Проблема правосубъектности появилась ещё во времена Средневековья, когда торговые компании начали страдать от ограниченности действующего тогда римского права. Положений, сравнимых с современной концепцией юридических лиц тогда прописано в праве не было. Но само понятие корпораций было впервые выдвинуто Школой права Легистов или, как ещё их принято называть, глоссаторов. По своей сути то были доктора права и студенты, которые предлагали выделять как отдельные субъекты права нефизических лиц, применяя к ним термины collegium или universitas (корпорации).[7] И эти самые корпорации должны были стать признанными государством отдельными субъектами права. Что удивительно, под список таких нефизических лиц попадала даже Церковь и благотворительные институты. В итоге такой подход оказался наиболее полезным в основном для церковного права.

 Но идеи глоссаторов в дальнейшем повлияли на очень важное для истории правовое учение Папы римского Иннокентия IV, жившего в середине XIII века. Он стал родоначальником знаменитой «теории фикции» или «теории о фиктивных лицах». Организовав Лионский Собор в 1245 году Иннокентий IV заявил, что корпорации, т.е. те самые universitas, это плод воображения, придуманная разумом человека фикция. Корпорация в его глазах представлялась бестелесным безвольным недееспособным существом, все действия которого совершают его представители.[8] В период господства повсеместного религиозного мировоззрения деятельность корпораций могла трактоваться только подобным образом. Но этот этап стал важной ступенью на пути становления полноценного понятия юридического лица.

Впервые в истории теоретически обобщить понятие юридического лица удалось лишь ближе к началу XIX века. Немецкий юрист и политический деятель Алоис фон Бринц задавался вопросом: кто будет являться собственником имущества, которое находится в распоряжении у фиктивного лица?[9] И в поисках ответа на этот вопрос, он развил теорию фикции, которая позже вылилась в новую отдельную теорию – «теорию целевого имущества». По данной теории доказывалась разница прав и обязанностей между субъектом и объектом, т.е. человеком и поставленной целью. А.Ф. Бринц пришёл к выводу, что объекту не обязательно требуется субъект, потому что его роль отдана обособленному имуществу. Примерно тогда же расширить границы римского права со своей «теорией интереса» решился ещё один немецкий правовед Рудольф фон Иеринг. Он придерживался мнения, что в действительности права и обязанности юридического лица принадлежат физическим лицам, которые пользуются общим имуществом и получают с этого выгоду.[10] Получается, Р.Ф. Иеринг охарактеризовал юридическое лицо как искусственно созданную сеть прав физических лиц. С его точки зрения, юридическое лицо создавалось физическими лицами, объединёнными для достижения общих целей. Разумеется, с развитием разных видов юридических лиц, от тривиальных фрикционных теорий со временем стали отходить. Начали выходить теории о реальности юридических лиц как субъектов права, теории, которые рассматривали юридическое лицо как организм социума со своей собственной волей.

 В эпоху процветания пролетариата в СССР, понятие юридическое лицо приравнивалось к предприятиям и учреждениям, которые в то время принадлежали государству. Потому строго отвергалась имущественная обособленность юридического лица от имущества учредителя. В цивилистической науке тех лет можно выделить, например, «теорию социальной реальности» советского учёного-правоведа Дмитрия Михайловича Генкина. Отходя от теории фикции профессор Д.М. Генкин видел юридическое лицо как «социальную реальность».[11] Т.е. юридические лица, по его мнению, должны наделяться определённым имуществом, однако, их цели при этом должны быть направлены сугубо на решение проблем общества и государства. Всё же наибольшую популярность в науке права СССР приобрела теория доктора юридических наук Анатолия Васильевича Венедиктова и советского юриста Сергея Никитича Братуся. Эта теория получала название «теория коллектива» и согласно ей, юридическое лицо стало реальным и получило сущность, т.е. организованный в государство всенародный коллектив трудящихся. Интересно, что привычных для нас хозяйственных обществ, которые имеют одного учредителя или участника, в этой теории предусмотрено не было. Тогда, на фоне политических условий, было сложно выявить ряд недостатков теории коллектива, пропагандирующей огосударствленность экономики. Позднее, а именно к концу восьмидесятых, постепенный переход к рыночной экономике позволил гражданам создавать производственные кооперативы, с условием наличия в каждом из них не менее трёх членов. Однако законодательных требований обособить какое-либо имущество при начале деятельности такого производственного кооператива не было. Из-за чего учредители таких кооперативов, арендуя имущество, принадлежащее государству, имели право не вкладывать собственные средства в них, что делало их в конечном итоге неплатёжеспособными.[12]

Пусть некоторые европейские учёные и отрицают познавательную ценность данной темы, теоретическая природа юридических лиц остаётся важной темой для познания исторического происхождения термина юридического лица, потому как знание об истории любого термина позволяет лучше понимать ныне действующие нормы.