В подростковом возрасте Борис Пастернак влюбился в Иду Высоцкую, дочь состоятельного московского торговца. Прошло почти 5 лет с момента знакомства, прежде чем начинающий поэт рискнул сделать своей избраннице предложение и – получил отказ. Воспоминания о неудачном сватовстве долго мучили Пастернака, который продолжал испытывать к Иде Высоцкой очень нежные чувства. Он старался не упоминать об этом в своих стихах, однако время от времени на свет появлялись произведения, в которых безошибочно угадываются боль, тоска и разочарование поэта.

В 1917 году, отдыхая на даче, Пастернак делает черновой набросок стихотворения «Плачущий сад», которое впоследствии будет опубликовано с незначительными правками. Сам автор спустя много лет признается, что этом произведение было написано на одном дыхании под влиянием сиюминутного порыва. Причем, поэт поначалу и не думал проводить параллель между обычным летним дождем и собственным душевным состоянием. Это получилось как-то спонтанно и даже неожиданно для самого автора, но именно душевную боль почувствовал пастернак, когда наблюдал из своего окна за ночным садом – автору показалось, что природа в этот мамонт испытывает точно такое же чувство одиночества и тоски.

В своей особенной манере Пастернак передает звуки, шорохи и даже запахи ночного сада, очеловечивая его и наделяя чертами одинокого мужчины. Герой его произведения постоянно вслушивается, «все он ли один на свете», и при этом тайно мечтает привлечь к себе внимание. Сад плачет теплым летним дождем, и капли влаги то замирают, то скатываются «по кровле, за желоб и через».

Сам поэт тоже «готовый навзрыд при случае», но оглядывается по сторонам, ища невольных свидетелей своего горя. Подсознательно ему хочется рассказать хоть кому-нибудь о том, что наболело, поделиться своими мыслями чувствами и переживаниями. Однако автор точно так же одинок, как и ночной летний сад, и ему неоткуда ждать слов сочувствия либо утешения. «Ни признака зги, кроме жутких глотков и плескания в шлепанцах и вздохов и слез в промежутке», — отмечает автор, втайне сожалея, что в этот момент рядом с ним нет по-настоящему близкого человека. Пастернак еще не догадывается о том, что сама жизнь готовит для него лекарство от неразделенной любви, и очень скоро он сможет обрести пусть кратковременное, но все же счастье рядом с другой женщиной — художницей Евгенией Лурье.

10. Любовь как открытие полноты жизни. Стихотворение "Степь".

Как были те выходы в тишь хороши!
Безбрежная степь, как марина.
Вздыхает ковыль, шуршат мураши,
И плавает плач комариный.
Стога с облаками построились в цепь
И гаснут, вулкан на вулкане.
Примолкла и взмокла безбрежная степь,
Колеблет, относит, толкает.
Туман отовсюду нас морем обстиг,
В волчцах волочась за чулками,
И чудно нам степью, как взморьем, брести -
Колеблет, относит, толкает.
Не стог ли в тумане? Кто поймет?
Не наш ли омет? Доходим. - Он.
- Нашли! Он самый и есть. - Омет.
Туман и степь с четырех сторон.
И млечный путь стороной ведет
На Керчь, как шлях, скотом пропылен.
Зайти за хаты, и дух займет:
Открыт, открыт с четырех сторон.
Туман снотворен, ковыль, как мед.
Ковыль всем млечным путем рассорен.
Туман разойдется, и ночь обоймет
Омет и степь с четырех сторон.
Тенистая полночь стоит у пути,
На шлях навалилась звездами,
И через дорогу за тын перейти
Нельзя, не топча мирозданья.

Когда еще звезды так низко росли,
И полночь в бурьян окунало,
Пылал и пугался намокший муслин,
Льнул, жался и жаждал финала?
Пусть степь нас рассудит и ночь разрешит,
Когда, когда не: - в начале
Плыл плач комариный, ползли мураши,
Волчцы по чулкам торчали?

Закрой их, любимая! Запорошит!
Вся степь - как до грехопаденья:
Вся - миром обьята, вся - как парашют,
Вся - дыбящееся виденье!

11. Особенности поэтической личности в стихотворениях "Балашов", "Сложа весла", "Давай ронять слова…"

Балашов

По будням медник подле вас
Клепал, лудил, паял,
А впрочем - масла подливал
В огонь, как пай к паям.

И без того душило грудь,
И песнь небес: "Твоя, твоя!"
И без того лилась в жару
В вагон, на саквояж.

Сквозь дождик сеялся хорал
На гроб и в шляпы молокан,
А впрочем - ельник подбирал
К прощальным облакам.

И без того взошел, зашел
В больной душе, щемя, мечась,
Большой, как солнце, Балашов
В осенний ранний час.

Лазурью июльскою облит,
Базар синел и дребезжал.
Юродствующий инвалид
Пиле, гундося, подражал.

Мой друг, ты спросишь, кто велит,
Чтоб жглась юродивого речь?
В природе лип, в природе плит,
В природе лета было жечь.

"Сложа весла"

Лодка колотится в сонной груди,
Ивы нависли, целуют в ключицы,
В локти, в уключины — о погоди,
Это ведь может со всеми случиться!

Этим ведь в песне тешатся все.
Это ведь значит — пепел сиреневый,
Роскошь крошеной ромашки в росе,
Губы и губы на звезды выменивать!

Это ведь значит — обнять небосвод,
Руки сплести вкруг Геракла громадного,
Это ведь значит — века напролет
Ночи на щелканье славок проматывать!

"Давай ронять слова…"

Мой друг, ты спросишь, кто велит,
Чтоб жглась юродивого речь?
Давай ронять слова,
Как сад - янтарь и цедру,
Рассеянно и щедро,
Едва, едва, едва.

Не надо толковать,
Зачем так церемонно
Мареной и лимоном
Обрызнута листва.

Кто иглы заслезил
И хлынул через жерди
На ноты, к этажерке
Сквозь шлюзы жалюзи.
Кто коврик за дверьми
Рябиной иссурьмил,
Рядном сквозных, красивых
Трепещущих курсивов.
Ты спросишь, кто велит,
Чтоб август был велик,
Кому ничто не мелко,
Кто погружен в отделку

Кленового листа
И с дней Экклезиаста
Не покидал поста
За теской алебастра?

Ты спросишь, кто велит,
Чтоб губы астр и далий
Сентябрьские страдали?
Чтоб мелкий лист ракит
С седых кариатид
Слетал на сырость плит
Осенних госпиталей?

Ты спросишь, кто велит?
- Всесильный бог деталей,
Всесильный бог любви,
Ягайлов и Ядвиг.

Не знаю, решена ль
Загадка зги загробной,
Но жизнь, как тишина
Осенняя,- подробна.

12. «Определение поэзии», «Определение творчества».

«Определение поэзии»

«Определение поэзии» Борис Пастернак

Это — круто налившийся свист,
Это — щелканье сдавленных льдинок.
Это — ночь, леденящая лист,
Это — двух соловьев поединок.

Это — сладкий заглохший горох,
Это — слезы вселенной в лопатках,
Это — с пультов и с флейт — Figaro
Низвергается градом на грядку.

Всё. что ночи так важно сыскать
На глубоких купаленных доньях,
И звезду донести до садка
На трепещущих мокрых ладонях.

Площе досок в воде — духота.
Небосвод завалился ольхою,
Этим звездам к лицу б хохотать,
Ан вселенная — место глухое.