Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
Неоказание помощи больному
Право каждого человека на охрану здоровья и медицинскую помощь - общепризнанная норма международного права, закрепленная в таких основополагающих нормативных правовых актах, как Всеобщая декларация прав человека (ст. 25), Европейская конвенции о защите прав человека и основных свобод, Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (ст. 12) и др.
В современном мире каждое цивилизованное государство стремится проявлять максимальную заботу о здоровье своих граждан, поскольку от этого во многом зависит общее благополучие каждой нации. Развитые страны объединяют усилия в сотрудничестве по повышению доступности и эффективности медицинского обслуживания людей независимо от их социального положения, этнической принадлежности и других признаков. На сегодняшний день мировым сообществом разработан целый ряд специальных конвенций и международных договоров, которые предусматривают самые разные меры охраны здоровья практически во всех сферах жизнедеятельности человека.
Обеспечение охраны здоровья населения в Российской Федерации выступает одной из приоритетных задач. Позиция государства в этой области отражена в ст. 41 Конституции РФ, которая гласит: «Каждый гражданин имеет право на бесплатную охрану здоровья и медицинскую помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения».
Закрепляя названное право на конституционном уровне, государство не просто признает его важнейшее значение и подтверждает, что здоровье человека несравнимо ни с какими материальными ценностями. Оно принимает на себя обязанность осуществлять комплекс мер, направленных на устранение причин ухудшения здоровья населения, предотвращение эпидемических, эндемических и других заболеваний, а также на создание условий, при которых каждый человек может воспользоваться любыми не запрещенными методами лечения и оздоровительными мерами для обеспечения наивысшего достижимого на современном этапе уровня охраны здоровья[29].
Действенным правовым средством обеспечения указанного права граждан выступают нормы уголовного права. В этих целях в Уголовный кодекс РФ включена ст. 124, которая содержит норму об ответственности за неоказание помощи больному.
Непосредственным объектом рассматриваемого преступления наряду с другими составами оставления в опасности, как уже отмечалось, являются общественные отношения, обеспечивающие безопасность жизни и здоровья лиц, находящихся в беспомощном состоянии и не способных принимать меры к самосохранению.
Охрана здоровья, чему посвящены все упоминавшиеся выше нормативные акты, выступает частью системы обеспечения безопасности личности в целом, анатомической целостности человека в частности как главного условия его существования.
Общественные отношения по охране здоровья нельзя рассматривать отдельно от отношений, обеспечивающих безопасность жизни человека, т.к. они находятся в прочной взаимосвязи, неотделимы друг от друга. Они - элементы единого целого, однородной группы взаимосвязанных общественных отношений, направленных на поддержание нормального функционирования организма человека, защиту личности как биологического существа. Обозначенный подход к определению данной группы общественных отношений, как представляется, более точно отражает их смысл и, самое главное, юридическую сущность. Исходя из этого, при обозначении объекта неоказания помощи больному, на наш взгляд, корректнее использовать обобщенную на более высоком уровне терминологию и говорить именно об отношениях, обеспечивающих безопасность жизни и здоровья человека.
О существовании такого вида общественных отношений позволяет говорить не только действующее ныне законодательство, регламентирующее обозначенный порядок (в литературе его еще называют медицинским правом[30], но и его особое социальное значение. Неписанный кодекс медицинской этики появился довольно давно, вне системы государственного регулирования, не по требованию и желанию государства[31]. Он сформировался еще в древние времена, когда общество прониклось уважением к медицинской профессии, стало понимать ее роль в благополучии и процветании человеческого рода, когда люди стали осознавать, что в критических ситуациях обойтись без помощи медицины невозможно.
Неслучайно такое важное общественное значение придавалось медицине в исламе и христианстве. На Востоке хирургическая операция считалась божественным даром. Первым прооперированным человеком был сам пророк Мухаммед, которому ангелы после вознесения на небеса вскрыли грудную клетку и, достав его сердце, очистили его от человеческой крови. Ангелы влили в сердце пророка божественный свет (эфир), так как считалось, что обычная кровь вызывает гордыню перед богом[32].
Немало внимания уделяется регулированию порядка осуществления медицинской деятельности и в современной литературе, где он рассматривается как самостоятельный социальный феномен[33]. Все это свидетельствует, на наш взгляд, о правомерности отнесения института медицинского обслуживания к самостоятельным видам общественных отношений.
Таким образом, нарушая обязанность по оказанию помощи больному, субъект исследуемого преступления, помимо причинения «основного» вреда, на наш взгляд, нарушает еще и порядок осуществления медицинского обслуживания и предоставления медицинской помощи, который выступает дополнительным непосредственным объектом рассматриваемого посягательства.
Содержание объекта неоказания помощи больному предусматривает в качестве обязательного его признака наличие потерпевшего, свойства которого, собственно говоря, и отражают специфику непосредственно нарушаемых этим преступлением общественных отношений, характеризует их как самостоятельный вид отношений, обеспечивающих безопасность жизни и здоровья лиц, не способных принимать меры к самосохранению.
В данном случае речь идет о лице, который в силу отсутствия определенных знаний, приобретение которых требует специальной подготовки, или по каким-либо другим причинам, например в силу физической неспособности, не может оказать себе необходимую медицинскую помощь. К «больным» нормативные правовые акты относят лиц, находящихся в любом болезненном состоянии, независимо от причины. Такую же формулировку при характеристике анализируемого состава преступления чаще всего используют и исследователи. Законодатель и специалисты в большинстве случаев, правда, не поясняют, что конкретно следует считать болезненным состоянием[34].
Соответствующее описание дают ему медики, признавая между тем относительность понятия болезни с учетом многообразия и зачастую скрытого характера ее возможных проявлений. Чаще всего его расценивают как «состояние организма, при котором утрачивается способность полноценно выполнять те или иные функции» или как «процесс развития в организме - в его целом или в отдельных частях и органах - отклонений от физиологической и анатомической нормы, нарушающих правильность жизненных отправлений организма»[35]. Как видно, и эти определения недостаточно четко отражают признаки болезненного состояния человека.
Неопределенность понятия больного в медицине дает основания некоторым ученым более свободно толковать его в уголовном праве. Некоторые авторы, раскрывая признаки потерпевшего при неоказании помощи больному, полагают, что им может быть «не только лицо, страдающее какой-либо болезнью, независимо от ее тяжести, но и лицо, хотя и не страдающее болезнью, но нуждающееся в медицинской помощи, например, роженица»[36]. С этим уточнением трудно не согласиться. Понятие «больной» охватывает помимо страдающих какой-либо болезнью и лиц, пострадавших от травмы (увечья). Вполне очевидно, что такие лица ничуть не меньше нуждаются в оказании медицинской помощи, нежели больные, и для них она имеет не меньшее значение.
Действительно, само понятие болезни по смыслу охватывает не все возможные состояния человека, при которых требуется медицинское вмешательство. Пример с роженицей, которая также имеет право на медицинское обслуживание по закону, и это право обеспечивается возложением соответствующей обязанности оказывать необходимую помощь на акушеров-гинекологов, наглядное тому подтверждение.
Обязательное медицинское обслуживание предусматривает и другие случаи, не связанные с наличием болезни, когда врач должен предпринимать определенные действия в отношении некоторых категорий лиц, и эти действия для жизни и здоровья последних имеют порой решающее значение. Имеется в виду, например, обязанность проведения медицинского осмотра субъектов, чья профессиональная деятельность сопряжена со значительными перегрузками для организма.
Таким образом, подход, используемый законодателем при формулировке диспозиции нормы в ст. 124 УК, и отсутствие четкого определения больного в законе создают путаницу в определении признаков потерпевшего описываемого преступления. Получается, что его содержанием по смыслу не охватываются отдельные нуждающиеся в медицинской помощи субъекты. Это, несомненно, препятствует достижению преследуемой рассматриваемой нормой цели - обеспечение охраны жизни и здоровья людей в полном объеме.
Учитывая данное обстоятельство, представляется целесообразным либо закрепить в законе определение понятия больного и уточнить признаки потерпевшего, либо вывести потерпевшего за рамки состава указанного состава преступного посягательства, а круг лиц, чье состояние требует медицинского вмешательства, устанавливать исходя из логического толкования термина «оказание медицинской помощи».
Первый вариант кажется нам предпочтительней, поскольку он позволит более быстро и точно устанавливать наличие потерпевшего, а также ущерб, причиненный охраняемому уголовным законом объекту. На законодательном уровне следует закрепить определение, в соответствии с которым больной будет рассматриваться как лицо, находящееся в болезненном или ином состоянии, требующем оказания медицинской помощи.
Учитывая сказанное, на наш взгляд, потерпевшим в исследуемом составе преступления может быть любое лицо независимо от гражданства, национальности и каких-либо других признаков, если оно находится в состоянии болезни или ином состоянии, требующим оказания медицинской помощи.
Объективная сторона неоказания помощи больному, характеризуется, как уже упоминалось, бездействием. Оно состоит в неисполнении виновным возложенной на него юридической или, как вытекает из смысла диспозиции нормы, закрепленной в ст. 124 УК, специальной обязанности.
Следует отметить, что именно с этим элементом рассматриваемого состава преступления связаны наиболее острые вопросы теории и практики применения анализируемой нормы. Больше всего разногласий среди специалистов вызывает, как правило, определение содержания и объема обязанности по оказанию названного вида помощи, а также характера самого бездействия.
Одно из главных противоречий связано с тем, что законодатель не указал, оказание какого конкретного вида помощи вменяется в обязанность субъекту преступления. Его приходится устанавливать исходя из толкования словосочетания «оказание помощи больному». Большинство ученых считают, что это медицинская помощь. Однако отдельные авторы высказывают предположение, что под признаки исследуемого деяния подпадает и бездействие лиц, не связанное с оказанием медицинской помощи.
Например, Ф.Ю. Бердичевский считает, что рассматриваемое преступление может заключаться в неоказании как медицинской, так и иной по характеру помощи (отказ работника аптеки предоставить телефон для вызова скорой помощи, отказ шофера скорой помощи от перевозки больного)[37]. И.Ф. Огарков относит сюда также бездействие родственников больного и совместно живущих супругов по организационному и материальному обеспечению пострадавшего и т.д.[38]
Приведенная позиция кажется нам не вполне обоснованной. Думается, выделяя норму об ответственности за неоказание помощи больному в УК РФ, законодатель тем самым хотел обособить ответственность конкретного круга лиц и то обстоятельство, что названные деяния совершаются в специфической сфере общественных отношений, а именно в области медицинского обслуживания. Неслучайно законодатель упоминает о «больном», а также устанавливает в качестве одного из видов наказания лишение права занимать определенные должности и заниматься определенной деятельностью.
Такой вывод следует и из соотношения ее с общей нормой, предусматривающей ответственность за оставление в опасности, которая по содержанию охватывает все иные случаи неоказания помощи лицам, не способным принимать меры к самосохранению. Очевидно, что законодатель, выделяя ст. 124 в Уголовном кодексе РФ, преследовал вполне определенную цель. Иначе попросту теряется смысл установления этой нормы как специального средства уголовно-правового воздействия на отношения в сфере обеспечения жизни и здоровья человека, становятся неясным, какой объект она призвана защищать.
На наш взгляд, необходимость ее существования обусловлена наличием дополнительного объекта преступления, а именно стремлением выделить значение и роль медицины в охране жизни и здоровья людей. Указанная норма учитывает более высокие возможности медицинских работников по предотвращению причинения этим благам вреда, по сравнению с другими людьми, не имеющими специальных средств и не обладающих необходимыми навыками. Естественно, данное обстоятельство требует от них и более высокой ответственности.
Склоняясь в пользу приведенного тезиса, некоторые ученые предлагают во избежание путаницы прямо указать на это в диспозиции рассматриваемой нормы, использовав в формулировке словосочетание «неоказание медицинской помощи»[39]. Высказанное мнение заслуживает одобрения. Предложенный авторами подход, как представляется, будет более точно отражать назначение ст. 124 УК РФ и передавать суть описанного в ней состава преступления. Более удобной представляется эта формулировка и для решения вопросов квалификации.
Например, И.И. Горелик пишет, что неоказание помощи больному может выражаться в: а) неявке к больному по вызову, приглашению или по собственной инициативе (если медработнику известно о том, что в его помощи нуждаются); б) отказе принять больного в лечебное учреждение, куда он доставлен или явился сам; в) неоказании помощи больному, находящемуся в лечебном учреждении; г) не вызове специалиста медработником, который явился к больному, но оказался некомпетентным из-за недостатка знаний или по другим причинам; д) отказе постановки диагноза или, как следует из текста по смыслу, в постановке заведомо необъективного диагноза[40]. Фактически повторяет его и Н.Г. Александрова[41].
Приведенный перечень, однако, представляется неполным. В нем не прослеживаются и признаков четкой классификации, выработанной на основе какого-то единого критерия, которая мола бы создать точное представление о круге рассматриваемых деяний. К примеру, вполне допустимо в рамках приведенной классификации вставить между пунктами «в» и «г» пункт о неоказании медицинской помощи больным и пострадавшим на месте происшествия, а также во время транспортировки в медицинское учреждение.
Между тем, думается, что подобным способом вообще довольно трудно отобразить содержание неоказания помощи больному, так же, как невозможно перечислить и все случаи, в которых может оказаться больной, и определить когда и какая помощь ему требуется. Как справедливо отмечают некоторые авторы, «современное состояние знаний о болезни не всегда дает возможность не только установить момент начала болезни, но и провести резкую грань между нормальным и патологическим состоянием организма»[42].
Норма, предусматривающая ответственность за рассматриваемое преступление, как уже говорилось, является бланкетной. Для уяснения ее сути необходимо обращаться к положениям нормативных актов других отраслей законодательства. Содержание неоказания медицинской помощи вытекает главным образом из вида медицинской помощи, определяющего в свою очередь характер обязанности по ее предоставлению.
Виды медицинской помощи и критерии ее предоставления устанавливаются законодательством о здравоохранении, центральное место в котором занимают Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан от 22 июля 1993 г. Помимо названного и других законов к ним также относятся: Постановление Правительства РФ «О некоторых вопросах деятельности министерства здравоохранения и социального развития российской федерации и федерального медико-биологического агентства» от 2 июня 2008 г. № 423[43]; Приказ Министерства здравоохранения и социального развития РФ «Об утверждении порядка оказания скорой медицинской помощи» от 1 ноября 2004 г, № 179[44]; Приказ Минздрава РФ «О совершенствовании амбулаторно-поликлинической помощи населению Российской Федерации» от 20 ноября 2002 г. № 350[45] и т.д.
Опираясь на положения названных документов, можно выделить следующие виды медицинской помощи:
1) скорая медицинская помощь, которая оказывается гражданам при состояниях, требующих срочного медицинского вмешательства (при несчастных случаях, травмах, отравлениях и других состояниях и заболеваниях), осуществляется безотлагательно лечебно-профилактическими учреждениями независимо от территориальной, ведомственной подчиненности и формы собственности, медицинскими работниками, а также лицами, обязанными ее оказывать в виде первой помощи по закону или по специальному правилу.
Некоторые виды медицинской помощи (например, связанные с проведением редких операций, скажем, по пересадки костного мозга, сердца, других жизненно важных органов и т.д.), наоборот, крайне важны для пациента и играют решающую роль в его судьбе. Но в виду сложности реализации и слишком высокой стоимости, ни одно государство не придает им статуса обязательных. При этом нельзя упрекнуть власти в необъективности и бездействии, поскольку любое, даже процветающее государство всегда имеет ограниченные материальные ресурсы. В России же практически все медицинские учреждения бюджетного финансирования сегодня не располагают достаточными средствами, в том числе и необходимыми для приобретения жизненно важных препаратов, требуемых для лечения тяжелых болезней[46].
Наконец, довольно сложно просто предусмотреть все случаи, когда требуется вмешательство специалиста в области медицины и когда это вмешательство является необходимым. Отсюда следует, что не каждое бездействие медицинского работника в отношении больного можно расценивать как преступное.
В данной связи целесообразно выявить и закрепить признаки медицинской помощи, имеющей наиболее важное значение с точки зрения обеспечения жизни и здоровья человека, неоказание которой является общественно опасным.
Если обратиться к законодательству о медицине, то нельзя не выделить довольно часто встречающееся в нем понятие обязательной медицинской помощи. Несмотря на разделение современной врачебной практики на государственную и частную, оно имеет одинаковое значение как в сфере деятельности платных, так и бесплатных государственных и муниципальных учреждений.
В понятие обязательной медицинской помощи, которую зачастую так и называют «бесплатной», как представляется, и вкладывается основной искомый смысл - помощи, являющейся необходимой и в то же время достаточной для поддержания нормального функционирования организма человека, а также соответствующей принципам, на которых построены общественные отношения, обеспечивающие безопасность жизни и здоровья людей.
Под обязательной медицинской помощью согласно нормативным правовым актам понимается помощь, предусмотренная системой обязательного медицинского страхования, оказываемая при наличии болезни, травмы, в других случаях, требующих медицинского вмешательства, в пределах средств, предоставляемых для этих целей государством. Сюда входят скорая или неотложная помощь и первичная медицинская помощь, которые согласно Основам законодательства РФ об охране здоровья граждан являются основными, доступными и бесплатными для каждого гражданина видами медицинского обслуживания. Они включают лечение наиболее распространенных болезней, а также травм, отравлений и других неотложных состояний и осуществляется безотлагательно лечебно-профилактическими учреждениями независимо от территориальной, ведомственной подчиненности и формы собственности и оказывается бесплатно за счет бюджета[47].
Приведенное понятие, впрочем, как и другие, предлагаемые законодателем, имеет существенный недостаток. Его нельзя признать приемлемым с точки зрения уголовного права, поскольку не содержит всех необходимых признаков, по которым неоказание медицинской помощи можно было бы признать общественно опасным.
При их определении, конечно, нельзя забывать о том, входит ли оказание того или иного вида помощи в число обязательных по закону. Первостепенное значение здесь имеет установление факта - является ли оно таковым по ситуации, объективным критериям, своей природе. Обязательный характер медицинской помощи должен определяться в первую очередь состоянием здоровья больного.
Общей чертой данного вида помощи в свете сказанного выступает необходимость ее оказания. Лицо должно находиться в состоянии болезни или ином состоянии, при котором наблюдается нарушение анатомической целостности организма или нарушение его функций; это состояние должно заключать в себе угрозу здоровью человека или его жизни в виде конкретных последствий. Предотвращение же развития такой ситуации возможно лишь при вмешательстве извне, с помощью специалиста.
В зависимости от степени близости угрозы можно выделить болезненные и иные состояния, непосредственно угрожающие жизни и здоровью человека, требующие срочного вмешательства, а также состояния, при которых неблагоприятные последствия для организма человека могут и не наступить, несмотря на отсутствие медицинской помощи, но такая опасность все, же существует. В других случаях, когда угрозы жизни и здоровью человека нет вообще, неоказание ему помощи не может нести в себе общественной опасности.
В целом, на наш взгляд, можно выделить следующие признаки ситуации, при которой оказание медицинской помощи является необходимым и обязательным:
- наличие факта болезни потерпевшего или иного отклонения в организме человека;
- они по своему характеру опасны для жизни и здоровья человека, могут привести к существенным негативным последствиям;
- требуется медицинское вмешательство, которое выступает неотъемлемым условием нормализации состояния потерпевшего и устранения угрозы его жизни и здоровью;
- оказание медицинской помощи является обязательным по закону. Учитывая сказанное, под неоказанием помощи больному следует понимать неоказание медицинской помощи лицу, нуждающемуся в ней по болезни или иной причине, требующей медицинского вмешательства, если ее предоставление является обязательным в соответствии с законом.
Среди существенных признаков преступления, предусмотренного ст. 124 УК РФ, законодатель назвал «отсутствие уважительных причин» для бездействия виновного. В литературе данный признак неоказания помощи больному раскрывается практически одинаково - как отсутствие обстоятельств, препятствующих выполнению медицинским работником своих обязанностей. Описывая его, авторы, как правило, указывают на следующие причины: отсутствие возможности предоставить медицинские услуги в связи с непреодолимой силой, состоянием крайней необходимости, болезнью самого медицинского работника; отсутствие транспорта для проезда к местонахождению тяжелобольного; отсутствие инструментов или лекарств, необходимых для лечения больного, и т.д.[48]
Такое толкование не вызывает каких-либо возражений. Между тем само легальное закрепление названного признака не отражает специфики исследуемого деяния. Это наглядно видно из приведенного выше перечня. Все перечисленные обстоятельства по смыслу образуют либо признаки невиновного причинения вреда, либо примыкают к обстоятельствам, исключающим преступность деяния. Они в свою очередь подробно регламентированы общими положениями уголовного законодательства. Поэтому представляется нецелесообразным дополнительное закрепление названных выше признаков как в нормах Особенной части Уголовного кодекса вообще, так и в ст. 124 УК РФ в частности. Думается, подобный способ конструирования уголовно-правовых запретов лишь создает путаницу в уяснении содержания конкретных преступлений.
Проведенная часть исследования в большей степени отвечает на вопрос, неоказание какой помощи составляет объективную сторону преступления, предусмотренного ст. 124 УК РФ, и касается характеристики внутреннего содержания этого поступка. Не меньший интерес, между тем, представляет сам факт его совершения, с установлением которого тесно связана проблема определения оконченного состава преступления. Именно этим главным образом обусловлены трудности, возникающие при квалификации рассматриваемого деяния, ошибки в правоприменительной деятельности органов следствия и суда.
Законодатель, формулируя диспозицию нормы об ответственности за неоказание помощи больному, указал среди обязательных признаков преступления последствия в виде причинения вреда жизни или здоровью потерпевшего. Эта, на наш взгляд, ошибка разработчиков Уголовного кодекса позволила многим ученым считать данный состав преступления материальным и соответственно связывать момент его окончания с наступлением последствий[49].
Как уже отмечалось, преступление, совершенное в форме бездействия, не может иметь материальный состав, поскольку бездействие как таковое не влечет последствий в виде каких-либо изменений материального мира. Поэтому избранный законодателем подход к описанию исследуемого преступления искажает истинное представление о нем.
Перечисленные в диспозиции нормы последствия не являются результатом бездействия медицинского работника. Они, как справедливо отмечают некоторые авторы, скорее выступают «свойством действия»[50], и в данном случае являются следствием развития внутренних процессов в организме потерпевшего, обусловленных внутренними же причинами.
Конечно, степень ущерба здоровью больного при неоказании медицинской помощи имеет значение, и наступление более тяжких последствий, к примеру, смерти потерпевшего, с социальной позиции, несомненно, усиливает отрицательную оценку бездействия медицинского работника. Но она показывает не степень участия в наступлении указанных последствий врача, а фактически лишь роль, которую играет медицинское вмешательство в предотвращении развития опасной для жизни и здоровья человека ситуации. Не может она объективно отражать характер и степень общественной опасности преступления.
Приведем пример. Врач отказывает в помещении в медицинское учреждение стационарного типа тяжело больному, проживающему в отдаленном поселке ввиду отсутствия средств на его лечение и пожилого возраста, практически лишающего его шансов на выздоровление. Однако, оставшись дома, больной после посещения его представителями нетрадиционной медицины, проявив силу воли, поправляется. Вполне очевидно, что в данной ситуации отказ врача в предоставлении лицу медицинской помощи несет в себе такую же общественную опасность, как и в том случае, если бы больной умер. Благоприятный же исход никак не зависит от деятельности и желания или нежелания врача и обусловлен исключительно особенностями организма потерпевшего.
Таким образом, описанные в диспозиции исследуемой нормы последствия, на наш взгляд, неправомерно считать последствиями преступления, и соответственно признаком, который определяет конструкцию его объективной стороны.
Поэтому считаем нецелесообразным включать в число обязательных признаков состава неоказания помощи больному какие-либо последствия, и предлагаем исключить словосочетание «если это повлекло ... причинение ... вреда здоровью больного» из формулировки ст. 124 УК РФ, а момент окончания преступления устанавливать исходя из факта самого бездействия. В пользу предложенного мнения высказалось более 80% опрошенных нами работников прокуратуры и судей, которые именно с этим обстоятельством связывают основные трудности квалификации рассматриваемого преступления.
Бездействие медицинских работников, как уже упоминалось, имеет различные формы выражения. Оно может быть, как связано с какими-либо проявлениями активной деятельности вовне телодвижениями или высказываниями, например при отказе в принятии в стационарное медицинское учреждение, так и состоять в полном бездействии, когда врач, скажем, не является к больному. Отдельное место в указанном ряду занимают случаи, когда врач выполняет обязанность по оказанию помощи больному частично, например, осматривает больного, ставит диагноз и предлагает обратиться за дальнейшей помощью к другому врачу, объясняя это отсутствием своего времени и т.п.
В данной связи возникает справедливый вопрос об объеме действий медицинского работника, совершение которых необходимо для признания обязанности выполненной. Надо сказать, на нем ученые не часто заостряют внимание, поскольку, как уже отмечалось, большинство из них считает этот состав преступления материальным, и связывают момент его окончания с наступлением последствий. Отдельные же авторы довольно интересно высказываются на этот счет.
Например, И.И. Горелик, указывая на сложносоставной характер неоказания помощи больному, пишет, что «сам по себе один только факт явки врача к больному или принятие его в лечебное учреждение еще не свидетельствует об исполнении медработником своего долга. Оказанию медицинской помощи предшествует постановка диагноза, без которого нельзя определить, в какой именно помощи он нуждается. Постановке диагноза в свою очередь предшествует осмотр больного, а в необходимых случаях дополнительные исследования (рентгеноскопия, лабораторные исследования и т.д.)»[51]. В зависимости от того, была ли соблюдена данная последовательность, все ли ее компоненты присутствуют, предлагается устанавливать наличие или отсутствие факта оказания медицинской помощи.
Изложенная позиция заслуживает одобрения, однако выглядит небезупречной. Она характеризует лишь частный случай неоказания помощи больному, один из множества возможных, нуждается в конкретизации. Необходимо выработать универсальный подход, который можно было бы применять ко всем случаям совершения исследуемого преступления.
На наш взгляд, при установлении факта исполнения обязанности лиц по оказанию медицинской помощи важно учитывать два обстоятельства. Во-первых, нужно принимать во внимание состояние потерпевшего. Его оценка имеет значение для установления действий, требующихся от медицинского работника. Именно соотношение качества и объема требуемой по ситуации и оказанной помощи будет объективно отражать полноту осуществления возложенной на него обязанности.
О добросовестной деятельности врача в данном случае свидетельствует соотношение, при котором не наблюдается существенного отличия между ними в качественном и количественном показателях. Преступным же будет считаться невыполнение основных, предусмотренных медицинскими правилами и обычно производимых в медицинской практике действий, соответствующих конкретному болезненному состоянию, требуемых для нейтрализации имеющейся угрозы жизни или здоровью больного. Примером может служить следующая ситуация.
Ночью у роженицы Т. дома отошли воды, на скорой помощи ее доставили в больницу, где ее осмотрел дежурный врач и поместил в палату. Начались схватки, и Т, попросила дежурившего акушера принять меры. Акушер, осмотрев пациентку, сказал, что она еще не готова к родам и потерпит до утра, когда придут на работу другие врачи и заведующий отделением. Затем он ввел обезболивающий препарат и оставил ее в палате. Утром при осмотре оказалось, что ребенок обмотан пуповиной, роженица Т. самостоятельно родить не могла, и ей еще ночью требовалось хирургическое вмешательство (кесарево сечение). Дежуривший акушер должен был вызвать бригаду врачей из хирургического отделения. В результате ребенка Т. спасти не удалось[52].
В подобных ситуациях неоказание медицинской помощи в необходимом объеме нельзя путать с проявлениями врачебной ошибки, т.е. со случаями, когда врач или иной медицинский работник, например, устанавливает неправильный диагноз и проводит на основании этого курс лечения, не соответствующий характеру отклонения в организме человека, и т.д. Такие деяния, как справедливо отмечают многие авторы, не должны быть наказуемы, поскольку они не содержат признаков вины[53].
Во-вторых, учитывая бланкетный характер рассматриваемой нормы, нельзя игнорировать правовые установления в области медицины, правила регулирующие деятельность медицинских работников по оказанию различных видов помощи. Не случайно в самой диспозиции нормы на это обращается особое внимание, в частности говорится о том, что обязанность по оказанию медицинской помощи должна прямо вытекать из закона или обязательного правила. Иначе говоря, нужно учитывать, входит ли оказание того или иного вида помощи в обязанность субъекта осуществления медицинского обслуживания, и в каком объеме.
Резюмируя сказанное, под неоказанием помощи больному следует понимать непредставление медицинской помощи больному или иному лицу, нуждающемуся в ней, в пределах обязанностей медицинского работника в объеме, требуемом состоянием потерпевшего.
Не меньшее количество спорных вопросов возникает среди ученых при определении признаков субъективной стороны и прежде всего вины в исследуемом преступлении. По поводу содержания вины наиболее распространены четыре точки зрения. Одни ученые считают, что неоказание помощи больному - это умышленное преступление, которое может совершаться только с прямым умыслом[54]. Другие полагают, что неоказание медицинской помощи возможно как с прямым, так и с косвенным умыслом[55]. Но мнению еще одной группы авторов, данное преступление вообще является нeocтopoжным[56]. Наконец, четвертая группа относит данное посягательство к преступлениям с двойной (смешанной) формой вины[57].
Авторы по-разному аргументируют свои позиции. Сторонники первой точки зрения ссылаются на специфику профессии, которая предполагает знание врачом своих обязанностей, наличие четкого представления о болезнях и травмах, а также последствиях, которые могут наступить при неоказании помощи потерпевшему. Сознательное бездействие же медицинских работников в подобных ситуациях говорит о нежелании выполнять свои обязанности, т.е. о проявлении психической активности человека, соответствующей желанию[58].
Представители второй позиции настаивают на том, что осведомленность виновного о наличии болезни, травмы или иного состояния потерпевшего, требующего медицинского вмешательства, еще не означает ярко выраженного нежелания помогать ему. Уклонение от оказания медицинской помощи потерпевшему может быть в равной мере как соединено с желанием его совершить, так, и совершено при сознательном допущении того, что больному помощь не будет оказана[59].
Специалисты, ратующие за признание рассматриваемого преступления неосторожным, объясняют свою позицию наличием прямого указания на данное обстоятельство в законе по отношению к последствиям[60]. Этот же факт выступает основным аргументом представителей последней, и, пожалуй, наиболее распространенной, соответствующей законодательному описанию преступления, точки зрения.
В. пришла в больницу на прием к эндокринологу, у которого уже давно наблюдалась (состояла на учете с диагнозом «сахарный диабет» и являлась инсулинозависимой), с жалобами на плохое самочувствие в связи с тем, что в последнее время у нее стал повышаться содержание сахара в крови. Больная просила госпитализировать или назначить дополнительное лечение. Однако врач, осмотрев ее, сказал, что инсулина она получает достаточно, в дополнительном лечении и госпитализации не нуждается, выписал успокоительное лекарство. Дома ночью В. стало плохо, она впала в диабетическую кому, ей вызвали скорую помощь и госпитализировали в больницу с высоким уровнем сахара в крови, существенно превышающим норму. Через несколько дней В. скончалась в больнице[61].
Вопрос о субъекте неоказания помощи больному также остается одним из неразрешенных до конца в теории уголовного права. С одной стороны, все ученые единогласно признают, что субъект рассматриваемого преступления - специальный; с другой - до сих пор не могут определиться, какие конкретно лица подпадают под его признаки.
Отвечая на этот вопрос, логичнее всего обратиться к законодательству о медицине. Во-первых, исходя из определения закрепленных в нем видов медицинской помощи, можно сделать первоначальный вывод о том, что к таким лицам относятся медицинские работники и «лица, обязанные оказывать первую медицинскую помощь по закону или специальному правилу».
Круг первых можно установить по Положению о профессиональных обязанностях и правах работников учреждений здравоохранения, а также по должностным инструкциям. В него входят врачи всех категорий (скорой медицинской помощи, общей практики (или так называемые лечащие и семейные врачи), лечебных и профилактических учреждений стационарного тина), а также фельдшеры, медицинские сестры, акушерки, фармацевтические работники и т.д.[62]
В литературе для их обозначения уже давно используется общее устоявшееся понятие - «медицинский персонал». Но и оно не дает достаточно четкого представления о том, какие конкретно лица относятся к субъекту рассматриваемого преступления.
Учитывая названные обстоятельства, представляется необходимым выделить признаки лица, по которым его можно отнести к субъекту неоказания помощи больному. Такая попытка проделана в Основах законодательства о здравоохранении при регламентации прав на осуществление медицинской и фармацевтической деятельности (ст. 54, 55 и 56). В них упоминаются следующие критерии, соответствующие статусу медицинского работника: наличие высшего или среднего медицинского и фармацевтического образования, полученного в Российской Федерации или иностранном государстве, наличие диплома и специального звания, а также сертификата специалиста и лицензии на осуществление медицинской или фармацевтической деятельности.
Названные критерии, являющиеся юридическими по своему характеру, довольно точно передают смысл понятия «медицинский персонал». Но для определения субъекта преступления, предусмотренного ст. 124 УК РФ, их недостаточно. Для того чтобы признать лицо соответствующим указанным признакам, обязанным оказывать медицинскую помощь и ответственным за их невыполнение по уголовному закону, необходимо наличие у него способности это делать и конкретно установленной правовой обязанности оказывать гражданам медицинские услуги, вытекающей из реально осуществляемой профессиональной деятельности.
Другими словами, врач или иной медицинский работник должны быть практикующими, занимать должность или состоять в штате государственного, муниципального или частного медицинского учреждения. Такой признак субъекта рассматриваемого преступления называется, например, в УК Беларуси[63].
Однако и этого, на наш взгляд, еще недостаточно. Для соответствия анализируемого уголовно-правового запрета критериям объективности (предусматривал ответственность за невыполнение действий, которые лицо в силах осуществить, обладает для этого необходимыми способностями и располагает соответствующими средствами) нужно, чтобы деятельность медицинских работников была не просто связана с медицинским обслуживанием или медициной вообще (например, лаборантов, зубных техников и т.д.). Она должна непосредственно включать в себя обязанность по оказанию конкретного вида медицинской помощи. Именно этой позиции придерживается и судебная практика[64].
Ответственность за неоказание помощи больному лиц, не относящихся к медицинскому персоналу, также относится к числу дискуссионных проблем. Его постановка во многом обусловлена неконкретностью законодателя в отношении определения признаков объективной стороны преступления (в диспозиции нормы разработчики УК не указали ни на вид требуемой помощи, ни конкретно на лиц, обязанных ее оказывать). Из содержания определения - «лица, обязанные ее оказывать в соответствии с законом или специальным правилом» - остается непонятным еще и то, что за специальные правила имел в виду законодатель и где они закреплены.
Помимо этого неясность в рассматриваемый вопрос вносят и нормативные правовые акты, регулирующие отношения в области здравоохранения. Они в некоторых случаях обязывают оказывать медицинскую помощь лиц, не являющихся медицинскими работниками, не имеющих медицинского образования и не отвечающих другим обязательным критериям, которым должны соответствовать лица медицинского персонала и которые необходимы для осуществления медицинской деятельности (например, водители автомобилей скорой помощи и др.).
Некоторые специалисты включают таких лиц в круг ответственных по ст. 124 УК РФ[65]. Большинство же авторов не относят их к субъекту данного преступления, считая, что таким образом необоснованно расширяется круг ответственных лиц и соответственно круг деяний, которые необходимо квалифицировать по данной статье. Критикуя возможность привлечения названных лиц к ответственности за неоказание помощи больному, ученые аргументируют свою позицию тем, что указанная точка зрения не согласуется с нормативными актами о профессиональных обязанностях медицинских работников, в соответствии с которыми данные лица по своему положению не оказывают медицинской помощи[66].
Этот довод не очень удачен. Например, Приказ Минздрава РФ от 26 марта 1999 г. № 100 «О совершенствовании организации скорой медицинской помощи населению Российской Федерации», регулирующий порядок организации деятельности подразделений скорой медицинской помощи, прямо обязывает водителя автомобиля принимать участие в оказании неотложной медицинской помощи в случаях, когда этого требует обстановка. Понятно, что по роду своей деятельности он этим заниматься не должен[67].
Отдельные авторы причисляют к субъектам данного преступления и лиц, чья профессиональная деятельность вообще не связана с медициной, в частности работников правоохранительных органов[68].
На наш взгляд, определяющим фактором при установлении признаков субъекта преступления в таких случаях выступает наличие установленной законом обязанности по оказанию медицинской помощи. Если закон такую обязанность предусматривает, значит, даже не являясь медицинским работником, лицо признается субъектом преступления.
Учитывая изложенные выше доводы, субъектом преступления, заключающегося в неоказании помощи больному, следует считать не только медицинских работников, но и иных лиц, в чьи профессиональные обязанности входит оказание медицинской помощи.
Оставление в опасности
Преступление, предусмотренное ст. 125 УК РФ, как уже отмечалось, выступает родовым составом по отношению к другим видам оставления в опасности, закрепленным в ст. 124 и 270 УК РФ. По сути, он охватывает все случаи неоказания помощи лицам, находящимся в опасном для жизни и здоровья состоянии и не способным принимать меры к самосохранению.
Такое посягательство традиционно присутствует в уголовном законодательстве многих государств. Его содержание в кодексах разных стран несколько отличаются. Где-то оно представлено одним деянием, где-то имеет сложную структуру и включает два или три вида преступного поведения, различающихся между собой, как правило, в зависимости от характера обязанности, возложенной на субъекта, признаков ситуации, в которой находится потерпевший, или последствий. По-разному выглядит его описание в диспозиции уголовно-правовых норм, однако смысл этого преступления везде остается одинаковым.
Как справедливо отмечают многие авторы, содержание объекта преступления часто определяется исходя из признаков предмета посягательства или потерпевшего, указанных в диспозиции соответствующей нормы[69], Поэтому характер их отражения в законе имеет весьма важное значение, как с точки зрения теории, так и практики.
Статья 125 УК РФ называет потерпевшим «лицо, находящееся в опасном для жизни или здоровья состоянии, лишенное возможности принимать меры к самосохранению по малолетству, старости, болезни или вследствие своей беспомощности». Данная формулировка порождает далеко неоднозначное толкование ее в юридической литературе.
Это объясняется в первую очередь неудачным способом перечисления видов беспомощного состояния потерпевшего. Перечень их, с одной стороны, является излишне подробным, а с другой - не отражает полностью содержания, вкладываемого в значение потерпевшего при оставлении в опасности. Получается, попытка законодателя описать круг лиц, относящихся к категории беспомощных, не дает достаточно четкого представления о них, что и позволяет по-разному толковать ее специалистам.
Из приведенного определения можно выделить два основных признака, присущих потерпевшему в анализируемом составе преступления:
1) лицо находится в состоянии, опасном для жизни или здоровья;
2) оно лишено возможности принимать меры к самосохранению.
Их содержание по-разному раскрывается учеными. Разногласия по поводу определения первого из них вызваны отсутствием среди криминалистов единой оценки угрозы, существующей для потерпевшего. Так, В.И. Ткаченко описывает опасное для жизни или здоровья состояние как состояние, при котором над жизнью потерпевшего нависла реальная и неминуемая опасность, которая может привести к смерти, если ему не будет оказана необходимая помощь[70]. Несколько отличается позиция по этому поводу Н.Ф. Кузнецовой, которая считает неправомерным говорить в подобных случаях только об опасности, нависшей над жизнью, поскольку объектом исследуемого деяния в равной степени выступает и здоровье человека[71].
Подобное разнообразие точек зрения обусловлено тем, что описываемый признак, впрочем, как и признак беспомощного состояния человека, относятся в уголовном праве к категории оценочных. Однако неверно рассматривать опасность в данном контексте исключительно в отношении жизни потерпевшего.
Объективная сторона оставления в опасности имеет сложную конструкцию. Именно с ней связано большинство дискуссий ученых, исследующих проблемы уголовной ответственности за оставление в опасности.
Если следовать буквальному толкованию нормы, закрепленной в ст. 125 УК РФ, то к лицам, ответственным за данное деяние, нужно относить не только субъектов, не предоставивших помощи потерпевшему, но и поставивших его каким-либо образом в опасное для жизни или здоровье состояние. Получается, что данное деяние, по сути, охватывает два вида преступного поведения.
Указанные формы оставления в опасности имеют, как нам кажется, совершенно различную юридическую природу, однако данная редакция нормы была положительно воспринята в литературе с момента ее закрепления в Уголовном кодексе. И.И. Горелик одним из первых провел и обосновал их классификацию на: 1) оставление в опасности и 2) поставление в опасность[72].
Вообще надо сказать, понятие «поставление в опасность» появилось в теории уголовного права достаточно давно. Но ранее авторы оперировали им только при характеристике «чистого» бездействия, главным образом в целях обоснования различия между такими формами поведения, как бездействие, способное непосредственно порождать те или иные вредные последствия («бездействие, создающее конкретную опасность»), и бездействие - невмешательство, выражающееся в невоспрепятствовании наступлению вредных последствий, вызванных другими причинами[73].
Однако затем его стали связывать именно с составами оставления в опасности. Применительно к данным посягательствам поставление в опасность в последнее время рассматривается в литературе как бездействие, которое создает конкретную опасность. Оно приравнивается к действию, если отвечает трем условиям: 1) к моменту возникновения обязанности действовать опасная ситуация еще не существует; 2) на бездействовавшем в силу его непосредственных служебных функций, закона или договора лежала обязанность действовать, чтобы предотвратить возникновение этой ситуации; 3) вследствие бездействия такого лица события развиваются до степени возникновения опасной ситуации[74].
Например, Н.Г. Александрова считает, что основное отличие между указанными видами оставления в опасности заключается в объеме обязанностей. При бездействии, создающим опасность, виновный должен предотвращать само возникновение опасности, а при бездействии-невмешательстве - лишь оказать помощь, чтобы устранить уже возникшую опасность[75]. На первый взгляд, речь идет исключительно о бездействии.
О наличии действия как основного фактора, создающего угрозу жизни или здоровью человека, в рассматриваемом деянии свидетельствуют и приводимые примеры. Н.Г. Александрова полагает, что обязанность совершить определенные действия может возникнуть вследствие конкретных действий лица, скажем, когда взрослый человек берется научить подростка плавать, помогает ему доплыть до середины реки, а затем уплывает от него и не возвращается к нему, когда подросток начинает тонуть и звать на помощь. «Тем самым, - пишет автор, - не оказывается помощь, и такое бездействие по ст. 125 УК определяется как заведомое оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни состоянии и лишенного возможности принять меры к самосохранению по малолетству или вследствие своей беспомощности, если виновный сам поставил его в опасное для жизни положение»[76].
Из сказанного вытекает, что действие в данном преступлении не только присутствует, но в большинстве случаев и порождает опасное состояние потерпевшего. Следовательно, поставление в опасность нельзя рассматривать как одну из форм оставления в опасности.
Как бы не трактовали ст. 125 УК РФ специалисты, получается, что она одновременно устанавливает ответственность за два совершенно различных посягательства, которые законодатель, на наш взгляд, необоснованно объединил в один состав преступления.
Во-первых, в подобной конструкции нет никакой необходимости, поскольку УК РФ предусматривает достаточное количество традиционных, проверенных временем средств противодействия посягательствам, направленным на причинение вреда жизни и здоровью человека (имеются в виду виды причинения смерти, телесных повреждений и т.д.). Во-вторых, таким образом, нарушаются технико-юридические критерии построения норм УК РФ и принципы уголовного права.
Возникает и проблема отграничения оставления в опасности от преступлений, непосредственно посягающих на жизнь и здоровье, а также покушений на них. На ней ученые довольно часто заостряют внимание. Наиболее показательными в этом плане выступают примеры квалификации случаев оставления без присмотра или подбрасывания детей, а также непредоставления помощи пострадавшим от дорожно-транспортных происшествий, которые достаточны распространены на практике.
Другие предлагают исходить из внутреннего психического отношения виновного к действиям, ставящим в опасность потерпевшего. При наличии умысла в них названные преступления предлагается квалифицировать как убийство, при наличии неосторожности и в случае казуса - как оставление в опасности[77].
Некоторые авторы высказывают довольно оригинальную точку зрения на сущность оставления в опасности. Например, по мнению П.И. Орлова, названное деяние при умышленном поставлении в опасность потерпевшего выступает дополнительным средством совершения более тяжкого преступления[78].
Третьи относят указанное выше деяние к убийству (при наступлении смерти потерпевшего) или покушению на умышленное причинение смерти другому человеку (если он остается жив) по признакам объективной стороны (на основании установления причинно-следственной связи в этом преступлении)[79].
Последняя точка зрения выглядит более убедительной. Во-первых, нет необходимости усложнять представление об оставлении в опасности в целях оправдания существующей законодательной конструкции исследуемого состава преступления, как это делает П.И. Орлов. Во-вторых, поставление в опасность в данном случае по всем признакам является самостоятельным оконченным преступлением, направленным на лишение жизни другого человека, либо покушением на него, о чем наглядно свидетельствует содержание действий преступника. Последствия во всех подобных случаях находятся в прямой причинной связи с перечисленными выше действиями преступника, и сами эти действия, до оставления в опасности, носят причиняющий характер.
Возникновение состояния, опасного для жизни или здоровья потерпевшего, является ни чем иным, как последствием предыдущих действий виновного. Оставление же потерпевшего в опасном состоянии при предыдущем поставлении его в опасность характеризует деятельность преступника после совершения преступления и являет собой фактически отказ от деятельного раскаивания.
В данном свете, думается, нет смысла говорить о внутреннем отношении к результату уже совершенного деяния. Неправомерно применять меры уголовно-правового принуждения и за нежелание виновного реабилитироваться. Это вступает в противоречие с принципами уголовного права. Как весьма удачно на этот счет высказывается Н.Н. Ярмыш, «странно было бы ожидать от человека, поставившего целью лишить другого человека жизни, каких-либо действий по спасению собственной жертвы»[80].
На наш взгляд, более-менее обоснованным предложением считать поставление в опасность причиной возникновения обязанности виновного оказывать помощь потерпевшему и по этой причине включать указанный признак в число конститутивных признаков состава преступления, предусмотренного ст. 125 УК РФ, можно признать предложение, основывающееся на таких ситуациях, когда угроза жизни или здоровью потерпевшего создается невиновно. Здесь можно провести параллель с возникновением обязанности по возмещению вреда, причиненного владельцем источника повышенной опасности в гражданском праве.
О подобной ситуации упоминается, например, в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 6 октября 1970 г. «О судебной практике по делам об автотранспортных преступлениях». Пункт 5 этого постановления гласит: «Если водитель не был виновен в преступном нарушении указанных правил, но жизнь или здоровье потерпевшего были поставлены под угрозу в результате происшествия с управляемым им транспортным средством, то невыполнение водителем обязанности по оказанию помощи потерпевшему влечет ответственность по ч. 2 ст. 127 УК РСФСР» (ст. 125 УК РФ)[81].
В уголовно-правовой литературе высказано мнение, что также следует поступать в отношении водителей, не нарушивших Правила дорожного движения, но ставших очевидцами аварий и сознающих необходимость оказания помощи потерпевшему, но не оказывавших ее[82].
Установление других признаков объективной стороны, а точнее самого «оставления без помощи», как правило, не вызывает трудностей среди специалистов. Несмотря на то, что в ст. 125 УК РФ законодатель конкретно не указал на характер помощи, которую должен оказывать виновный, как это сделано, например, в предыдущей статье (ст. 124 УК РФ), ее содержание достаточно понятно. Оно вытекает из особенностей состояния потерпевшего.
Предоставление помощи в данном случае предполагает самые различные способы действий, направленных на воспрепятствование развития состояния, угрожающего жизни или здоровью потерпевшего, и наступления неблагоприятных последствий. Главное, чтобы предпринимаемые меры соответствовали характеру и степени имеющейся угрозы и были способны ее предотвратить.
Помощь, неоказание которой образует состав оставления в опасности, по мнению большинства специалистов, должна быть необходимой, не терпящей отлагательства и соответствовать требованиям обстановки[83]. Некоторые авторы указывают еще и на своевременность действий помогающего[84].
Их содержание в литературе раскрывается практически одинаково, П.И. Орлова, например, считает, что помощь признается необходимой во всех случаях, когда с учетом конкретных обстоятельств неоказание ее могло привести к гибели потерпевшего. Она явно не терпит отлагательства в случаях, когда угроза жизни потерпевшего уже налицо; промедление с оказанием помощи чревато его гибелью; иных, помимо виновного, лиц либо условий и обстоятельств, могущих предотвратить возникшую опасность, в данный момент нет[85].
По справедливому замечанию многих авторов, оно может состоять и в сообщении о случившемся компетентным органам или лицам, когда помогающий в силу своих психофизиологических качеств, а также по обстоятельствам дела не может повлиять на ситуацию, сложившуюся вокруг потерпевшего, иным образом[86]. Однако если лицо имеет возможность оказать необходимую помощь потерпевшему и ограничивается при этом сообщением надлежащему учреждению или лицу соответствующей информации, оно должно нести ответственность за оставление в опасности.
Обобщая изложенное, можно сделать вывод, что основной чертой рассматриваемого вида неоказания помощи является отсутствие со стороны виновного необходимых и достаточных действий для предотвращения дальнейшего развития опасного состояния потерпевшего, который не способен принять меры к самосохранению.
Среди обязательных признаков объективной стороны оставления в опасности УК РФ упоминает о «возможности оказания помощи» потерпевшему. Наличие или отсутствие у виновного реальной возможности предоставить свою помощь потерпевшему, конечно, имеет существенное значение для определения общественной опасности его поступка. Несомненно, не каждый и не всегда способен оказать помощь другому человеку по различным причинам, особенно, когда ему самому угрожает опасность. Указанное обстоятельство, как отмечалось, нельзя не учитывать.
Однако, во-первых, названный признак является оценочным, и его можно трактовать по-разному, если задаться вопросом, относительно чего определять эту возможность. Во-вторых, он так же, как и «отсутствие уважительных причин» в составе неоказания помощи больному не имеет самостоятельного правового значения и не отражает специфики посягательства. Его, скорее, нужно рассматривать в рамках общих положений уголовного закона, касающихся обстоятельств, исключающих преступность деяния, и оснований освобождения от уголовной ответственности.
С субъективной стороны анализируемое преступление характеризуется умышленной формой вины. Об этом свидетельствует признак заведомости, включенный в ст. 125 УК РФ в число обязательных. Заведомость предполагает точное представление о чем-либо, свидетельствует о полном осознании человеком фактической стороны своего поступка. Указание на заведомое оставление без помощи лица означает, что виновный понимает ситуацию, которая угрожает жизни или здоровью потерпевшего, и, несмотря на это, оставляет лицо без помощи.
Между тем в литературе по данному вопросу существуют некоторые разногласия. Правда, среди ученых возникает всего один вопрос, - по поводу определения вида умысла. Большинство авторов считают, что указанное деяние может совершаться лишь с прямым умыслом.
Сторонники приведенной позиции аргументируют данное утверждение по-разному. Например, А.И. Рарог настаивает на том, что косвенный умысел вообще невозможен в формальных составах[87]. Н.Г. Александрова и Т.В, Кирпиченко ссылаются на то, что признак заведомости свидетельствует о высокой степени осознанности субъектом признаков состава преступления, и это говорит о наличии только прямого умысла[88].
Судебная практика также исходит из того, что данное преступление может совершаться только с прямым умыслом. Например, в определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 3 апреля 2002 г. говорится: «Уголовная ответственность за оставление в опасности наступает лишь при наличии условий, предусмотренных ст. 125 УК РФ[89].
Некоторые ученые допускают совершение рассматриваемого преступления как с прямым, так и с косвенным умыслом[90].
Признак заведомости, на который обычно ссылаются ученые, говорит о знании виновным состояния потерпевшего, и свидетельствует об осознанности оставления последнего без помощи, характеризует деятельность преступника. Такой вывод вытекает из самого значения слово «заведомое», которое характеризует «известность того или иного обстоятельства самому действующему лицу»[91].
Мотив и цель не являются обязательными признаками субъективной стороны исследуемого состава преступления и на квалификацию деяния не влияют. Они могут быть самыми различными, как низменными (корысть, месть), так нейтральными (скажем, желание проверить самостоятельность потерпевшего в сложной ситуации) и т.д.
Субъект преступления - специальный. Это утверждение не вызывает каких-либо сомнений и не оспаривается в науке. Лицом, ответственным по ст. 125 УК РФ может быть только вменяемое физическое лицо, достигшее возраста 16 лет, на котором лежит обязанность заботиться о потерпевшем и предоставлять ему в случае необходимости соответствующую помощь.
Используемое в законе словосочетание «обязано иметь о нем заботу» точно передает сущность и содержание социальной связи потерпевшего с виновным, которая может быть обусловлена различными причинами и быть непостоянной, но всегда должна вытекать из конкретного правоотношения.
Как отмечалось, обязанность по оказанию помощи может возникать из различных источников и при различных обстоятельствах. Она может быть прямо закреплена в законе, предписана договором (например, входить в обязанность няни, ухаживающей за грудным, малолетним ребенком) или вытекать из семейных или родственных отношений, возложена на виновного по роду профессиональной деятельности. Например, на сотрудников спасательных станций на водах возлагается обязанность оказывать помощь тонущим; воспитатели дошкольных детских учреждений обязаны заботиться об обучающихся в них детях и т.д.
Среди субъектов оставления в опасности законодатель называет также и лицо, поставившее потерпевшего в опасное для жизни или здоровья состояние. Его обязанность проявлять заботу о последнем и предоставлять ему помощь обусловлена исключительно предыдущей противоправной деятельностью самого виновного, ненадлежащим его поведением. По поводу этого признака состава оставления в опасности мы уже останавливались ранее более подробно.
Дата: 2019-05-28, просмотров: 192.