Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

Проблема разделения уголовного и гражданского процесса.

Развитие гражданского судопроизводства. Колебания судебной по­литики в конце XVII — первой четверти XVIII в. Внедрение следствен­ных начал в гражданский процесс. Указ 5 ноября 1723 г. и попытка внедрения состязательного судопроизводства при рассмотрении граж­данских дел. Усиление следственных начал в гражданском процессе в середине XVIII — начале XIX в. и формирование смешанной модели гражданского судопроизводства. Использование смешанной формы процесса в коммерческих судах. Проблемы реализации состязательной формы процесса.

Исполнение судебных решений. Органы принудительного испол­нения. Способы исполнения судебных решений. Стадии исполнитель­ного производства.

Утверждение следственной формы уголовного процесса. Краткое изображение процессов как кодекс уголовного судопроизводства. Ха­рактеристика уголовного процесса по Краткому изображению процес­сов: стадии процесса, виды доказательств, исполнение приговоров.

Уголовно-процессуальное законодательство Екатерины II. Ограни­чение пытки. Смена фискалов прокурорами и стряпчими. Распростра­нение сыска с негласностью и письменностью на все уголовные дела. Расширение практики промежуточной формы уголовных приговоров — об оставлении в подозрении.

Систематизация уголовно-процессуального законодательства при Николае I. XV том Свода законов Российской империи.

Стадии производства уголовных дел: следствие, суд и исполнение.

Характеристика следствия. Предварительное и формальное следствие.

Судебное разбирательство. Ознакомление судей с делом. Система доказательств. Теория формальных доказательств. Совершенные и не­совершенные доказательства. Постановление приговора. Пересмотр приговоров в апелляционном и ревизионном порядке.

Деятельность полиции по исполнению приговора.

Тема 9

Судебные органы Российской империи в XVIII — первой половине XIX в.

9.1. Принципы организации судебной системы в России в конце XVII — первой половине XVIII в.

Комплексное реформирование российской государственной, общественной и культурной жизни, проводимое Петром I в конце XVII — первой четверти XVIII в., не могло обойти стороной такую важную составляющую государственной власти, как власть судеб­ная. В этот период была проведена не только реорганизация судеб­ных учреждений, но и предпринимались попытки изменения прин­ципов функционирования судебной системы в целом.

Деятельность судебных учреждений в России в конце XVII — первой четверти XVIII в. базировалась на определенных принципах. В ряде случае они осознавались законодателем. Более того, дела­лись попытки изменить принципы, существовавшие ранее (напри­мер, Петром I предпринимались целенаправленные шаги по отде­лению власти судебной от власти административной). В других слу­чаях наличие принципов вытекало из сущности общественного строя (например, принцип сословности суда).

Среди основных принципов организации судебных учреждений в Петровскую эпоху можно назвать следующие.

1. Неотделенность власти судебной от власти административ­ной. В допетровской России, пожалуй, определяющим принципом функционирования государственных органов была неотделенность власти судебной от власти административной, когда одни и те же учреждения выполняли и судебные, и административные, а нередко и другие функции. Естественно, на практике это приводило к нега­тивным последствиям. Петр I осознавал эти недостатки и пытался отделить власть судебную от власти административной путем созда­ния органов, наделенных исключительно судебными полномочия­ми. Однако в реальности это не получилось. Скорее всего, в тот период времени это было и невозможно, так как в России сама идея разделения властей не обладала какой-либо популярностью.

2. Множественность судебных учреждений, отсутствие целост­ной иерархичной судебной системы. Другим принципом организа­ции судебной власти была множественность судебных учреждений (точнее, государственных органов, обладающих судебными полно­мочиями). Недостатки такой организации судебного дела в России также осознавались Петром I. Он пытался его устранить путем соз­дания (впервые в истории России) иерархичной судебной системы. Собственно судебная система действительно начала выкристаллизо­вываться (об этом пойдет речь в дальнейшем), однако структурной четкости в ней в первой четверти XVIII в. так и не было.

3. Коллегиальный характер судебных учреждений. Принцип коллегиальности «красной нитью» проходил через реформирование всей системы органов государственной власти. Коснулся он и су­дебных учреждений. В результате реформаторской деятельности Петра I в России практически все судебные споры в первой четвер­ти XVIII в. (за редким исключением — например, суда помещика над своими крестьянами) рассматривались коллегиально, а не ин­дивидуально, но с персональной ответственностью каждого за вы­несенное решение. Тем самым делалась попытка поставить заслон на пути судебной коррупции.

4. Сословный характер судебных учреждений как в предшест­вующий, так и последующий период (до отмены крепостного права в 1861 г.) вытекал из сущности общественного устройства России. Для различных социальных слоев существовали свои судебные ор­ганы или, по крайней мере, особый порядок рассмотрения кон­фликтов.

9.2. Высшие судебные учреждения

Как и во всех монархиях (особенно — абсолютных), царь (впо­следствии — император) являлся высшим судьей, был последней инстанцией в любых, в том числе и судебных вопросах. Естествен­но, участие в оправлении правосудия великого князя периода Ки­евской Руси и российского императора первой четверти XVIII в. несопоставимо. Первый лично и непосредственно разбирал судеб­ные споры. Для второго данное полномочие имело важное статус­ное, но скорее формальное значение. Этот тот случай, когда важнее иметь право на что-то, чем реально его использовать. Петр I, по- видимому, предполагал оставить за собой лишь функцию высшего судебного контроля, однако это у него не получилось. Обладание высшими судебными полномочиями было для монарха весьма об­ременительным. Его буквально заваливали прошениями, ходатайст­вами и прочими челобитными.

В 1699 г. вышел царский указ, разрешавший подачу челобитных напрямую царю, только если спорное дело уже было рассмотрено судом и его решение не удовлетворило челобитчика^[174]. В 1700 г. Петр I издал указ, подтверждающий указ 1699 г. и запрещающий обращаться непосредственно к царю, минуя местные органы^[175].

В дальнейшем Петр I, создавая новые учреждения (Сенат, кол­легии и пр.) неоднократно (в 1711, 1718, 1721, 1722 гг.) издавал ука­зы, имеющие целью освободить его от разбора судебных споров. Тем не менее Петр I и формально, и фактически являлся высшей судебной инстанцией в государстве.

В феврале 1711 г. именным указом Петра I был создан Сенат — высший коллегиальный государственный орган, обладавший зако­нодательно-распорядительными, судебными, надзорными, финан­совыми и другими функциями. Члены Сената назначались царем. Изначально было назначено девять сенаторов. С 1718 по 1722 г. в состав этого органа входили президенты всех коллегий. Позже в нем остались президенты только четырех коллегий: Иностранной, Военной, Адмиралтейской и временно Берг-коллегии^[176]. В состав Сената в разное время входили и другие должностные лица (обер- фискал и др.). При Сенате была учреждена канцелярия во главе с обер-секретарем. С 1722 г. возглавлял Сенат генерал-прокурор.

Уже в первом пункте именного указа от 2 марта 1711 г. «О по­ручении Правительствующему Сенату попечения о правосудии, об устройстве государственных доходов, торговли и других отраслей государственного хозяйства» указывалось, что Сенат должен «суд иметь нелицемерный и неправедных судей наказывать отнятием чести и всего имения, то же и ябедникам да последует»^[177].

Таким образом, судебная функция изначально являлась одной из определяющих в деятельности Сената. Уже в 1712 г. в составе Сената была образована Расправная палата, ранее функциониро­вавшая в рамках Боярской думы. В нее входили от одного до пяти сенаторов, а также назначенные Сенатом «судьи расправных дел». Для технического обеспечения деятельности Расправной палаты создавалась канцелярия расправных дел. По сути, Расправная пала­та являлась судебным департаментом Сената¹.

Расправная палата существовала в составе Сената с 1712 по 1718 г. (позже она была передана в Юстиц-коллегию). В основном она разрешала дела, рассматривавшиеся ранее в центральных учреж­дениях и губернских канцеляриях. Кроме того, в ее компетенцию входило рассмотрение дел, направленных непосредственно Сена­том. В качестве суда первой инстанции Расправной палате были подсудны уголовные дела, возбужденные по доносам фискалов. По всем перечисленным категориям дел Расправная палата ежемесячно докладывала Сенату. Общее присутствие Сената либо утверждало вынесенные приговоры, либо пересматривало решения Расправной палаты.

С 1714—1715 гг. Сенат окончательно становится высшей судеб­ной инстанцией. Подавать какие-либо жалобы на решения Сената запрещалось под угрозой смертной казни.

Являясь высшей инстанцией, Сенат оставался и судом первой инстанции по отдельным категориям дел. В первую очередь по пре­ступлениям должностным и преступлениям политическим. Однако четкой регламентации подсудности Сената как суда первой инстан­ции не было определено. Как правило, то или иное дело рассмат­ривалось по особому повелению монарха.

Важную роль в отправлении правосудия стал играть учрежден­ный при Сенате 23 февраля 1722 г. генерал-рекетмейстер. При нем создавалась особая рекетмейстерская контора. Главной функцией генерал-рекетмейстера было упорядочение прохождения судебных дел по инстанциям, сокращение волокиты. Именно генерал- рекетмейстеру подавались жалобы на несправедливые решения кол­легий и канцелярий, именно он определял, будут ли переданы эти дела на рассмотрение Сената.

9.3. Центральные судебные учреждения

Предыдущую по отношению к Сенату судебную инстанцию составляли коллегии. Все коллегии, учреждение которых нача­лось с 1717 г., а фактическое создание — в 1718—1720 гг., обла­дали судебными полномочиями. По-видимому, это являлось своеобразным пережитком, поскольку коллегии заменили собой приказы. А характерной особенностью приказов как раз являлись судебные полномочия в соответствующей области государствен­ного управления.

Устройство и порядок работы коллегий были строго регламен­тированы Генеральным регламентом, принятым 27 февраля 1720 г. Как и большинство органов Петровской эпохи, коллегии состояли из общего собрания членов (присутствия) и канцелярии, ведущей делопроизводство. В присутствие каждой коллегии входили прези­дент, назначаемый царем, вице-президент, назначаемый Сенатом, но утверждаемый царем, назначаемые Сенатом четыре советника и четыре асессора. Таким образом, состав присутствия коллегии, как правило, составлял десять человек.

Все решения принимались коллегиально большинством голосов после обсуждения того или иного вопроса. При этом подача голосов шла, начиная с членов коллегии, занимающих низшее положение.

При коллегиях состояли фискалы, а с 1722 г. в каждую колле­гию был включен прокурор для надзора за их деятельностью.

Канцелярией коллегии руководил секретарь. Генеральный рег­ламент устанавливал, что в состав канцелярии должен входить но­тариус (протоколист), регистратор, актуариус (хранитель бумаг), переводчик, канцеляристы, копиисты.

Каждое заседание присутствия коллегии сопровождалось веде­нием протокола.

Решения коллегий, связанные с телесными наказаниями, при­водились в исполнение прямо при коллегиях¹.

Как уже говорилось, каждая коллегия обладала судебными пол­номочиями. Круг их был ограничен сферой деятельности коллегии. Например, Мануфактур-коллегия разбирала преступления, совер­шенные подчиненными ей членами цехов и фабричными рабочими. Камер-коллегии были подсудны преступления, совершенные про­тив интересов казны. Коммерц-коллегия рассматривала споры с участием иностранных купцов, а также прочие торговые и вексель­ные дела.

Особое место среди учреждений, обладающих судебными пол­номочиями, занимала Юстиц-коллегия. Она являлась и судебным, и административным органом. В ее ведение отошли дела ряда ста­рых приказов: Поместного, Сыскного, Земского, судных².

Юстиц-коллегия была апелляционной инстанцией по граждан­ским и уголовным делам для губернских и надворных судов, а так­же руководила их деятельностью. Юстиц-коллегия собирала сведе­ния о заключенных в тюрьмах, пыталась систематизировать прак­тику нижестоящих судов. В качестве суда первой инстанции Юс­тиц-коллегии были подсудны налоговые преступления, преступле­ния, совершенные иностранцами, служившими в коллегиях, пре­ступления духовных лиц, за которые полагалась смертная казнь.

В 1721 г. из Юстиц-коллегии выросла Вотчинная коллегия. Она являлась сословным органом, ведавшим дворянским землевладени­ем. Как и другие коллегии, Вотчинная коллегия обладала судебны­ми полномочиями, в частности, в ее компетенцию входил разбор земельных, а также других споров между дворянами.

Кроме Вотчинной коллегии в России действовали и другие уч­реждения, наделенные судебными полномочиями и носившие при этом сословный характер. К их числу можно отнести в первую оче­редь Главный магистрат и Синод.

13 февраля 1720 г. был создан Главный магистрат. Устройство этого органа определялось Регламентом или Уставом Главного ма­гистрата, принятым 16 января 1721 г. Как и прочие коллегии, Глав­ный магистрат возглавлялся президентом и обер-президентом, на­значаемыми царем. Кроме того, в его состав входили бургомистры и ратманы, также назначаемые высшей властью^[178].

Глава X Регламента Главного магистрата «О судах гражданских» определяла судебные функции этого органа^[179]. Магистратскому суду было подсудно городское посадское население (купцы, ремеслен­ники и пр.). Главный магистрат являлся апелляционной инстанци­ей для городовых магистратов и ратуш по уголовным и граждан­ским делам, он был высшей судебной инстанцией для городского населения. Также Главный магистрат утверждал дела, на которые местные магистраты и ратуши вынесли смертные приговоры.

В Петровскую эпоху, как и в предшествующий период, церк­ви также принадлежала судебная власть. Петр I пошел по пути огосударствления церкви и соответственно сужения круга ее су­дебных полномочий. В 1701 г. был создан Монастырский приказ. Ему были подсудны преступления, совершенные духовенством, а также население, проживающее в церковных вотчинах. Курс на постепенное сокращение количества церковных вотчин неизбеж­но приводил и к сужению юрисдикции церкви. В 1721 г. была учреждена Духовная коллегия — Синод, ставшая высшим орга­ном церковного управления. При этом Синод обладал и судеб­ными полномочиями.

К юрисдикции церковного суда относились уголовные дела (кража церковного имущества), преступления против православной веры (богохульство, раскольничество, колдовство), семейные дела (бракоразводные, о неправильно заключенных браках), должност­ные преступления духовных лиц, а также дела по искам, поданным на лиц духовного ведомства.

Представители духовенства судились консисториями при епар­хиальных архиереях, управлениями духовных дел и Синодом. Таким образом, Синод стал и высшим судебным органом для духовенства. Исключение составляли дела о преступлениях, совершенных духов­ными лицами, за которые предусматривалась смертная казнь (они были подсудны Юстиц-коллегии).

Наряду с гражданскими и духовными судами в России функ­ционировали и военные суды, которые составляли собственную систему. В принципе, военные суды можно считать тоже разновид­ностью сословного суда, так как их юрисдикция распространялась на лиц, принадлежащих к военному ведомству.

Низшей инстанцией военного суда был полковой кригсрехт. Апелляционной инстанцией по отношению к нему являлся гене­ральный кригсрехт. Высшую инстанцию по военным делам состав­ляла Военная коллегия.

Генеральный и полковой кригсрехты были коллегиальными ор­ганами и состояли из тринадцати человек, но допускался и сокра­щенный вариант этих судов в составе семи членов.

Судьи военных судов не были профессионалами, они назнача­лись президентом суда или военным начальством только из числа офицеров. К военным судам был придан технический персонал, обеспечивающий их нормальную работу: секретарь или протоколист и адъютант, исполняющий роль судебного пристава. Особое место в военных судах занимал аудитор. Он не входил в состав суда, а вы­полнял надзорные функции, наблюдал за правильностью хода судо­производства.

Генеральному кригсрехту были подсудны дела о государствен­ных преступлениях, совершенных представителями военного ве­домства, дела, связанные с преступлениями высших воинских чи­нов, преступления, совершенные целыми частями или подразде­лениями. Кроме того, генеральный кригсрехт разбирал и граждан­ские споры между представителями высокого офицерства¹. Рас­смотрение всех остальных дел находилось в компетенции полко­вого кригсрехта.

Особое место среди судебных учреждений России занимали Преображенский приказ и Тайная канцелярия.

Преображенский приказ возник в 1695 г. из Преображенской избы — учреждения, обслуживающего резиденцию Петра 1 и заве­довавшего «потешными» полками (Семеновским и Преображен­ским). Действовал Преображенский приказ до 1729 г. (с 1725 г. — под названием «Преображенская канцелярия»)¹.

Постепенно Преображенский приказ стал органом следствия и суда по политическим преступлениям (например, в нем рассматри­валось дело о стрелецком бунте 1698—1699 гг., об Астраханском восстании и др.). Он подчинялся лично царю, а также Сенату. Дея­тельность Преображенского приказа охватывала всю территорию страны. Этому органу были подсудны государственные преступле­ния. В Указе от 25 января 1715 г. к их числу были отнесены дела о злом умысле против царя, измене, о возмущении или бунте, о по­хищении казны.

20 марта 1718 г. в Петербурге была создана Тайная канцелярия путем преобразования из канцелярии, занимавшейся расследовани­ем дела царевича Алексея (она была ликвидирована в 1726 г.). Компетенция этого органа во многом совпадала с компетенцией Преображенского приказа, но в основном сфера ее деятельности охватывала Петербург и прилегающие территории.

В Тайной канцелярии рассматривался достаточно широкий спектр государственных преступлений: дела о «непристойных выра­жениях» об особе государя и государственных деятелей, непочтение к царской фамилии, самозванстве, несоблюдении молебнов в царские дни, об измене, казнокрадстве, взяточничестве чиновников и др.

В некоторых случаях решения Тайной канцелярии могли быть обжалованы в Сенат. Но окончательной инстанцией здесь оставался монарх.

9.4. Местные судебные учреждения

В конце XVII — начале XVIII в. местный суд осуществлялся воеводами с помощниками (дьяками и подьячими). В компетенцию приказных изб, возглавляемых воеводами (в некоторых местностях они назывались приказными палатами), входило рассмотрение спо­ров гражданско-правового характера между служилыми людьми. Рассмотренные в приказных палатах дела ежегодно направлялись на ревизию в Московский судный приказ. Наряду с приказными избами судебными полномочиями обладали земские избы, действо­вавшие в городах и селах. В их компетенции находились граждан­ские споры, возникшие между посадским населением. Уголовное судопроизводство осуществлялось губными избами, куда входили губные старосты, целовальники и ряд других выборных должност­ных лиц.

В 1702 г. губные старосты были упразднены. С этого времени местное уголовное и гражданское судопроизводство перешло в руки воевод с выборными от дворянства (по 3—4 — в крупных городах, по 2 — в небольших городах). В 1713 г. в губерниях (впервые они были образованы в 1708 г.) были введены ландрихтеры, в функции которых входило осуществление судебного разбирательства.

В 1719 г. в России была проведена реформа местных судов. В качестве образца была взята шведская судебная система. Однако прямого заимствования не произошло. Были созданы две самостоя­тельные местные судебные инстанции: нижние (провинциальные и городские) и надворные суды.

Провинциальный суд состоял из обер-ландрихтера и асессо­ров. Ему было подсудно сельское население. Городскому суду бы­ло подсудно городское непосадское население. Нижние суды рас­сматривали дела по уголовным преступлениям, совершенным дво­рянами и крестьянами, а также гражданско-правовые споры меж­ду дворянами.

Нижние суды были упразднены в 1722 г. Вместо них создава­лись новые провинциальные суды, состоящие из провинциального воеводы и одного-двух асессоров. В города, удаленные от центра провинции более чем на 200 верст, воевода мог назначить судебно­го комиссара, который рассматривал незначительные уголовные и гражданские дела.

Именным указом от 8 января 1719 г. создавались надворные су­ды (гофгерихты) в Санкт-Петербурге, Москве, Воронеже, Казани, Курске, Нижнем Новгороде, Смоленске, Тобольске и Ярославле. Кроме того, был сохранен надворный суд в Риге, созданный еще шведами. В 1722 г. был учрежден надворный суд в Енисейске^[180]. Фактически надворные суды стали центрами первых российских судебных округов. Упразднены надворные суды были в 1727 г.

Надворные суды имели коллегиальное устройство. Они состоя­ли из президента, вице-президента и двух-шести асессоров. Прези­денты надворных судов назначались либо царем, либо Сенатом, вице-президенты и асессоры — Сенатом по представлению Юстиц- коллегии. При надворных судах существовали канцелярии, состоя- шие из секретарей, канцеляристов и подканцеляристов, копиистов, а также различных служителей (рассыльных, палачей, сторожей). С 1720 г. при надворных судах действовали прокуроры, которые должны были следить за законностью вынесенных решений, надзи­рать за деятельностью судов.

Надворные суды выступали в качестве второй инстанции по гражданским и уголовным делам по отношению к нижним судам, а после 1722 г. — по отношению к провинциальным судам. В качест­ве первой инстанции надворные суды рассматривали дела по доно­сам фискалов, а также уголовные и гражданские дела, возникшие в городе, где надворный суд находился (если там не было нижнего суда). Кроме того, только надворные суды могли выносить приго­вор (либо утверждать приговор нижних судов) по делам о преступ­лениях, за которые следовало наказание в виде смертной казни или ссылки на каторгу. Апелляционной инстанцией для надворных су­дов являлась Юстиц-коллегия.

Таким образом, впервые в российской истории была сделана попытка построения именно судебной системы. Выстроенная Пет­ром 1 система не была долговечной, целостной и всеобъемлющей, так как сохранялись сословные суды, а также многочисленные учреждения, обладавшие судебными полномочиями. Тем не ме­нее судебная система начала выкристаллизовываться и приобрела следующий вид: нижние суды — надворные суды — Юстиц- коллегия — Сенат.

В 1723—1724 гг. в стране создавались городские магистраты. Магистраты, как и большинство государственных учреждений этого времени, имели коллегиальный характер. Возглавлялись они прези­дентом, а в их состав входили бургомистры и ратманы. В зависимо­сти от значения и величины города бургомистров было от двух до четырех, ратманов — от двух до восьми¹.

В число функций городских магистратов входил и суд над тор- гово-ремесленным, посадским населением. Таким образом, магист­раты являлись сословными судами для горожан. Рассматривали они и уголовные, и гражданские дела. Смертные приговоры, вынесен­ные городскими магистратами, передавались на утверждение Глав­ному магистрату. Второй инстанцией для судов местных городских магистратов являлись провинциальные магистраты, высшей же ин­станцией был Главный магистрат.

Спорные дела, возникшие у представителей городского сосло­вия с лицами других сословий, рассматривались судом смешанного состава, включавшим судей и от магистрата, и от надворного суда. При этом Регламент, или Устав, Главного магистрата предусматри­вал, что если истцом являлось лицо, подведомственное магистрат­скому суду, то председательствовал в этом смешанном суде пред­ставитель от купечества, если истцом являлось лицо другого сосло­вия, то возглавлял суд один из надворных судей^[181].

Основная масса населения России — крепостные крестьяне — судились по большинству преступлений своими помещиками. По­мещик же решал и гражданские споры между ними.

9.5. Изменения в судебной системе во второй четверти XVIII в.

Известный историк права А.Д. Градовский писал, что «не успел Петр Великий закрыть глаз, как почти все сделанное им подверг­лось ломке», особенно основательно в сфере так называемых мест­ных властных и управленческих структур. Уже летом 1726 г. Вер­ховный тайный совет принял решение восстановить должность вое­воды во всех городах, где она была раньше, уволить «учрежденных» Петром судебных комиссаров. Совет рассуждал, что прежнее управ­ление «одним человеком» без жалования было лучше, и, может быть и не совсем, «люди были довольны», но свыклись... притерпе­лись... В феврале 1727 г. последовал известный указ, по которому велено «как надворные суды, так и всех лишних управителей, их канцелярии и конторы земских комиссаров и прочих тому подоб­ных вовсе отставить и положить всю "расправу" и суд по-прежнему на губернаторов и воевод, а на решения (действия) губернаторов разрешить апелляцию в Юстиц-коллегию».

За этой мерой последовал ряд других, клонившихся к той же цели. В частности: «воевод велено посылать из Сената, причем им же назначались товарищи из асессоров». Воеводы подчинялись гу­бернаторам, а «магистры» (т.е. магистраты) — губернаторам и вое­водам. Количество воевод было увеличено: они посылались как в провинциальные центры, так и в «пригороды» больших городов; «воеводам провинциальным дан ранг майорский, а пригородным — поручни» (поручика. — Авт.); последние заменили собой судебных комиссаров. С подчинением магистратов губернаторам и воеводам

Главный магистрат сделался лишним установлением, и в том же 1727 г. он был закрыт. Скоро и сами магистраты оказались ненуж­ной структурой, и в 1728 г. вместо них были созданы ратушы. Обя­занности земских комиссаров теперь состояли в сборе подушных денег, причем под присмотром (при контроле) со стороны городо­вых и провинциальных воевод. Сбор подушных денег поручался воеводам с офицерами, «обретающимися на вечных квартирах, под ответственностью помощников», поэтому надобность в земских ко­миссарах отпала, и эта должность была упразднена.

Так восстановилась система управления, которой были «до­вольны люди». Но порядки старой системы управления приводили к прежним злоупотреблениям. Воеводы, служившие теперь без жа­лования, обратились к старым привычкам допетровского времени, когда значительная часть аппарата управления вовсе не получала жалования, а кормилась «от дел», обеспечивая привычными и не всегда честными приемами свое «пропитание». В связи с этим в 1730 г. вышел указ, повелевавший менять воевод во всех городах через два года, по истечении которых «им велено являться в Сенат с росписными и счетными книгами». После проверки счетов Сенат имел право определить на воеводство (в другом провинциальном центре) только тех, на которых в течение года не поступало жалоб. Данная мера была малоэффективна. Правительство по-прежнему не имело надлежащих средств надзора, а жители не «дерзали» жало­ваться, пока воевода был на месте. Нужно было вызвать его в Сенат и заменить воеводу, чтобы жители решились написать на него жа­лобу, если к тому был повод.

После смерти Петра Великого уцелело только то, что соответст­вовало общему ходу развития страны, провоцировалось это спон­танным социально-экономическим движением. На это впервые об­ратил внимание историк Н.П. Павлов-Сильванский: «...Все же ос­тальное, в чем Петр в увлечении мнимою силою своих нововведе­ний вышел за пределы дозволенного ходом развития, все это было или прямо отменено Меньшиковым через год после его смерти, или же под новою скорлупою сохранило ядро». Уже в 1727 г. была учреждена значительная часть провинциальных учреждений. Было предписано, чтобы «как надворные суды, так и всех лишних упра­вителей, канцелярии и конторы земских комиссаров и прочих тому подобных вовсе отставить и положить всю расправу и суд по- прежнему на губернаторов и воеводу».

Особо следует сказать, что приспешники Петра I постарались ликвидировать петровское городское управление, которое создавало автономные условия для деятельности элиты, «третьего» сословия от господства дворян. Мотивировка антипетровских законов, изда­вавшихся в ближайшие годы после смерти Петра, была стандарт­ной: «...деньги, исходящие на содержание разных правителей, кан­целярий и контор, сбережены будут и на другие важнейшие го­сударственные расходы могут быть употреблены». Разбирая указ 24 февраля 1727 г., Ф. Дмитриев замечал, что при введении воевод­ского управления личное начало и соединение административных и судебных властей были приняты за правило, а потому купцы долж­ны были тоже подчиняться единым областным «начальникам — универсальным управленцам». Кроме того, в основании магистрат­ского управления лежало то выборное начало, которое Петр 1 внес в областную администрацию, а его преемники значительно стесни­ли. Наконец, была еще третья причина, финансовая, преобладав­шая над всеми остальными.

Магистраты были учреждены в интересах городского сословия. Сбор податей не составлял их исключительного назначения, а по­тому и ответственность падала на них как на отрасль государствен­ного управления, а не так, как она падает на откупщиков, обяза­тельных во что бы то ни стало доставить государству нужные день­ги. Но при тогдашних бедных средствах правительство не могло пренебрегать ничем для устройства финансов. Следовательно, было естественно обеспечить по-прежнему личною ответственностью полноту сборов.

По всем этим причинам сближение с прежним допетровским управлением совершилось очень быстро. Хотя при восшествии на престол Екатерина I подтвердила, чтоб губернаторы и воеводы не вступали в дела купечества, но через два года она подчинила им магистраты и ратуши. В том же указе сделано было и другое распо­ряжение, разрушавшее до конца прежнюю систему. До сих пор на магистратах лежали одни городские сборы, т.е. прямые подати куп­цов и ремесленников и косвенные налоги. Указом 24 февраля 1727 г. обязанности их были расширены. При возложении всех об­ластных дел на губернаторов и воевод подушные сборы с крестьян сбирались посредством особой военной команды, причем на одно жалованье солдатам выходило до 70 тыс. рублей. Во избежание этой издержки Верховный Тайный Совет решил возложить все сборы на магистраты и ратуши.

Губернаторы обязаны были положить сборы в посредственный оклад, а магистратам назначить от себя сборщиков с ответственно­стью за полноту сбора. Недоимки взыскивали с членов магистрата, но зато весь излишек против положенного оклада обращался в пользу города. Разумеется, ответственность подобного рода не мог­ла распространяться на все управление в полном его составе, а должна была падать особо на каждый город. Купеческое управление распадалось на отдельные звенья. Сверх того указ 24 февраля сде­лал еще один шаг к старинному порядку. Так как ответственность за сбор податей была очень тяжела, в случае отказа магистров при­нять на себя все сборы устанавливалось возложить их на особо для того выбранных посадских людей. Всеми этими мерами было под­готовлено уничтожение магистратов.

Указом от 27 февраля 1727 г. ликвидировались надворные суды, чьи функции были переданы воеводам. Для членов Верховного Тайного Совета надворный суд был одним из многочисленных уч­реждений, появившихся на местах в ходе петровских реформ. Не­смотря на то что в стране наблюдалось отсутствие юридического образования, а следовательно, и юристов, введение надворных су­дов являлось первым шагом к реализации принципа разделения власти. Указом 17 апреля того же года закрыт в Петербурге Глав­ный Магистрат. Вместо его велено избрать в петербургскую ратушу, для суда над купечеством, трех бургомистров, к которым для адми­нистративных дел присоединены члены прежнего городового маги­страта. Бургомистры избирались ежегодно из «добрых и знатных людей». Дела русских купцов с иностранцами предоставлены одной Коммерц-коллегии.

В 1728 г., при Петре II, эта мера была распространена и на об­ластные города. Магистраты везде заменены ратушами и подчине­ны воеводам. В то же время ответственность возложена отдельно на каждый город; недоимки в пригороде взыскивались с ратуши про­винившегося города, за города не отвечала провинция и т.д. Внут- рисословная связь была нарушена. Отдельное управление не было уже привилегией торгового сословия всей России, оно составляло принадлежность купечества каждого города, и сословное начало почти изчезло. Ратуши стали походить на земские избы допетров­ского времени, от которых отличались только тем, что имели право суда между купцами и посадскими людьми.

Многие из петровских постановлений относительно городов, точнее купеческого сословия, были восстановлены при Елизавете Петровне. В частности, функции магистратов, включая Главный, были вновь восстановлены и сохранились в таком виде до «Уложе­ния» Екатерины II.

О последовавших за эпохой Петра Великого временах совре­менники писали, что «новые законы» «древностная неправда» одо­левали. Это писалось в 1724 г. И.Т. Посошковым. Характерна оценка государственных трудов правивших после Петра I времен­щиков разного характера и калибра со стороны Екатерины II: «От кончины Петра I до восшествия императрицы Анны царство­вала невежества собственная корысть и бодрствовала склонность к старинным обрядам с неведением и непонимательством новых, вве­денных Петром I. От сего родилось отрешение надворных судов в 1726 г., поручение суда и расправы воеводам и губернаторам в 1727 г; определение, подписанное Верховным Тайным Советом и кое ныне хранится в иностранной коллегии, чтобы упустить вовсе флот, а армию не комплектовать, вернейший способ, чтобы завистливые соседи Россию по клочкам разобрали как заблагорассудится».

Результатом начала реформ, потом — решительных контрре­форм, а позднее, при Анне Ивановне и Елизавете Петровне, час­тичных «поправок» и «ремонтов» явилось отсутствие четкого и эф­фективного государственного управления, возрождение в ухудшен­ном облике многих старинных пороков в российских администра­тивных и особенно судебных учреждениях. Старые «кормления» возродились в форме так называемых «акциденций» (асайеп'з, Из — от латинского — случай), «волокиты» — теперь уже не московской, а санкт-петербургской... Каждая из двух упомянутых императриц — Анна и Елизавета — начинали с того, что пытались нечто попра­вить, но, как правило, их усилия быстро иссякали (уходили в пе­сок) под воздействием обстоятельств конъюктурного плана. Кроме того, везде в дела вмешались временщики.

За время царствования Анны Иоановны было издано 3,5 тыс. указов. По крайней мере, такую цифру приводит в своих исследо­ваниях современный историк Е.В. Анисимов. Как отмечал исследо­ватель, из груды этих бюрократических произведений в истории осталось буквально несколько указов, которые имели значение для развития государства.

В 1730 г. явилась необходимость восстановить для Московской губернии судный и сыскной приказы в виду нескольких тысяч нере­шенных дел, оказавшихся в московской губернской канцелярии. По­сле ликвидации в 1727 г. надворных судов судебные дела по Москов­ской губернии попали в ведение губернской канцелярии. В Москов­ской губернии насчитывалось большое число помещиков, и поэтому поток судебных дел был значительным. Судный приказ был восста­новлен как судебная инстанция по делам всех чинов и Сыскной — для следствия по делам о воровстве, разбое и убийстве. Новые уч­реждения не являлись общегосударственными органами, их власть распространялась на губернском, местном уровне. Анна Иоановна не думала восстанавливать петровский надворный суд, она пресле­довала цель — избавиться от груды нерешенных дел.

По причине больших злоупотреблений в сибирских провинциях возникла необходимость восстановить Сибирский приказ. В издан­ном указе констатировалось, что власть сибирского губернатора слишком велика, а воеводы не имели права непосредственно об­ращаться прямо в коллегию. В связи с этим в судебном процессе было много издержек: судебная волокита, масса нерассмотренных дел и т.д.

Земское выборное начало оказалось в том же положении, в ка­ком оно было в московское время (т.е. в XVII в.). Посадские и ку­печеские люди, составлявшие земское выборное начало на местах, находились под руководством (иначе были подчинены) приказным людям. Кроме службы в ратуше, люди эти ставились к таможенным и кабацким сборам, в счетчики у губернаторов и воевод для «счета мелких и серебряных денег», а в сибирский приказ — «для приема, продажи и расценки товаров». Следовательно, это в принципе были дополнительные повинности по службе, которые вынуждены были нести земские выборные. Трудно найти в этих преобразованиях ка­кую-нибудь систему.

Годы правления Анны Иоановны не отмечались важными пре­образованиями как в области управления, так и законодательства. В эти годы наблюдалось отсутствие радикальных законодательных актов, которые бы серьезным образом изменяли правительствен­ный курс. Это свидетельствовало о стабильности режима, о том что власть пыталась реализовать свою политику без особых, рез­ких потрясений.

Отечественные историки и правоведы, оценивая период прав­ления Елизаветы Петровны, подчеркивали, что дочь Петра попыта­лась отдать дань верности петровским преобразованиям, явившим­ся благоприятным условием ее царствования.

Еще Анна Иоановна в период своего правления попыталась поднять значение Сената. Но реально Правительствующий Сенат был восстановлен указом Елизаветы от 12 декабря 1771 г., получив права, данные ему основателем (то есть Петром). В 1774 г. Елизаве­та попыталась провести реформу местного управления. Проанали­зировав ситуацию, она решила восстановить учреждения, уничто­женные после смерти Петра, в том числе и надворный суд, а унич­тожить Судный и Сыскной приказы. Следует отметить, что это так и осталось нереализованным.

Недостаток бюджетных средств влиял на скорость рассмотрения дел. Нерешенных дел насчитывалось многие тысячи. В 1730 г. в центральных судебных инстанциях накопилось 21 388 нерешенных дел. Хронически не хватало судебных чиновников. В 1720 г. — 48% мест в судах были не заняты. Плохими были помещения для судеб­ных заседаний, еще того хуже — тюрьмы различных назначений. Колодники в тюрьмах нередко умирали от тесноты и духоты. Управление было не только дурным в социальном отношении, оно подрывало основу общества и государства — экономику. Екатерина II отмечала: «Весь вред произошел от самовластной раздачи заводов с приписными к ним крестьянами в последние годы царицы Елиза­веты Петровны. Щедрость Сената тогда доходила до того, что мед- наго банку 3 миллионы капитал почти весь роздан заводчикам, кои, умножая заводских крестьян работы, платили им либо безпорядоч- но, либо вовсе ничего, проматывая взятыя из казны деньги в сто­лице. Сии заводския безпокойства пресеклись не прежде 1779 ма­нифестом моим о работах заводских крестьян. Почти все отрасли торговли были отданы частным людям в монополию. Таможни всей империи Сенатом даны были на откуп за два миллиона... С самого начала моего царствования все монополии были уничтожены и все отрасли торговли отданы в свободное течение».

Таким образом, по свидетельству великой императрицы, госу­дарство, не имея сил организовать регулирование экономики, а также эффективно руководить народным хозяйством, отдавало основные доходы, финансовые и экономические отрасли на волю (и разграбление) частным лицам.

Итак, в результате ряда преобразований второй четверти XVIII в. гражданский и уголовный суды были сосредоточены в губерниях в провинциальной и воеводской канцеляриях, а в горо­дах — в магистратах, апелляционной инстанцией для которых вы­ступала Юстиц-коллегия. Правосудие вновь становилось функци­ей административных органов. Постепенно в России среди пере­довой части ее элиты формировалось понимание необходимости кардинальных реформ, в том числе и на местах: в губерниях и провинциях. В первую очередь это было связано с проникновени­ем просвещенческих идей из Западной Европы, в том числе идей политических и юридических.

Тема 10

Развитие судебной системы во второй половине XVIII — начале XIX в.

10.1. Судебная реформа Екатерины II

Екатерина II, продолжая политику европеизации страны, по­ставила задачу реформировать государственный аппарат Россий­ской империи по западноевропейским образцам — образцам пере­довым, «просвещенческим» и на основе идей теоретиков естествен­ного права. Составной частью ее программы преобразований явля­лась реформа суда. Не случайно уже в первые годы пребывания у власти она проводит некоторые меры, направленные на придание цивилизованного характера судебному процессу, а также осуществ­ляет серьезное изменение в Сенате, который после реформы 1763 г. стал высшим контрольным и судебным учреждением. Как считают некоторые исследователи, с этого мероприятия, а также с введения в 1763 г. новых штатов и принятия в 1764 г. «Наставления губерна­торам» «открылась государственная и правовая реформа» Екатери­ны II^[182]. В 1769 г. был подготовлен законопроект «О судебных мес­тах», в котором регламентировались начала судебного права.

Вторым шагом по реорганизации административно-судебного аппарата стала реформа 1775 г. Екатерина II стремилась не только создать стройную систему судебных учреждений, которая так и не появилась в результате петровских и последующих преобразований. Свою задачу она видела шире — учреждение эффективного право­судия в стране, которое связывалось, как это следует из вводной части Учреждения для управления губерний Всероссийской импе­рии (далее — Учреждение губерний), прежде всего с отделением суда от администрации.

При проведении судебной реформы императрица опиралась на германский опыт судоустройства, следствием чего стало введение сложной судебной системы, которая включала общие и специальные суды. К первым относились судебные учреждения для разных сослов­ных групп. Отличительной особенностью германского формата суда являлась перегруженность инстанциями. Внедрение его в России тоже привело к делению всех судебных учреждений на четыре инстанции.

Первую — для решения как уголовных, так и гражданских дел — составляли уездные суды, городовые магистраты и ратуши, ниж­ние расправы. Уездный суд предназначался для дворян. Он созда­вался в каждом уезде и состоял из уездного судьи и двух заседате­лей, избиравшихся дворянством уезда на три года и утверждав­шихся губернатором. Компетенцию суда образовывали малозначи­тельные гражданские дела (цена иска до 25 руб.). В уголовном процессе этот суд выносил окончательные приговоры по всем де­лам, за исключением тех, где следовало назначать смертную казнь, лишение чести или торговую казнь. С аналогичной компетенцией для горожан учреждались городовые магистраты и ратуши, кото­рые включали двух бургомистров и четырех ратманов, избирав­шихся купцами и мещанами соответствующего уездного города сроком на три года. Государственных крестьян судили в уездной нижней расправе, в которой уголовные и гражданские дела рас­сматривали назначаемый расправный судья и восемь избираемых заседателей. Этому суду были подведомственны дела однодворцев, служилых людей, черносошных, экономических, дворцовых, госу­дарственных крестьян, приписанных к различным местам и заво­дам, ямщиков. Он также окончательно решал дела, размер иска в которых не превышал 25 руб.

Вторую инстанцию составляли верхние земские суды, губерн­ские магистраты, верхние расправы, причем каждый из этих судов подразделялся на два департамента, один для гражданских, другой — для уголовных дел. Апелляционной инстанцией для уездных судов стал верхний земский суд. Он состоял из назначаемых председателя и вице-председателя и десяти заседателей, избранных на три года дворянством. Верхний земский суд заседал три раза в год, а в ос­тальное время в его департаментах дежурили помесячно двое из членов, которые, правда, не имели права выносить окончательные решения. Суд рассматривал «все дела, жалобы и тяжбы дворян и на дворян, как гражданские, так и уголовные, дела, касавшиеся до вотчин, привилегий, завещаний, до права наследования, дела иско­вые», а также некоторые категории дел с участием разночинцев. Этот суд окончательно решал тяжбы при цене иска до 100 руб. Гу­бернские магистраты, состоявшие из назначенных председателей и избранных шести заседателей, выступали апелляционной инстанци­ей для городских магистратов и ратуш. Решения нижней расправы обжаловались в верхней расправе, которая включала назначенного председателя и десять заседателей, избиравшихся крестьянами.

Третья инстанция — палаты гражданского и уголовного суда (губернские и областные суды в Сибири), подчиненные непосред­ственно Сенату. В составе каждой были председатель (назначался верховной властью), два советника и два асессора (назначались Се­натом). Палате уголовного суда были подсудны уголовные и следст­венные дела по должностным преступлениям чиновников губернии. Кроме того, в нее поступали на ревизию из верхнего земского суда, верхней расправы и губернского магистрата уголовные дела, по ко­торым назначались смертная казнь, лишение чести и торговая казнь. Палата гражданского суда осуществляла ревизию и рассмат­ривала апелляции на решения верхнего земского суда, верхней рас­правы, губернского магистрата. Палаты имели право окончательно решать дела ценою ниже 500 руб. ассигнациями.

Четвертой инстанцией был Сенат, который оставался высшим судебным органом для судов всей системы. В нем существовали уголовный и гражданский кассационные департаменты.

Юстиц-коллегия стала органом судебного управления, в связи с чем в ее компетенцию входили подбор кадров, материальное обес­печение судов, хотя иногда она рассматривала в порядке надзора отдельные дела. В 1784 г. после окончательной передачи дел пала­там гражданского суда она была ликвидирована¹.

Составной частью всей судебной системы оставались суды ста­рост и словесные суды. Они комплектовались выборным путем из мещанства и купечества сроком на один год. Словесные суды со­стояли из одного словесного судьи и двух выборных от купечества и мещан. Они разрешали исключительно в устной форме граждан­ские споры ценою до 25 рублей. Иерархически они находились в непосредственном подчинении магистратов и ратуш, которым пред­ставляли отчет о результатах своей деятельности².

По инициативе Екатерины II в каждой губернии был создан со­вестный суд. Он являлся всесословным органом. Этот суд создавал­ся для рассмотрения тех уголовных дел, которые в силу смягчаю­щих обстоятельств требовали снисхождения к преступнику (дела о преступлениях малолетних, умалишенных, о колдовстве, а также дела по жалобам на незаконное содержание в тюрьме), а в граждан­ском процессе должен был играть роль третейского суда. Они со­стояли из назначаемого генерал-губернатором судьи и шести засе­дателей, избиравшихся по два от каждого сословия. Совестный суд в своих решениях руководствовался не только законами, но и «ес­тественной справедливостью» и старался закончить дело примире­нием. Согласимся, что как раз этот суд прекрасно иллюстрирует попытки Екатерины II претворить на практике некоторые просве­тительские идеи, декларированные еще в Наказе.

В столицах были организованы нижний и верхний надворные суды. Первый состоял из надворного судьи и двух заседателей. Вто­рой являлся апелляционной инстанцией, делился на два департа­мента (уголовный и гражданский), каждый из которых состоял из председателя, советника и двух асессоров. Эти суды рассматривали преимущественно дела чиновников и разночинцев.

Наряду с общими судебными установлениями продолжали дей­ствовать специальные, или особые, суды (военные, духовные, гор­ные и межевые конторы и др.).

Оценивая реформу, отметим несколько важных новаций. Во- первых, более последовательно и строго проводилось отделение су­да от администрации. Формально новая судебная система была соз­дана как самостоятельная, существующая параллельно системе управления в губернии. Это был, бесспорно, шаг вперед в плане совершенствования суда. Четко определялись границы надзорных полномочий губернаторов в отношении судов. Закон оговаривал их невмешательство в процесс судопроизводства, но при этом предо­ставлял право приостанавливать судебные решения и обязывал бо­роться с волокитой. Осуществлять контроль за соблюдением зако­нов губернатору помогали губернский прокурор и стряпчие. Гу­бернское правление контролировало деятельность всех других уч­реждений губернии и следило за исполнением судебных решений.

Во-вторых, в основу организации судебной системы было по­ложено выборное начало. В средние и низшие инстанции были введены выборные от сословий. Представляется, что это шло не только в русле оформления особых правовых режимов для сосло­вий. Привлечение представителей местного общества к участию в судебной деятельности представляет собой одну из гарантий право­судия. Неслучайно правительство озаботилось созданием крепкой сословной организации дворян в лице дворянских обществ, могу­щих противостоять давлению местной администрации. В этом про­явилось стремление развить самостоятельность элиты, расширить ее участие в общественной жизни и, как верно пишет академик д'Анкосс, благодаря консолидации промежуточных сословий и сло­ев постепенно изменить структуру русского общества'.

В-третьих, вводилось разделение гражданского и уголовного су­дов. Правда, суды первой инстанции еще решали и те и другие де­ла, но на уровне второй и третьей инстанций разделение граждан­ского и уголовного процессов состоялось.

В-четвертых, судоустройство стало основываться на коллеги­альном начале, что должно было минимизировать злоупотребления при осуществлении правосудия. Высшие судебные места состояли только из назначаемых чиновников; в средние председатели назна­чались верховной властью, а заседатели — выбирались от сословий; в уездных судах и городовых магистратах заседали одни выборные от сословий; в нижних расправах для крестьян судья назначался от правительства.

Кроме того, отметим появление единообразной организации судебных учреждений, попытку отделения от суда следствия, воз­ложенного на управы благочиния в городах, а в уездах — на ниж­ний земский суд во главе с исправником'.

Все вышеперечисленные нововведения отражают две разнона­правленные тенденции екатерининской реформы. С одной сторо­ны, перед нами первые серьезные попытки по созданию действи­тельно независимой судебной системы, основанной на новейших достижениях правовой мысли Запада и одновременно приспособ­ленной к социально-политическим реалиям России, где по- прежнему еще не было профессиональных юристов^[183]. Анализ зако­нодательства дает нам основание говорить о создании новой судеб­ной системы, в основе которой лежали современные рациональные принципы организации суда.

Но, с другой стороны, допуская даже в таком урезанном вари­анте автономию судов, монарх стремился сохранить над ними кон­троль, что являлось отражением авторитарной традиции. Неслучай­но вводился сложный механизм контроля за новыми судами. Он включал контроль как со стороны прокурора, так и со стороны гу­бернатора. Тут проявилось присущее абсолютному монарху недове­рие к судьям, ибо их компетентность, нелицеприятие и честность всегда были под вопросом. И здесь, как и в других сферах государ­ственной жизни, правитель преследовал цель держать под контро­лем все действия чиновников, исполнявших его распоряжения. Чем сильнее желал монарх осчастливить Россию благом правосудия, тем решительнее старался он умалить роль судей. Идеалом, к которому стремилось в XVIII в. абсолютистское государство, был суд, при­верженный нормам позитивного права, чьи действия отслеживались органами надзора, неусыпно блюдущими это законодательство. Следуя этим установкам, была создана разветвленная структура неза­висимых друг от друга судов. К тому же губернская реформа сопро­вождалась сокращением дискреционных полномочий судей. Как гла­сит ст. 184 Учреждения губерний, «всякое решение дела не инако да учинится, как точно в силу узаконений и по словам закона...»^[184].

Конфликт целей, которых старалась достичь Екатерина II, а также отсутствие в России достаточного числа профессиональных юристов не привели к заметному изменению качества правосудия после реформы. Существует мало данных о реальном положении дел в судебной системе после 1775 г. В 1780 г. состоялась инспек­ционная поездка императрицы по Санкт-Петербургской, Псков­ской, Полоцкой, Могилевской, Смоленской и Новгородской губер­ниям. Доклады, представленные чиновниками, свидетельствовали о неплохой работе судов, что выразилось в отсутствии большого чис­ла нерассмотренных дел^[185]. Одновременно известны факты, говоря­щие о прямо противоположной ситуации. Получило огласку при­знание уфимского совестного судьи, который утверждал, «что за 12 лет его судейства к нему в суд не поступило и 12 дел, потому что его камердинер по просьбам виновных из тяжущихся сторон обык­новенно гонял всех челобитчиков, обращавшихся к совестному су­дье»^[186]. Точно так же, по свидетельству современников, обстояло де­ло и в других совестных судах^[187].

В.О. Ключевский обращал внимание на то, что административ­ная и судебная реформы имели скорее формальный характер, в ре­зультате чего они отразились «на технической выработке учрежде­ний, на их формах, на постановке и на взаимных отношениях; они сказались в строгом разделении ведомств, в определении границ деятельности отдельных учреждений, но новые начала проведены непоследовательно и не оказали заметного влияния на духовную деятельность новых учреждений»^[188]. Безуспешность реформы С.И. Зарудный объяснял борьбой коллегий с Сенатом и смешением законодательной и судебной власти. По его мнению, закон — Уч­реждения для управления губерний — не принес пользы в связи с

тем, что было издано ранее установления «общих начал судопроиз­водства». В России же значение и компетенция государственного учреждения зависели «не только от правил судопроизводства, сколь­ко от отношений главных начальников». Князь Д.А. Оболенский считал, что дело в несоответствии с «народным законодательством». По его мнению: «Действовавшая система представляла собой смесь совершенно чуждых нам как по духу, так и по истории постановле­ний и форм, взятых целиком из разных иноземных законов, и не в виде начал, к нам перенесенных, начал, которые могли бы быть усвоены и облегчены в самобытную форму, а уже совсем готовых, с немецкими названиями и обрядами, непонятными и недоступными разумению русского человека».

В достаточно короткие сроки судебная система стала подвер­гаться корректировке. Так, в 1783—1784 гг. была пересмотрена структура столичных городовых магистратов^[189]. С 1787 г. для рас­смотрения споров между крестьянами, приписанными к казенному ведомству, в населенных пунктах, имевших свыше 1000 дворов, | должен был находиться сельский старшина, а в каждой части, со- 5 стоявшей из 500 дворов, — сельский староста и два выборных, или словесных, разборщика. В селах, имевших от 500 до 1000 дворов, В состоял сельский старшина, староста и три выборных. Села и де­ревни, состоявшие из 200—500 дворов, должны были иметь по од­ному старшине и старосте и по два выборных; селения от 50 до 100 или до 210 дворов — по одному старшине, старосте и выборному; в селах от 15 до 50 дворов был один староста. Все эти должностные лица для суда собирались в сельской сборной избе. Компетенция | сельских судов ограничивалась незначительными спорами между крестьянами (ссоры или драки). Апелляционной инстанцией для I этих судов выступала нижняя расправа^[190].

В 1782 г. судебная система была дополнена созданными в го­родах управами благочиния. В состав управы входили городничий (в столице — полицмейстер), пристав уголовных дел, пристав граж­данских дел и два ратмана. На них возлагались обязанности охраны порядка, заведование благоустройством и торговлей, исполнение приговоров, решений судов и административных органов, а также производство следствий по всем видам преступлений и рассмотре­ние дел по обвинению в кражах, не превышавших 20 рублей^[191].

В итоге к концу XVIII в. в стране существовало много различ­ных судебных учреждений, практически не объединенных в единую

систему^[192], компетенция которых в большинстве случаев оставалась неясной. Как точно заметил профессор А. Лохвицкий, «множество судебных мест с большим числом членов было только тягостью»^[193].

10.2. Изменения в судебной системе в 1796—1800 гг.

Правление Павла I до сих пор вызывает споры исследователей. Высказаны различные точки зрения о том, какими были его поли­тическая программа и внутренняя политика, о значении царствова­ния Павла в истории России^[194]. Павловское правление являлось ло­гическим продолжением политики предшествующего царствования, но другими методами, выбор которых связан не только с изменив­шимися внутренней и внешней обстановкой, но и с особенностями личности императора. Внутренняя политика Павла была ориенти­рована на централизацию управления. Все институциональные пре­образования направлялись на укрепление императорской власти, наведение порядка и дисциплины. Добавим к этому списку стрем­ление императора всячески отстранить дворянство, которое он, мягко говоря, не жаловал, от центрального и местного управления. Такое понимание мотивации поступков Павла I раскрывает суть произошедших перемен в судебной системе страны в 1796—1800 гг.

Своими указами Павел I внес изменения в правовой статус центральных административно-судебных учреждений. К тому вре­мени в Сенате накопилось большое количество нерассмотренных дел. Для ускорения производства дел были учреждены три времен­ных департамента. Параллельно в целях оптимизации работы Сена­та была пересмотрена структура департаментов и уточнены их пол­номочия. Согласно принятым указам Первый департамент ведал «делами казенными и интересными». Второй — гражданскими де­лами. Третий и Четвертый — «делами исполнительными». Пятый — уголовными делами и должностными преступлениями. Одновре­менно для ускорения производства дел были внесены изменения в порядок рассмотрения дел. Теперь решения Общего собрания де­партаментов Сената принимались не единогласно, а большинст­вом голосов. В случае равенства голосов дело поступало на рас­смотрение императора. Наконец, для того чтобы протокол заседа­ния Сената приобрел законную силу, достаточно было подписи трех сенаторов^[195].

Тенденцию централизации иллюстрирует восстановление боль­шей части коллегий, к которым перешли некоторые судебные пол­номочия. Например, в 1796 г. состоялось открытие Коммерц- коллегии, к ведению которой было отнесено рассмотрение граждан­ско-правовых споров между английскими купцами, торговавшими в России^[196]. В 1800 г. ее юрисдикционные полномочия расширились за счет предоставления ей права рассматривать споры «российских куп­цов по делам коммерческим с англичанами и между собою». Приме­чательно, что теперь решения общего собрания коллегии могли по­ступать на рассмотрение непосредственно к императору^[197].

Судебные функции Мануфактур-коллегии сводились к тому, что она рассматривала «жалобы приписных фабричных мастеровых на содержателей фабрик», и наоборот, а также представляла инте­ресы «фабрикантов» в других государственных органах власти. На деле коллегия ограничивалась простой пересылкой документов, ко­торая только затягивала производство дел^[198].

В 1798 г. все коллегии получили право рассматривать споры с це­ной иска до I тыс. руб.^[199] Отметим еще восстановление Камер- коллегии^[200], учреждение высшего военного суда — Генерал-аудитората^[201], создание специального суда для католиков^[202].

Примерно в том же русле происходила трансформация местных судов. Павел 1 обоснованно полагал, что судебная система громозд­ка. Многочисленность судов, отсутствие ясности в их подведомст­венности, сложность коллегиального рассмотрения споров вылива­лись для тяжущихся в продолжительные и дорогие судебные про­цессы. В 1796 г. были ликвидированы верхние и нижние расправы, губернские магистраты, дублировавшие деятельность палат граж­данского и уголовного суда, а также совестные суды. В 1800 г. стали учреждаться ратгаузы, или городские правления, объединявшие в себе административно-полицейские, финансово-хозяйственные и судебные функции в отношении городского населения. Нижестоя­щими судами по отношению к ним являлись уездные магистраты и ратуши, а вышестоящим — Сенат. В 1796 г. были ликвидированы палаты уголовного и гражданского суда. Вместо них в каждой гу­бернии учреждалась палата суда и расправы, разделенная на два департамента. Апелляционной инстанцией по отношению к ним выступал Сенат. Наконец, отметим ликвидацию надворных судов в столицах, функции которых перешли к ратгаузам^[203].

Проведенные Павлом 1 мероприятия оцениваются неоднозначно. Одни исследователи считают, что императору удалось упростить су­дебную систему^[204]. Но большая часть ученых склоняется к мысли о безуспешности и даже вредности павловских новаций в судебном пра­ве. Деятельность императора трактуется как контрреформаторская, ориентированная на усиление военно-полицейского начала в ущерб элементам гражданского общества, созданным при Екатерине II^[205]. Со­кращение числа инстанций не улучшило отправление правосудия в империи, поскольку новые органы были открыты не везде, да и от­крытые оказались нежизнеспособными. Меры Павла I оказались не­своевременны, они ослабляли деятельность местного аппарата и кон­троль за ним со стороны Сената, создавая тем самым угрозу для госу­дарства^[206].

Вся сложность оценки судебных реформ Павла I связана с от­сутствием их результатов ввиду краткосрочности правления. В свя­зи с этим мы скорее интерпретируем намерения, тенденции, в луч­шем случае промежуточные итоги, которые, как показывают мно­гие институциональные трансформации, часто сопровождаются «издержками роста». В ситуации с Павлом I именно их можно при­нять за результат преобразований. А для его достижения необходим период стабильного существования системы, для которого времени нужно намного больше, чем отмерила императору история, и в этом он повторил судьбу своего отца Петра III.

10.3. Судебные преобразования в первой половине XIX в.

Судебная политика Александр I проводилась преимущественно в русле укрепления властных позиций и модернизации системы управления государством, что объясняет определенную разнород­ность действий, которые можно объединить в две группы. Первую составляли мероприятия, направленные на восстановление судов, ликвидированных в период правления Павла I. Вторую — меры, связанные с создание новых судебных органов.

Восстановление судов, которые были созданы Екатериной II, должно было иллюстрировать объявленную преемственность с ее внутренней политикой и отмежевание от действий непопулярного Павла I. Первые шаги были направлены на реорганизацию мест­ной юстиции. В сентябре 1801 г. восстанавливаются палаты граж­данского и уголовного суда в том виде, в каком они существовали до 1796 г. Новацией стало включение в их состав выборных засе­дателей от дворянства, благодаря чему предполагалось усилить роль общества в осуществлении правосудия^[207]. В последующие годы были приняты нормативные правовые акты, которые ставили па­лату уголовного суда под более жесткий контроль губернатора. Уголовная палата должна была отсылать ему на утверждение все поступавшие к ней из низших судов на ревизию уголовные и следственные дела. В случае несогласия губернатора с решением палаты дело поступало в Сенат. Подверглись уточнению юрисдик- ционные полномочия этого суда. В изданных указах четко огова­ривались категории дел, по которым палата выносила окончатель­ные решения и которые подлежали передаче на проверку в Сенат. С этой меры началась практика пересмотра подсудности различ­ных судов, причем чаще всего пересмотр заканчивался ограниче­нием полномочий местных судов, что отражало стремление к цен­трализации.

Отметим, что при каждой палате, а в столицах при каждом де­партаменте палат, были введены секретари, протоколисты, архива­риусы и канцелярские служители^[208].

Большие перемены коснулись низших судебных инстанций. Нижние расправы не были восстановлены. Их функции передава­лись уездным судам, в состав которых вводились дополнительно по два заседателя от сельского населения. Это повлекло за собой пересмотр порядка рассмотрения дел. Теперь если в производст­ве находились дела, касавшиеся только дворян, то они рассмат­ривались с участием заседателей от дворян; дела с участием госу­дарственных крестьян — уездным судьей с сельскими заседате­лями. В случае споров представителей разных сословий заседали смешанные составы уездного суда. Александр I ликвидировал рат- гаузы и восстановил городовые магистраты. В штат каждого горо­дового магистрата и каждой ратуши были введены секретарь и канцелярские служители'.

В прежнем формате восстанавливался совестный суд. Из ново­введений отметим: если стороны не приходили к примирению, то дело переходило сразу в Сенат. С 1802 г. снова начали действовать словесные суды и надворные суды в столицах^[209].

Вторым направлением судебной политики Александра 1 стали нововведения в судебной системе и судопроизводстве, которые ил­люстрировали попытки решить текущие проблемы отечественного правосудия. В первую очередь отметим создание в 1802 г. Мини­стерства юстиции, что знаменовало собой реорганизацию судебного управления. Непродолжительный период, когда управлением юсти­цией занимался Сенат, закончился. Теперь организационное, ре­сурсное и отчасти кадровое обеспечение судебной деятельности бы­ло отнесено в компетенции Министерства юстиции. Постоянным направлением деятельности министерства стал надзор за судами, который осуществлялся посредством изучения определений Сената, донесений обер-прокуроров, протестов губернских прокуроров, от­четов судов, жалоб, материалов ревизий.

Министерская реформа сопровождалась принятием указа, уточ­нившего правовой статус Сената, который окончательно превратил­ся в высший суд в стране.

В 1804 г. в России появился новый — университетский — суд, которому были подведомственны студенты, преподаватели, а также чиновники и служащие учебного округа. Университетский устав 1804 г. закрепил автономию университетов, проявлением которой был свой суд по маловажным гражданским и уголовным делам. Он имел три инстанции: первой был ректор, второй — университет­ский суд, третьей — университетский совет^[210].

Горный суд являлся элементом сложной системы управления добывающей промышленностью. В 1806 г. было принято Горное положение, которое для управления казенными уральскими завода­ми учредило Горное правление, располагавшееся в Перми. Общая идея состояла в том, чтобы создать независимые от гражданского начальства в регионе органы власти, которые при этом будут сосре­доточены только на управлении горными заводами. В ходе рефор­мы было решено отделить «судную часть от распорядительной, ис­полнительной и хозяйственной», чтобы «облегчить ее ход, учредить так, чтоб нужные познания дел и прав горных всегда служили ос­нованием в решении споров по сей части»^[211].

Реализация этого положения привела к формированию горных судов, которые представляли собой административно-судебный институт. Горным судам были подведомственны дела служащих горных заводов, а также споры с участием населения, проживав­шего на территории горных округов, находящихся в ведении Уральского горного правления. Система судов включала горного начальника, горные гражданские суды, Уральское горное правле­ние и Сенат.

С 1808 г. началось формирование системы коммерческих судов. Ее создание явилось ответом на потребности экономических отно­шений. Коммерческие суды стали отражением потребностей защи­ты частной собственности в условиях активного роста капиталисти­ческого рынка. Абсолютистское государство шло на допущение буржуазных основ в организации судебной власти, так как это на­прямую не затрагивало политических интересов^[212]. Сначала был от­крыт суд в Одессе, а потом в других крупных торговых центрах (Та­ганроге, Феодосии, Архангельске, Измаиле).

Реформы, направленные на учреждение коммерческих и горных судов, иллюстрируют наличие серьезных проблем в судах общей юрисдикции и способы их устранения. Правительство, осознавая важность оперативности рассмотрения споров, связанных с торгов­лей и добывающей промышленностью, не рискнуло отнести дела данного характера к ведению судов общей юрисдикции. Министер­ство юстиции признавало, что связано это с «крайней медлительно­стью судопроизводства» в них. В силу чего отнесение, например, торговых споров к компетенции общих судов «представляло суще­ственные неудобства, неблагоприятно отражавшиеся на интересах торговли и торгового населения, в особенности в городах с разви­той торговой жизнью»^[213].

В период правления Николая I совершенствование судебной системы было отнесено к числу приоритетных направлений внут­ренней политики. Однако Николай I, хотя и осознавал недостатки суда, не видел необходимости в коренных изменениях судебной системы. Он допускал возможность улучшения при «настоящем положении дел и при нынешнем составе судебных учреждений».

В этом состоит ключевая ошибка императора, верившего, что причины недееспособности законов не в том, что это были плохие законы, а в ненадлежащем их исполнении. Поэтому достижение эффективности функционирования судебной системы он связывал с наведением порядка в судах и организацией полноценной их деятельности. Но для этого прежде всего им нужно дать точные законы.

Эту задачу решила систематизация законодательства, проведен­ная М.М. Сперанским. Ее результатом стало 45-томное «Полное собрание законов Российской империи». Оно представляло хроно­логическую инкорпорацию изданного в России законодательства, которая включала 30 928 узаконений за 1649—1825 гг. В стране бы­ло впервые налажено информационное обеспечение правовым ма­териалом официального характера, акты имели номера — офици­альную регистрацию, а само Собрание было снабжено соответст­вующими хронологическим и предметным указателями^[214].

На основе «Полного собрания» был подготовлен и издан 15- томный «Свод законов Российской империи». Это был официальный источник действующего законодательства. Первые два тома включали основные государственные законы, законы, учреждавшие высшие и местные органы власти. Третий том — уставы о службе, пенсиях. В томах с четвертого по восьмой содержались законы о повинностях, налогах и финансах. Девятый том — Законы о состояниях, десятый — Законы гражданские и Законы о судопроизводстве гражданском. Далее (11—14 тома) шли законы о благочинии и благоустройстве. Наконец, пятнадцатый том включал уголовные законы.

После издания Полного собрания законов Российской империи и Свода законов Российской империи император пришел к выводу, что теперь нужно беспрекословно исполнять предписания позитив­ного права. Проявлением этого подхода стало заметное усиление контроля за судами, что является иллюстрацией этатистской управ­ленческой модели, реализуемой Николаем I.

Император, считавший, что с помощью надзора удастся до­биться улучшения дел в судах, не только сам инспектировал су­ды, но требовал этого от Министерства юстиции. После назна­чения на пост министра юстиции К.Н. Панина была введена многочисленная отчетность «о положении делопроизводства» в судах^[215]. На практике отчетность, которой придавалось «столь важное значение для устранения волокиты и медлительности в делопроизводстве судебных установлений, приводила, в сущно­сти, к результатам, совершенно не соответствовавшим намерени­ям Министерства юстиции»^[216].

Введенный в действие в 1837 г. Общий наказ гражданским губернаторам сохранил за ними функции надзора за судебным следствием и за производством дел в судах^[217]. Полномочия губер­натора в области правосудия, особенно уголовного, были на­столько широки, что не могли не ущемлять независимость суда от администрации.

Отметим здесь же некоторую милитаризацию гражданского управления, выразившуюся в масштабной инкорпорациии военных кадров в штат высшего чиновничества и в расширении подсудности военных судов, которая при Николае 1 достигла весьма большого объема. В результате в ряде случаев эти суды для населения стали иметь большее значение, нежели общегражданские. Эти шагом правительство, с одной стороны, стремилось обойти волокиту в общих судах, а с другой стороны, гарантировало себе принятие «нужного» решения без изменения действовавшего законодательст­ва, в частности, добивалось усиления наказаний за отдельные виды преступлений, представлявшихся «сознанию правящей среды осо­бенно опасными для существующего государственного и общест­венного строя»^[218].

Все это сопровождалось еще большим подчинением суда адми­нистративным органам. Д.А. Оболенский прямо говорил о том, что в России к середине XIX в. «суд стоял ниже других частей государ­ственного управления»^[219].

Острота проблем в правосудии, к числу которых стоит отнести многочисленность инстанций, низкую эффективность деятельности судов первой инстанции, волокиту в производстве дел, недостаточ­ное материальное обеспечение судов, дефицит компетентных кад­ров, не могла не заставить правительство проводить реформы, имевшие целью оптимизацию внутренней организации судебной системы и способов ее взаимодействия с другими государственны­ми и социальными институтами, а также ускорение судопроизвод­ства. Но эти преобразования в большинстве случаев носили мини­мальный характер, т.е. были направлены на незначительные изме­нения в правосудии.

Способами решения указанных задач стали, во-первых, частич­ные изменения в структуре и подсудности действовавших судов. Происходило уточнение компетенции отдельных судебных органов. В некоторых случаях корректировались порядок производства дел и внутренняя структура некоторых судов.

Во-вторых, следует сказать о корректировке в судебной систе­ме. Так, в 1835 г. в связи с пересмотром университетского законо­дательства были ликвидированы университетские суды. Реформа государственной деревни 1837—1841 гг. потребовала решения во­просов о подсудности крестьян, итогом чего стало появление сис­темы сельских судов. В каждом сельском обществе создавалась сельская расправа в составе сельского старшины и двух сельских заседателей. Компетенция этого суда охватывала простые дела, не требовавшие детального знания законов. Он скорее был ориентиро­ван на быстрое и мирное окончание имущественных споров. В каж­дой волости создавалась волостная расправа, состоявшая из волост­ного головы и двух выборных заседателей и призванная контроли­ровать правильность и законность деятельности сельской расправы, а также рассматривать наиболее сложные споры, основанные на обычном праве.

В-третьих, происходила корректировка механизма кадрового обеспечения органов правосудия. Это шло в русле намерений вер­ховной власти, которая не желала идти на коренные изменения су­дебной системы, но стремилась провести меры по улучшению «дел и состава судебных учреждений». Можно отметить два главных направления, в рамках которых происходило решение данной за­дачи: 1) совершенствование системы юридического образования; 2) улучшение кадрового состава судебного ведомства.

Юридическое образование в условиях поиска путей реформ и интенсивного развития государственно-правовой системы России стало одним из приоритетных направлений в юридической полити­ке Российского государства^[220]. Во второй трети XIX в. существенно перестраивалось содержание университетского юридического обра­зования^[221]. Суть изменений состояла в том, что юридическое образо­вание приобрело практический уклон. Это выражалось, во-первых, в преобладании позитивного права в программах преподавания и, во-вторых, в минимизации философской и исторической частей правоведения. Смысл произведенного университетским уставом 1835 г. преобразования в системе преподаваемых юридических наук заключался в приближении теоретического правоведения к юриди­ческой практике, приведении его в соответствие с действующим законодательством.

В 1835 г. появился первый вуз, который специализировался на подготовке кадров для суда. Им стало Училище правоведения, ко­торое с самого начала определило свою специализацию — подго­товку кадров для практической судебной деятельности.

Одновременно с этими мерами Министерство юстиции апроби­ровало новые подходы к организации службы выпускников юриди­ческих вузов. Оно стремилось переместить центр тяжести при на­значении на должность в судебном ведомстве с сословного статуса на профессионализм, стимулируя выдвижение образованных и опытных людей. Им обеспечивался быстрый карьерный рост и тем самым удавалось удерживать компетентных специалистов в судеб­ном ведомстве. В 1850-х годах министерство предписывало руково­дителям аппаратов департаментов Сената назначать на должности в канцелярии в первую очередь выпускников училища или в крайнем случае других высших учебных заведений.

Результатом этого стало повышение образовательного уровня служащих в судах. По данным исследователей правительственного аппарата, в начале XIX в. среди судей редко встречались выпуск­ники высших учебных заведений, а тем более юридических фа­культетов или вузов^[222]. В середине XIX в. картина была уже не­сколько иной: в 1850 г. 38,1% председателей судов, товарищей председателей и прокуроров обучались в университетах или Учи­лище правоведения^[223].

Наряду с количественными сдвигами стоит сказать о переменах субъективного свойства. К концу правления Николая I в юстиции сформировалась группа людей, отличавшихся не только высоким уровнем образования, наличием опыта практической работы, но и, что немаловажно, обладавших новыми устойчивыми правовыми представлениями. Они по-другому стали относиться к функции от­правления правосудия, рассматривая эту деятельность как призвание.

Обзор преобразований показывает, что судебная система, соз­данная Екатериной II, сохранилась с небольшими корректировка­ми. И это при том, что и Александр I, и Николай I не считали ее государственную систему в целом, а значит, и судебную систему, в частности, упорядоченной и эффективной. Преобразования первой половины XIX в. показывают сохранение противостояния двух тен­денций: либерально-правовой и авторитарно-самодержавной. Про­явлением первой стали, во-первых, восстановление институтов, ко­торые олицетворяли утверждение элементов гражданского общества и универсальности закона (совестные суды, участие общественно­сти в правосудии, выборность судей и др.); во-вторых, внедрение в практику российского правосудия современных правовых принци­пов, что олицетворяли, например, коммерческие суды с их бессо­словностью, двухинстанционностью, минимизацией прокурорского надзора, присяжными стряпчими; в-третьих, попытка разделения законодательной и судебной власти, о чем свидетельствует создание Государственного совета.

Авторитарно-самодержавная составляющая нашла свое выраже­ние в дальнейшей централизации управления и расширении кон­троля. Власть по-прежнему исходила из принципа государственного патернализма, зиждущегося на представлении, что она должна на­правлять судьбы и дела подчиненных, чтобы спасти их от самих себя. Судебной сферы это коснулось в части усиления контроля за ней со стороны прежде всего центрального звена административно­го аппарата.

Это изменение несло и положительный момент, который со­стоял в том, что губернский и прокурорский контроль за местными судами заметно ослаб. В результате наблюдалось пусть и неболь­шое, но ограничение вмешательства губернской администрации в отправление правосудия. Положительным моментом стало посте­пенное выделение юстиции в самостоятельную отрасль социальной практики и повышение престижа юридической профессии. Этому немало способствовало появление Министерства юстиции и его усилия по кадровому обновлению судов.

Но одновременно в этом шаге проявилось сохранявшееся не­доверие верховной власти к судам. Оно основывалось не только на осведомленности о злоупотреблениях в этих учреждениях. Власть не устраивала также сложность и длительность решения вопросов в судах.

Тема 11

Судебный процесс в XVIII — первой половине XIX в.

11.1. Гражданское судопроизводство

Процессуальное право тесно связано с судоустройством, по­скольку для применения процессуальных норм необходимо сущест­вование организованных определенным образом судов. Полисис­темная судебная организация стала причиной того, что в граждан­ском процессе XVIII — первой половины XIX в. существовали раз­нообразные порядки и виды судопроизводства.

Процессуальное право тесно связано с судоустройством, по­скольку для применения процессуальных норм необходимо сущест­вование организованных определенным образом судов.

Развитие абсолютизма в России потребовало изменения процессу­альных норм, с помощью которых государство могло бы осуществлять эффективный контроль над производством дел в судах. Общая тен­денция развития процессуального права предшествующего периода (начиная с XV в.) заключалась в постепенном возрастании значения розыска по сравнению с так называемым судом^[224]. Промежуточной между судом и розыском формой процесса была «очная ставка». Пер­воначально очные ставки — упрощенная разновидность состязатель­ной формы суда. Стороны доказывали перед судьей свою правоту, стоя лицом друг к другу. Позднее свободный спор сторон превратился в их допрос. По мнению К.Д. Кавелина, очными ставками в первую очередь решались поместные дела; позднее этот порядок распростра­нился и на вотчинные дела. В мае 1683 г. очные ставки заменили су- Дам, а 13 июня 1683 г. вновь восстановили для этих категорий дел^[225].

Петр I проявил себя решительным противником состязательно­го процесса. Как отмечал М.Ф. Владимирский-Буданов, императору не нравилась свобода сторон в назначении цены иска, наем пове­ренных («"...нанимают за себя в суд... ябедников, воров и душепро- давцев", —говорит он с укоризною»)^[226], а 21 февраля 1697 г. был из­дан именной указ, который, по существу, завершил ликвидацию обвинительного, состязательного процесса, заменив его розыскным: «...суду и очным ставкам не быть, а ведать все дела розыском». Сам по себе указ не создал принципиально новых форм процесса. Он использовал уже сложившиеся на протяжении веков «московские» формы розыска и предлагал руководствоваться ими в нужных пре­делах, что хорошо видно из Указа от 16 марта 1697 г., изданного в дополнение и развитие первого: «а которыя статьи в Уложенье над- лежат к розыску: и по тем статьям по-прежнему»^[227]. Февральский указ заменил принцип состязательности на принципы письменного рассмотрения дел в следственном порядке. Указ содержал только общие положения без конкретизации форм нового судопроизводст­ва, что порождало судебный произвол, «так что судьи позволяли себе подвергать ответчиков пытке и принуждать их к сознанию в справедливости иска»^[228].

Эти указы были дополнены и развиты процессуальным разде­лом (кн. 1, ч. 2) Воинского устава — «Кратким изображением про­цессов или судебных тяжб». Начала следственного процесса, изло­женные в Воинском уставе, стали применяться не только в военном суде, но и в гражданском, поскольку, по указанию Петра I, устав касался «и до всех Правителей земских» (указ 10 апреля 1716 г.)^[229]. Это являлось следствием того, что законодательство и практика не различали еще гражданского и уголовного процесса.

Основными принципами процесса по Воинскому уставу явля­лись обязанности для суда соблюдать канцелярскую тайну, а также письменный характер процесса. При рассмотрении гражданских дел допускались судебное представительство, но только в исключитель­ных случаях (например, в случае болезни одной из сторон). Эти представители назывались адвокатами^[230].

Процесс по Воинскому уставу разделялся на три стадии: 1) воз­буждение судопроизводства; 2) оценка доказательств и вынесение решения; 3) исполнение решения.

Воинский устав допускал инициирование гражданского процес­са на основании частной жалобы истца. Закон давал и определение челобитчика, в котором объединялись два понятия — истца и част­ного обвинителя^[231]. Подсудность дел определялась по челобитчику: «Кто на кого бить челом хочет, тому надлежит противника своего во оный суд требовать, где он судим есть, ибо ежели он его в такой суд позовет, который ему никакого не может учинить принуждения, тогда позыв его без жадного есть действа»^[232]. Закон давал также оп­ределение ответчика, под которым понимали сторону в граждан­ском процессе^[233].

Первое процессуальное действие — извещение ответчика, могло быть устным и письменным, содержало указания, кто является че­лобитчиком, по какому делу вызывается, куда и когда. Вопрос о сроках явки в суд ставился в общей форме, конкретные сроки не указаны. Обязанность вызова в суд устанавливалась более простая, чем в Соборном уложении. Причем увеличивалась роль судьи в ор­ганизации процесса.

На второй стадии судьи оценивали доказательства и выносили решение. Согласно Воинскому уставу, применялась теория фор­мальных доказательств, которая к тому времени получила распро­странение в западноевропейской юриспруденции. При оценке тех или иных видов доказательств судьи руководствовались установ­ленным законом правилами. В законе определялась сила каждого вида доказательств, причем она выражалась в баллах. Доказатель­ства подразделялись на полные, или совершенные, и неполные, или несовершенные. Совершеннейшим доказательством считалось собственное признание. Для получения его прибегали к пытке. При рассмотрении гражданских дел применение пытки было ог­раничено^[234].

В тех случаях, когда суд не мог добиться собственного призна­ния ответчика или обвиняемого, принимались во внимание в каче­стве доказательства свидетельские показания. Полным доказатель­ством считалось показание двух достоверных свидетелей^[235]. Судья при окончательной оценке показаний свидетелей на основании принятой Воинским уставом теории формальных доказательств, должен был отдавать предпочтение показаниям мужчин перед пока­заниями женщин, показаниям знатных людей перед показаниями незнатных, показаниям духовных лиц, образованных людей перед показаниями необразованных и т.д. Существовал перечень лиц, ко­торые определялись как «негодные свидетели» и не могли давать показаний. Дача свидетельских показаний была обязанностью^[236].

Следующий вид доказательств — документы. Они впервые раз­нятся в Уставе от письменных по гражданским делам до присяги. Последняя принималась ответчиком по предложению суда, когда против него не выдвигалось каких-либо серьезных обвинений. Если ответчик принимал присягу, то он признавался оправдан­ным. В противном случае ответчик оставался виновным, но наказа­ние уменьшалось судом. Существовавшие ранее такие виды доказа­тельств, как поле и жребий, отменялись^[237].

Порядок вынесения приговоров по Воинскому уставу был сле­дующий: после того как суд подверг оценке представленные доказа­тельства, каждый член суда, начиная с младшего, подавал свое мнение. В случае разногласий приговор выносился по большинству голосов. Затем приговор оформлялся письменно, подписывался членами суда и скреплялся аудитором. Аудиторы не являлись чле­нами суда, а были штатными должностными лицами, введенными в России впервые Петром I. Они обладали главным образом надзор­ными функциями, наблюдали за правильным ведением судопроиз­водства, для чего должны были иметь специальные юридические знания и навыки. По гражданским делам Воинский устав допускал апелляцию^[238].

Таким образом, Указ 1697 г. и Воинский устав предусматривали как для уголовных, так и для гражданских дел розыскной, следствен­ный процесс. 5 ноября 1723 г. были издан именной Указ «О форме суда»^[239], прямо противоположный предыдущим законам. Он отменял розыск, а «суд» сделал единственной формой процесса. Петр I, от­мечая в этом указе, что в судах много дают лишнего говорить и много «неподобного пишут», отказался от начал следственного процесса при рассмотрении гражданских дел и большей части уго­ловных (за исключением дел «об оскорблении величества, измене, бунте и злодействе»)^[240].

Основными и наиболее характерными моментами в процессе, установленном Указом «О форме суда», являлись: 1) введение уст­ного судоговорения; 2) при изложении жалобы истца или постра­давшего следовало указать на пункты обвинения, причем ответчи­ку вменялось в обязанность дать ответ по каждому пункту отдель­но; 3) расширялось судебное представительство; 4) принимались меры к предотвращению волокиты.

Указ содержал следующие положения «формы суда»: от чело­битных требовалась особая четкость и краткость. Указ приводил форму челобитной, чего раньше в процессуальных законах не пре­дусматривалось. Различали два вида челобитчиков: истец — в граж­данском процессе и доноситель — в уголовном, хотя противная сторона именовалась в обоих случаях ответчиком.

Судебное следствие иска велось по каждому отдельному пункту челобитной, причем ответчику предоставлялся срок для приобще­ния к делу новых документов. Принцип состязательности соблю­дался как в стадии судебного следствия, так и стадии досудебной подготовки: ответчика следовало ознакомить с челобитной не позд­нее чем за неделю до суда, чтобы он мог подготовиться к защите. Челобитчик обязан собрать все необходимые бумаги до начала су­дебного разбирательства. В тех случаях, когда ответчик выдвигал новые материалы, истцу предоставлялось время на поиск необхо­димых документов.

Предъявлялись формальные требования к протоколу: так, «от­ветчиков ответ» полагалось писать в одной тетради, а «истцовы или доносителевы улики» — в другой. Ответ на челобитную запреща­лось давать в письменном виде. Предусматривалась довольно слож­ная система письменного оформления дела, хотя указ и провозгла­сил устность в качестве процессуального принципа; впервые требу­ется, чтобы приговор основывался на «приличных», т.е. соответст­вующих, пунктах материального закона, в противном случае судьи подвергались наказанию.

Указ 5 ноября 1723 г. водился в действие в 1724 г. для всех ви­дов судов, и запрещалось под страхом наказания применять другую форму процесса. Однако на практике этот закон не мог полностью заменить «Краткое изображение» в регламентации процесса, по­скольку он не обладал достаточной полнотой. Уже вскоре после издания этого указа стал сужаться круг дел, которые должны рас­сматриваться в соответствии с указанными правилами. К 1725 г. только гражданские и небольшая часть уголовных дел, например татьба без поличного, и дела, возникавшие по жалобе пострадавше­го, стали рассматриваться на основании указа «О форме суда»^[241].

Впоследствии соотношение применения этих законов измени­лось: указ использовали при рассмотрении гражданских дел, а «Краткое изображение...» — уголовных, причем как в военных, так и невоенных судах. В дальнейшем эта двойственность не прижи­лась: «Как узаконение, так и практика решительно наклонялись в сторону инквизиционного процесса»^[242], а «форма суда» постепенно забывалась. По-видимому, развитию абсолютизма в большей мере отвечал розыск как форма процесса, хотя и не в такой безгранич­ной форме, как того требовал Указ 1697 г.^[243]

Во второй половине XVIII в. область применения состязательно­го процесса еще более сузилась, а начала следственного процесса вытесняли формы, установленные указом 1723 г. Указом от 27 июня 1765 г. Екатерина II, предписав руководствоваться «формою суда», все же отменила устное судоговорение, установив письменное произ­водство («для судных комиссий, учреждаемых на счет обвиняемых»).

На практике суды произвольно применяли ту или иную форму процесса, что, естественно, увеличивало судебную волокиту, взя­точничество, произвол судей. Общество было крайне недовольно таким отправлением правосудия. Когда Екатериной II была создана Комиссия по сочинению нового Уложения, сословия в своих нака­зах настаивали на реформе суда, ссылаясь на крайне неудовлетво­рительные порядки в российских судах.

Как отметил М.Ф. Владимирский-Буданов, «замечательно, что и депутаты Екатерининской Комиссии вооружаются против состя­зательного процесса, как он установлен в "форме суда"; но это и не удивительно, ибо от состязательного процесса остались, действи­тельно только форма, которая лишь усложняла и удлиняла процесс, между тем как самые дела решались по инквизиционному усмотре­нию судей»^[244].

Императрица и сама сознавала необходимость изменения про­цессуальных принципов, в Наказе она говорила о новых принци­пах, выдвинутых просветителями. Так, она писала о гарантиях в отношении к ним, о том, что судьи не имеют права произвольно толковать законы о наказаниях. Недовольна она была и взяточни­чеством, широко распространенным в судах. Среди новых процес­суальных принципов, указанных Екатериной, следует отметить пра­во на суд «равных», т.е. передача дела на решение судей, принадле­жавших тому же сословию, что и ответчик, право на отвод судей, гласность процесса^[245].

Однако на практике эти идеи не осуществились. В процесс бы­ли внесены лишь незначительные изменения. По указам 1762 г. и 1764 г. суды обязывались немедленно объявлять сторонам вынесен­ный приговор. В случае недовольства одной из сторон она должна объявить о том суду в недельный срок. После этого суд отправлял дело в высшую инстанцию, где оно рассматривалось в апелляцион­ном порядке. Для подачи апелляционной жалобы устанавливался годовой срок для жителей России, а для проживавших за границей — двухлетний. После подачи жалобы высшая инстанция составляла по материалам дела доклад, называвшийся экстрактом и подписывав­шийся сторонами. Уже на основании этого экстракта дело пересмат­ривалось в апелляционной инстанции. Апелляционный пересмотр дела допускался лишь в отношении гражданских дел и тех уголов­ных, которые могли возбуждаться только по жалобам пострадав­ших. Позднее рассмотрение некоторых категорий дел было отнесе­но к «особенным родам судопроизводства». Например, судопроиз­водство по делам казны было выделено в 1799 г. из общего порядка производства гражданских дел^[246].

Систематизация гражданско-процессуального законодательства под руководством М.М. Сперанского имела своим следствием из­дание специального тома (X), в котором был упорядочен норматив­ный материал, регламентировавший гражданское судопроизводство. В России эволюция судебного процесса имела своим следствием выделение двух производств — для дел вотчинных, или вещных ис­ков, направленных на признание права в отношении определенной вещи, и исковых, или личных исков, вытекавших из обязательств. Затем произошло деление порядков на бесспорный и спорный.

Под бесспорными делами понимались «всякий договор и всякое обязательство, законно совершенные». Они отличалась тем, что если при наступлении определенных условиями сроков обязательство не исполнялось, то одна из сторон получала право обратиться в поли­цию, которая восстанавливала нарушенное право «непосредственным приложением закона и приведением его в исполнение». Судопроиз­водство по спорным делам подразделялось на вотчинное, или о праве собственности, и исковое, или по неисполненным договорам и обя­зательствам, а также «споры по взысканиям за нарушение прав оби­дами, ущербами, убытками и самоуправным завладением».

Сравнение бесспорного и спорного порядков показывает, что достаточно сложно было их разграничить, поскольку в обоих случа­ях речь шла об обязательственных правоотношениях. Демаркаци­онной линией являлись, во-первых, наличие документа, не вызы­вавшего сомнений у органа власти в своей юридической достовер­ности, во-вторых, ясность содержания прав и обязанностей сторон, в-третьих, доказанность нарушенного права. На практике тяжущие­ся столкнулись с проблемой: серьезной трудностью для них оказа­лось определить порядок производства по своему спору.

Вотчинное судопроизводство делилось на апелляционное и следственное. Разница состояла в следующем. Апелляционный по­рядок допускал возможность перехода дела по просьбе тяжущихся в следующую инстанцию для проверки вынесенного судебного реше­ния. Отличие следственного порядка состояло в том, что проверка законности судебного решения осуществлялась без участия сторон, а «по самому порядку его производства»^[247]. Исковое производство тоже имело свои разновидности. Согласно ст. 158 в нем выделя­лись: «1) судопроизводство по неисполненным обязательствам и договорам и 2) судопроизводство по взысканиям в обидах, ущербах и самоуправном завладении»^[248].

Далее судебный порядок подразделялся на четыре главных рода судопроизводства — по делам вотчинным, казенным, по долговым обязательствам и по искам об обидах и убытках. Помимо указанных четырех главных производств существовало 16 особых. Но и это было далеко не все. Действовали специальные правила примири­тельного судопроизводства. Наряду с ними содержался целый ряд специальных производств для отдельных местностей и народностей Российской империи, которые также имели довольно сложную структуру^[249]. К этому необходимо добавить смешение в деятельности суда производств, связанных с разрешением спора, и производств, вызванных жалобами на действия судов «по удостоверению и охра­нению прав частных лиц». Последняя категория относилась к числу дел «судебного управления», под которыми понимались ввод во владение, совершение актов, раздел наследства, вызов наследников, розыск безвестно отсутствовавших и др.^[250]

В сумме исследователи Законов о судопроизводстве насчитыва­ют от 63 до 69 производств по гражданским делам^[251]. До определен­ной степени разнообразие производств само по себе не является отрицательным показателем. Как правило, в рамках одного государ­ства не существует одинакового порядка рассмотрения гражданских споров. Такое однообразие существовало только на ранних ступе­нях развития государственности и суда. В основе многообразия мо­гут лежать отчасти исторические причины, отчасти различия в пра­вовом статусе участников спора, отчасти характер исковых требова­ний и т.п.^[252] Правовая теория и практика исходили из аксиомы, что невозможно применять один и тот же порядок гражданского судо­производства, скажем, для разрешения спора, вытекающего из дол­га по векселю, и спора, вытекающего из права собственности на землю.

Но в России отсутствие общего порядка производства граждан­ских дел стало, с одной стороны, результатом длительного сохране­ния локальной самодостаточности органов управления, которые не только совмещали функции управления и суда, но и имели специ­альные правила производства дел. С другой стороны, власть, будучи недовольной действовавшим судопроизводством, но в то же время не решавшаяся на его коренное преобразование, предпочла ограни­читься принятием под свое особое попечение почему-либо интере­совавших ее дел, для чего устанавливались особые виды судопроиз­водства^[253].

В итоге была сформирована такая модель судопроизводства, ко­торая создавала для всех участников процесса серьезные трудности. Прежде чем начать дело, нужно было определить, к какому роду судопроизводства оно относится исходя из своего содержания, предмета иска, сословного статуса истца и ответчика. Но при этом любое дело подходило или к главным, или к особенным родам производства, к тому же могло быть рассмотрено в любом из суще­ствовавших судов. О том, насколько это действительно составляло проблему, свидетельствует тот факт, что вопросы подсудности пре­обладали в спорах на начальной стадии процесса, то есть еще до рассмотрения дела по существу. Случалось, что сначала тяжущиеся, пройдя все инстанции, устанавливали подсудность своего спора, а потом уже приступали к рассмотрению его по существу^[254].

Анализ законодательства и практики его применения показыва­ет, что основной формой гражданского судопроизводства в дорефор­менной России была смешанная, или следственно-состязательная, что означает использование не только следственных элементов, но и начал состязательного характера. Гражданское судопроизводство могло быть инициировано двумя средствами: подачей «искового прошения» истцом или посредством передачи материалов в суд ка- ким-либо органом власти. Первый способ являет собой состяза­тельное начало в гражданском процессе. Говоря о втором способе, отметим, что чаще всего дела поступали от полиции, которая про­изводила «гражданское следствие» с целью сбора необходимых фак­тических данных.

На стадии подготовки дела к рассмотрению в суде истец и от­ветчик вели дискуссию между собой посредством документов, по­даваемых в суд: прошения, ответа, возражения и опровержения. Они позволяли уточнить обстоятельства, имевшие значения для правильного разрешения дела, очерчивали круг доказательств, на которых основывали свои позиции стороны. Однако не существо­вало законодательного ограничения количества состязательных бу­маг, что приводило к неоправданному увеличению их числа. К тому же суд по своему усмотрению устанавливал сроки представления документов, что тоже выступало причиной затягивания процесса. На практике по одному делу часто поступало тридцать и более раз­нообразных прошений, что выступало одной из главных причин волокиты в гражданском процессе^[255]. Только в середине XIX в. пра­вительство попыталось оптимизировать обмен процессуальными актами, введя требование представления копий и фиксированные сроки для подачи документов^[256].

Перед началом рассмотрения дела тяжущиеся могли заявить от­вод судье. Перечень оснований был открытым, и стороны могли руководствоваться своими причинами для «подозрения» судьи в его заинтересованности в необъективном рассмотрении дела, что часто использовали ответчики для затягивания или вообще развала дела.

Использовалось достаточно архаичное доказательственное пра­во, которое представляло собой симбиоз институтов, принадлежав­ших к противоположным судопроизводственным моделям. Напри­мер, с одной стороны, вполне в состязательном духе проводилась мысль о том, что суду полагалось оценивать представляемые сторо­нами доказательства и не подвергать сомнению те из них, которые не оспариваются тяжущимися^[257], с другой стороны, имелись нормы, которые позволяли суду перекраивать всю доказательственную базу по своему усмотрению^[258].

Доказательствами по гражданскому делу могли быть собственное признание, письменные акты, личный осмотр, показания сведущих людей, показания свидетелей, повальный обыск, присяга. Наличие в этом перечне и использование на практике, например, повального обыска есть свидетельство присутствия следственных начал в граж­данском процессе. Отдельного упоминания достойна присяга, пред­ставлявшая одно из самых недостоверных доказательств^[259].

Не предусматривалась свободная оценка судом фактических данных. Применялась теория формальных доказательств, с помо­щью которой стремились установить истину посредством известных вычислений. Законом устанавливалась «ценность» каждого доказа­тельства. Выделялись совершенные, или безусловно обязательные для суда, доказательства, к которым относились признание, пись­менные акты, свидетельства двух достоверных свидетелей, присяга. Наряду с ними существовали «половинные» доказательства: пись­менные свидетельства посторонних лиц, купеческие книги в исках против лиц, к торговому званию не принадлежащих, показание од­ного свидетеля^[260] и др.

Судебное разбирательство — основная стадия гражданского процесса. Суд мог приступать к разрешению дела только после «учинения надлежащих справок как о подлинности документов, представленных тяжущимися, так и о подлинности показаний, учи­ненных ими». Пополнение дел справками тоже относилось к веде­нию суда, на что тратились порой годы. Это правило в полной мере доказало свою несостоятельность. Судья, изыскивавший по своей инициативе доказательства, не приведенные сторонами, собирав­ший справки, сам превращался в заинтересованное лицо, чем, как правильно заметил Ф.М. Дмитриев, ненамеренно нарушал равенст­во тяжущихся^[261]. На практике количество бумаг определялось пред­ставлением суда о достаточности, что порождало злоупотребления судей^[262]. Проблема состояла в том, что суд, а точнее его канцелярия, собирал справки по своему усмотрению. Следовательно, он мог усилить или, наоборот, ослабить доказательственную базу той или иной стороны посредством затребования или игнорирования каких- либо документов. А уже через это оказывать влияние на судебное решение. Сбор справок в дореформенной России стал самым дей­ственным способом затягивания и запутывания процесса. Следст­вием такой практики стал огромный оборот бумаг, от которого страдали сами суды.

Судебная активность в части сбора доказательств имела еще одно негативное последствие, суть которого — пассивность сторон. При подаче дела в суд первой инстанции они ограничивались предъявлением далеко не всех доказательств, зная, что сбор осталь­ных суд возьмет на себя. Истец и ответчик ограничивались сбором только первых доказательств, нисколько не сомневаясь, что суд «примет на себя дальнейшее разъяснение фактической стороны де­ла, разработку доставленных ими материалов и указание всех об­стоятельств, на которых должно быть основано суждение»^[263].

На основе всех состязательных бумаг канцелярия суда состав­ляла докладную записку (выписку), в которой освещались весь «ход и все существо дела от начала до конца». Именно на основе этого документа у судей формировалось представление о существе спора^[264]. Подписанную докладную записку секретарь докладывал на судеб­ном заседании. При этом он мог давать необходимые разъяснения по делу и зачитывать документы. Стороны могли присутствовать при докладе и делать замечания в случае каких-либо упущений. Именно на основе доклада суд выносил свое решение. Понятно, что судьи не могли изучить дело и знать его лучше, чем секретарь. Более того, судьи нередко даже не вникали в дело, приходя в суд только для подписания журнала, а зачастую подписывая журнал задним числом.

Принятое судом решение записывалось в виде резолюции в журнал. После подписания журнала присутствовавшими и просмот­ра его прокурором и стряпчими докладная записка дополнялась решением и в таком виде превращалась «в протокол судебного мес­та». Само решение доводилось до сведения сторон. Российское за­конодательство допускало в процессе мировое соглашение между тяжущимися, представлявшее собой институт состязательной фор­мы процесса. «Мировые сделки» могли быть заключены до начала процесса, во время производства и «по постановлении судебного решения». Дело, прекращенное мировым соглашением, считалось «навсегда решенным»^[265].

Обжалование судебного решения олицетворяет собой бесспор­но состязательное начало в процессе. Правда, власть, убежденная, что ей удается обеспечивать в достаточной степени контроль за правосудием, неодобрительно смотрела на жалобы и жалобщиков. Было весьма распространено воззрение, что внесение важнейших дел на ревизию, в силу требования закона и протестов губернато­ров и прокуроров, в достаточной степени обеспечивает правиль­ное течение правосудия. Жалобы же являются чем-то излишним, бесполезным, напрасно замедляющим движение дел^[266]. В целях борьбы с необоснованной подачей жалоб в российском законода­тельстве присутствовали институты следственной формы, ограни­чивающие апелляции: «апелляционная сумма», то есть допущение жалобы только по искам определенной стоимости, «залог правой апелляции», как гарантия против безосновательных жалоб^[267], штра­фы за предъявление отвергнутого иска^[268]. Однако это мало сдержи­вало желавших обжаловать судебные решения. Следственная фор­ма процесса предоставляла тяжущимся практически неограничен­ную свободу приносить частные и апелляционные жалобы на ре­шения суда.

Наряду с апелляционным, существовало ревизионное производ­ство, в рамках которого суд был обязан переслать дело ех оГПсю на ревизию высшего суда^[269]. Перед нами элемент следственного процес­са, в силу которого суд по собственной инициативе или по донесе­ниям других органов власти вел гражданское дело и всеми возмож­ными способами старался установить материальную истину. Следу­ет сказать, что данная категория дел тоже рассматривалась в про­должительные сроки. Министерство юстиции было вынуждено при­знать, что по так называемым «следственным делам» отмечалась «особая медлительность», которая была вызвана «многосложностью формальностей», в свою очередь, вызывавших многочисленные вто­ростепенные споры^[270].

Элементом следственного начала следует считать письмен­ную форму процесса, которая достигла значительных масштабов, замедляла рассмотрение дела в суде, формализовала судебное разбирательство, способствовала различного рода злоупотребле­ниям при подготовке дела к судебному разбирательству и рас­смотрении его по существу и, как следствие, приводила к нару­шению прав заинтересованных лиц, обращавшихся в суд за су­дебной защитой.

В связи с развитием письменного производства следует рас­смотреть и принцип канцелярской тайны как элемента следствен­ной формы процесса. Дореформенное гражданско-процессуальное законодательство не предусматривало такого института. Нигде пря­мо не устанавливалась закрытость судебного процесса. Присутство­вала попытка установить круг сведений, не подлежавших «оглаше­нию перед тяжущимися» до подписания судьями решения. В него входили мнение судей и проект решения¹. Однако в силу отсутст­вия последовательного отделения суда от администрации, а также активного использования элементов следственной формы процесса, в частности подготовки всех бумаг в канцелярии, принцип канце­лярской тайны оказался интегрированным в гражданское судопро­изводство. Выражение свое он находил в закрытости подготовки и рассмотрения дела. Для получения какой-либо информации о со­стоянии производства по делу или документа тяжущемуся приходи­лось заявлять специальное ходатайство, удовлетворение которого принадлежало к числу дискреционных полномочий суда, что в тех условиях порождало массу злоупотреблений.

Наряду со следственно-состязательной формой в России ис­пользовалась и состязательно-следственная форма гражданского судопроизводства, которая получила реализацию прежде всего в коммерческих судах. В 1832 г. был принят Устав торгового судо­производства, согласно которому возбуждение дела было менее формализовано, чем в общем гражданском процессе, и максималь­но соответствовало принципу процессуальной экономии. Произ­водство дел в суде начиналось только на основании искового заяв­ления или жалобы. Закон устанавливал гораздо меньше формаль­ных требований к исковому заявлению. Все дела рассматривались «словесной расправой», за исключением случаев, когда истец хода­тайствовал или суд по своему усмотрению решал «допустить пись­менное производство».

Устное производство дела регламентировалось достаточно крат­ко. Судебное следствие представляло собой объяснения тяжущихся или их поверенных, которые не ограничивались «ни обрядами, ни формами, для судоговорения установленными». В процессе допус­калось предъявление записок, которые должны были быть кратки­ми и ограничиваться заключением по конкретному вопросу и фор­мулированием юридических последствий. Если требовались допол­нительные справки, то суд предоставлял сторонам возможность предъявить их в установленные сроки, сам не вступая в переписку ни с какими учреждениями^[271]. Обращает на себя внимание макси­мальное сокращение процессуальных сроков. В не терпящих отла­гательства случаях ответчику мог предъявляться судебный приказ о явке в суд немедленно, а само заседание могло быть назначено и в неприсутственный день. Детально регламентировался порядок до­ставки повесток и других процессуальных документов.

Письменное судопроизводство предполагало обмен всеми доку­ментами на стадии подготовки дела к слушанию. Количество про­цессуальных документов четко регламентировалось. Стороны пред­ставляли иск, ответ, возражение и опровержение. Затем готовилась краткая записка, в которой излагались предмет и доказательства иска, ответ на него, возражение истца против ответа и опроверже­ние ответчика, а также законы, подлежащие применению в данном споре. Секретарь доводил записку до сведения суда, который после этого принимал решение. Если стороны присутствовали в суде, то им разрешалось давать дополнительные устные объяснения, но в них не должно было содержаться новых доказательств и опровер­жений^[272]. Более эффективной была система обжалования судебных решений. Отсутствовал ревизионный порядок, и допускалось толь­ко апелляционное обжалование, причем через суд, рассматривав­ший дело.

Коммерческие суды в равной степени практиковали оба вида производства: и устное, и письменное. Полагаем, что в основе это­го лежит сложность дела. Менее сложные дела удобнее рассматри­вать по упрощенной процедуре, каковой являлась «словесная рас­права», тогда как для сложных споров, требовавших больше усилий и при фактической, и при юридической квалификации, лучше под­ходило «письменное разбирательство».

Попутно заметим, что сходные правила производства дел дейст­вовали в евангелическо-лютеранских консисториях. Рассмотрение споров между частными лицами осуществлялось в рамках частного процесса, который мог быть обыкновенным или кратким. В по­следнем случае имело место сокращение сроков и отсрочек. Произ­водство по делу могло возбуждаться только по инициативе тяжуще­гося. Стороны в короткие сроки обменивались процессуальными документами, число и содержание которых точно регламентирова­лось. Завершающим действием на стадии подготовки к судебному разбирательству была подготовка докладной записки, где кратко и ясно излагалась суть дела, его фактическая основа и перечень зако­нов, подлежавших применению в разбираемом споре. Слушание дела — это чтение указанной записки. Суд после ознакомления с запиской выносил свое решение, затем приглашал стороны для его оглашения. Недовольные решением могли обжаловать его в выше­стоящую инстанцию. Закон четко различал основания апелляцион­ного и частного обжалования^[273].

Обратим внимание на то, что сроки производства процессуаль­ных действий были не только точны и понятны, но еще отличались и разумной непродолжительностью. Кроме того, следует заметить: при всем том, что процесс предполагал обмен различными бумага­ми, именно активность сторон выступала его движущей силой. Тя­жущиеся, хотя и не присутствовали при совершении решения, тем не менее имели полное представление о фактической основе дела, его доказательственной базе, представляли правовую позицию сво­их оппонентов. Кстати, словесное разбирательство допускалось и в этих судах. Основанием являлась бедность спорящих сторон, кото­рые в связи с этим обстоятельством не могли оплатить услуги по подготовке процессуальных бумаг. Последние сочинялись со слов истца и ответчика в самом суде, в форме журнальных статей и под­писывались тяжущимися^[274].

Характеристика дореформенного гражданского судопроизводст­ва была бы неполной без освещения проблем реализации состяза­тельной модели гражданского судопроизводства, или «суда по фор­ме», учрежденном указом 5 ноября 1723 г.^[275] Применялся данный вид производства в случаях, когда сам истец подавал прошение о рас­смотрении дела по форме или когда тяжущемуся предоставлялась такая возможность по решению суда или повелению императора^[276]. Истец подавал исковое прошение, в котором указывал «иск и дока­зательства». После этого вызывали ответчика, которому выдавали «список с прошения для ведения к оправданию». Если предметом иска являлось имущество, то иск после подачи прошения обеспе­чивался движимым или недвижимым имуществом, а при его отсут­ствии или невозможности представить поручителя ответчика аре­стовывали'.

Применялись непродолжительные сроки для процессуальных действий сторон. Истец лишался права на иск, если он не являлся на суд. Однако указанное достоинство почти полностью нивелиро­валось другими нормами, согласно которым тяжущиеся могли по­давать «отсрочные прошения» и просить отсрочки «по производству тяжебного дела, или для явки к суду, или для представления дока­зательств и тому подобное»^[277]. Отсутствие указаний на срок подачи этих ходатайств, их количество создало возможности для затягива­ния дела сторонами на любой срок.

Особенности судебного разбирательства заключались в том, что истцом «улики», а ответчиком «оправдания» и «очистки» предъявля­лись судьям словесно. Суд в данном виде судопроизводства выступал в качестве независимого арбитра и проявлял активность в том слу­чае, если требовалось удерживать стороны от действий, которые мог­ли затягивать производство по делу^[278]. Процессуальные особенности суда по форме ставили в привилегированное положение истца, пре­доставляя ему значительные преференции по сравнению с ответчи­ком. Истец имел право требовать от суда обеспечения иска имением, поручительством или даже личным арестом должника, что часто ис­пользовалось как средство шантажа^[279]. Ответчик за неявку в суд, или к судоговорению, обвинялся без суда и затем ему отказывали в судеб­ной защите во всех инстанциях. Истец, не представляя никаких до­казательств и «заключая их единственно в судных речах», мог начи­нать совершенно бездоказательные процессы и вынуждать ответчика, особенно личным арестом, соглашаться на то, к чему самые законы о доказательствах его не обязывали^[280]. К этому списку добавим воз­можности для произвола судей, поскольку минимум формальностей не позволял в полной мере контролировать их действия.

В силу указанных обстоятельств со временем такое судопроиз­водство, хотя и признавалась современниками передовой частью процессуальных законов, практически перестало применяться.

Правы авторы, считавшие, что форма суда по Указу 1723 г. об­ладала несомненными достоинствами, но не соответствовала реали­ям времени^[281]. Процесс по форме чаще всего инициировался истца­ми, которые изначально были настроены на злоупотребление свои­ми правами. Они предполагали запугивать противную сторону пер­спективой либо применения обеспечительных мер, среди которых, напомним, фигурировало личное задержание, либо затягивания процесса, для чего имелись, как мы видели, все необходимые ин­ституциональные предпосылки.

Подведем итоги. В результате судебных реформ второй трети XIX в. в России получили распространение различные формы гра­жданского процесса. Законодательство знало принципы устности, гласности, непосредственности, диспозитивности, состязательно­сти, свободной оценки доказательств и др., свойственные состяза­тельной модели судопроизводства. Одновременно использовались и принципы следственной формы процесса: активности суда, пись­менности производства, канцелярской тайны, опосредованного ис­следования юридических фактов на основе теории формальных до­казательств и др.

На практике присутствовала комбинация принципов, что дает нам основание говорить о смешанной форме цивилистического процесса. В одних случаях она имела следственно-состязательную разновидность, а в других, наоборот, состязательно-следственную. Комбинация принципов не являлась статичной, она видоизменя­лась в зависимости от категории дел. Те из них, которые затрагива­ли интересы государства, рассматривались с явным преобладанием институтов следственного процесса. Дела, сторонами которых вы­ступали исключительно частные лица, могли разбираться по форме с преобладанием состязательных начал или даже исключительно в рамках состязательного процесса. Но исторический контекст при­вел к тому, что правоприменительная практика дореформенного времени отдавала предпочтение следственной форме.

Основанием исполнительного процесса до реформы 1864 г. могли служить не только судебные решения, но и другие судебные и нотариальные акты, а в некоторых случаях даже «частные» и «до­машние» документы. Порядок исполнительного производства не был четко урегулирован и зависел от местных особенностей и уч­реждений, занимающихся исполнительной деятельностью.

Но уже в этот период исполнительный процесс стал проходить в более или менее определенном порядке, прослеживались следую­щие стадии исполнительного производства.

1. Возбуждение исполнительного производства. Оно происходи­ло путем подачи кредитором в полицию или суд соответствующей просьбы об исполнении.

2. Подготовка к совершению исполнительных действий (она на­зывалась «прелюдией ко взысканию»). На этой стадии присутствен­ное место посылало извещение должнику о необходимости произ­вести предусмотренный исполнительным актом платеж либо отве­тить суду в определенный срок. В повестке мог быть назначен день заседания, на котором будут заслушаны объяснения сторон по по­воду совершения исполнительных действий. На заседании должник опрашивался прежде всего о подлинности или подложности акта, по которому следовало производить взыскания. По истечении срока на добровольное исполнение или после заседания суд немедленно выносил определение о взыскании, сообщая об этом полиции для исполнения. Если в ходе подготовительных действий в полицию или суд поступали возражения от должника, судья был вправе оста­новить взыскание, если сочтет возражения доказанными либо при­знает дело спорным. В остальных случаях исполнение переходило в следующую стадию, а должнику предоставлялось право защищать свои интересы общим судебным порядком (сопсИсНо $те саиза).

3. Принудительное взыскание, выражающееся в применении к должнику ареста и других принудительных мер исполнения. До су­дебной реформы 1864 г. принудительное исполнение бесспорных взысканий по договорным обязательствам было отнесено к компе­тенции губернских правлений, а впоследствии (с 1775 г.) передано в ведомство подчиненных им полицейских управлений, взыскание же по закладным могли производиться и в судебных местах.

К середине XIX в. в России наблюдалась интенсификация хо­зяйственной жизни, увеличение гражданского оборота, чрезвычай­но усложнились столкновения по поводу этого прав и интересов частных лиц. Все это проходило в рамках отсталых, не отвечающих потребностям общества процессуальных форм. Множественность судебных инстанций (сословные суды, магистраты, ратуши, над­ворные суды и т.п.) с неопределенной подсудностью, с различием порядков судопроизводства затрудняла обращение в суд за защитой прав и законных интересов. Смешение полицейской и судебной власти, привнесение в гражданский процесс элементов розыскного (например, требование канцелярской тайны) придавали ему не­свойственные черты. Не были разработаны система доказательств, правила их оценки, использовался такой архаичный вид доказа­тельства, как присяга тяжущихся. Отсутствовало право лица на по­лучение квалифицированной юридической помощи.

11.2. Уголовный процесс

С начала XVIII в. отечественный уголовный процесс изменяет­ся путем заимствований с Запада, начатых в царствование Петра I. Заменяя приказную организацию суда коллегиальной, Петр I вво­дит и новые меры следственного процесса. «Суду и очным ставкам не быть, а ведать все дела розыском», — постановлял еще указ 1697 г. А затем в 1716 г. в приложенном к «Воинскому уставу» «Кратком изображении процессов» Петр установил заимствованные из За­падной Европы подробные правила розыскного (следственного) процесса.

Формально «Краткое изображение» должно было регулировать военно-уголовный процесс, в котором производство в кригсрехтах распадалось на предварительное и судебное. Однако ряд положений этого закона имел более широкое значение, так как в них говори­лось не только о военных, но и о гражданских (общеуголовных) делах. Поэтому практика распространила действие «Краткого изо­бражения процесса» и на производство в других судах, кроме воен­ных, чему способствовала и деятельность розыскных комиссий и Преображенского приказа^[282].

«Краткое изображение процессов» ввело подлинный розыскной процесс со всеми его типичными чертами. К ним относятся актив­ность суда, преимущественное значение письменности, резкое ог­раничение прав обвиняемого и формальная система доказательств, сила которых определена законом. Во всем судебном производстве стоит на первом месте почин суда.

Изгнав непосредственность и состязательность, законодатель окончательно устанавливает формальную силу каждого из видов доказательств, допускаемых в суде. Основным делением доказа­тельств, проходящим сквозь весь их перечень в «Кратком изобра­жении», есть деление на совершенные и несовершенные. Однако свойство совершенного доказательства не закреплено в законе за каким-либо отдельным видом доказательств. Каждое из доказа­тельств может быть совершенным при наличии определенных усло­вий, установленных в законе. При отсутствии этих условий оно яв­ляется несовершенным.

«Краткое изображение процесса» делит все доказательства на четыре вида: 1) «чрез своевольное признание», 2) «чрез свидетелей», 3) «чрез письменные доводы», 4) «чрез присягу». На первом месте закон ставит собственное признание обвиняемого. Законодатель указывает условия, при которых сознание является совершенным доказательством: оно должно быть добровольным, сделанным перед судьей и содержать существенные и полные обстоятельства совер­шения преступления. Однако сам законодатель, а тем более прак­тика допускали очень широкое применение пытки для получения «добровольного» сознания. Условием применения пытки законода­тель называет обоснованное подозрение судьи о совершении обви­няемым преступления. Предоставляя судье широкое усмотрение в вопросах применения и тяжести пыток, законодатель довольно не­определенно угрожает судье жестоким наказанием в случаях, когда пытка была применена «с их вымысла без жадного подозрения».

Говоря о втором виде доказательств — свидетельских показани­ях, — законодатель также указывает условия, при которых они могут быть совершенным доказательством. Он исчисляет ряд категорий людей «негодных» и «презираемых», которые не допускаются к даче свидетельских показаний; устанавливает минимальное число «имо- верных» свидетелей, необходимых для признания доказанности како­го-либо факта; вводит правило о возможности отвода свидетелей на очных ставках до дачи ими показания. При противоречии показаний свидетелей, выдвинутых обвиняемым и истцом, судья должен при­знать, кто «лучших и более свидетелей на своей стороне имеет, кото­рые правду сущую обстоятельствами доказать могут, тому поверит­ся». В разъяснение термина «лучшие» законодатель указывает «что свидетель мужеска полу паче женска, и знатный паче худого, ученый неученого и духовный светского человека почтен бывает»^[283].

Единственным видом доказательств, сохранившимся от обвини­тельного процесса, была очистительная присяга обвиняемого, кото­рая допускалась только в случаях явной недостаточности собранных против него улик. Однако если в подобном случае обвиняемый от­казывался принести такую присягу, законодатель предлагал судьям считать его виновным.

По представлении и рассмотрении доказательств суд переходит к постановлению приговора. Если между судьями не достигнуто единогласие, то приговор выносится согласно мнению большинст­ва. В случае разделения голосов поровну принимается решение, за которое голосовал председатель. После принятия решения судьями приговор излагался письменно, со всеми обстоятельствами дела и мотивами, состоящим при суде аудитором или секретарем. После подписания приговора всеми судьями или председателем и аудито­ром он оглашается секретарем в присутствии сторон.

В судебной практике после 1716 г. наблюдалась крайняя пестрота и неустойчивость в применении процессуальных правил. Причинами этого были: неотчетливость изложения правил «Краткого изображе­ния», в частности сохранение в нем «челобитчика» и «ответчика», напоминающих собою «сутяжников» старого «суда»; далее, невоз­можность последовательного применения строго розыскного порядка к делам чисто гражданским. Попытки такого применения приводили не к уменьшению, а к увеличению волокиты в судопроизводстве.

Улучшить положение должен был указ «О форме суда» 1723 г.^[284]Однако больших практических результатов в области уголовного судопроизводства он не дал. Указ вовсе не излагал необходимых подробностей всего хода процесса и особенно процесса уголовного. Хотя из отдельных выражений указа можно заключить, что он рас­пространялся и на уголовное судопроизводство, но все изложение в целом имеет в виду устное судоговорение с участием двух сторон — челобитчика и ответчика, то есть спор о гражданских правах.

В видах пресечения волокиты указ устанавливал сокращенные сроки для явки сторон и законные поводы неявки; была установле­на обязанность изложения челобитной «по пунктам» и соответст­венно с этим обязанность ответчика или обвиняемого давать объ­яснения также по пунктам. Дух указа был направлен на усиление активности суда, которому предоставлялось право сокращать объем судоговорения.

Достаточно скоро судом по форме уже не могли рассматривать­ся некоторые дела. Сам указ ограничивал применение установлен­ных в нем правил в делах об «...измене, злодействе или словах про­тивных на императорское величество и бунте». В 1724 г. из произ­водства по указу были изъяты дела «доносительские и фискальные». А с мая 1725 г. почти все уголовные дела были изъяты из производ­ства по указу «О форме суда». Таким образом, к концу царствова­ния Петра установился для всей основной массы уголовных дел розыскной процесс.

Во второй четверти XVIII в. происходило усиление следствен­ных начал в уголовном процессе. Последние остатки обвинительно­го процесса исчезли, розыск применялся во всех делах, устного су­договорения не было, чиновники «вершили дела», волокита, взя­точничество, произвол, полное смешение административных и су­дебных функций характеризовали «отправление правосудия». Судо­производство во всех звеньях системы отличалось громоздкостью, канцелярской волокитой и злоупотреблениями, от которых страда­ли все слои общества. Дворянство постоянно жаловалось на судеб­ную волокиту, «безначалие», запутанность законов, произвол кан­целярских чиновников и требовало введения судов с участием сво­их представителей. Эти требования были в определенной мере удовлетворены при проведении Екатериной II административной и судебной реформ.

Во второй половине XVIII — начале XIX в. происходило посте­пенно реформирование следственного процесса. Во-первых, начи­нается ограничение самой тягостной из мер его — пытки; полная отмена ее состоялась при Александре I. Пытка допускалась лишь в тех случаях, когда другие средства не приводили к положительным результатам. Причем пытку не разрешалось применять в уездных городах, для этого преступника отсылали в провинциальные и гу­бернские канцелярии. По указу 1767 г. для применения пытки тре­бовалось приказание губернатора. В тех случаях, когда имелось соб­ственное признание подсудимого, прибегать к пытке запрещалось. А по приказу 1775 г. судам рекомендовалось не принуждать подсу­димого признаваться в содеянном, если другие доказательства изо­бличали его виновность. Во-вторых, фискалы сменяются прокуро­рами и стряпчими. В-третьих, порядок сыска с негласностью и письменностью окончательно распространяется на все уголовные дела. В-четвертых, развивается промежуточная форма уголовных приговоров об оставлении в подозрении.

Законодательство Петра I и Екатерины II легло в основание Свода законов, первое издание которого появляется при Николае Павловиче в 1832 г., составив вторую книгу XV тома^[285]. Основными официальными источниками второй книги XV тома Свода послу­жили отдельные главы Уложения 1649 г., Воинские артикулы Петра I и Учреждение для управления губерний 1775 г., а неофициальным источником — немецкий инквизиционный процесс начала XIX в.

Производство уголовных дел делилось по Своду на три части: следствие, суд и исполнение.

Следствие же распадалось на предварительное и формальное. Круг лиц и органов, производивших следствие, был весьма широк.

Следствие могли производить нижние земские суды, управы благо­чиния и различные присутствия, состоявшие из полицмейстеров, частных приставов и следственных приставов гражданских и уго­ловных дел. В важнейших случаях оно поручалось особым чинов­никам, командированным или местным губернским начальством, или министром внутренних дел, или, наконец, целыми комитетами, составленными из чинов различных ведомств, в которых главную роль играли офицеры корпуса жандармов. В отдельных случаях представители верховной власти возлагали следствие на специально избранных ими лиц.

Предварительное следствие должно было начинаться при нали­чии одного из указанных в законе поводов: извещения или просто­го донесения об известных доносителю признаках преступления; жалобы потерпевшего; доноса (то есть явного обвинения опреде­ленного лица в преступлении), являвшегося в ряде случаев обязан­ностью и связанного с ответственностью за ложность; доношений прокуроров и стряпчих, которые были их обязанностью, особенно по делам «безгласным»; явки с повинной; собственного усмотрения полиции, начинавшей следствие по всякому сведению, к ней до­шедшему. Задачей предварительного следствия было установить, действительно ли имело место происшествие, заключавшее в себе признаки преступления, и привести в известность все обстоятельст­ва, указывающие на такое деяние^[286].

Второй стадией было формальное следствие. Его суть согласно Я.И. Баршеву в том, что это «есть объем всех действий следователя, которые направляются против известного лица, поставленного в состояние обвинения по причине известного преступления, чтобы иметь возможность окончательно решить, действительно ли и в ка­ком виде и степени учинило оно рассматриваемое преступление и достойно ли оно наказания»^[287].

Закон требовал, чтобы формальное следствие установило «над каким лицом или имуществом преступление учинено, в каком дей­ствии состояло, каким способом или орудием, когда, где, с намере­нием или без намерения произведено». От следствия требовались ясность и полнота, чтобы «судебное следствие не могло встретить ни малейшего затруднения или сомнения для постановления по делу приговора».

Закон указывал на присутствие при формальном следствии де­путатов от сословий для ограждения интересов обвиняемого. На

В следствии могли также присутствовать прокуроры и стряпчие, на I которых возлагалось наблюдение за ходом следствия и специально I за тем, чтобы обвиняемый воспользовался всеми законными сред- В ствами защиты.

В ходе следствия должны были быть собраны и записаны в I протоколах все доказательства и в первую очередь собственное при- | знание обвиняемого. Закон запрещал применять пристрастные до- просы, истязания и мучения, но в то же время предписывал «ста­раться обнаружить истину через тщательный расспрос и вниматель­ное наблюдение и соображение слов и действий подсудимого». До­просы могли производиться по несколько раз. Прочие доказатель­ства, по Своду, были: письменные доводы, личный осмотр, показа­ния сведущих людей, показания свидетелей, повальный обыск и оговор. Свидетелю перед допросом давалась очная ставка с обви­няемым для удостоверения личности и для отвода; сам допрос сви­детеля производился в отсутствие прочих прикосновенных лиц и порознь, но для устранения разноречий допускались очные ставки. Протоколы подписывались следователем, обвиняемым и депутата­ми. Оконченное следствие немедленно отсылалось в суд; при этом следователи отнюдь не должны были высказывать мнение или за­ключение по делу.

А.Ф. Кони так характеризует полицейское следствие: «Безот­четный произвол, легкомысленное лишение свободы, напрасное производство обысков, отсутствие ясного сознания о действитель­ном составе преступления, неумелость и нередко желание "покор­миться", "выслужиться" или "отличиться" были характерными признаками производства таких следствий, причем ввиду того, что собственное признание обвиняемого считалось законом за "лучшее доказательство всего света", бывали случаи добывания его истяза­ниями и приемами замаскированной пытки»^[288].

После завершения дело поступало в суд. Ознакомление членов суда с делом происходило путем изготовления так называемых «вы­писок из дела». В случае необходимости суд мог потребовать до­полнения дела справками и иными документами, а в случае обна­ружения крайней неполноты следствия — предписать произвести Дополнительное следствие. Судебное разбирательство было неглас­ным не только для посторонней делу публики, но и для сторон; не было речи и о представителях их, однако обвиняемому предостав­лялось право отвода судей, притом не только по указанным в зако­не причинам, а также по иным, «о которых разумный судья сам рассудить может, ибо законами всех их определить в подробности невозможно».

Обычно суд, выслушав докладную записку, немедленно присту­пал к постановлению приговора; по общему правилу на рассужде­ние полагалось не более трех часов; в случае разногласия в подан­ных мнениях производилось «словесное прение», и дело решалось большинством голосов. Если судьи рассуждали несогласно с зако­нами, то секретарь суда, не имевший решающего голоса, обязан был представить им о том «с должной благопристойностью». Самое решение судей не основывалось на их убеждении в доказанности того или иного факта, а на подсчете установленных доказательств по правилам, предписанным в самом законе.

Свод воспроизвел все основные черты легальной теории доказа­тельств «Краткого изображения процессов». Но, поскольку основ­ное средство получения сознания обвиняемого — пытка — было исключено, составители Свода развили доказательственную систему положениями, заимствованными из немецкого розыскного процес­са. Эти положения должны были определить силу каждого из видов доказательств и различных их комбинаций. Вместе с тем эта систе­ма должна была неизбежно привести к расширению применения третьего вида приговора — оставления в подозрении, поскольку без пытки трудно было при плохом качестве следствия получить со­вершенные доказательства виновности подсудимого^[289].

Все доказательства по Своду разделяются на совершенные и не­совершенные; совершенным доказательством почитается то, кото­рое «исключает всякую возможность к показанию невиновности подсудимого», а несовершенным — всякое доказательство, «не ис­ключающее возможности к показанию невиновности подсудимого», то есть оставляющее какое-либо сомнение. Одно совершенное до­казательство признается достаточным для обвинения, а «одно несо­вершенное доказательство виновности вменяется только в подозре­ние», но несколько несовершенных доказательств в совокупности могут составить совершенное доказательство.

К совершенным доказательствам принадлежат:

1) собственное признание, которое «есть лучшее свидетельство всего света»;

2) письменное доказательство, признанное тем, против кого оно представлено;

3) личный осмотр;

4) свидетельство сведущих людей, то есть заключение экспер­тов; под ними закон понимал только «медицинских чиновников»;

5) согласное показание двух свидетелей, не отведенных подсу­димым, если против этих показаний не будет представлено подсу­димым достаточных опровержений.

Несовершенные доказательства составляют:

1) внесудебное признание обвиняемого, подтвержденное свиде­телями;

2) оговор подсудимым посторонних лиц;

3) повальный обыск (то есть массовый опрос жителей данной местности о личности и образе жизни обвиняемого);

4) показание одного свидетеля об определенном факте;

5) улики или признаки в совершении преступления.

Обвинительный приговор мог быть постановлен только при на­личии совершенных доказательств. Если совершенных доказательств не добыто, однако против подсудимого имелись некоторые улики, то, судя по тяжести их и по роду обвинения, предписывалось:

1) или оставлять подсудимого в подозрении, более или менее сильном, и при открытии новых доказательств подсудимый мог быть привлечен к суду по тому же делу;

2) или отдавать подсудимого под надежное поручительство в добром впредь поведении, но нововведение состояло в том, что и оно сопровождалась оставлением в подозрении;

3) или же брать у него присягу для очищения от подозрения.

Оправдательный приговор мог быть вынесен при полном отсут­ствии улик.

По статистическим сведениям Министерства юстиции, при действии сводного законодательства судебными местами постанов­лялось приговоров обвинительных только 12,5%, остальные же 87,5% приходились главным образом об оставлении в подозрении^[290].

Пересмотр приговоров первой инстанции имел место в ревизи­онном порядке и по жалобам.

Право апелляционной жалобы было по Своду очень ограниче­но. Только жалобы осужденных по маловажным делам, не подле­жащим ревизионному пересмотру, приостанавливали приговор и рассматривались вышестоящим судом. Люди «подлого звания», то есть не изъятые от телесного наказания, могли жаловаться на при­говор палаты в Сенат лишь после исполнения над ними приговора, то есть когда они уже подверглись телесному наказанию и были сосланы в Сибирь. При этом, если Сенат признавал такую жалобу осужденного неосновательной, жалобщик подвергался дополни­тельному телесному наказанию.

Основным видом пересмотра была ревизия, при которой дела вос­ходили в высшие инстанции либо прямо в силу веления закона, либо при несогласии губернатора или прокурора с приговорами, а в Сенате и при расхождении во мнениях между сенаторами или сенаторами и министром юстиции. Ревизионными инстанциями были департаменты Сената, общее собрание Сената и Государственный совет.

И в апелляционном, и тем более в ревизионном порядке дела пересматривались без вызова осужденных и рассмотрения подлин­ных материалов дела, исключительно на основании новых «выпи­сок» и докладов. Во второй инстанции решение писал или товарищ председателя, или секретарь; все прочие члены только подписывали заготовленное решение, не читая дела и даже доклада. Такой поря­док пересмотра дел и множественность инстанций влекли длитель­ную волокиту. Она еще более усиливалась тем, что закон допускал отдельное рассмотрение рядом высших инстанций жалоб по част­ным вопросам дела. Очень часто решение судом высшей инстанции частного вороса влекло обращение всего производства в низшую инстанцию, а затем дело опять восходило во все высшие инстан­ции. При таком порядке производства мало-мальски сложные дела тянулись не только годами, но и десятилетиями.

Список источников и литературы

Источники

1. Указ от 21 февраля 1697 г. // Российское законодательство X—XX вв.: в 9 т. Т. 4. Законодательство периода становления абсолютизма. М.: Юридическая литература, 1986. С. 394—400.

2. Краткое изображение процессов или судебных тяжб // Российское за­конодательство X—XX вв.: В 9 т. Т. 4. Законодательство периода станов­ления абсолютизма. М.: Юридическая литература, 1986. С. 404—450.

3. Указ о форме суда от 05 ноября 1723 г. // Российское законодатель­ство X—XX вв.: В 9 т. Т. 4. Законодательство периода становления абсолютизма. М.: Юридическая литература, 1986. С. 451—460.

4. Учреждения для управления губерний Всероссийской империи // Российское законодательство X—XX вв.: В 9 т. Т. 5. Законодатель­ство периода расцвета абсолютизма. М.: Юридическая литература, 1987. С. 167-320.

5. Устав Благочиния или Полицейский от 08 апреля 1782 г. // Россий­ское законодательство X—XX вв.: В 9 т. Т. 5. Законодательство пе­риода расцвета абсолютизма. М.: Юридическая литература, 1987. С. 321-414.

6. Императрица Екатерина Вторая. Наказ, данный Комиссии о сочи­нении проекта нового Уложения / Под редакцией и с предисловием В.А. Томсинова; Библиография: профессора У.Э. Батлера. М., 2008.

7. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных // Российское законодательство X—XX вв.: В 9 т. Т. 5. Законодательство первой по­ловины XIX века. М.: Юридическая литература, 1988. С. 160—400.

8. Кутафин О.Е. Судебная власть в России: история, документы: В 6 т. / О.Е. Кутафин, В.М. Лебедев, Г.Ю. Семигин. М„ 2003. Т. 2: Период абсолютизма.

9. Кутафин О.Е. Судебная власть в России: история, документы: В 6 т. / О.Е. Кутафин, В.М. Лебедев, Г.Ю. Семигин. М., 2003. Т. 3: От Сво­да законов к судебной реформе 1864 г.

Ю. Законодательство Екатерины I и Петра II / Сост., автор предисло­вия и биографического очерка В.А. Томсинов. М., 2009.

П. Законодательство императрицы Анны Иоанновны / Сост., автор предисловия и биографического очерка В.А. Томсинов. М., 2009.

'2. Законодательство императрицы Елизаветы Петровы / Сост., автор предисловия и биографического очерка В.А. Томсинов. М., 2009.

13. Законодательство императора Павла 1 / Сост., автор предисловия и биографического очерка В.А. Томсинов. М., 2008.

Литература

1. Архипов ИВ. Коммерческое судоустройство и судопроизводство России в XIX веке: проблемы модернизации. Саратов, 1999.

2. Бабенко В Н. Судебная система России: История и современность. М„ 2005.

3. Бабенко В.Н. История суда России (IX — начало XXI в.): Моногра­фия / В.Н. Бабенко, И.П. Слободянюк. М., 2005.

4. Бабин М.В. Государственные учреждения XVIII в.: Комиссии пет­ровского времени. М., 2003.

5. Беляев И.Д. История русского законодательства. Серия: Мир куль­туры, истории и философии. СПб., 1999.

6. Белякова Е.В. Церковный суд и проблемы церковной жизни. М.: МГГУ, 2004.

7. Власов В.И. История судебной власти в России. Книга первая (1019-1917). М„ 2003. '

8. Власов В.И. История судебной власти в России. Книга вторая (1917-2003). М„ 2004. "

9. Владимирский-Буданов В.Ф. Обзор истории русского права. Рос- тов/н-Д: «Феникс», 1995.

10. Дмитриев Ф.М. История судебных инстанций и гражданского апел­ляционного судопроизводства от Судебника до Учреждения о губер­ниях. М.: Т-во типогр. А.И. Мамонтова, 1859.

И. Ерошкин Н.Н. История государственных учреждений дореволюци­онной России. 2-е изд., испр. и доп. М., 1968.

12. Ефремова Н.Н. Судоустройство в России в XVIII — первой полови­не XIX в. (Историко-правовое исследование). М., 1993.

13. Ефремова Н.Н. Судоустройство Российской Империи XVIII — на­чала XX в. М., 1996.

14. Ефремова, Н.Н. Становление и развитие судебного права в России XVIII — начала XX в. (историко-правовое исследование). М.: РУДН, 2007.

15. Захаров В В. Будет исполнено! Организационно-правовые основы становления и функционирования института судебных приставов в дореволюционной России (1864—1917 гг.). Курск: КГУ, 2007.

16. Захаров В В. Суд и институт исполнения судебных решений по граж­данским делам в Российской империи первой половины XIX столе­тия: законодательные основы и проблемы их практической реали­зации (историко-правовое исследование). Курск: КГУ, 2008.

17. Захаров В В. Основные способы исполнения судебных решений по российскому законодательству первой половины XIX столетия // Право и политика. 2008. № 6.

18. Захаров В.В. Словесные суды в системе отечественной гражданской юрисдикции первой половине XIX в. // История государства и пра­ва. 2008. № 15.

19. Захаров ВВ. Специальные гражданские суды в России в первой половине XIX столетия // Российский судья. 2008. № 8.

20. Захаров В В. Личное задержание как мера принудительного испол­нения по российскому законодательству XIX столетия // Право и государство: теория и практика. 2008. № 8.

21. Захаров В В. Правовое регулирование формирования отечественного судейского корпуса в первой половине XIX столетия (на примере ор­ганов гражданской юрисдикции) // Право и политика. 2008. № 9.

22. Захаров В.В. Кризис суда «по форме» в первой половине XIX столе­тия // Право и государство: теория и практика. 2008. № 9.

23. Захаров В.В. Инстанционная система общих гражданских судов в России первой половины XIX столетия // Право и политика. 2008. № 10.

24. Захаров В.В. Правовое регулирование обращения взыскания на пе­риодические выплаты, получаемые должником в России в XVII — начале XX в. // История государства и права. 2008. № 21.

25. Захаров В В. Практика отечественного исполнительного производ­ства в первой половине XIX столетия // Практика исполнительного производства. 2008. № 6.

26. Исаев И.А. История России: Правовые традиции. М.: ЮКИС, 1995.

27. Исаев И.А. История России: Традиция государственности. М.: ЮКИС, 1995.

28. Исаев И.А. История государства и права России. М.: ТК Велби: Проспект, 2004.

29. История судебных учреждений России: Сборник обзоров и рефера­тов / Главн. ред. Ю.С. Пивоваров. М., 2004.

30. Камбек Л. Опыт начертания гражданского судопроизводства по российским законам. Казань. 1848.

31. Каменский А.Б. От Петра I до Павла I: Реформы в России XVIII века: Опыт целостного анализа. М.: РГГУ, 2001.

32. Кодан С.В. Юридическая политика Российского государства в 1800—1850-е годы: деятели, идеи, институты. Екатеринбург: УрАГС, 2005.

33. Латкин В Н. Учебник истории русского права периода империи (XVIII—XIX вв.) / Под ред. и с предисл. В.А. Томсинова. Серия: Русское юридическое наследие. М., 2004.

34. Лонская С.В. Российские судебные реформы XVIII—XX века: учеб. пособие. Калининград: Изд-во Калинингр. гос. ун-та, 2003.

35. Мигунова Т.Л. Право, администрация и суд в реформах Екатерины Великой. СПб., 2002.

36. Мигунова Т.Л. Российский суд во второй половине XVIII в. / Науч. ред. В.Б. Романовской. Н. Новгород, 2001.

37. Министерство юстиции за сто лет. 1802—1902. М.: Спарк, 2001.

38. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII — начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданско­го общества и правового государства: в 2 т. Т. 2. СПб.: Дмитрий Бу- ланин, 1999.

39. Петухов Н.А. История военных судов России. М., 2003.

40. Развитие русского права во второй половине XVII — XVIII в. / Н.Н. Ефремова, И.А. Исаев, И.С. Штамм; отв. ред.: Е.А. Скрипи- лев. М.: Наука, 1992.

41. Развитие русского права в первой половине XIX в. / Отв. ред. Е.А. Скрипилев. М.: Наука, 1994.

42. Слободянюк И.П. Суд и закон в Российской империи (вторая поло­вина XVIII — первая половина XIX в.): Монография. М., 2005.

43. Судебная реформа / Под ред. Н.В. Давыдова, Н.Н. Полянского. Т. I. М.: Книгоиздательство «Объединение», 1915.

44. Судебная реформа / Под ред. Н.В. Давыдова, Н.Н. Полянского. Т. П. М.: Книгоиздательство «Объединение», 1915.

45. Уортман Р.С. Властители и судии: Развитие правового сознания в императорской России. М., 2004.

46. Филиппов М.А. Судебная реформа в России. СПб., 1871.

47. Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права: Очер­ки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. СПб., 1995.

48. Омельченко О.В. Власть и Закон в России XVIII в.: Исследования и очерки. М., 2004.

49. Троцина К. История судебных учреждений России. СПб., 1851.

50. Юшков С.В. История государства и права России (IX—XIX вв.). Ростов н/Д: Феникс, 2003.

Задания для самостоятельной работы

Темы контрольных работ

1. Судебная реформа Петра 1.

2. Судебные преобразования во второй четверти XVIII в.

3. Судебная реформа Екатерины II.

4. Программа реформирования отечественного правосудия в Наказе Екатерины II.

5. Сравнительный анализ судебных преобразований Петра I и Екатерины II.

6. Сочетание отечественного и зарубежного опыта судебного рефор­мирования в судебной политике XVIII в.

7. Судебные преобразования Павла I.

8. Судебные преобразования Александра I.

9. Судебные преобразования Николая I.

10. Складывание системы судебного управления в России в XVIII в.

11. Судебное управление в России в первой половине XIX в.

12. Учреждение коммерческих судов как способ преодоления недостат­ков судебной системы.

13. Указ от 5 ноября 1723 г. «О форме суда» и его значение для отече­ственного процессуального права.

14. Розыскной процесс в XVIII в.

15. Совестный суд в России: причины создания, значение.

16. Проблема разделения уголовного и гражданского процессов в XVIII в.

17. Особенности российского гражданского процесса XVIII в.

18. Систематизация законодательства о судоустройстве и судопроизвод­стве в первой половине XIX в.

19. Эволюция системы судов общей юрисдикции в XVIII — первой по­ловине XIX в.

20. Эволюция системы специальных судов в XVIII — первой половине XIX в.

21. Основные судоустройственные проблемы, выявившиеся к середине XIX в.: содержание и пути устранения.

22. Проблемы эффективности судебного процесса, выявившиеся к се­редине XIX в.: содержание и пути устранения.

23. Причины доминирования следственной формы процесса в Россий­ской империи в XVIII — первой половине XIX в.

Контрольные тесты к модулю II

I- Высшая судебная власть в Российской империи принадлежала

а) императору;

б) юстиц-коллегии;

в) священному синоду;

г) Сенату.

2. Судебная система Российской империи XVIII в. характеризовалась

а) отсутствием надзорных инстанций;

б) отделением судебной власти от административной;

в) большим количеством органов, наделенных судебными функциями;

г) строгой иерархией судебных учреждений.

3. Судебные учреждения, созданные Петром I, отличались

а) единоначалием;

б) коллегиальностью;

в) бессословным характером;

г) отсутствием контроля со стороны вышестоящих органов.

4. Главой коллегии являлся

а) сенатор;

б) генерал-прокурор;

в) обер-фискал;

г) президент;

5. Сенат был учрежден в...

а) 1700 году;

б) 1709 году;

в) 1711 году;

г) 1721 году.

6. Основной функцией созданной при Петре I прокуратуры было:

а) надзор за исполнением законов всеми органами государственной власти;

б) ведение следствия по особо важным политическим делам;

в) представлять государственное обвинение в суде;

г) представлять Российскую империю на международной арене.

7. Апелляционной инстанцией для надворных судов был(а)

а) Расправная палата;

б) Юстиц-коллегия;

в) Синод;

г) Городской магистрат.

8. В качестве суда первой инстанции юстиц-коллегии были подсудны:

а) политические преступления;

б) любые преступления, наказанием за которые являлась смертная казнь;

в) гражданско-правовые споры городского населения;

г) налоговые преступления.

9. Вотчинная коллегия рассматривала дела...

а) о земельных спорах между дворянами;

б) о земельных владениях на территории Российского государства иностранцами;

в) о незаконной купле-продаже посессионных крестьян;

г) по налоговым недоимкам.

10. В компетенцию Мануфактур-коллегии входили дела...

а) о назначении пенсий рабочим по болезни и старости;

б) по вексельным обязательствам владельцев мануфактур;

в) о преступлениях, совершенных рабочими мануфактур;

г) по негаторным искам, предъявляемых государством к владельцам мануфактур.

11. Камер-коллегии были подсудны преступления, ...

а) касающиеся порядка дворцовой службы;

б) направленные против интересов казны;

в) связанные с нарушениями караульной службы;

г) связанные с невыполнением денежных обязательств.

12. Коммерц-коллегия разрешала споры

а) торговые;

б) земельные;

в) налоговые

г) по возмещению вреда.

13. В юрисдикцию магистратского суда входило:

а) крестьянское население волости;

б) городское посадское население;

в) государственные служащие, ниже VIII класса;

г) несовершеннолетние.

14. Высшей инстанцией церковного суда стал(а)

а) Монастырский приказ;

б) Монастырская коллегия;

в) Юстиц-коллегия;

г) Синод.

15. Созданные Петром I судебные органы — кригсрехты — осуществляли суд над

а) крепостными крестьянами;

б) посессионными крестьянами;

в) военными;

г) иностранцами.

16. Нижним судам были подведомственны дела по

а) уголовным преступлениям, совершенным дворянами и крестья­нами, а также по гражданским спорам между дворянами;

б) виндикационным искам дворян и крестьян;

в) межевым спорам между дворянами;

г) преступлениям, за которые полагалась смертная казнь или ссыл­ка на каторгу.

17. В качестве первой инстанции Надворные суды рассматривали

а) семейные дела

б) дела о государственных преступлениях;

в) дела о церковных преступлениях, за которые полагалась смертная казнь;

г) дела по доносам фискалов;

18. Общий суд над крепостными крестьянами осуществлял(а)

а) надворный суд;

б) помещик;

в) Волостная коллегия;

г) Вотчинная коллегия.

19. Семейные споры, касающиеся бракоразводных процессов, незаконно­рожденных детей, находились в юрисдикции...

а) ювенальной юстиции;

б) Юстиц-коллегии;

в) церковной юстиции;

г) надворных судов.

20. В компетенцию Преображенского приказа входили преступления...

а) государственные;

б) воинские;

в) экономические;

г) особо тяжкие против личности.

21. Административно-судебная реформа Екатерины II была проведена в...

а) 1767 году;

б) 1769 году;

в) 1775 году;

г) 1785 году.

22. Судебная система Российской империи в последней трети XVIII — на­чале XIX в. характеризовалась:

а) сословным характером судебных учреждений;

б) отделением судебных органов от администрации;

в) бессословностью судебных учреждений;

г) наличием только высших апелляционных инстанций.

23. К центральным судебным органам по судебной реформе Екатерины II НЕ относился(ась)

а) император;

б) Сенат;

в) Юстиц-коллегия;

г) Верхний земский суд.

24. В компетенцию Уездного суда входили:

а) все уголовное и гражданские дела, рассматриваемые в уезде;

б) уголовные и гражданские дела, касающиеся уездного дворянства;

в) малозначительные гражданские и уголовные дела, возникающие

в уезде;

г) гражданско-правовые споры, возникающие между российскими и иностранными купцами.

25. Действовавшая при суде дворянская опека рассматривала дела...

а) о долговых обязательствах дворян;

б) об имуществе дворянских вдов и несовершеннолетних детей;

в) о наследственных спорах между дворянами;

г) по земельным спорам между дворянами.

26. Заседания Верхнего земского суда проходили

а) совместно с дворянским собранием — один раз в три года;

б) постоянно;

в) в сессионном порядке — три сессии в год;

г) один раз в год.

27. Решения по уголовным делам, вынесенные губернским магистратом, требовали утверждения...

а) Верхнего земского суда;

б) Губернского магистрата;

в) Верхней расправы;

г) Палаты уголовных дел губернского правления.

28. Апелляционной инстанций для Нижней расправы являлся(ась)

а) Верхняя расправа;

б) Верхний земский суд;

в) Нижний земский суд;

г) Губернский магистрат.

29. Совестный суд рассматривал дела...

а) о религиозных преступлениях;

б) гражданские дела между дворянами;

в) гражданские дела в порядке примирительной процедуры и дело об уголовных преступлениях, совершенных сумасшедшими, не­совершеннолетними;

г) уголовные дела, наказанием за которые были штраф, порицание и т.д., а также гражданско-правовые споры с суммой иска не бо­лее 100 рублей.

30. Заседатели губернского магистрата занимали свои должности путем...

а) назначения губернатором;

б) назначения Юстиц-коллегии по представлению губернатора;

в) выборов из всех жителей губернии;

г) выборов из купцов и мещан губернского города.

31. Верхние и нижние расправы, губернские магистраты, совестные суды были ликвидированы в...

а) 1796 году;

б) 1797 году;

в) 1798 году;

г) 1799 году.

32. Ратгаузы были созданы в...

а) 1797 году;

б) 1798 году;

в) 1799 году;

г) 1800 году.

33. Круг лиц, подведомственных университетскому суду:

а) студенты и преподаватели;

б) чиновники и служащие учебного округа;

в) студенты и преподаватели, чиновники и служащие учебного ок­руга;

г) преподаватели, чиновники и служащие учебного округа.

34. Система горных судов включала:

а) горного начальника, горные гражданские суды, Сенат;

б) горного начальника, горные гражданские суды, Уральское горное правление, Сенат;

в) горного начальника, горные гражданские суды, Уральское горное правление;

г) горные гражданские суды, Уральское горное правление, Сенат.

35. Первый коммерческий суд был открыт в...

а) Одессе;

б) Москве;

в) Петербурге;

г) Варшаве.

36. Государственный деятель, осуществивший систематизацию российско­го законодательства во второй четверти XIX в., ...

а) Д.Н. Блудов;

б) К.Н. Панин;

в) А.А. Аракчеев;

г) М.М. Сперанский.

37. Сборник, представлявший хронологическую инкорпорацию российского законодательства, это — ...

а) Собрание узаконений и распоряжений Российской империи;

б) Свод законов Российской империи;

в) Полное собрание законов Российской империи;

г) Собрание законодательства Российской империи.

38. Официальный источник действующего законодательства после систе­матизации М.М. Сперанского:

а) Собрание узаконений и распоряжений Российской империи;

б) Свод законов Российской империи;

в) Полное собрание законов Российской империи;

г) Собрание законодательства Российской империи.

39. Университетские суды были ликвидированы в

а) 1825 году;

б) 1832 году;

в) 1835 году;

г) 1837 году.

40. Ученое заведение, специализировавшееся на подготовке кадров для практической судебной деятельности, это — ...

а) Демидовский лицей;

б) Училище правоведения;

в) Военно-юридическая академия;

г) Царскосельский лицей.

41. Содержание изменений в профессиональном правосознании к середине XIX в., ставшие результатом судебной политики Николая I:

а) замена военными гражданских чиновников в судах;

б) появление группы людей, отрицавших ценность деятельности по отправлению правосудия;

в) исчезновение профессионалов из судебного ведомства;

г) появление группы людей, рассматривавших деятельность по от­правлению правосудия как призвание.

42. К видам производств в вотчинном судопроизводстве относилось:

а) бесспорное, спорное;

б) бесспорное, спорное, апелляционное, следственное;

в) бесспорное, следственное;

г) апелляционное, следственное.

43. Главные виды производств в дореформенном гражданском процессе:

а) бесспорное, спорное, по долговым обязательствам, по искам об обидах и убытках;

б) бесспорное, спорное, апелляционное, следственное;

в) по делам вотчинным, казенным, по долговым обязательствам, по искам об обидах и убытках;

г) по долговым обязательствам, по искам об обидах и убытках.

44. Количество особых производств в дореформенном гражданском про­цессе составляло

а) 16;

б) 17;

в) 18;

г) 19.

45. Основная проблема, порожденная многочисленностью видов произ­водств в дореформенном гражданском процессе, это — ...

а) споры о доказательствах;

б) споры о подсудности;

в) многочисленность кассационных жалоб;

г) нежелание населения обращаться в суд.

46. Основной стадией дореформенного гражданского процесса являлось

а) досудебное производство;

б) исполнение судебного решения;

в) обжалование судебного решения;

г) судебное разбирательство.

47. Докладная записка в дореформенном гражданском процессе — это...

а) документ, содержавший изложение всего хода процесса;

б) документ, заменявший исполнительный лист;

в) документ, содержавший обжалование судебного решения;

г) протокол судебного заседания.

48. В дореформенном торговом судопроизводстве доминировало

а) письменное производство;

б) устное производство;

в) смешанный вид производства;

г) письменное и устное производства были распространены в рав­ной степени.

49. Форма дореформенного гражданского процесса — ...

а) следственная;

б) инквизиционная;

в) смешанная;

г) состязательная.

50. Кодификация законов и принятие нового Уложения было поручено

а) II Отделению собственной его величества канцелярии;

б) Министерству юстиции;

в) Сенату;

г) Государственному совету.

51. Итогом кодификации уголовного законодательства стало...

а) опубликование 15 томов Свода законов Российской империи;

б) опубликование 45 томов Полного собрания законов Российской империи;

в) принятие «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных»;

г) принятие проекта М.М. Сперанского «Об основах судебных и правительственных учреждений в России».

52. Судебный процесс первой половины XIX в. НЕ характеризовался

а) невозможностью обжалования приговора;

б) применением только письменных доказательств;

в) использованием теории формальных доказательств;

г) наличием состязательности сторон.

53. Систем наказаний по Уложению 1845 г. НЕ включала

а) уголовные;

б) исправительные;

в) дополнительные;

г) надзорные.

54. Промежуточная форма уголовных приговоров «об оставлении в подоз­рении» появилась в правление...

а) Петра I

б) Екатерины I;

в) Екатерины II;

г) Павла I.

55. Стадии дореформенного уголовного процесса:

а) следствие, суд, исполнение приговора;

б) следствие, суд, обжалование, исполнение приговора;

в) дознание, следствие, суд, исполнение приговора;

г) следствие, дознание, суд, исполнение приговора.

56. К органам, рассматривавшим уголовные дела в ревизионном порядке, относились:

а) палата уголовного суда, Сенат, Государственный совет;

б) палата уголовного суда, коммерческий суд, Сенат, Государствен­ный совет;

в) палата уголовного суда, совестный суд, Сенат, Государственный совет;

г) палата уголовного суда, Сенат, Государственный совет, император.

57. Обжалование приговоров суда в Сенат лицам непривилегированных сословий было разрешено в...

а) 1823 году;

б) 1825 году;

в) 1832 году;

г) 1855 году.

58. Стадии следствия в дореформенном уголовном процессе:

а) 1) дознание, 2) следствие;

б) 1) дознание, 2) розыск;

в) 1) предварительное, 2) формальное;

г) 1) оконченное, 2) неоконченное.

59. Виды доказательств по Своду законов:

а) совершенные и несовершенные;

б) прямые и косвенные;

в) официальные и неофициальные;

г) полные и неполные.

60. Теория формальных доказательств была направлена на...

а) обеспечение интересов купечества;

б) обеспечение интересов дворянства;

в) ограничение прав низших слоев населения;

г) исключение произвола судей.

Контрольные вопросы к модулю II

1. Состояние судебной системы и отечественного правосудия к концу

в.

2. Цели, основные этапы и особенности судебной реформы Петра I.

3. Основные принципы организации и функционирования судебной системы в начале XVIII в.

4. Характеристика высших судебных учреждений в России начала

XVIII в.

5. Характеристика центральных судебных учреждений в России начала XVIII в.

6 Структура местных судебных учреждений в России начала XVIII в.

7. Гражданское судопроизводство в начале XVIII в.

8. Российский уголовный процесс в начале XVIII в.

9. Сенат и Юстиц-коллегия: проблемы организации судебного управ­ления в России.

10. Изменения в судебной системе и судопроизводстве в период прав­ления Екатерины I и Петра II. П. Изменения в судебной системе и судопроизводстве в период прав­ления Анны Ивановны.

12. Изменения в судебной системе и судопроизводстве в период прав­ления Елизаветы Петровны и Петра III.

13. Причины судебной реформы Екатерины II.

14. Структура судов по Учреждению для управления губерниями.

15. Изменения в судебной системе и судопроизводстве в период прав­ления Павла I.

16. Изменения в судебной системе и судопроизводстве в период прав­ления Александра I.

17. Изменения в судебной системе и судопроизводстве в период прав­ления Николая I.

18. Общая характеристика гражданского судопроизводства конца XVIII — начала XIX в.

19. Общая характеристика уголовного судопроизводства конца XVIII — начала XIX вв.

20. Систематизация российского законодательства второй четверти XIX в. и ее значение для отечественного правосудия.

21. Реформирование судебного управления в первой половине XIX в.

22. Министерство юстиции и его роль в совершенствовании судебной системы в первой половине XIX в.

23. Система формирования судейского корпуса в 1697—1775 гг.

24. Система формирования судейского корпуса в 1775—1864 гг.

25. Причины и масштабы заимствований зарубежного опыта при ре­формировании российского суда в XVIII — первой половине XIX вв.

26. Основные показатели кризиса российской юстиции в середине XIX в.

27. Влияние личностей российских правителей на состояние отечест­венного правосудия в XVIII — первой половине XIX в.

Ключи к тестам. Модуль II 1а 2в 36 4г 5в 6а 76 8г 9а 1 Ов 116 12а 136 14г 15в 16а 17г 186 19в 20а 21 в 22а 23г 246 256 26в 27г 28а 29в ЗОг 31а 32г ЗЗв 346 35а 36г 37в 386 39в 406 41 г 42г 43в 44а 456 46 г 47а 48а 49в 50а 51 в 52г 53г 54в 55а 56а 57а 58в 59а 60г

 

Модуль III

Судебная система Российской империи середины XIX — начала XX в.