставлено в зависимость от экономического роста.