“Я, Токарь Михаил Иванович, 1957 года рождения. Был в 93 году в Чеченской республике. По второму каналу Останкино было объявление: пожалуйста, кто хочет служить в Чеченской республике, в армии, можно приехать и записаться.

Я сел на поезд Киев — Баку и оказался в Грозном.

Пошел в штаб погранично-таможенной службы. Она только организовывалась. Сразу же зачислили, провели беседу: “Что ты можешь делать?”.

Сначала был просто таможенником. Жил сначала на территории полка первое время. Полк располагался в поселке Черноречье, бывший омоновский батальон там стоял. А когда Дудаев пришел к власти, Турполханов со своими людьми занял полк и на этой базе создал погранично-таможенную службу.

В полку человек 150, не больше. Молодежи не было вообще, а были люди не менее 25 лет. Все — чеченцы. Я был первый христианин, который был в полку. Сначала — простым таможенником. Обязанности — выезжали на пост, проверяли документы выезжающих машин, транспорта. Мой пост был — Кизляр.

Добирались до Кизляра, на свой пост, поначалу примитивным образом: выходил дежурный по штабу, ну, со штаба спускается, выходит, останавливает любую машину, государственную или частную. Остановился, все — заводит водителя, забирает документы: “Вот этих людей ты везешь на тот и тот пост”, независимо от того, куда он ехал. Если, допустим, русский, то там разговор короткий был: “Так и так — вперед! На тот вези нас пост”. И все. Функции — контроль на вывоз, на ввоз в республику, мы документы проверяли поверхностно. У нас был приказ, все, что завозилось из продуктов в республику, пропускать без ограничений: солярка, водка, коньяк, а также товары народного потребления, ценности и другие предметы. За пределы Республики вывозился бензин, за сутки через наш пост проезжали от пяти до десяти бензовозов. Также из Чечни вывозили оружие. К этим машинам мы не имели права подходить. У водителя имелись документы, свободный проезд через контрольный пункт. В машинах находилась охрана.

Из нашего полка отобрали 4 человека. Нас начали обучать снайперскому и подрывному делу. Нас отобрали — приехал из Прибалтики парень, его звали Олег, и командир подтвердил нам, что он действительно прибалт. Это произошло в мае или июне. Нас было четверо — я и три чеченца. Молодые парни до 30 лет. Нас обучали стрельбе: из пистолета, автомата, и в конце — из снайперской винтовки. Нас обучали, как взрывать дома, как скрытно занести взрывчатку в подвальное помещение или оставить на лестничной площадке, как взорвать определенный объект. Поначалу были шашки тротиловые, бикфордовым шнуром подпаливали, также были на батарейках и от аккумулятора взрывные устройства. Обыкновенная взрывчатка, тоже такая же шашка, только два проводка из нее выходят, и вот подсоединяешь аккумулятор и от фонарика даже можно было подключить проволочку, оттягиваешь на какое-то там расстояние и плюс на плюс, минус на минус — и взрыв.

Потом начал он индивидуально с каждым заниматься; когда уже дошло до этого, у меня был город Москва, район Чертаново. Задание давалось, как он мне говорил, перед его выполнением. Взрывать или стрелять в кого-то. Он принес карту и с каждым начал заниматься индивидуально. Принес карту, экскурсионную карту Москвы. Выделив на этой карте Чертановский район, он показывал, где метро, где переходы, где какие дома, мосты. Что и как можно взорвать, например: подземный переход, мост через речку. Я спрашивал у него, как это сделать. Он отвечал: “Лишь бы взорвать, и все. Наше дело взорвать. В метро оставить взрывчатку, используя при этом дистанционку. Акцию проводить в дневное время, когда много людей, чтобы незаметно, свободно это совершить”.

Мы должны были приехать в Москву, нас должны были встретить, выдать полностью все, что нужно. Он говорит: “Документы будут нормальные у вас”. Нам выдали форму офицеров милиции. Формы было предостаточно — как военной, так и милицейской. Взрывчатку должны были получать в Москве, в поезде ехали пустые. Обучение проходило постоянно в течение трех месяцев, затем он лично обучал меня стрельбе. Однажды я зашел в его кабинет. На столе лежало четыре вида мин. Он обучал одного парня, а меня полностью перевел только на стрельбу: из автомата, пистолета, винтовки. Поначалу думал — обучают так просто, потом, когда уже начали конкретно по районам заниматься, понял, для чего все это делается. Однажды нас вызвали всех и сказали, что через пару дней — собирайтесь ребята. Лично мне он сказал: “Выезжаешь в Москву”. Это было август месяц или сентябрь 93-го. Я ему задал вопрос: “Белый день, люди ж погибнут!” Он говорит: “Мы вам дадим такое устройство, которое будет взрываться только ночью”. Нас поставили на льготное положение — питание любое, обмундирование любое. В нашем полку была только одна группа. Олег был молодым, здоровым парнем, спортивного телосложения, белокурый. О себе он ничего никогда не рассказывал, только то, что служил в спецвойсках. В казарме у него была своя комната и кабинет. Иногда он ночевал там, а в основном он жил в гостинице “Кавказ”, там у него был свой номер. Ходил в гражданке и в военной форме, имел право носить с собой любое оружие.

Когда я понял, что влип не в то, во что думал, сел на поезд и уехал. Это уже было в 94 году, в марте месяце. Начал жить дома. В прошлом году в июле приехал человек из Чечни. Ведь оставался мой паспорт. Он сказал, что уже пора ехать на службу обратно. Говорит: “Отдохнул пару лет, хватит, пора заниматься своей работой. Что тебя обучали, нужно отрабатывать. Если нет, тогда будем по-другому говорить”. Я отказался”.