Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

погост. В 1614 году совершили второй набег на Важский уезд и разорили многие местности. В 1619 году был новый набег поляков и литовцев на Вагу. О том, что поляки (по-народному – ляхи) были в Черевкове, подтверждает такая запись в писцовой книге: «починок, что был поляка Егуповского на ручье на Мореме». Кроме того, одна из деревень волости называется Ляховская.

На погосте в Черевкове были лавки: Олешки Васильева Свиньина, Онашки Иванова, Нехорошко Карелина, Петуньки Морозова, Первушки Волкова, Кондрашки Спиридонова, Якуньки Кошеля, Томилко Коршунова, Тишки Романова, Олешки Мокеева, Ивашки Шелехова и три лавки Никольские церковные, одно лавочное место Нехорошко Кулакова и онбар двойной Бориса Ортемьева, онбар Пятуньки Мысова и онбар Никольской церкви. Всего 14 лавок, 1 лавочное место и 3 амбара.

Описание всех 193 деревень волости дается в таком плане: «Деревня Омельяновская над озером над Источ… в ней крестьян: двор Гришка Онаньев да Карпушка Старожилов, двор Поспелко Солоницын, двор Петрушка Филиппов. Пашни паханые середние земли одиннадцать четь с осминою в поле, а в дву по тому ж, сена меж поль и по врагом сто пятнадцать копен, лесу пашенного четыре десятины, а не пашенного семь десятин выть с четью выть, а за остальное сено за пятьдесят за пять копен оброку пять алтын по три денг».

В писцовую книгу вносились изменения с приправочной книги, например: «Починок Жилинский, а Поспелков тож на верх речки Тядимы. В приправочной книге Юрия Стромилина с товарищи 1620 года тот починок не написан, а в нем крестьян Гаврилко Киприянов, пашни паханые середние земли…» и т.д. Государство периодически проводило по волости перепись, или «дозор». Такой дозор был проведен в 1620 году Юрием Стромилиным «с товарищи» и записан в приправочную книгу, которая была главным документом по учету «черных» крестьян.

Система земледелия была трехпольная. При определении размера земли у владельца «пашня паханая» измерялась «четями» («четь» – четверть десятины), лес пашенный и лес непашенный измерялся десятинами, сено – волоковыми копнами. В писцовую книгу записывалось так: «пашни паханые… семнадцать четь с осминою в поле, а в дву по тому ж». Это значит – размер одного поля семнадцать чéтей с осминою, а в двух других полях по столько же («по тому ж»), т.е. всего пашни паханой в трех полях пятьдесят одна четь три осьмины.

Всего волость имела: пашни паханой – 2146 чéтей, лесу пашенного – 481 десятину, лесу непашенного – 980 десятин; сена собирали – 14293 копны. Сено заготовляли «меж поль», «по врагом», по речкам Лудонге, Тядиме, Морозовке, в Черевковском лугу и в Вагмасе за рекой. Крестьяне тринадцати деревень заготовляли в Черевковском лугу, Вагмасе 2500 волоковых копен, или 17 % всего заготовлявшегося сена. За пашни паханые, лес пашенный и лес непашенный в 1626 году было начислено с волости за год оброку государю и наместнику и пошлины 215 рублей 25 алтын полторы денги. Из собранного сена 5 568 копен были необлагаемый минимум, а за остальное сено – всего за 8 725 копен – было начислено оброку 20 рублей 27 алтын с полуденг.

По писцовой книге между деревнями Денисовско-Романцевской и Холмовской находилось две деревни – Тещинская и Тимофеевская. Ныне на том месте одна деревня Борисовская (Бараʹновщина). Деревня Рухлятинская – это южная часть улицы Комсомольской. Деревня Церковная Никольская (в ней жил дьячок), – возможно, это деревня или улица Подгорная. Была деревня Скрябино на Шиловском ручью. В ней жил половник Сийского монастыря Андрюшка Гаврилов.

На Шелавском ручью (он же, возможно, Шиловский ручей) была деревня Куфтыревская, а в ней были двор дьякона Никольской церкви, двор крестьянина, а на трети деревни Куфтыревской – две церкви Сийского монастыря. То есть они находились на левой стороне нынешней Комсомольской улицы между Троицким местом (где еще недавно стояла часовня) и ручьем Шелавским.

Деревня Якимовская (или Ямская) была, возможно, на том месте, которое и теперь называют «болотом» по Октябрьской улице метрах в трехстах от Первомайской улицы.

Где была Становая слободка с бобыльскими дворцами? По рассказам старожилов, это участок по Первомайской улице – примерно от нынешнего универмага к Троицкому месту (южный конец Первомайской улицы). В начале XX века он принадлежал Холмовскому обществу и назывался Становой горой. Очевидно, здесь и была Становая слободка 1626 года с бобыльскими двóрцами. В начале XX века участок был продан («пропит») холмовцами Гусевым под постройку домов.

Следующая писцовая книга за 1677–1683 годы начинается так:

«В Черевкове на погосте церковь Николая Чудотворца холодная древяная шатровая о девяти главах. Да в приделе ж служба Пресвятой Богородице Одигитрии да Вознесения Господа нашего Иисуса Христа и святого пророка Илии и святого великомученика Флора и Лавра, и церковь теплая великим святым Афанасия Великого и Кирилла, да в приделе служба святого священномученика Власия Севастийского древяна клетци, а в церквах образы и книги, и свечи, и ризы, и сосуды церковные, и на колокольне восемь колоколов весом сто десять пудов, и всякое строение церковное приходящих волостных людей, и около церкви старо кладбище, и вновь отмерено со все четыре стороны тридцать сажен, и тех церквей кладбища велено огородить приходским людем».

На погосте были двор пономаря, просвирницы, трапезника, двор мирской, «а в нем живет земской пристав, изба богадельная, в ней нищие, пять келий, в них нищие старицы, питаются о церкви божии и от приходских людей».

На погосте же лавки Мишки Иванова, Федота Титова, Федьки Иванова, Якушки Черепанова, Стеньки А., Ивашки Денисова, 3 лавки гостя Даниле, 4 лавки никольские церковные, лавка Сийского монастыря, лавка Архангельского монастыря, что на Устюге, 3 лавочных места, 2 лавочных места Никольской церкви, один амбар торговцев, место амбарное устюжанина Ивашки Ходутина, 1 амбар устюжанина Семко Ходутина, 2 амбара Никольской церкви. Всего пятнадцать лавок, 5 лавочных мест, 3 амбара и 2 амбарных места.

На погосте 7 дворов церковных причетников, на погосте и в деревнях 40 бобыльских дворов, в них людей 58 человек взрослых и дети; 11 дворов бобыльских пустых и на погосте же еще разных 10 пустых дворов.

Всего деревень в волости 191 с 412 дворами, живут в них 872 человека и детей у них около 350 человек. По деревням же живут половники: у Сийского монастыря – 2 половничьих двора – 6 человек; у Архангельского монастыря – 3 половничьих двора – 7 человек; у монастыря Важского уезда – 3 двора – 7 человек и детей – 1; у церковн. казен. – 2 двора – 6 человек и детей – 2; у устюгского посадского человека Сеньки Сусарева – 1 двор – 1 человек; у крестьян – 9 половничьих дворов – 20 человек и детей – 2. Всего половников 20 дворов, в них 48 человек и трое детей. На положение половников переходили обезземелившиеся тяглые черносошные крестьяне, потерявшие землю, но сохранившие скот и орудия обработки земли. За свой труд они получали, за вычетом семян, от двух пятых до одной трети урожая.

Хотя в Черевковской волости была церковь Антониево-Сийского монастыря, половники и лавки этого и других монастырей, но их хозяйственная деятельность была незначительной.

Всего в волости населения мужского пола всех возрастов было 1397 человек. По сравнению с 1626 годом мужское население увеличилось на 830 человек. По «Запискам Северо-Двинского общества изучения местного края» (1928. Вып. V. С. 29), от естественного прироста население удваивается за 80 лет. Значит, в 1678 году должно было составлять всего 955 человек. Отсюда следует, что за эти 52 года примерно 422 человека прибыли из других местностей, в частности, переселились из волости Сидорова Едома.

Сидорова Едома

В XVI веке Сидорова Едома была самостоятельной волостью. Считается, что это поселение возникло раньше Черевкова. Писцовая книга 1626 года отмечает: «Церковь Георгия Страстотерпца древяная клетции, а в церкви образы и книги, и свечи, и ризы, и сосуды церковные, и колокола, и всякое церковное строение мирян. На погосте же двор проскудницы Оленки». Лавок и амбаров на погосте не было.

В 1677 и 1683 годах на погосте Сидорова Едома была «церковь страстотерпца Георгия древяна клетци, а в церкви образы и книги, и свечи, и ризы, и сосуды церковные, и колокола, и всякое церковное строение мирских прихоцких людей…, а около тоя церкви под кладбище отмер ено со все стороны по тридцать сажен и велено огородить людем». Лавок и амбаров на погосте не было.

В 1676–1683 годах в Сидоровой Едоме в трех деревнях – Займище (Церковная тож), починке Шиловского и Петровской – жили поп, дьячок, пономарь и крестьянин с сыном – всего 4 человека. Имелись на Сидоровой Едоме и другие деревни, которые раньше были населены и их население «несло тягло», но «по нонешнему писцовому дозору эти деревни, дворы в них и пашенная земля оказались впусте». Новый писцовый дозор не объясняет, что случилось в этих деревнях, почему дворы в них оказались «впусте», а пашенная земля заброшенной.

Далее читаем: «По указу великого государя и наказу велено те пустые деревни, дворы в них и пашенную землю отдать на роспашь на льготу и во льготные годы велено на пустых землях дворы построить и пашни распахать и сенные покосы расчистить и впусте не покинуть». 30 деревень волости были сданы на оброк на льготу сроком на 10 лет, начиная с 1677 года. Вот пример записи в писцовой книге о сдаче одной из деревень на оброк и льготу:

«Деревня Резцовский починок на речке на Морозовке, половина Девятку Максимову сыну Попову с 1677 года апреля девятого числа; половина Тимошке Андрееву сыну Хамкину июля четвертого числа впередь на десять лет до 1687 года апреля и июля до тех же чисел. А в ней Девятко Максимов – длина двору восемь сажен поперег пять сажен, двор пуст Петрушка Анфилофеев - длина двору шесть сажен поперег четыре сажени, двор пуст Пашки Латышева – длина двору восемь сажен поперег полпяты сажен, двор пуст Бориска Афанасьева – длина двору шесть сажен поперег пять сажен. Пашни перелогом худые земли семь четь в поле, а в дву по тому ж. Животинкой выпуск в гору с миром вместе, сена по за полю и по врагом наверх Лудонги тридцать копен. Лесу ж пашенного полчетверти десятины, а не пашенного семь десятин. Во льготу выть без полчеть выти, остальное сено за двенадцать копен оброку один алтын. С вытного письма оброку двадцать алтын четыре денги, пошлин один алтын полторы денг, дани и всяких доходов десять алтын четыре денг. Всего рубль полторы денг. Межа той деревни с деревней Порискою по ручью, а другую сторону деревнею Резцовскою другую от леса и по огороду. Порутчики: по Девятке – Коземка Иванов сын Ожегин, Васька Михайлов сын Костров, Ерасимко Прокопьев сын Лукиных, по Тимошке – Федька Семенов сын Парамонов, Никифорко Иванов сын Попов, Ивашко Андреев сын Хамкин».

Эти 30 деревень взяли на оброк 49 хозяев. Из них семиь человек –черевковцы, один пермогорец, один уфтюжанин. В шести деревнях из 30  –не было дворов, в других деревнях было восемь дворов и три дворовых места пустых. Из 49 человек, взявших деревни на оброк, жили в деревнях только 23 хозяина и шесть половников. Они занимали 22 двора, и было еще 9 домохозяев. Остальные хозяева пахали пашни наездом. Во всех 30 деревнях было 30 дворов крестьянских и три двора половничьих. Таким образом, все население Сидоровой Едомы составляло 52 человека, и еще в трех оброчных деревнях – четыре человека, не считая просвирницы. В 1677–1683 годах волость имела: пашни перелогом худые земли – 141 четь, лесу пашенного – 109 десятин, лесу непашенного – 100 десятин, сена заготовляла 1074 копны.

Мы не установили, когда Сидорова Едома вошла в состав Черевковской волости как четвертое сельское общество – Фоминское. В «Вологодских епархиальных ведомостях» (№ 3 за февраль 1886 год) читаем: «При Едемской Введенской церкви с декабря 1884 года для приходящих детей обоего пола есть бесплатная одноклассная школа. Учение со 2 октября по 15 мая. Учащихся 12 мальчиков. Помещение тесное, низкое, устроено на средства прихожан. Школа получила от сельского общества единственную помощь 7 рублей. От церковно–приходского попечительства выдано отставному унтер–офицеру Егору Кошелеву за труды по обучению 6 рублей. Учебников и учебных пособий недостаточно. Заведует школой священник Рафаил Дементьев».

Около 1895 года была открыта Едомская церковно-приходская школа, около 1902 года в двух верстах от школы – Фоминское земское училище. В 1909–1911 годах в них училось 30 и 44 учащихся соответственно.

За 50 лет – с 1626 по 1676 год – в волости произошли значительные изменения. Путем покупки и заклада устюгские посадские люди завладели многими землями. Так, Усовы, Иван и Савва Ходутины в 1654 году владели в Черевкове четырьмя деревнями и в двух деревнях имели земельные участки. На них работали девять половников, из них восемь работали на хозяйских лошадях. Эти устюжане в зимнее время держали на откорме в Черевкове и Сидоровой Едоме своих быков. Устюжанину Ивану Ходутину принадлежали в Сидоровой Едоме три деревни. В них на его лошадях работали пять половников.

В 1626 году в волости было  всего два половника: у устюгского посадского человека Пыхова в деревне Давыдовско-Ивановской (Панушенской) и у Сийского монастыря в деревне Скрябино. В 1677–1678 годах половников уже было 20 дворов с 48 человеками. Кроме монастырей и устюжан, половников стали иметь и местные крестьяне: 9 дворов с 22 человеками.

Увеличилось количество бобыльских дворов: в 1626 году их было 33 и 2 двора пустых; в 1677–1678 гг. их стало 40 и 11 дворов пустых.

Особую группу бедноты в волости составляли монастырские «детеныши». Сколько их было у Сийского и Сестринского монастырей в нашей волости – неизвестно. Под прикрытием благотворительности монастыри брали на свое иждивение детей-сирот, а потом с возрастом использовали их на сельскохозяйственных работах. Принимали к себе также бездомных и одиноких престарелых людей и под названием также «детенышей» использовали на работах истопниками, сторожами. Все это давало монастырям возможность расширять запашки. Оплата труда «детенышей» и место за монастырским столом определялись выполненной ими работой. Ни сам «детеныш», ни монастырь за него оброка государству до конца XVII века не платили.

Были в волости и нищие. Например, нищие старицы на погосте и другие. Есть в писцовой книге такая запись: «Бобыль Завьялко умер. Во дворище живут нищие завьялковы дочери. Девки ходят по миру».

Отсюда следует, что во второй половине XVII века в волости происходило расслоение крестьянства. Из среды самих крестьян стала выделяться верхушка богатеев и увеличиваться количество бедноты. Продукты сельского хозяйства становятся товарной продукцией, и ее производство основывается на эксплуатации чужого труда.

Интересны имена 1-й половины XVII века: Макарко Яковлев сын Тверитинов, Федька Онофриев. Все имена в писцовой книге записаны в пренебрежительной форме, кроме имен священников: поп Федос, поп Иван. У крестьян одни имена христианские: Ивашка, Пронька, другие – производные от числительных: Первушко, Пятко, то есть которым по счету родился ребенок в семье - первым, пятым. Некоторые имена указывают на характер человека: Несговорко, Бессонко, другие особенности его жизни: Нечайко.

Особенно распространены имена Ивашка, Васька, Федька. Женские имена (приводятся только вдовы, хозяйки дворов) – Маврица, Анница, Огафьица, Овдотьица. В конце XVII века встречаются только христианские имена. (См. Приложение VI).

Из современных черевковских фамилий встречаются Амосовы, Ананьины, Андроновы, Ануфриевы, Вирачевы, Власовы, Зайковы, Карамзины, Коршуновы, Максимовы, Морозовы, Осиповы, Пиликины, Питухины, Пономаревы, Постоевы, Романовы, Солоницыны, Сопляковы, Тороповы, Шашковы и др.

Управление

В XVII веке наша волость входила в состав Двинской трети Велико-Устюгского уезда и управлялась земской избой, зависимой от уездного воеводы. В земскую избу народ выбирал на сходе из числа зажиточных крестьян земского старосту, таможенных и кабацких голов и целовальников. Земская изба совершала суд над черно-тягловым населением, проводила раскладку и несла ответственность перед государством за сбор податей и оброков и выполнением повинностей, также ведала торговыми делами. Основные вопросы разрешались земскими сходами. Все это в значительной степени ограничивало свободу передвижения людей.

Кроме земской избы, на погосте была таможенная изба. В ней сидели целовальники – четыре–шесть человек – и голова, собиравшие различные пошлины (сборы) в пользу государевой казны. Был кабак, в котором целовальники продавали водку и соль.

«Двор рекше дом». Хозяйственные постройки

В писцовой книге все записи о деревнях сделаны примерно так: деревня такая-то, а в ней крестьян: двор Михалко Павлов, двор Завьялко Иванов сын Бехтерев. В писцовой книге нет разъяснения, что следует понимать под словом двор: то ли это двор в нашем современном понимании, то есть дом с жилой избой, скотным двором (стаей для скота), крыльцом, сараем, колодцем, амбаром, земельной площадкой для проезда и прохода или это только собственно дом.

В писцовых книгах не упоминаются овины, бани, крестьянские амбары. Не говорится и о размерах жилой части двора. Упоминаются бобыльские двóрцы. Пожалуй, под словом двор надо понимать дом. В пользу этого говорят такие записи в писцовой книге: «во дворище живут нищие завьялковы дочери», у бобыля Федьки Чулкова «дворишко снесло водой», а также выражение в словаре XV века: «Двор рекше дом».

Вот размеры дворов (домов) XVII века. На Сидоровой Едоме: двор попа – 10 сажен на 4 сажени (21 ´ 8,5 м), двор дьячка – 8 сажен на 3 сажени (17 ´ 6,4 м), у крестьян: 10 сажен на 4 сажени (21 ´ 8,5 м), 8 сажен на 5 саженей (17 ´ 10,6 м),  6 саженей на 5 саженей (12,8 ´ 10,6 м), 4 сажени на 3 сажени (8,5 ´ 6,4 м). В Черевкове: двор пономаря – 10 с третью на 6 с третью саженей, двор просвирницы – 7 на 4 две трети саженей, двор трапезника – 8 на 5 саженей, двор земского пристава – 8 на 5 с половиной саженей. В Черевкове размер лавок: 2 на полторы сажени, 2 сажени на одну с полуаршином, 2 сажени 2 аршина на 2 сажени; размер амбаров: полторы сажени на одну с аршином.

Можно считать, что двор (дом) наших прадедов состоял из передней жилой части – избы и задней его части – скотного двора (хлев, назем), соединявшихся сенями («мостом»). С этого «моста» был вход в избы и в скотный двор. Скотные дворы в XVI–XVII веках устраивались холодными (в виде сарая на столбах). В зимнее холодное время молодняк скота («животинок») держали в жилой избе, устраивая для них около дверей «стайку».

Во дворе дома около скотного двора устраивался колодец. У колодца устанавливался столб – «баба» – с «журавлем», на одном конце которого подвешивалось на шесте деревянное ведро, или воду черпали из колодца ведром, привязанным на веревке.

При постройке домов в то время пользовались только топором, скобелью и долотом. Пил еще не было. Стены выкладывались из бревен-кругляшей. Пол и потолок настилались из расколотых пополам бревен. Крыша крылась из досок-«тесаниц», полученных путем раскалывания бревна и отесывания их топором. Изготовить доску в то время было нелегким делом.

Изба, быт семьи

Передняя часть дома состояла из одной или двух жилых изб, разделенных двойной стеной; над хлевом (назёмом, назьмом) – поветок (поветь), куда складывалось сено на зиму. Жилые избы в доме были курными, черными. Глинобитная печь не имела дымохода (трубы). Во время топки печи весь дым скапливался под потолком и выходил на улицу через окно или два небольших оконца в стене. Они назывались волоковыми и закрывались изнутри избы деревянными досками-задвижками. Недаром избы назывались черными: весь потолок и верхняя часть стен были черными от сажи. Большую часть года потолок, стены и пол в избе не мылись. Грязь с пола просто соскабливали изредка скребком, лопатой. В щелях пола в большом количестве водились блохи.

В избе для света устраивалось одно красное, или «косящато», окно – с деревянными косяками. В него вставлялся бычий пузырь, богатые люди вставляли пластинки слюды (прозрачного камня) – один пуд слюды по стоимости равнялся 200 пудам ржи. Слюда добывалась близ Соловецкого монастыря и вначале была дешева, но цена на нее поднялась, когда ее стали вывозить иностранцы. Они называли ее «московским стеклом». Зимой вечерами для освещения служили лампы с фитилем и маслом, затем – лучина в светильне – корыте со столбиком и железкой-держателем лучины. Лучину заготовляли березовую. Применялись и «маканые» свечи, а позднее свечи, отлитые в формах. Недостаток света, дым, сажа, оседавшая на потолке и стенах, – таковы были условия жизни в избе.

В переднем углу избы стоял стол, сколоченный из колотых тесаных досок. Вдоль передней и боковой стен устанавливались широкие лавки для сидения. Выше окна над лавками – широкие полицы. Они заменяли нашим дедам шкаф. Около угла печи – бочка или деревянный ушат для воды. Воду из колодца носили в деревянных ведрах или ушате. Очевидно, для носки воды ушатом и тогда применяли коромысло. Для грудных детей устраивалась подвесная «зыбка» на оʹчепе.

В хозяйстве были ложки, солонки, ведра, ушаты, шайки, подойники, кадки, лохани, корыта – они изготовлялись из дерева; кринки (ставки), чашки, горшки, ладки, корчаги – из глины; корзины, пестери – из щепы, ивовых виц, корней; лапти, кузова, корзины – из бересты; из железа, стали – топоры, долота, скобели. Богатые люди имели и медные котлы.

Вилки, самовары, тарелки были еще не известны. Важнейшим, необходимейшим орудием труда в хозяйстве был топор. Пользуясь только топором, наши деды создавали замечательные постройки. Эти умельцы «думали с топором в руках», строили так, «как топор скажет».

Вся одежда, как верхняя, так и нижняя, готовилась нашими дедами домашним способом. Изо льна ткали холст тонкий и толстый, из овечьей шерсти ткали домашнее сукно. Холст красили краской из коры деревьев и кустарников. Для зимы из овчин и шкур диких животных шили шубы и полушубки. Шапки шили из овчины и шкурок зайца, белки. Головные платки вязали из шерсти. Основной обувью в летнее время были лапти из бересты, носили их с онучами. Лапти плели сами. Носили и кожаные сапоги, зимой – валенки, скатанные из овечьей шерсти.

Основным в питании наших дедов был ржаной и ячменный («ясный») хлеб. Лет двести тому назад, говорят литературные источники, люди среднего достатка, как в городе, так и в деревне, ели такой хлеб, какого мы теперь не стали бы есть: размол зерна был плохой, и выпекать хлеб не умели. Ели горох. «Держали на мясо» телят, овец. Мясо давала и охота. Ловили речную и озерную рыбу. Широко использовались в питании продукты леса – грибы сушеные и соленые, свежие; различные ягоды – брусника (брусница), клюква, черника. Суп мясной и уху заправляли крупой (картофеля тогда еще не было). Пили квас и воду. На праздники и к свадьбам варили пиво. Своего хмеля не было, его привозили из Устюга (выращивался на Сухоне). В царских кабаках продавалась водка. Вся пища наших дедов делилась на постную, не содержавшую жиров и мяса, и «молосную» – молоко и его продукты, жиры и мясо. Христианская религия запрещала употребление «молосной» пищи в посты (Великий, Петров, Успеньев, Филиппов), а также по средам и пятницам каждой недели, кроме Светлой, первой недели Пасхи. Несоблюдение этого запрета считалось большим грехом. Исключение делалось лишь для грудных детей и тяжелобольных. Наши прадеды строго придерживались постов.

Жили деды большими семьями, иногда до 20 и больше человек в одном дворе. Главой семьи был отец. Если женатый и уже семейный сын уходил из дому, семья (отец и др.) ставила ему новый двор (дом) в своей же деревне или на новом месте. Поселение на новом месте называлось починком. Починок был началом новой деревни. Родители сами выбирали невесту своему сыну. Согласие сына или дочери было не обязательным. Брак узаконивался записью в церковной книге и венчанием в церкви.

Занятия

Основными занятиями наших прадедов были землепашество и скотоводство. В северных лесистых районах в XVI–XVII веках была распространена подсечно–огневая система земледелия. Она заключалась в том, что на участке вырубался лес и, когда деревья подсыхали, их сжигали. Удобренную золой землю засевали. Получали высокие урожаи. Через два–три года участок забрасывали и использовали его под выпас скота или сенокос. Затем подсечную систему заменила залежная. При ней ежегодно часть пашни оставалась в залежь, а другая распахивалась под полевые культуры. Через несколько лет залежь использовали снова, она вновь давала хорошие урожаи. Из этой системы путем сокращения срока залежи развивалась переложная. При подсечной, залежной и переложной системах использовались только обрабатываемые земли.

В XVII веке получила распространение паровая, или трехпольная, система. При ней ежегодно возделывалось две трети земли и одна треть занималась паром. Стали употреблять навоз как удобрение, для его запахивания служила соха-косуля. Каждый участок-полосу огораживали и окапывали канавами для осушки.

В первой четверти XVII века каждый крестьянин имел в своем хозяйстве от двух до пяти чéтей пашни паханой (0,5 до 1 с четвертью десятины средней по качеству земли), от одной до двух десятин лесу пашенного и от одной до двух десятин лесу непашенного. Лес пашенный использовался под разработку новых пашен, а непашенный – на дрова и бревна на постройки. В Сидоровой Едоме, например, на каждого крестьянина приходилось пашни паханой в среднем по 3,3 чéти (три четверти десятины), лесу пашенного 3 десятины и непашенного – около 5 десятин. Качество пашни паханой – «земля перелогом, худые земли». Урожай зерновых был «сам-друг», «сам-я». Тягловой силой была лошадь, орудиями обработки земли – соха, борона. Убирали урожай серпом (по–крестьянски «черв»). Железо в то время было дорого. Оно добывалось из болотной руды в Белой Слуде. Там и выделывались сошники, серпы, топоры.

Сеяли рожь, ячмень, овес, горох, лен, коноплю, репу. Устюжанин Ходутин имел на Сидоровой Едоме посевы пшеницы. Писцовая книга называет только одну мельницу для размола зерна. Она стояла на речке Манихе напротив деревни Вахневской (Никольской) и была на оброке за крестьянином Федькой по прозвищу Сокол, «а ныне та мельница за устюжским за посацким человеком Дмитрием Калининым сыном Пыхова, оброку за нее платит 26 алтын 4 денги на год».

Черевковцы собирали сена от 21 до 39 копен на хозяйство, а едомцы до 27 копен. Косили траву косой горбушей. Выпас (поскотина для скота) был общим, «мирским». Из скота держали лошадей, коров и быков, овец. Быков выращивали до трех голов (сенные быки) для уплаты налогов, оброков, на приданое дочери. Устюжане Иван и Савва Ходутины в 1654 году держали в Черевковской волости 7 лошадей, на которых для них работали половники, а на Едоме на откорме держали 16 быков. Так как деревни были маленькие и скота в них было немного, то пасли скот на поскотине члены семьи. Но в писцовой книге по Едоме есть и такая запись: «с животинкой выпуск с миром вместе», т.е. скот двух–трех смежных деревень пасли вместе.

Важным промыслом у дедов была охота на птицу и зверя. Огнестрельного оружия тогда в деревне еще не было. На охоте, возможно, пользовались еще луком и стрелами, но в основном разными давящими ловушками: проскоками на горностая, слопцами и петлями (силками) из конского волоса – на рябчика, куропатку, тетерева, уток. На крупного зверя применяли ловчие ямы, маскируя их травой, мхом, устраивали загон зверей «миром» в большие сети – «тенета», например, на волков. В охоте на медведя применяли различные копья, рогатины, топор. Помощником на охоте была собака. В хозяйстве могли держать их несколько. Охота давала мясо, шкуры (лося, оленя, медведя, волка), пушнину, которой можно было платить государству подати, оброк. Лес давал и другие продукты питания – грибы, ягоды.

Рыбы в озерах и реке было в то время много. Ловили ее круглый год, сроки лова не устанавливались. Основными ловушками на рыбу были морды («киньги»), сплетенные из ивовых прутьев–виц, также сети, сачки, полозки, бредни, невода. Готовили их сами в своем хозяйстве. На речках устраивали «еза» («езовища»): речка перегораживалась поперек плетнями из фашины или бердами из дранок. В проходах езовища ставились (загружались) морды. Отдельные водоемы, например, речки Неводница, Ериха, Маниха, некоторые озера сдавались на оброк отдельным рыболовам-крестьянам. Так, в 1626 году была сдана на оброк речка Маниха: нижняя ее часть устюжскому посацкому человеку Дмитрию Калинину сыну Пыхову, верхняя половина – крестьянину Черевковской волости Власку Чиркову. Сдавалась на оброк и речка Ериха и некоторые озера, например, верхняя часть озера Ерилова. На этих оброчных местах ловля рыбы другим лицам была запрещена.

У народа была потребность в посуде, в пошиве одежды, обуви, в кузнечных изделиях. Зимой, когда у крестьян было много свободного времени, женщины пряли лен, куделю, шерсть, ткали холсты, сукна, шили одежду; мужчины – отец и взрослые сыновья – занимались охотой, рыбной ловлей, домашними ремеслами. Одни занимались гончарным делом, другие – бондарным, изготовляя глиняную и деревянную утварь для своего хозяйства и на обмен или продажу. Постоянно были заняты ремеслом бобыли. Среди них были кузнецы, плотники, столяры, швецы, гончары, гребенщики, коновалы и др. Продукцию своего ремесла бобыли или сами продавали на погосте, или ее скупали у них торговцы–скупщики. Некоторые из бобылей нанимались «казаками» – работниками к зажиточным и богатым людям или уходили в бурлаки на перегон плотов и карбасов с товарами в Устюг, Сольвычегодск, Холмогоры. В Таможенной книге Московского государства XVII века есть такие записи: «1652 года августа в 3-й день черевковец Артемко Андреев да… пришли с Волги, …1652 года августа в 17 день Семейко Михайлов, Омелько Аносов да пинежанин Марко Степанов пришли с Волги, …1655-1656 год февраля в 13 день из Черевково в Пермь Семейко Давыдов, Елфим Иванов да Пятко Лукянов, Семенко Петров, Ивашко Иванов, Семейко Трофимов и… (из других местностей на Двине) всего 47 человек, довелось с них прохожих пошлин…». Путь на Каму, Пермь совершали пешком. Зимой шли с санками, на которых везли хлебный запас в дорогу, летом – с котомкой за плечами. Шла, в основном, молодежь на отхожие заработки на Каму и Волгу: на соляные промыслы, гонить на плотах и в дощаниках соль или на речной транспорт для погрузки и выгрузки товаров и другие работы.

Торговля

В обращении были медные и серебряные деньги. Основной единицей был рубль. Он делился на алтыны и деньги: в рубле было 200 денг или 33 алтына и 2 денги. Торговля развивалась слабо. Этому препятствовали государственные монополии, таможенные пошлины (сборы), многочисленные тяжелые налоги и повинности, отсутствие заработков и бедность крестьян.

Торговым местом в волости был погост, где находились лавки местных и приезжих торговцев из Устюга, Сольвычегодска, товаров в них было немного. Были также лавки Черевковской Никольской церкви и Сийского монастыря. В церковных лавках торговали церковными свечами, ладаном, оловянными и медными нательными крестиками и др. В воскресные и праздничные дни шла торговля на рынке с возов, с рук. Продавалось коровье масло, свежая рыба, грибы, ягоды, сушеная репа, толокно, глиняная и деревянная посуда, сани, санки детские, лыжи, короба из щепы, корзины, туеса, лапти, берда, прялки, веретена и прочее.

Отдельные торговцы, местные и устюжане, скупали у крестьян в Черевкове скот, коровье масло, мясо, сало говяжье, овчины, домотканые холст и сукно и везли на продажу в Сольвычегодск и Устюг. В Холмогоры везли рожь, ячмень, овес, крупу, толокно. Скупали также пушнину и кожи. Мелкие скупщики из крестьян волости М. Шиткин, Я. Максимов, Васильев, Крутик Федоров, Афанасий Федоров скупали в деревнях и привозили в Устюг на широкий рынок домашние ткани, одежду, промысловое снаряжение. Например, в сентябре 1633 года черевковец Яков Аксенов пригнал в Устюг и продал 6 быков за 6 рублей. В 1636–1637 году устюжский посацкий человек Ревякин купил в Черевкове 60 пудов говяжьего сала. В 1645–1646 году несколько партий скота – всего 61 голову – продал за 195 рублей Я. Белоносов. В 1646 году черевковец Т. Иванов продал 18 пудов льна. В 1637 году состоятельный крестьянин из деревни Б. Мысовой привез на посад в Устюг 200 мер ржи и ячменя. Он же отправил свой хлеб в Холмогоры.

«Хлебом своих деревень» торговал устюжский человек Ходутин – в 1650–1651 годах он отправил из Черевкова в Холмогоры досчаник с хлебом. Тогда же Кандалакшский монастырь закупил в волости 691 меру ржи и ячменя за 167 рублей, а Иван Усов отправил 170 мер ржи и 216 мер ячменя. В 1667–1668 году скупщиками было вывезено из Черевкова 100 мер ржи и 100 мер ячменя. 19 октября 1633 года черевковец Ник. Аносов купил в Устюге для продажи в Черевкове кипу хмелю за 7 рублей. В 1653–1654 годах устюжанин продал в Черевкове 720 пудов соли. Черевковец купил на Сухоне для продажи в Черевкове луку и чесноку на 10 рублей. В 1677–1678 году черевковец Степан Вырыпаев явил продать в Сольвычегодске рыбы палтусины соленой 40 пудов, трески соленой 4 пуда, всего на 18 рублей. В 1671 году Ерофей Иванов продал в Устюге рыбу язей и щук на 13 алтын 2 денги. Карп Закусов продал на Красном Бору рыб семги 14 пудов за 8 рублей. 1000 шкурок белки стоила 1 рубль 50 коп.

Торговля водкой и солью была монополией государства. Для продажи их государство имело на погосте кабак, в котором сидел целовальник. Стеклянной посуды в то время не было, водкой торговали из бочек в разлив. Правительство же назначало цены на соль: стоимость одного пуда соли доходила до стоимости 10 пудов ржи, поэтому крестьяне отказывались от употребления соли.

Иногда правительство объявляло монополию на скупку у крестьян различных продуктов и товаров: коровьего масла, сала, деревенского сукна. Никто другой не имел тогда права покупать их.

По деревням ходили с товарами «кузовники». Продавали олово, свинец, медную проволоку, иглы, булавки, шилья, ножницы, бумагу, серу, чернослив, перец, ладан, бисер, игральные карты, шоркунцы, материю и скупали у крестьян пушнину.

Некоторые из черевковцев – скупщиков мягкой рухляди (пушнины) предпринимали далекие путешествия в Сибирь. В Таможенной книге есть такие записи: «В сентябре 1635 года из Сибири в Устюг пришел на судне черевковец Дмитрий Борисов и явил 36 соболей и с собольми поехал на лошади в Москву, «повез все соболи». …В 1635 году ноября в 25 день черевковец Афанасий Дмитриев явил в Сольвычегодске товару 8 сороков 27 соболей на 200 рублей. …В 1650 году черевковец Семен Сергеев вышел из Сибири к Устюгу в лодке и явил продать мягкой рухляди–мелочи на 30 рублей. Тогда же вышел из Сибири Парфен Аникиев и явил продать 7 сороков пупков собольих и мелочи собольи и бобрового лоскутья всего на 50 рублей».

Скупщики ягрышане Леонтий Афанасьев да Гаврило Ермолин да Марко Данилов 10 октября 1633 года пришли с Печоры к Устюгу в одном каюке, товару привезли «сигов рыбы 15 бочек, да бочку нельмы рыбы, икры 4 пуда, язей 4 пуда, да они же сказали, в Ягрыше осталось печорских 2 каюка, а товару оставили сигов 4 бочки. Цена всего товара 45 рублей». Устюжские купцы-скупщики ездили за мягкой рухлядью и в далекую Мангазею, между реками Обью и Енисеем. Эти далекие походы за пушниной говорят о предприимчивости наших дедов. Конечно, они совершали их не ради государственных интересов, а ради личной добычи, а также из желания узнать, какие люди и как живут в далеких краях.

Таможенные сборы

На погосте в Черевкове было отделение Велико-Устюгской таможни – таможенная изба. Таможенные избы были и в соседних волостях – Ягрышской, Кивокурской, Пермогорской. В таможенной избе сидело 2–4 целовальника – выборных чиновника, при вступлении в должность приносивших присягу целованием креста. Их обязанностью было собирать в пользу государя пошлину. Например, едет крестьянин или торговый человек из Красноборска в Ягрыш. За проезд через Черевково он обязан был уплатить в таможню пошлину – проездные. За проезд на лошади 8 денг, с прохожего 4 денги. Пошлину брали также при продаже хлеба, скота, мяса, морской рыбы – со всякого проданного и купленного товара и даже с тех денег, которые крестьянин принес с собой на погост – «явил денег». Полагалась пошлина со свадеб – свадебная гривна и еще особо с жениха (куньи) и с невесты (обручные).

Только небольшая часть из собранных денег расходовалась целовальниками на аренду (кóртому) помещения под таможню, на дрова, лучину, освещение и бумагу. Собранные пошлинные деньги дважды в году – осенью и в конце зимы – отправлялись с двумя целовальниками в Москву для сдачи государю. Вот запись из таможенной книги за 1652–1653 годы: «В Черевковской волости таможенные и кружечного двора целовальник Богдан Васильев да Сергей Савельев, Ананий Иванов, Григорий Парфенов во всем году собрали таможенных пошлин со всяких продажных товаров и со скота рогатого, и проезжих, и с отъезжих пошлин с людей, и с судов, и с лошадей, и со сводеб, и хлебного померу, и площадной мелкой збор – всего 55 рублей 13 алтын 2 денги да хлебного померу с продавцов, которые продавали государевы хлебные покупки целовальником рожь, того померу собрано 19 рублей 5 алтын 3 денг и обоего с тех померов в Черевкове всего таможенного збору 74 рубля 18 алтын 3 денги. И те все деньги в 7162-м (1654) году сентября в 26 день высланы ко государю Алексею Михайловичу в Москве с целовальниками с Дмитрием Саламатовым да Саввой Титовым».

В 1676–1679 годах сбор пошлин в волости был отдан местным крестьянам на откуп за 30–36 рублей.

Налоги, повинности

До XVI века земский староста, целовальники, уездный воевода не получали от государства жалованья. Они были на кормлении у крестьян. Количество корма деньгами или натурой определялось царскими уставными грамотами. Чиновники сами собирали с населения этот корм-налог три раза в году: на Рождество, на Пасху и на Петров день. Позже система кормлений была отменена.

Многочисленны и тяжелы для крестьян были государственные и местные налоги. Средняя сумма налогов со двора доходила до двух с половиной рублей, что по ценам того времени равнялось стоимости 50 пудов ржи.

В начале XVII века единицей обложения была соха. Обложение производилось по писцовым книгам. В 1677–1678 годах были составлены новые переписные книги и вместо посошного обложения перешли на подворное. Стали облагаться налогом все жившие отдельными дворами: и черносошные крестьяне, и половники, и ремесленники, и монастырские «детеныши».

Тяжелы были повинности, например, ямская – бесплатная перевозка чиновников при их разъездах по волости, ратная, или воинская, повинность. Регулярной армии и призывов в нее в то время не было. В случае войны мобилизовали по одному человеку с каждых двадцати, десяти и даже с четырех дворов. Так, в 1668 году из нашей волости было призвано на государеву службу по одному человеку с каждых четырех дворов. Вот пример записи призыва в переписной подворной книге: «Деревня Вепревская двор Семко Хромулин сын его Васька, деревня Тимофеевская (часть современной Барановщины) двор Андроник Осипов, деревня Куртяевская двор Якушка Степанов Фетитин (?) дети ево Ивашко да Стенка. На государеву службу в солдаты с тех четырех деревень…» И дальше называется тот, кто взят в солдаты.

Или так: «в государеву службу в солдаты Данилко Иванов сын Ступин». Или: «в его место на службу пошел племянник ево Ивашко Иванов сын Ступин»; или: «в его место на государеву службу пошел сродич его»; или: «в его место на государеву службу пошел…» – и не указана степень сродства. Была возможность нанять идти на государеву службу другого человека. Содержать, кормить призванных на государеву службу обязано было население волости.

Применялась также мобилизация населения на разные государственные работы. Например, черевковцы работали на постройке гостиного двора в Архангельске. Работы не оплачивались. Само население волости, пославшее на работы своих крестьян, обязано было снабжать их хлебом и другими продуктами, также лопатами, кирками, добрыми острыми топорами.

За несвоевременную уплату налога (оброка), за невыполнение натуральных повинностей, также за воровство, грабеж к виновным применялись телесные наказания – порка на погосте розгами, битье батогами. За дезертирство же с работ грозила даже смертная казнь. От тяжелой жизни многие крестьяне уходили в бега. Правительство мало обращало на это внимания – оно требовало от волости уплаты налогов в прежнем размере, и волость была вынуждена платить налоги и за беглых крестьян. В случае неуплаты царские указы грозили: «Велим учинить наказанье: выбрав из волости пять лучших людей, бить батоги нещадно». Особенно жестоко взыскивались недоимки, но иногда крестьяне давали отпор. Так, в 1648 году сборщик недоимок в Сольвычегодске Приклонский был избит за «его непомерное право».

Разорившиеся крестьяне шли на заработки в другие местности или уходили «в бега». Некоторые из беглых образовывали разбойничьи шайки и занимались грабежом торговых судов по Двине и Сухоне. По преданию, одна из таких шаек была в селении Вершина (ныне Верхне-Тоемского района) и грабила торговые суда на Двине около Толоконки.

Врачей, фельдшеров в деревнях в то время не было. Единственными лекарями были знахари, неграмотные, зачастую невежественные. Лечили наговорами, разными настойками из трав, кореньев и проч. Многовековой опыт установил их лечебные свойства. Страшным бичом того времени были чума, холера, оспа, скарлатина, особенно если они принимали форму эпидемий. Народ считал, что болезни посылает Бог в наказание за грехи. Поэтому средством от болезней считали молитву перед Богом, строгое соблюдение постов и обычаев. Верили в чудотворные иконы, в обеты: сходить на богомолье, отдать ребенка в монастырь. Много богомольцев ездило в Соловецкий монастырь. В Таможенной книге есть запись: «18 июля 1635 года черевковец Сергеев пришел из Колмогор каюком с богомольцами» (каюк – большой карбас). Чудотворной считалась икона в Троицко-Соезерской пустыне в Ягрышской волости. Монахи записывали чудеса по излечению людей от разных болезней. Одни из них получали исцеление от внутренних болезней, другие – от черной немощи, огневицы и трясавицы, третьи – от нечистого духа, четвертые – от болезней рук и ног (корчи) и т. д. Обращались к иконе за исцелением больные из Ягрыша, Черевкова, Пермогорья и др. Но самым верным средством от болезней, особенно простудного характера, народ считал русскую баню и печку.

Никаких школ в нашей волости в XVII веке не было. Грамотными в волости были очень немногие – поп да дьякон (они научились в монастыре), еще грамотными были староста, целовальники и некоторые торговцы. Их обучили грамоте поп или дьякон. Забота о престарелых людях, также о сиротах, инвалидах была в какой-то степени лишь со стороны церквей, монастырей и самого народа. Показательна запись из писцовой книги: «На погосте же… богадельная, а в ней нищие, да пять келий, и в них живут нищие старицы, питаются от церкви божии и о прихоцких людей».

Почтовые пути на Руси существовали уже в XIII веке. Но и в XVII веке Черевково еще не было связано с ними. Для отправки «грамотки» (письма) пользовались услугами «попутчих людей». В XVII веке, когда не было пароходов, железных дорог, Черевково было настоящей окраиной. Вести о событиях в Москве и стране доходили до Черевкова с большим опозданием. Купцы-скупщики, ездившие в Сибирь за мягкой рухлядью, а с нею в Москву, возвращаясь домой, рассказывали, что за народ живет в Сибири, а также о Москве. Многое узнавали от тех людей, которые зимой уходили и летом возвращались с отхожих заработков в Перми, на Каме, Волге. Они рассказывали, как живется крепостным крестьянам у помещиков, доля которых была еще тяжелее, чем у крестьян Севера. Рассказывали о Смутном времени на Руси, о народных волнениях и их вождях – Иване Болотникове, Степане Разине.

В причте Черевковской церкви в 1626 году был поп Григорий Дмитриев. Жил он в деревне Дмитриевской, имел пашни паханой 14 чéтей, лесу пашенного 2 десятины, лесу непашенного 5 десятин, сена заготовлял 120 копен. В деревне Церковной – Никольской жил дьякон Михайло Михайлов, на погосте – пономарь Бессонко Федоров Чубаров, трапезник Федька Васильев, просвирница Авдотьица. В церкви Сийского монастыря – черной поп Иона и старец инок Анокентий. В причте Георгиевской церкви на Едоме в 1676–1683 годах были поп, дьячок, пономарь и просвирница. В писцовой книге за 1676–1683 годы о причетниках-церковнослужителях говорится так: «а питаются церковные причетники от церковные пашни и от прихоцких людей, а великого государя жалованья и хлебной руги им нет». Поп и дьякон получали плату за требы.

Монастыри и церкви еще в XVI веке владели примерно одной третью земель в стране, то есть. являлись крупными землевладельцами и крепостниками. Так, Соловецкий монастырь владел многими деревнями в Поморье, на Двине, в том числе и Красным Бором (Красноборском), солеварнями и рыбными ловлями. Антониево–Сийский монастырь на Двине владел 3333 крестьянскими душами, Соезерская Троицкая пустынь в Ягрыше владела 118 крестьянскими душами. Постепенно с укреплением Московского государства светская власть стремилась подчинить себе церковь. Иван Грозный прогнал с митрополичьего престола митрополита Филиппа, который стал ему, царю, перечить, и приказал задушить. В Новгороде по его же приказу были запороты сотни священников. Царь стал «помазанником божьим», а повиновение ему – первой добродетелью всякого православного – боярина, дворянина, черносошного крестьянина. Православная вера объявлялась истинной, она требовала соблюдать церковные обряды: родился человек – зови попа крестить, только поп может дать имя новорожденному; женился – повенчает поп в церкви; заболел – приглашай попа; помер – вези в церковь на отпевание и хорони на кладбище при церкви. Фанатичное, невежественное духовенство старалось подчинить своему надзору все обычаи и обыкновения людей. Объявлялось грехом изменять покрой одежды, грехом считалось стричь волосы и бороду, готовить пищу не так, как готовили ее прадеды, объявляли «треклятой» травой табак. В царствование Михаила Федоровича Романова за курение табака полагалась смертная казнь с конфискацией имущества, в царствование его сына Алексея Михайловича курильщиков пытали, а у продавцов табака рвали ноздри или отрезали нос.

Соседние волости и селения

В 45 километрах к югу от Черевкова было поселение Красный Бор (ныне районный центр Красноборск). Это была слободка, образовавшаяся в 1550 году. В 1578 году в ней была построена церковь. Слободка Красный Бор относилась к Двинской трети Велико-Устюгского уезда и принадлежала Соловецкому монастырю. До Соловецкого восстания 1668–1676 годов монастырь собирал в нем таможенные пошлины в свою пользу. После восстания сбор пошлин в Красном Бору стал проводиться устюгскими целовальниками. В 1676 году в Красном Бору было 66 лавок и амбаров. Он был крупным торговым центром. Семь раз в году здесь проводилась ярмарка.

Ягрышская волость упоминается в рукописной книге инока Соезерской пустыни «Весть о чудесех Пресвятыя Троицы», а также в Таможенной книге под 1633–1634 годами. В той же Таможенной книге упоминаются Белая Слуда, Цивозеро, Лябла; а под 1635–1636 годами – Пермогорская и Кивокурская волости. Белая Слуда, Цивозеро и Лябла в зимнее время вывозили в Великий Устюг подинное и кричное железо своей выработки из болотной руды. Белая Слуда, кроме того, изготовляла и вывозила сохи-ральники.

ИЗ ИСТОРИИ XVIII ВЕКА

При Петре I (1689–1725) на основе рекрутского набора были созданы регулярная армия и морской флот. Срок военной службы был установлен 25 лет. К России было присоединено прибалтийское побережье, в устье реки Невы основан Санкт-Петербург. Россия получила выход в страны Западной Европы. Вместо Боярской думы был учрежден Сенат. Было упразднено патриаршество, управление церковью передано Святейшему Синоду во главе с обер–прокурором. В 1708 году страна была разделена на 8, позднее на 11 губерний. Губернии были разделены на 45, затем на 50 провинций. В связи развитием промышленности владельцам мануфактур было разрешено покупать крестьян деревнями и в одиночку. При Екатерине II (1762–1796) было ликвидировано монастырское землевладение. Государственные крестьяне составили 39–40 % крестьян в стране. В 1760-х годах они платили оброку (податей) 1 рубль, а в 80-х годах – около трех рублей с души. Помещики получили право ссылать своих крестьян на каторгу, а крестьянам было запрещено жаловаться на помещиков. В 1773–1775 годах вспыхнула крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева.

До 1708 года Черевковская волость в составе Велико-Устюгского уезда входила в Вологодскую губернию, с 1708 по 1719 год входила в Архангельскую губернию, с 1719 по 1780 год – в Велико-Устюгскую провинцию Вологодской губернии, с 1780 по 1796 год – в составе Красноборского уезда входила в Вологодское наместничество, с 1796 года в составе Сольвычегодского уезда входила в Вологодскую губернию.

О количестве населения волости XVIII века у нас имеется только один документ – экономические примечания, составленные при генеральном межевании земель 1783 года. В них названо 178 деревень и указано раздельно по полу число жителей. По неясной причине в этот список не включены 7 деревень: Тимофеевская, Тещинская, Холмовская, Мартемьяновская, Куфтеревская и Скрябинская, которые тогда были. Всего в волости было 185 деревень. Из числа деревень 1626 года перестали существовать 18 и вновь возникло девять деревень.

Если в 1678 году населения в волости было 1397 человек мужского пола, то в 1783 г. мужчин было 2160, женщин – 2321 (количественное соотношение 100:107,4). В 1678 году, как и в 1626 году, писцовые книги учитывали только мужское население. Через 105 лет, в 1783 году, мужского населения должно быть 3667 человек (а не 2160), если считать, что при естественном приросте население удваивается за 80 лет. Расчет показывает, что данные 2160 человек «произошли» от 823 человек. Очевидно, остальные 574 человека выбыли из волости: погибли в войнах, на государственных работах (строительство Новодвинской крепости в Архангельске, Санкт-Петербурга), другие ушли «в бега» в Сибирь, к Пугачеву.

В XVIII веке основным занятием наших прадедов оставалось хлебопашество и скотоводство, подсобными – охота и рыбная ловля. В экономических примечаниях говорится, что крестьяне «состоят на изделье, землю все распахивают, к чему и радетельны, …из посеянного лучше родятся рожь, ячмень и овес, а прочие семена средственны, …женщины сверх полевых работ упражняются в рукоделье – прядут лен, шерсть, ткут холсты и сукна себе и на продажу». В документах XVIII века нет указаний на то, что в Черевкове выращивали горох. Но известно, что в то время им торговали в Вологде. Поэтому можно предполагать, что горох выращивался и у нас. Он продержался в наших полях до 1920-х годов как одна из важных полевых культур.

Во второй половине XVIII века царское правительство в принудительном порядке заставляло крестьян заниматься выращиванием картофеля. Из истории появления картофеля на реке Ваге известно следующее: в 1766 году из Архангельска на Вагу было отправлено несколько пудов картофеля, полученного из Петербурга. Картофель был распределен между населенными пунктами. Важскому воеводе было предписано строго следить за посадками картофеля крестьянами. Но осенью оказалось, что «оных яблок в почве вовсе не было», или «по божескому изволению ни единого яблока урожаю не оказалось». Так случилось под влиянием суеверного отношения к этому «земляному, или чёртову, яблоку». Считали грехом есть его. Потребовалось еще несколько десятков лет, чтобы картофель занял в сельском хозяйстве достойное место. Как вводился картофель у нас в Черевкове – неизвестно. Введению картофеля в число сельхозкультур крестьяне сопротивлялись всюду, были даже «картофельные» бунты. О таких бунтах крестьян в Вятской и Пермской губерниях и расправе над бунтовщиками писал А.И. Герцен.

 Для размола зерна у нас в волости было три или четыре водяных мельницы. Одна из них – на реке Лудонге: «оброчная казенная мельница о двух поставах, которая действие имеет во все годовое время, доходу получает каждый год по 140 рублей, оброку платит от 20 и выше рублей». Другая – на речке Пивково: «оброчная мельница об одном поставе, которая действие имеет все годовое время, доходу получают в каждом году по 70 рублей, оброку платят 15 рублей». Оброк вносился в Красноборское уездное казначейство.

Возможно, что в конце XVIII века наши прадеды уже пользовались огнестрельным оружием, которое изготовлялось у нас же в волости кузнецами. Было оно кремневое, то есть порох в нем зажигался от искры кремня в курке, а не от пистона. С огнестрельным оружием наши черевковцы познакомились в тех войнах, которые вела Россия в XVIII веке. На рыбной ловле по-прежнему пользовались мордами, сачками, полозками, бреднями и неводами. Так как в XVIII веке железо, сталь, медь стали более доступны, то стали шире применять острогу для лучения рыбы из лодки. Крупной рыбы в водоемах водилось достаточно.

Развитие торговли в волости по-прежнему тормозилось государственными монополиями и внутренними таможенными пошлинами-сборами. И при Петре I водка и соль продавались только из царского кабака. Основной кабак был на погосте в Черевкове. По столбовой дороге были отделения кабака. В них водка отпускалась только чарками. В продаже появился и табак. Употребление его уже не преследовалось правительством, но народом курение табака порицалось. Инок той же Сойгинской пустыни в Ягрыше пишет, что некто Верещагин нес табак в пустыню к «человеку в почести», дорогой притомился и положил себе табак во уста и разболелся. Эпизод этот инок записал под 1718 годом.

Петр I в 1703 году объявил монополией государства скупку у крестьян масла коровьего, сала, деревенского сукна, смолы, дегтя, рыбьего жира и других товаров. Это, конечно, тормозило местную торговлю. Отмена Елизаветой Петровной в 1753 году внутренних таможенных пошлин в значительной степени содействовала развитию торговли в стране, в частности, и в нашей волости. Приведем цены на товары, какие были в 1759 году в Великом Устюге (из «Записок Северо-Двинского общества изучения местного края». 1927. Вып. IV):

1 пуд мяса         –     от 20 до 40 коп.;

1 пуд масла коровьего – от 1 руб. 40 коп. до 1 руб. 50 коп., или 3,5 коп за 1 фунт;

1 пуд трески                 –     21 коп.,

сукно серое сермяжное –     по 5 с четвертью, по 6 и по 7 коп.за аршин (для зипуна, кафтана);

шуба овчинная –     от 90 до 95 коп. за штуку;

овчина              –     11 коп.;

рубашка с портками –         24 коп., а меньше – 13 с четвертью коп.

пара башмаков –     20 коп.;

пара чулок        –     от 5 до 7 коп.;

пара панских чулок     –    от 10 до 11 коп.;

дрова                 –     20 коп. за сажень;

дрова березовые, пригодные для лучины – 25 коп за сажень;

веники                          –     5 коп. за сотню;

сальные литые свечи  –     1 руб. 40 коп. за 1 пуд;

рукомойники               –     2 с половиной коп. за штуку;

чаша деревянная артельная – 2 коп. за штуку;

стопа писчей бумаги   –     1 руб. 10 коп.,

ушат, ведро, туес         –     по 5 коп.

Стоимость некоторых работ: шитье зипуна – 6 коп.; кладка нового очага – 2 коп.; на заводе за 1 рабочий день по возке дров, угля – 6 коп. В 1768 году в Устюге же стоили: четверть ржи (около 9 пудов) – 1 руб. 97 коп.; четверик крупы – 30 коп.; 1 пуд соли  – 40 коп.; 1 пуд мяса говядины – 30 коп.; 1 пуд трески сырой – 53 коп.; 1 пуд толокна – 30 копеек.

Налоги и повинности

Правление Петра I было для народа тяжелым временем. Царские указы требовали: «который крестьянин тяглового не орал и засевать не хочет…, при мирских людех чинить наказанье: сняв рубаху, бить батоги нещадно»; «кормитца работою своею, а на иные городы не съезжать». Указом 1722 года Петр I запретил нищенство. Указ требовал: «в другой раз или в третий пойманы будут, и так же быть на площади кнутом, посылать в каторжную работу, а бабам в шпингаус, а ребят, бив батоги, посылать на суконный двор и прочим мануфактурам». Тяжелы были петровские налоги и разные сборы. Так. в 1720 году с крестьян были собраны налоги: стрелецкие – по 1 руб. со двора, полуполтинные – 8 алтын 2 денги военного приказа, гривенные, адмиралтейские, земские рекруты, ямские на наем подвод, двуалтынные, на дело кирпича, за ямскую гоньбу, на покупку всяких припасов, на известное сжение, на мясоедные дни драгунам и солдатам,  на Санкт-Петербургский генеральный провиант, на мирские держи, рекрутам на корм, рекрутам на мундиры –  всего около 9 рублей. (Из книги М.И. Романова «История одного северного захолустья». В. Устюг, 1925).

 Брали также сборы с прорубей, водопоев, с печей, с бань, за бороду. В деревне крестьянин за бороду не платил, но если он приезжал в город, то платил за бороду 2 денги, и при выезде – тоже 2 денги. Купцы в городе платили за бороду 100 рублей, дворяне – 60 рублей, холопы – 30 рублей. Был сбор и со свадеб.

Кроме уплаты налогов и сборов, крестьяне привлекались к государственным трудовым работам. Так, на постройку Новодвинской крепости в Архангельске было согнано с деревень на Двине 1800 человек, в том числе были и из Черевкова. Работали бесплатно и на своих харчах. Доставка рекрутов, обмундирование и содержание их в рядах армии также ложилось на население волости. Царский указ гласил: «а корм и одежду давать тем же людям, с кого будут взяты. Первый год дать им по кафтану сермяжному, по шубе, по шапке, по рукавицам по двоим, черевикам, по однима сапогам, по кушаку, по чулкам, а впредь им давать кафтан сермяжный на год, шуба на два года, а на шапку, на черевики, на рукавицы, на рубашки по рублю денг на всякий год. Да хлеба в год муки ржано по три четверти без полуосмины, круп овсяных полосмины». (Из книги М.И. Романова «История одного северного захолустья»).

Тяжелые условия жизни превратили многих крестьян в батраков у немногих местных богатеев, например, на разработке новин. Собственное хозяйство этих попавших в кабалу крестьян велось руками женщин и малолетних. Строптивых крестьян на работу не брали, они вынуждены были идти «в бега», оставляя семью у родственников, а «дом впусте». Иностранцы, которые посещали Россию в XVI и XVII веках нередко характеризовали русских людей как невежественных, нечистоплотных, развратных, пьянствующих и крайне нечестных людей. Возможно, характеристика эта была верна.

Царя Петра I в народе считали антихристом. В устьянских лесах, например, появились раскольничьи скиты. В них жили иноки, бежавшие от поганой власти царя–антихриста и блудницы–православной церкви. Приведем такой пример: на протяжении 123 лет в Соезерской пустыни перед иконой Троицы совершилось 73 чуда по исцелению людей. Из них в первые 25 лет – 21 чудо, в следующие 25 лет – 29 чудес, еще в следующие 25 лет – 8 чудес. Затем на протяжении 29 лет, время царствования Петра I, монахи пустыни не объявили ни одного «чуда». Лишь за последние 3 года его царствования было объявлено 14 чудес: монахи, видимо, перестали бояться Петра.

Культовые здания

В 1691 году в Черевкове была построена деревянная Успенская церковь, в 1727 году – холодная каменная Троицкая церковь. Как долго она строилась, кто руководил ее постройкой, каким иконописцем она расписывалась – неизвестно. Строилась она, как говорит клировая книга XIX века, «иждивением прихожан». В 1765 году к Троицкой церкви были пристроены два теплых придела: правый – Ильинский и левый – Никольский. Колокольня была построена в XIX веке.

В Ляхове в 1731 году была построена деревянная часовня во имя Николая Чудотворца.

В Ягрыше в 1764 году была упразднена Соезерская пустыня, основанная еще в 1639 году. Примерно в это же время в Черевкове была упразднена Черевковская Никольская пустынь – филиал Антониево-Сийского монастыря.

ВЕК ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ

Начало XIX века ознаменовано Отечественной войной. В июне 1812 года с армией в 480 тысяч человек Наполеон Бонапарт перешел реку Неман, а в уже октябре переправился назад через реку Березину с армией только в 9 тысяч человек. Но ратников ополчения дома ждал прежний крепостной гнет.

В декабре 1825 года самодержавие расправилось с декабристами, требовавшими свержения самодержавия, уничтожения крепостного права, ликвидации аракчеевских поселений, сокращения срока военной службы с 25 лет до 15. И вся последующая почти вековая история была историей развития самосознания народа в его борьбе с самодержавием.

Поражение в Крымской войне 1853–1856 годов, обострение крестьянского движения вынудили Александра II на ряд реформ: в 1861 году было отменено крепостное право; в 1863 году отменены телесные наказания (хотя они применялись и после!); в 1864 году проведена земская и судебная реформы; в 1874 году по военной реформе срок службы в армии был сокращен с 25 до 6–7 лет.

Но народ не успокоился. Самодержавие ответило на его выступления казнями, каторгой, ссылками. В пореформенной России до 1883 года было произведено более 8000 арестов. В 9 случаях из 10 за арестами следовали высылки в Сибирь, в Архангельскую губернию. Часто политических ссылали в ту же местность, что и уголовно наказуемых, и режим к политическим был жестче. Ссыльные уголовные в Архангельской губернии составляли несчастье для местного населения. Так было в Шенкурске (никто не мог ни въехать, ни выехать, не уплатив выкупа), в Холмогорах (после «отеческой беседы» с губернатором украли у него из приемной самовар).

Хотя экономические потребности страны и вынуждали правительство увеличивать число школ и расширять техническое и специальное образование, но правительство, по сути, было врагом народного образования. Из госбюджета на 1853 год на народное просвещение расходовалось всего 0,8 %.

Управление

В 1864 году в большинстве губерний, кроме северных и сибирских, было введено земское самоуправление. В его деятельность входили местные хозяйственные дела: поддержка дорог, мероприятия по развитию земледелия, торговли, меры по предупреждению падежа скота, страхование строений от огня, попечение о здравоохранении и народном образовании, об устройстве земской почты. Земство могло нанять помещение для школы, взять на себя ее содержание, но не могло составлять программу и контролировать учебно–воспитательный процесс. В конце 1880-х – начале 1890-х годов земство стало развивать в уезде врачебную помощь, проводить санитарные мероприятия, оспопрививание. С 1890-х годов увеличилось число земских начальных училищ. В свое ведение земство взяло страхование недвижимого имущества, скота, посевов, ветеринарную помощь.  За деятельностью земства наблюдал губернатор. Он проверял и отчетность земства. Обязанностей у земства было много, а прав мало. Оно не могло печатать своих отчетов. Земства разных губерний не могли координировать свои действия, не могли обращаться к царю. Земские гласные избирались по сословиям. Крестьян в стране было 60 миллионов человек, они платили 83 % налогов, а выбирали в земство только 38,4 % депутатов. Дворян было 1 миллион человек, они платили 7 % налогов, а выбирали депутатов 46,2 %. Городское население выбирало 15,2 % депутатов. Но и в таких условиях земства проделали большую работу.

Черевковская волость с 1796 года и в течение всего XIX века в составе Сольвычегодского уезда входила в Вологодскую губернию. Некоторое время наша волость, видимо, как общество входила в состав Великосельской волости (Пермогорье), например, в 1865 году. Управлялась волость волостным правлением. Во главе его стояли волостной старшина и писарь. По положению 1861 года старшина выбирался на три года из числа зажиточных крестьян и утверждался посредником, а после 1889 года – земским начальником. В обязанности волостного старшины входило наблюдение за уплатой податей, выполнением повинностей, исправлением дорог и мостов, охрана порядка, недопущение вредных слухов. Волостной старшина мог накладывать штраф до одного рубля, подвергать аресту до двух суток, назначать на общественные работы. На сходах сельских обществ выбирался сельский староста сроком на три года. Он подчинялся волостному старшине.

В 1889 году был принят закон о земских начальниках. Земский начальник был наделен большими административными и судебными полномочиями в решении крестьянских дел. В 1892 году в волости было пять мировых судей, два судебных следователя, шесть полицейских урядников и два – по воинской повинности. Земского начальника еще не было. (Из «Памятной книжки Вологодской губернии на 1893–1894 годы»).

Наша волость делилась на четыре сельских общества: Черевковское, Холмовское, Ляховское и Фоминское. Когда в состав волости вошло Фомино – бывшая волость Сидорова Едома – неизвестно. После 1893 года Ляховское общество из состава волости выделилось в самостоятельную Ляховскую волость. К 1900 году в волости уже было три общества. В книге «Список населенных мест Вологодской губернии за 1859 год» говорится: «Казенное село Черевково при озере Катище. В селе имеется 38 дворов, в них 106 мужчин и 104 женщины всех возрастов, становая квартира, 2 церкви, 3 завода и богадельня». Заводы были, очевидно, кожевенные. По словам старожилов, богадельня была устроена богачами Гусевыми.

Население

О населении волости за XIX век имеется список «Ревизская сказка Черевковского среднего стану о состоянии мужеского и женского пола людях за 1816 год». К сожалению, это неполный список. В нем указано всего 14 деревень с 45 дворами – от деревни Чернавинской до деревни Труфановской. В 13 деревнях населения 303 человека: 133 – мужчин, 170 – женщин. В список занесены на левую страницу разворота лица мужеского пола, на правую – женского пола. Вот пример записи о деревне Чернавинской:

	По последней ревизии 1812 лета	Из того числа	Ныне налицо лета
левая сторона листа
Афанасий Данилов Чупров	63	умер в 1813 г.
Афанасьев сын Логин	38		42
Логиновы сыновья: Андрей Егор Павел Григорий Василий Иван	16 и 10 недель 12 19 5 3 новорожден	рекрут с 1812 г.	16 14 9 7 2
правая сторона листа
Логина Афанасьева жена Авдотья			40
его же дочери: Авдотья Ирина			11 3

Из этих 14 деревень были взяты в рекруты 9 человек, из них: в 1811 году – один в возрасте 16 лет 3 месяца; в 1812 году – три в возрасте 17 лет, 16 лет 2 месяца, 14 лет; в 1813 году – четыре в возрасте 33, 31, 16 и 15 лет; в 1815 году – один в возрасте 23 лет. Из этой «сказки» видно, что с 1812 по 1816 год умерло шесть мужчин в возрасте 46, 57, 60, 60, 64 лет и детей мужского пола семь человек в возрасте 3 недель, 2, 2, 4, 5, 7 и 13 лет. Умершие женского пола не отмечены.

Мужчин старше 50 лет показано всего 16, из них четыре старика имели возраст 74, 67, 67, 67 лет. Женщин старше 50 лет – 19. Самые старые из них 74, 73, 71 и 69 лет. Из жен показаны две, имеющие от роду всего по 17 лет. В первой половине XIX века были и ранние браки. В нашем музее имеется деревянная тарелка, по краю которой накладными буквами написано: «Наши деды ели–пили просто, жили лет по сто». «Ревизская сказка» 1816 года этого не подтверждает. В «Ревизской сказке» отмечаются три участника Отечественной войны 1812 года: из деревни Игнатовской другой – Трофим Михеев Зиновьев, 35 лет, в ополчении с 1812 года «и не воротился»; из деревни Денисовской – Матвей Приказчиков, 27 лет, стрелок с 1812 года «и воротился»; из деревни Труфановой – Данило Андреев Белых, 28 лет, с 1812 года был в стрелках и возвратился в 1814 году, «пропал безвестно в 1815 году».

Нами собраны такие сведения о населении волости в XIX веке:

Год	Мужчин	Женщин	Всего жителей	Деревень	Дворов
1868	3656	3826	7482	209	1207
1881	4711	4838	9549	219	1408
1889	4483	4577	9060	112	1120
1893	5299	5402	10701	223	1651
1896	3989	4082	8071
1897	3799	4414	8213
1899			8299	160	1319

 

За период с 1783 по 1881 год, то есть за 96 лет, мужского населения по естественному приросту должно быть 5292 человека, фактически было 4711 человек, то есть нормального естественного прироста не было.

Так как в 1893 году из состава волости выбыло Ляховское общество, к 1896 году население волости уменьшилось и составило 3989 мужчин и 4082 женщины, всего 8071 человек. В следующем 1897 году проводилась Всероссийская перепись населения. По данным этой переписи в волости стало 3799 мужчин и 4414 женщин, всего 8213 человек, то есть мужчин стало меньше на 190 человек, а женщин больше на 332. Обращает внимание соотношение между мужчинами и женщинами: на 100 мужчин приходилось 116 женщин (а не 103 на 107, что считается естественным). Количество населения за 1899 год показано по «Памятной книжке Вологодской губернии». По сведениям же волостного правления в 1899 году населения было 7944 чел., а «по подсчетам из прочих списков» – 7714 человек.

Плотность населения в Сольвычегодском уезде в 1892 году составляла три человека на 1 кв. версту. Максимальное количество рождений по уездам Вологодской губернии приходилось на июль, минимальное – на декабрь; по городам – максимальное на октябрь и март, а минимальное – на сентябрь.

Занятия и быт наших дедов

Хлебопашество по-прежнему занимало первое место. В сельском хозяйстве господствовала все та же трехпольная система земледелия. Из удобрений по-прежнему применяли только навоз («назем»). Из зерновых выращивали рожь, ячмень, овес, горох, лен, значительно меньше конопли, выращивали репу, лук, редьку. Урожай ржи составлял 773,5 четверти. Примерно с 1830-х годов стали выращивать картофель. В книге «Статистическая таблица городов и уездов Вологодской губернии в 1833 году» вологодский губернатор Н. Брусилов писал: «весьма в недавнем времени крестьяне по закоснелости не сеяли картофель, не разводили огородов, в самом даже губернском городе овощи были редки. Ныне во многих местах даже в дальних уездах крестьяне сеют картофель, заводят огороды. Овощи даже отправляются в Архангельск». По словам старожилов, первые посадки картофеля в нашей волости были проведены в Холмовском обществе у деревни Большой Клецовской (Оксеново). Это поле около почтового тракта и теперь еще называют «картовным», но когда именно был посажен картофель впервые, старожилы не помнят. Выращивали его мало, и даже гораздо позднее не применяли как приправу в щи, супы, уху.

В 1883 году крестьянин Федор Степанович Мокеев на своем поле у деревни Мыс на реке Лудонге сеял кукурузу, озимую пшеницу, гречиху, голое жито, листовой табак, завел травосеяние. Его можно считать пионером садоводства в волости: в 1888 году он выращивал яблони, вишни, груши, черную и красную смородину, крыжовник и даже шелковичные деревья. Говорят, он же посадил кедровую рощу на реке Лудонге.

Орудия труда были все те же – соха, борона, лопата, копоруля. Количество пахотной земли увеличивали за счет леса и болот. В 1881 году надельной земли было 21958 десятин, пахотной 2301 десятина, сенокосной 2267 десятин, выгонной 600 десятин, лесной 3923 десятины, неудобной 5516 десятин – всего 14692 десятины. Через каждые 12 лет пахотная земля в волости делилась по количеству душ в хозяйстве.  Каждое хозяйство получало землю не в одном, а в нескольких полях, так как качество земли в полях было разное. От этого у каждого хозяйства земля была в нескольких мелких полосках. Чтобы полосу не затопляло весной, также осенью, в поле прокладывались канавы. Сама полоса делилась бороздами на загоны шириною в полтора-два метра. Концы борозд расчищались лопатой, это называлось «воротки гонить».

Все дороги в полях огораживались изгородью в 6–8 жердей или плетнем из хвороста (сосновой фашины или из кустов ивы). Каждое хозяйство получало для огораживания определенную меру (длину) для огораживания. Это называлось «выть городить». Выть городилась плотно, чтобы уберечь поля от потравы овцами. Изгородью же огораживались и деревенские улицы. Оград в деревнях не устраивали.

Хлеб в поле убирали серпом. Вязали его в снопы, снопы складывали в суслоны по 16 снопов (рожь) или в кучи по 8 снопов (ячмень, овес). Суслоны и кучи накрывали клобуками из таких же снопов. Горох убирали в кладухи. По окончании жнитва, уже в сентябре, весь хлеб в снопах вывозили в деревню на гумно и складывали рожь – в коросники, ячмень, овес – в кладухи. В каждом хозяйстве, кроме некоторых бедняцких, имелось гумно. На гумне устраивался ток для молотьбы хлеба, около него ставился овин. Перед молотьбой снопы ржи, также ячменя сушили в овинах. Сначала молотили кичигой, потом молотилом (цепом). После зерно веяли, чтобы отделить его от мякины, веяли, подбрасывая зерно вверх лопатой и обязательно на ветру. В конце XIX века в волости было несколько водяных мельниц. На одной только речке Ерихе в Холмове было три мельницы.

Скотоводство – второе занятие населения волости. Сено заготовляли в Черевковском лугу, по речкам Лудонге, Тядиме, Морозовке. Черевковцы и холмовцы «ставили сено» в Черевковском лугу. К концу XIX века луг был в основном расчищен. Говорили, что луг частично расчищался и по обету: при болезни или другом несчастье человек обещался летом поработать бесплатно на расчистке луга. Ближе к деревням часть Черевковского луга отводилась под поскотину для выгона скота в летние дни и для устройства телятников. Последние огораживались изгородью. Луг от поскотины также отделялся изгородью – вытью, и, как в пахотном поле, выть городилась хозяйствами.

В 1865 году вместе с Ляховским обществом в волости имелось: лошадей – 1122 головы, рогатого скота – 2728 головов, овец – 2721 голова, свиней – 23 головы, коз не было. Почти в каждой деревне были безлошадные бедняцкие хозяйства, одно-два. Завести лошадь было гораздо труднее, чем корову. Корова стоила 20–25 рублей, лошадь же – 30–60 рублей. Кроме того, с лошадью надо было иметь соху, борону, телегу, сани, конскую упряжь. Обычно держали по одной лошади в хозяйстве. С лошадью управлялись и с пашней, и с сенокосом, по найму обрабатывали поле крестьянина-безлошадника, заготовляли для хозяйства дрова, а зимой ходили в извоз за товарами для торговцев, например, в Устюг. Корова – кормилица крестьянина, если хозяйство теряло лошадь, то корову держало обязательно. Корова давала семье бедняка молоко, с коровой в хозяйстве был и навоз для поля. Держали в хозяйстве овец для шерсти на валенки, на мясо, для овчины, кормили теленка, выкармливали быков. Свиней держали очень немногие.

 Летом овцы паслись свободно, без пастуха, телята – в телятниках, коровы, быки – с пастухом. Пастуха нанимала каждая деревня. Плата пастуху определялась хлебом в зерне и деньгами с одной головы. Кормился пастух поочередно у хозяев, от них же получал одежду и обувь. В лесу на поскотине пастух устраивал для себя шалаш или землянку. Летом скот пасся в лесу, на паровом поле, на поскотине около луга. По окончании сенокоса скота перегоняли в луг на «отаву». В лугу каждая деревня имела свою избушку. Вокруг этой избушки устраивались из хвороста пригоны для скота на ночь. Из деревни вечером приходили женщины, девушки с туесами доить коров. Спали в избушке на нарах, застеленных сеном. Утром после утренней дойки доярки уходили домой на полевые работы. Это время (до сентября, до заморозков), когда ходили к избушке, называлось «красованье».

Для охоты пользовались огнестрельным оружием, также разными ловушками, петлями. В начале века ружья готовились местными кузнецами и были кремнёвыми. Это были малопульки на белку и дробовики. На смену кремнёвым ружьям пришли пистонные, они же назывались шомпольными, курковыми. Во второй половине века появились в продаже фабричные ружья пистонные, а затем и патронные. Охотники-промысловики пользовались на охоте малыми калибрами – 20-м, 24-м или однопулькой, охотники-любители – ружьями калибра 16, 20. Из патронных ружей особенно любимыми у охотников были винтовки Бердана – «берданки». Для охоты на медведя пользовались ружьями больших калибров – 16, 12 и даже 10. По-прежнему у берлоги ставили рогатины.

В рыболовстве к прежним видам ловушек добавились фитили и самоловы. Фитилями ловили в большую вешнюю воду щуку, леща, язя. Самоловами стали ловить стерлядь и другую рыбу. В 1870 году Сенатом были изданы правила рыбной ловли в реках Севера, но они почти не соблюдались.

Крестьяне-безлошадники часто были и отходниками: в конце зимы, в апреле, уходили пешком на Вычегду. Там нанимались к лесозаготовителям гонить с Вычегды к Архангельску паромы бревен. После сдачи паромов в Архангельске возвращались пешком домой или до страды (сенокоса) оставались работать на лесозаводах. Уходили на заработки и в другие города, например в Петербург. Были там разнорабочими, дворниками, сторожами, официантами и жили иногда по нескольку лет.

Нищих в волости всегда было много – взрослых, подростков. Среди взрослых нищих были слабоумные. Такими были Ваня-Голега, Петрушко, Виктор, Татьяна-Кутюшка и др. Среди нищих были и странники. Обычно они шли из «святых мест»: Троицк-Сергиевской лавры, Саровской пустыни и других святынь. Таких странников охотно принимали в дом, расспрашивали, слушали. При входе в жилую избу нищий останавливался у порога, крестился на иконы в избе и говорил: «Милостыньку Христа ради». Хозяин или хозяйка подавали ему кусок хлеба, шаньгу или пирог. Если же в хозяйстве было трудно с хлебом или хозяева были скупые, то отвечали: «Бог подаст», и нищий уходил. Чтобы не подавать нищим, двери в избу или ворота на мост держали на запоре.

Крестьянские дома в конце XIX века больше соответствовали природным условиям Севера. Такие дома, построенные в конце века, сохранились в некоторых деревнях до наших дней. В начале XIX века в нашей волости появились поперечные пилы, а во второй половине – и продольные. Их использование облегчило труд на строительстве: продольная пила дала возможность распиливать бревна на длинные и широкие доски. Поперечную пилу имели в деревнях многие хозяйства, продольную – лишь те, кто работал с нею для заработка. Едва ли не до половины XIX века избы все еще оставались черными. Печи, а возможно, и печные дымоходы (трубу), били из глины. Так как к концу века количество стеклодельных заводов в стране увеличилось, стекло стало доступно крестьянам. Количество окон и размеры их в крестьянских домах увеличились. В жилой избе стало светлее. В середине века из нефти стали получать керосин. В продаже появились керосиновые лампы. Но в Черевкове еще долгое время для освещения пользовались лучиной. На смену кремнёвому кресалу для добывания огня пришли спички. Первая спичечная фабрика в России была построена в 1833 году. В Черевкове – в 1879 году.

Бани были черными. Из камней-булыжников в бане устраивалась печь-каменка. Раскаленными камнями нагревали в деревянных кадках воду. Мылись из деревянных шаек. Мыло в то время уже было в продаже. Еще в XVII веке оно вырабатывалось Строгановыми в Сольвычегодске, привозилось также и из-за границы, но было недоступно для народа. В XIX веке в России мыловарение стало промышленным производством и мыло стало дешевле. Популярным было хозяйственное мыло Жукова. Чтобы меньше расходовать мыла в бане, готовили щелок – настой печной золы в воде. Такой щелок применялся и при стирке белья.

Богатые люди стали заводить часы настенные, карманные. Настенные часы, как правило, были с боем, при двух гирях. При отбивании часов из футляра выскакивала кукушка. Некоторые часы показывали не только часы и минуты, но и число месяца: на таких часах было три стрелки. Карманные часы были в серебряном или золотом корпусе. При часах цепочка с ключиком, которым и заводили часы. Хозяйственная посуда в основном была деревянная и глиняная, но появились вилки, столовые ножи, тарелки, жестяные и медные котелки.

По-прежнему рабочая будничная одежда готовилась из домотканины: сукман, полупальто и др. Верх суконного пальто крашеный, чаще синий, подкладка из холщевины. Полупальто шили на куделе, ваты еще не было. Из домашнего холста шили подштанники и штаны, их окрашивали. Мужчины носили только одну домотканую рубашку, в конце века – ситцевую. Рубашку носили поверх штанов и подпоясывали поясом. Поверх рубашки мужики надевали визитку (пиджак). Зимой носили полушубки из овчины, верх красили или делали из черной покупной материи («чертовой кожи»). Шили шубы из овчины. Женщины носили рубахи, верх ее из цветной в клетку домотканины, низ – белый домашний холст – становина. Поверх рубашки носили юбку, зимой теплую. Шили также сарафаны на лямках. Штанов женщины не носили. Праздничной одеждой у мужчин и женщин были казакины. Они были из овчины, верх – из покупного сукна. Казакин состоял из двух частей – верхней и нижней подшивной. Вверху подшивной части делались многочисленные сборки, от этого она была широкой. Мужчины зимой носили шапки из овчины, зайчины, вместо шапки носили также бухарки. В морозы поверх шапки надевали башлык из верблюжьей шерсти. Летом носили картузы с кожаным козырьком впереди. Шею зимой повязывали теплыми вязаными шарфами – «сетками». Женщины носили ситцевые платки, зимой поверх его шерстяной платок и шерстяную шаль.

Обувью у мужчин и женщин зимой были валенки, серые или черные. Катать валенки отдавали деревенскому катальщику. В моде были вятские серые валенки, на голенищах которых были красные крапинки (точки). Летом мужики носили сапоги. Молодежь, кроме рабочих, имела праздничные сапоги. Их особенностью были складки на голенищах и скрип. Шили сапоги деревенские сапожники. Особым расположением бересты под стелькой сапог сапожники и устраивали сапоги «со скрипом». Чтобы сапоги не промокали и были всегда черными, их смазывали дегтем. Женщины летом ходили в коротких сапожках, а также в «котах» – обуви вроде ботинок. В их голенище вставлялись пластинки резиновой ткани, поэтому «коты» не надо было шнуровать.

Транспорт и промышленность

В XIX веке в России появился пароходный и железнодорожный транспорт. Первый пароход «Елизавета» появился в ноябре 1815 года на Неве в Петербурге. Труба у него была кирпичная. Скорость всего 10 верст в час. Первые пароходы на Балтийском море появились в 1817 году. На Белом море – лишь в 1849 году. С 1858 года пошли первые пароходы на реке Северной Двине – «Юг» и «Двина». Это были буксирные пароходы, построенные в Бельгии. Они водили за собой баржи из Архангельска в Устюг и обратно. Потом появились пароходы «Десятинный», «Филипп Булычев» и «Илья Грибанов». Это тоже были буксирные пароходы, но они перевозили и пассажиров. Настоящими пассажирскими пароходами были «Луза», «Пинега», «Вычегда». В 1866 году на Севере, включая бассейн Сухоны, было 5 пароходов, в 1880 году – 23 парохода, в 1890 году – 63 парохода и в 1900 году 119 пароходов.

В 1861 году образовалось первое на Белом море морское пароходство Соловецкого монастыря. Ежегодно оно перевозило до 15–20 тысяч паломников-богомольцев. В 1875 году образовалось товарищество Архангельско-Мурманского речного пароходства.

Железнодорожное строительство началось в России с 1850‑х годов. А в 1898 году была построена железная дорога Вологда – Архангельск, затем Пермь – Котлас. На строительстве дороги Вологда – Архангельск работало много черевковцев. Перевозки пароходами и по железной дороге способствовали значительному росту грузооборота на Севере. В XIX веке Черевково было связано с городами Сольвычегодском, Устюгом, Архангельском и почтовой связью. Почта приходила в Черевково один – два раза в неделю. И зимой и летом ее везли гужевым транспортом по почтовому тракту.

Промышленность в нашей волости была представлена спичечной фабрикой и тремя небольшими кожевенными заводами. Спичечная фабрика была построена в 1879 году крестьянином Николаем Спиридоновым в двух верстах от села Черевкова. На ней работало всего до 15 рабочих. В 1890-х годах фабрика вырабатывала до 2500 ящиков спичек в год на сумму до 3500 рублей. После смерти Н. Спиридонова дело продолжал его сын Николай Николаевич Спиридонов. Один из кожевенных заводов принадлежал крестьянину И.М. Спиридонову. На заводе был только один мастер, рабочих не было. Производительность завода 5 кож в год, ценность сырых кож 12 руб., выделанных – 72 рубля. Существовал завод с 1864 года. В «Памятной книжке Вологодской губернии на 1893–1894 годы» говорится: «в Черевковской волости выделывают сыромятную кожу и замшу, из которых приготовляют конскую упряжь, крестьянские рукавицы и перчатки».

Новые виды транспорта – пароходы и железные дороги – способствовали развитию торговли. В конце века в Черевкове на погосте было четыре рядка торговых лавок, принадлежавших разным торговцам. К 1900 году все помещения лавок были уже старые. Рядки лавок стояли на церковной земле, возможно, что они принадлежали церкви. Из клировой ведомости церкви видно, что церковь имела от лавок большой доход (выгоду). Так, в 1889 году от лавок церковь получила выгоды 500 рублей. Около 1894 года купцом Пироговым было построено первое в Черевкове каменное двухэтажное здание (на нынешней Октябрьской улице). В нижнем этаже этого дома была лавка (магазин) с красным товаром (мануфактурой). В летнее время товары завозились в Черевково пароходами и баржами. Из Архангельска завозили морскую рыбу, соленую и сушеную; из Устюга – промышленные товары, водку и вино. Зимой торговцы отправляли в Устюг за товарами большие обозы подвод. В лавках были разнообразные товары – мануфактура, кожевенные товары. Готовой одежды и обуви было мало. Крестьяне предпочитали покупать мануфактуру (красный товар) и из нее уже сами шили, а более сложные вещи отдавали шить портным, у которых были ручные швейные машины. Также поступали и с обувью: в лавках покупали кожевенный товар (кожу, подошвы) и отдавали в пошив деревенским сапожникам.

Во второй половине века черевковские торговцы соединили каналом верхний конец озера Катища с Курьей. Копали его несколько лет. В народе он получил название «Копанец». Наличие такого канала позволяло торговцам-скупщикам грузить барки хлебом и другим товаром на озере Катище непосредственно со складов и выводить барки через Курью в Двину.

В Сольвычегодске ежегодно проводилось три ярмарки – Введенская, Благовещенская и Христофоровская – с оборотом каждая до 20 тысяч рублей и три торжка: Мясной, Прокопьевский и Рождественский; их общий оборот составлял до 20 тысяч рублей. В Красноборске проводилось пять ярмарок: Андреевская – с 28 ноября по 4 декабря, Алексеевская – с 15 по 21 марта, Крещенская, Девятовская и Зачатьевская. Общий оборот всех ярмарок доходил до 65 тысяч рублей.

Здравоохранение

Охраной народного здоровья во второй половине века занялось земство. Оно открывало фельдшерские пункты. Медицинская помощь оказывалась населению бесплатно. Бесплатно выдавались и лекарства. Большим несчастьем в деревне была оспа. Земство ввело оспопрививание. В 1890-х годах в Сольвычегодском уезде было только две больницы – одна в Сольвычегодске, другая в Черевкове. По словам старожилов, больница в Черевкове находилась «на болоте» – по нынешней Октябрьской улице, или Вельскому тракту. Врачом в больнице работал молодой Александр Евгеньевич Богоявленский, окончивший Московский университет. Участок у врача был огромный: Черевковская волость, Пермогорье и вниз по Двине до Верхней Тоймы. Под командой врача было 11 фельдшеров, 3 бабки и 2 ветеринарных фельдшера – ветеринарная часть также лежала на земском враче. Годовой оклад жалованья врачу был 1500 рублей, фельдшеру – 300 рублей, бабке – 180 рублей.

Фельдшеры жили в Тимошине, Ягрыше и других населенных пунктах. Для приема больных они обязаны были иметь при своей квартире отдельную комнату. Этот персонал и лечил людей от всевозможных болезней и эпидемий. Кроме болезней, обусловленных бедностью, плохим питанием, на участке врача были деревни, зараженные сифилисом, преимущественно те, из которых мужики ходили на заработки.

Вот как описывает Черевковскую больницу того времени знаменитый русский художник В.В. Верещагин, который во время своего путешествия в 1894 году по Северной Двине был в Черевкове: «Подивился на убогость заведения: одна каморка под аптекой, маленькая прихожая всегда с несколькими пришедшими бабами и еще две опять–таки не комнатки, а каморки для больных. Потолки низкие, окна крошечные, воздуха мало, хотя убранство приличное. …В избе больницы должны помещаться 8 кроватей, но по кубическому размеру воздуха этого немыслимо сделать, и стоит всего 4 кровати, значит, мужского и женского отделений нет». На вопрос Верещагина: «Как же вы делаете, неужели позволяете лежать вместе?» врач отвечал: «Нет, берем тех, кого больше в данное время заболевает, когда много приходит женщин – женщин и принимаем, а мужчинам уж отказываем; бывает и наоборот – женщинам отказываем».

В 1894 году в Петербурге и Архангельске была холера. В Устюге была устроена больница для холерных больных. В ней работал медицинский отряд, посланный Вологодским губернским земством. В больнице из 16 холерных больных умерло 12 человек. По словам старожилов нашей волости, в Черевкове также был открыт барак для холерных больных. Он стоял на берегу озера Гоголь за Катищем.

Народное образование

В 1844 году в Сольвычегодском уезде впервые в сельской местности уезда было открыто два казенных училища – в Кивокурье (Тимошино) и в Черевкове. Учителями в Черевковском училище были священник и семинарист. В школе обучалось 54 мальчика и 8 девочек. Долго ли существовало это училище – неизвестно. В училищах насаждалось религиозно-монархическое воспитание. Само Министерство народного просвещения признавало Закон Божий в школе основой всякого полезного учения. До введения земских учреждений было два вида школ – сельские и церковно-приходские. Сельские школы содержались на особый уравнительный шестикопеечный сбор с крестьян, церковно-приходские школы открывались местным духовенством. Учителями в школах были священники, дьяконы и их дети, удаленные из семинарий и духовных училищ по неспособности или за неблаговидные поступки, а также псаломщики. Из светских лиц учителей было не более 15 %.

В 1864 году дело народного образования перешло к земству. Для надзора за начальным образованием был создан уездный училищный совет, а над ним – губернский училищный совет. Архиерей следил, чтобы обучение детей в школе было верноподданническим. Он поручал священникам посещать школы, наставлять учителей. Для подготовки учителей земство открывало учительские семинарии. 16 октября 1872 года была открыта Тотемская учительская семинария. Жалованье учителям было повышено с 50–60 рублей до 200, даже до 300–350 рублей в год при готовой квартире, отоплении, освещении. Качество обучения в школе улучшилось. По положению 1874 года управление школами от местного самоуправления было передано инспекторам народных училищ, назначаемым министром просвещения. Земству было дано лишь право выделять деньги. Был установлен максимум знаний для учащихся, и учителю строго запрещалось давать крестьянским детям больше, чем элементарные знания по Закону Божию, чтению, письму и четырем правилам арифметики. Разрешалось устраивать смешанные школы (мальчики и девочки), но требовалось, чтобы мальчики были не старше 14 лет, девочки – не старше 12 лет и девочки сидели на отдельных партах.

В 1870 году в Черевкове открылось министерское начальное училище. Первым учителем был Фалин, учащихся – 60 человек. Училище помещалось в нижнем этаже дома Ивана Андреевича Пирогова. Он предоставил школе это помещение на три года бесплатно. В каком месте села стоял этот дом – неизвестно. В ноябре 1888 года была открыта Нагорская, в 1895 году – Черевковская и Фоминская церковно-приходские школы, Холмовское 1-е земское начальное училище. Во всех училищах и школах был трехгодичный срок обучения. В волости было еще три школы грамоты с двухгодичным сроком обучения. Одна из них в деревне Холмовской (Огневщина), вторая – в Фомине (Сидоровой Едоме), место третьей не указывается. Церковно-приходские школы и школы грамоты открывались вологодской епархией.

В 1898–1899 учебном году в школах Черевковской волости обучалось 452 человека, не было охвачено учебой 104 человек, или 19 %. В Ляховской волости в двух школах, Ляховском земском училище, открытом в 1895 году, и в Емельяновской церковно-приходской школе обучалось 170 человек, не было охвачено обучением 112 человек, или 40 %. В журнале «Вологодские епархиальные ведомости» (1886. № 3 – февраль) читаем: «при Едомской Введенской церкви с 1 декабря 1884 года для приходящих детей обоего пола есть бесплатная одноклассная школа. Учение с 2 октября по 15 мая. Учащихся 12 мальчиков. Помещение тесное, низкое, устроено на средства прихожан. Школа получила от сель ского общества единственную помощь 7 рублей. От церковно–приходского попечительства выдано отставному унтер–офицеру Егору Кошелеву за труды по обучению 6 рублей. Учебников и учебных пособий недостаточно. Заведует школой священник Рафаил Дементьев». Так описывается школа грамоты.

Еще в 1860-е годы ставился вопрос об объединении всех школ под началом одного органа – Министерства народного образования. Но с этим не согласился Святейший Синод. По его ходатайству все школы, открытые духовенством, церквами, были закреплены царской властью за Святейшим Синодом. В 1884 году были изданы правила о церковно-приходских школах. Этими правилами школы в России были разделены на светские и духовные. Учебники учащимся выдавались школою бесплатно и по окончании учебного года сдавались обратно в школу. Бумага на тетради также выдавалась школою бесплатно, но она была нелинованной, линовал ее учитель. Ученики старшего, то есть третьего, класса писали на белой бумаге по транспаранту, черновых тетрадей не делали. Все черновые работы – решение примеров, задач и прочее – сначала проводились на грифельной доске с помощью грифеля, так как это легко стиралось. Для письма на бумаге пользовались чернилами и карандашом. Школа давала чернила и стальные перья, которые изготовлялись в России с 1826 года. В школе применялись телесные наказания. Провинившегося ученика или ученицу учитель ставил на ноги или даже на колени. Не скупились учителя и на шлепки по голове, дерганье за уши, волосы.

Отсев учащихся из школы всегда был большой, особенно после второго года обучения. Родители находили, что двух лет обучения в школе уже достаточно, особенно для девочек. По окончании третьего, последнего, класса ученики получали свидетельство об окончании начальной школы. Лучшие учащиеся получали похвальный лист и евангелие небольшого формата.

Церковь

В 1889 году в Черевковской волости были культовые здания: деревянная Успенская церковь постройки 1691 года; в 1884 году из-за обветшания она была обновлена и вновь освящена; каменная Троицкая церковь постройки 1727 года с двумя теплыми приделами постройки 1765 года; часовня во имя иерея Петра; часовня Троицкая; часовня в деревне Сакулинской (дата постройки неизвестна); церковь в Сидоровой Едоме (Фомино).

В 1838 году была построена каменная колокольня при Троицкой каменной церкви. На колокольне было два больших колокола весом в 306 и 160 пудов и несколько малых колоколов. В деревне Сакулинской в 1876 году (?) была построена вторая часовня во имя Георгия Победоносца. Клировая ведомость Успенской церкви за 1889 год отмечает, что все культовые здания были «воздвигнуты иждивением прихожан». В 1889 году в селе была богадельня, в ней призревалось 20 человек. По восточную сторону Успенской и Троицкой церквей почти до озера Катища находилось мирское кладбище. Оно было обнесено железной оградой с кирпичными столбиками. На другом кладбище – около озера Гоголь – хоронили самоубийц, а также умерших от холеры.

Отмечались все религиозные праздники – Рождество, Пасха, Николин день в мае и декабре, Петров день, Ильин день, первый Спас, Прокопьев день, Мольба. В Холмове в часовне Георгия Победоносца дважды в году (в Егорьев день – в апреле и в Покров – в октябре) совершалось богослужение. Священник и дьякон совершали молебствие сначала в часовне, а потом на мостике под горой. В Покров совершали службу только в часовне. Молебствие на мостике было молебствием за домашний скот: были большие потери скота от эпидемий и волков. К Егорьеву дню у часовни прихожане сообща варили пиво (до 40 ушатов) и делили его по деревням. Во дворе часовни обычно устраивался торжок. Приезжали торговцы с пряниками, орехами, сладостями. Богатые люди – Гусевы и другие – после смерти своих родственников устраивали у себя в доме поминки. На поминки приходили не только нищие, но и взрослые, и дети. Кроме обеда, его участникам раздавались еще и деньги – по 3, 5, 10 копеек на человека.

Успенская церквь в 1889 году имела 141 десятину церковной земли, в том числе одна десятина под кладбищем, но взамен ее церковь получила в 1884 году от прихожан одну десятину сенокоса (пожня Пловодская). Дома у причта стояли на церковной земле. В клировой ведомости Успенской церкви за 1889 год показаны выгоды (доходы) церкви в год: от торговых лавок – до 500 руб., от пожертвований земли землевладельцем Чулковым – 140 руб., от землевладельца Шашкова –15 руб.; всего – 655 рублей. В пользу приходской богадельни: от землевладельца Шашкова – 10 руб., процентов от банковского билета – ? На содержание церковного причта получается: высочайше утвержденный оклад жалованья – 341 руб., в кружку – 752 руб. 91 коп., доходы от банковских процентных билетов – 1867 руб., пожертвованных на поминовение родов Гусевых, Шашкова и др. – 87 руб. 69 коп., по вкладному билету – 16 руб. 77 коп., от урожая на пахотной земле – 400 руб., от сенокоса, соломы – 1600 копен сена, от скотоводства – 250 руб., от огородничества – 20 руб., за празднование славы: в Рождество – зерна 100 пудов и деньгами 50 руб., в Пасху – хлеба печеного на 40 руб. и деньгами 130 руб. Всего – 320 руб. А всего 2171 руб. 64 коп. плюс 16 руб. 77 коп. Клировая ведомость отмечает: «Ослабления прихожан к церкви и умаления доходов от сих часовен не предвидится» и итожит: «Содержание причта посредственное».

Во всех трех приходах, почти в каждой деревне, были и старообрядцы (староверы). По деревням Холмовского общества их было 19 мужчин и 31 женщина, в Черевковском обществе – 17 мужчин, 6 женщин, в Ляховском обществе – 17 мужчин, 17 женщин. А всего – 37 мужчин и 54 женщины, то есть. 91 человек. Старообрядцы имели молельню на речке Тядиме и своего попа. Около молельни было несколько келий. Неподалеку от молельни находилось старообрядческое кладбище. Черевковские старообрядцы имели связь с Московским старообрядческим обществом.

Приведем некоторые итоговые цифры конца XIX века. Доход средств по Вологодской губернии составил 5008878 тыс. руб., из них: питейный доход – 2 076 320 руб. 81 коп.; выкупных платежей: бывших помещичьих крестьян – 516 827 руб. 85 коп., бывших удельных крестьян – 120 011 руб. 80 коп., бывших государевых крестьян – 1 094 613 руб. 25 коп. и 1 731 452 руб. 90 коп. Всего – 3 807 773 руб. 79 коп., или 76 % дохода. (Из «Памятной книжки Вологодской губернии на 1893–1894 гг.»).

XX СТОЛЕТИЕ

Наш Сольвычегодский уезд управлялся уездной земской управой, Черевковская волость – волостным правлением. Во главе волостного правления стояли волостной старшина и писарь. Старшина избирался волостным сходом на три года. Волость делилась на три сельских общества: Черевковское, Холмовское и Фоминское (бывшая Сидорова Едома). Во главе каждого общества стояли сельский староста и писарь. Староста также избирался на сельских сходах. Черевковское волостное правление помещалось в своем доме (№ 6 по нынешней Первомайской улице, в этом доме в годы, когда село Черевково было районным центром, находился Дом крестьянина). Правление Черевковского сельского общества располагалось в старом доме (теперь № 10 на углу Комсомольской и Советской улиц). Правление Холмовского сельского общества сначала было в деревне Холмовской (Огневщина), затем в деревне Денисовско-Романцевской (Пановщине) и уже в советское время в переданном доме против деревни Сакулинской (Большое Пиликино) у почтового тракта. В 1916 году волостным старшиной (последним на этой должности) был Белильников А.А., писарем – Лухнев Я.Е., председателем волостного суда – Коренев И., земским начальником 4-го участка уезда – Быстров Д. и урядником – Сухих А.Ф. Хотя телесные наказания были отменены еще законом от 17 апреля 1863 года, но, видимо, они применялись и гораздо позднее. Так, в 1901 году на земском собрании в Великом Устюге стоял вопрос об освобождении от телесных наказаний лиц, окончивших курс начальной школы.

Сведений о количестве населения волости за 1901–1917 годы не имеется. Первая мировая война, начавшаяся в 1914 году, вызвала в его составе изменения: многие из мужчин были призваны в армию. На рыночной площади села Черевкова стояли те же четыре торговых рядка с лавками. В торговых рядках и в некоторых домах всего было 40 лавок разных торговцев и купцов: Гусевых, Пирогова, Рудакова, Бушуева и др. Село считалось богатым торговым центром не только для Черевковской волости, но и для соседних волостей – Ляховской, Ракульской, Ягрышской (Федьковской), Тимошинской и волостей на реке Устье.

После 1907 года в селе произошли большие изменения. Между 1907 и 1913 годами (точные даты не установлены) случилось три пожара. В первом пожаре сгорел торговый рядок за деревянной церковью и дом священника Х. Пулькина. Во втором – главный торговый рядок против деревянной церкви, деревянный двухэтажный дом Пирогова (казенка, пивная), рéнсковый (винный) погреб, дом Заборского, в котором был случный пункт. В третьем пожаре сгорел небольшой торговый корпус у мясного ряда (это была небольшая огороженная площадка со столами-прилавками и колодами для рубки мяса). Тут же была лавка В. Бушуева. Говорили, что у него было много долгов и, чтобы получить страховые деньги, он поджег свою лавку. Народ прозвал В. Бушуева «теплым купцом». Торговый рядок лавок с высокой «галдареей», который стоял между деревянной и каменной церквами, был в противопожарных целях разобран. Был разобран деревянный двухэтажный дом, который стоял примерно на том месте, где теперь универмаг. В этом доме при враче В.А. Громе были приемный покой и больница. Из бревен этого разобранного дома был построен одноэтажный дом для священника Х. Пулькина. На Становой горе, которую когда-то холмовцы продали Гусевым, ими было построено несколько деревянных двухэтажных домов, кирпичный двухэтажный дом и богадельня. Ныне это дома за №№ 7, 9, 11, 13, 15, 15а и жилой дом (бывшая богадельня). В 1903–1904 годах было построено здание двухклассного училища (теперь дом № 10).

2–4 июля 1903 года в селе Черевкове проходил миссионерский съезд по борьбе с раскольничеством. В нем участвовало 25 священников, епархиальный миссионер, член Устюжского Стефано-Прокопьевского братства, и некоторые учителя. Черевковскую волость считали гнездом старообрядцев (Из газеты «Вологодские епархиальные ведомости». 1903, № 17).

Во время Первой мировой войны в деревнях около села жили до 200 человек высланных немцев и поляков. В 1916 году они работали у И.С. Гусева на постройке дома из красного кирпича (в 1960–1970-х годах – продовольственный магазин «Колос»). Старожилы вспоминают, будто бы Гусев говорил: «Если бы война еще продолжалась, я построил бы еще кирпичный дом». От Гусевых остались также два деревянных двухэтажных дома в двух километрах от села по почтовому тракту к Котласу, а от богатого человека, торговца Заборского – один такой же большой двухэтажный деревянный дом на угоре, ближе к озеру Ерилову.

Крестьянский дом и быт

Многие крестьянские дома, построенные в начале XX века, служили на протяжении всего века. Этот крестьянский дом отличался от старых домов. Прежде рубили дом в «круглый угол». Так же продолжали строить и в начале XX века, а потом стали строить «в лапу». По размеру дома несколько уменьшились. Жилая передняя часть дома по-прежнему строилась из одной или двух изб, но при двух избах это были уже пятистенки, так как между избами была одна стена. Для зимовья пристраивалась еще изба к мосту (к сеням) или к боку дома. Бревна в избе тесались топором и остругивались стругом. Полы настилались двойные, т.е. с подполком. В сенях (на мосту) – кладовки или чуланы. По–прежнему в доме не было уборной, на задворках дома, под взвозом, устраивалось некоторое укрытие. Зажиточные крестьяне обшивали избы досками, засыпали промежутки между стеной и обшивкой кострикой (от льна) или опилками и красили. Весь дом покрывался двускатной крышей (гонт и жолоб), увенчивался коньком – охлупенем. Иногда крышу (жолоб) смолили. Печь в избах по-прежнему били из глины, дымовые же ходы (трубу) складывали из кирпича, который связывали раствором глины. Бани по-прежнему были черные с печкой-каменкой, но некоторые крестьяне вставляли в каменку чугунные котлы для нагревания воды.

Отдельные крестьяне ставили во дворе дома амбар для хранения хлеба в зерне и мукой в ларях, других хозяйственных продуктов, вещей. В дверях амбара – большой крепкий замок, ключ от которого был до 20 см длиной.

Хотя в первые десятилетия XX века для освещения служила еще березовая лучина, но все большее применение находила керосиновая лампа пяти-, семи- и даже 10-ти  линейная. Вместо деревянных ведер появились ведра жестяные окрашенные, а затем и из оцинкованного железа. Деревянная лохань под умывальником стала заменяться еще с конца XIX века на таз из желтой меди. Вместо лавок – короткие скамейки, которые приставлялись к столу, а затем – табуретки и стулья со спинками, у богатых – венские стулья. Почти в каждом доме появились часы-ходики. У учителей были музыкальные инструменты – гитары, балалайки, мандолины, парни мечтали иметь гармонь. Примерно в 1905 году в деревне узнали граммофон: в Холмово его привез Антон по прозвищу Чертухич, который много лет жил в Петербурге. В первое же десятилетие черевковцы увидели велосипедиста.

Главные занятия населения – хлебопашество и скотоводство. В полях и огородах выращивали рожь, ячмень, овес, горох, лен, немного конопли, репу, лук, очень немногие выращивали капусту, кое-кто пытался выращивать в парниках огурцы, но строить парники не умели, ухода за огурцами не знали. Образованный земством в 1912 году Черевковский агрономический участок нес крестьянам новые понятия об обработке земли и ведении хозяйства. Агрономический участок открыл в Черевкове зерноочистительный и прокатный пункты. Чтобы заинтересовать крестьян, машины и орудия выдавались на прокат за низкую плату. Семена трав (клевера, вики и др.), также турнепса, кормовой свеклы выдавались земством также бесплатно или за половину стоимости. Все это заинтересовывало крестьян. Весной 1914 года семян вики было продано около 500 пудов. Появился спрос на покупку машин и орудий. Черевковское кредитное товарищество, которое было открыто 14 февраля 1906 года, ввело посреднические операции по их покупке. Были поставлены опыты по применению минеральных удобрений, или «порошков», как называли их крестьяне. В 1914 году на прокатном пункте были сеялки, молотилки, веялки, косилки, корнерезки, льночистилки, клеверотерки, бороны «зигзаг». Но не все новинки крестьяне считали для себя приемлемыми. Очистку зерна на триере считали вредной: зерно от вращения потеряет всхожесть. Но уже в 1913 году некоторые крестьяне убирали, ставили сено сенокосилкой, взятой с прокатного пункта. На лугу было скошено сено с 61 десятины. Зимой 1913–1914 годов агрономом Бересневым было проведено в разных участках волости десять бесед с крестьянами о травосеянии, обработке земли, минеральных удобрениях, сортировке зерна, значении сельскохозяйственных машин и орудий, о породах скота и его кормлении.

К 1914 году в сельском хозяйстве волости установилось некоторое благополучие. Если в 1866 году в волости вместе с Ляховым было 6604 головы скота (лошадей, коров, овец и свиней), то в 1914 году стало уже 11724 головы, то есть количество скота почти удвоилось.

Война 1914–1918 годов призвала в ряды армии большое число мужского населения. Это привело к сокращению посевной площади полей, к снижению урожайности культур, к значительному сокращению поголовья лошадей и другого скота, а отсюда – нехватка хлеба и продуктов животноводства. Если посевную площадь 1909–1913 годов по Северному краю принять за единицу, то в 1917 году она равнялась уже 0,8, а в 1920 году – 0,58. Сильно уменьшилось количество скота в Северо-Двинской губернии.

анимались крестьяне и охотой. Для этого использовались пистонные и патронные ружья, как «берданки», так и одноствольные переломки. Охотничьи припасы продавались в лавках в Черевкове. Правил и сроков на охоту не было. Было исстари принято, что на водоплавающую птицу можно охотиться с Петрова дня, на боровую (рябчики, тетерева) – как только они встанут на крыло, на зайца охотились круглый год, на белку, горностая и других пушных зверей – как только они выкунеют, т.е. мех их станет готовым. Кроме ружья, охотники–промысловики широко применяли на птицу силки из конского волоса. В устьянских волостях много ловили рябчика. Устьяне–охотники осенью приезжали в Черевково и закупали на рынке много ягод калины – приманки на рябчика.

Водоемы волости – река, речки, озера – принадлежали миру. Никому никакого запрета на ловлю рыбы не было, правила 1870 года о рыболовстве не соблюдались. Рыбаки-профессионалы обязывались за пользование водоемами устраивать мосты и переходы (лавины) через речки и логовины на лугу, Главной порой (сезоном) для рыболовства была весна. Сначала ловили много щук, язей и леща фитилями, затем по спаде воды – в езах. Ловили рыбу и зимой на озерах, когда они начинают «ткнуться» и рыба задыхается от недостатка кислорода в воде. Это называли ловлей «заморной» рыбы. Известным рыбаком, ловившим самоловами стерлядь в Двине, был Иван Шиловский (Ванька Паренка) из Холмова.

По-прежнему было отходничество – временный уход крестьян на заработки в города на лесозаводы, на сплав леса паромами по Двине и др. Обычно все они к сенокосу возвращались домой. Зимой на отхожие заработки уходили «швецы» (портные) по деревням своей волости или по деревням на речке Устье. Зимой занимались извозом, перевозили на своих лошадях товары для торговцев в Устюг и из Устюга.

В каждой деревне были бедняки. Заниматься нищенством считалось зазорным, и многие бедняки предпочитали жить полуголодом, чем нищенствовать. Все же кое-кто брал корзину и шел по деревням «побираться». К нам в волость приезжали на своих лошадях нищие с реки Пинеги. Собранную милостыньку (хлеб) они сушили и увозили на Пинегу сухарями. Много также проходило нищих странников. Летом приезжали цыгане. Цыганки занимались нищенством и гаданием, цыгане – обменом лошадей.

В первое десятилетие еще носили домотканую одежду и белье: сукманины, штаны, рубахи, подштанники. Лишь на пальто, полушубок покупали в лавках фабричную материю. Шить отдавали деревенским портным. А простое шитье (рубашки, подштанники) шили дома, сами. Позднее рубашки шили из ситца, сатина. Мужчины покупали себе простенькие костюмы (пиджак, брюки, жилет). Женщины также стали шить себе сарафаны, юбки из ситца, сатина, а кофточки даже из шелка. Обувь мужчин и женщин оставалась прежней. Мужская молодежь покупала, «заводила» ботинки, гамаши. Примерно с 1905–1908 года в продаже появились галоши.  Галоши считали нарядной обувью, поэтому их носили только в сухую погоду. Бывало, женщины и девушки даже в гостях садились за стол в галошах.

Столбовая дорога, или почтово-торговый тракт, в пределах нашей волости проходил в девятисотые годы примерно так же, как и теперь. Но частнособственнические интересы отдельных лиц вынуждали тракт проходить не по прямой линии, а обходом. Такой обход был у деревни Овсянниковской: при подходе к двум домам Гусевых тракт поворачивал на восток, затем на север и на запад, обходя таким путем пашенный участок господ Гусевых. Второй, более значительный обход, был на участке от речки Лудонги до речки Тядимы. С нагорного берега у Лудонги тракт переходил на луг. Весной и осенью этот участок тракта заливало водой. Еще в 1905 году крестьяне поднимали вопрос о прокладке тракта горой, а не лугом. Для этого крестьяне Черевковской и Ляховской волости передавали безвозмездно под тракт шесть десятин своей пахотной земли. Лишь черевковские попы не хотели передать под тракт 90–100 квадратных сажен своей земли, требуя в обмен от Ляховской волости пахотную землю. Но ляховцы не соглашались, и обход поповской земли трактом удлинял его протяженность почти на целую версту. Прокладка прямого тракта со строительством на пути двух постоянных мостов через речки Лудонгу и Тядиму оценивалась земством в 3680 рублей. Земством был устроен участок тракта между деревнями Истомино и Якушевской. Между этими деревнями – глубокий овраг с крутыми склонами и ручьем внизу. Была сооружена высокая земляная насыпь с трубой для пропуска воды ручья. Устраивались мосты и через другие ручьи.

Заметно развивался речной транспорт, увеличилось количество буксирных и пассажирских пароходов и барж. Возникло Северное пароходство Котлас – Архангельск – Мурман. Кроме однопалубных пассажирских пароходов, появились и двухпалубные. У Северного пароходства в 1913 году по Двине и ее притокам ходили пароходы американского типа: «Генерал Скобелев», «А.С. Пушкин», «Генерал Кондратенко», «Н.В. Гоголь», «Михаил Крилический», «Ломоносов», «Преподобный Зосима», «Преподобный Савватий», «Учредитель», однопалубные – «Вел. кн. Елизавета Федоровна», «Усть-Сысольск», «Сольвычегодск», «Зырянин», «Яренск», «Сысола», «Северянин», «Москва» и товаро-пассажирские «Южанин» и «Малютка». На пароходах было электрическое освещение, аптечка, библиотека и буфет.

Продолжала работать спичечная фабрика. Хозяином ее был уже Н.Н. Спиридонов, сын основателя фабрики. Фабрика помещалась в деревянном корпусе. Вырабатывала серные и фосфорные спички. Про первые в народе говорили: «Сначала вонь, потом огонь». Серные спички хорошо разжигались и на ветру. На берегу озера Ерилова Спиридонов устроил кирпичный завод, на котором делали красный кирпич для нового здания фабрики. Здание это было построено под угором у ручья, разделявшего деревни Наумцево и Блешково. В 1913 году на спичечной фабрике работало 20 человек рабочих, спичек вырабатывалось на 28112 рублей. Все выпускаемые фабрикой спички оплачивались акцизным сбором. При фабрике жил контролер – акцизный. Его обязанностью было следить, чтобы каждая пачка в десять коробок спичек была обернута акцизной бумажной лентой, которую фабрика покупала у казны. Коробки для спичек клеились в бедняцких семьях ближних деревень. Было в деревнях волости еще два – три кожевенных заводика. В деревнях по реке Лудонге работали гончары, в деревнях на Сидоровой Едоме изготовляли сани, лыжи и проч. На рынок в Черевкове привозили свои изделия бондари.

В лавках села торговали мануфактурой, готовой одеждой и обувью, головными уборами, хозяйственными товарами. В селе было до пяти булочных. Шмыров из Вятки имел при своей булочной и чайную. Гусевы занимались закупкой у крестьян мяса тушами, сырых кож, овса, масла и отправляли все в Архангельск, из Архангельска привозили морскую рыбу. Для перевозки товаров они имели свои баржи. И.С. Калинин и др. имели свои сапожные мастерские, держали в них учеников, продавали обувь. Заборский скупал лен, льняное семя, мясо, хлеб, пушнину и отправлял в Архангельск и Устюг.

Торговыми днями в Черевкове были воскресные и праздничные дни. Ярмарок не было. Были два торжка: Мольба 22 июля и Никольский 19 декабря. Некоторые лавки торговали и в будни. Большими торговыми днями зимой были Первый и Второй сбор (первые два воскресенья Великого поста), летом – Троицын день, Петров день, Мольба, Ильин день, Первый и Второй Спас. В эти праздники, кроме торговли в лавках, развертывалась торговля с возов. Крестьяне-кустари продавали гончарную посуду: горшки, чашки, кринки, ладки, корчаги, и деревянную: ушаты, шайки, бочонки, сани, кошевки и т.д. Продавали также грибы и ягоды. В воскресенья Великого поста с возов продавали гороховый кисель, горячие оладьи, жареную телятину. На торжке Мольбы в июле проводился наем рабочих (казаков, казачих и нянь). Торговля начиналась по окончании церковной службы. Бойко торговали в праздники питейные заведения (казенка, ренсковый погреб). Хотя водка была дешевая – 42 коп. с бутылкой, – но пьяных на рынке было немного. В деревнях существовало и шинкарство. Занимались им женщины. Кроме водки, они продавали у себя на дому калачи, пряники, конфеты, кедровые орехи. Шинкарство – продажа водки – преследовалась, так как водка была монополией казны.

Из табачных изделий в деревнях потребляли махорку, особенно махорку ярославской «Фабрики наследников И.Н. Дунаева», которая существовала с 1856 года. Об этой махорке курильщики уважительно говорили: «дунаевская махорочка». Она продавалась в кульках в восьминку фунта (50 граммов) по 3–3,5 копейки за кулек. Некоторые употребляли нюхательную махорку. Для цыгарок из махорки продавалась специальная курительная бумага фабрики Сумкина. Папиросы «Сэр», «Ада» и др. потреблялись в городах. Помнится, в Черевкове были в продаже папиросы «Винти» – 10 штук за 3 коп., но это были дрянные папиросы. От отца мне довелось услышать такую песенку:

 «Кто уставил эту моду, – провалиться стоя в воду –

курить табачок?

Во-первых, то уставляли все купцы, попы, дворяне,

а потом – и мужичок».

Почта, телеграф

В начале века почтового отделения в Черевкове не было. Почта, которую и зимой, и летом доставляли гужевым транспортом в сопровождении почтальона, поступала в волостное правление и разбиралась. В воскресные дни вокруг почты собиралось много народа. Каждый просматривал письма, повестки и получал адресованное не только ему, но и соседям на деревне. Повестки выписывались на посылки, закрытые денежные письма. В таком письме-конверте, опечатанном сургучными печатями, находились деньги кредитными билетами или серебряными рублями. Такие денежные письма, также посылки выдавались получателю волостным старшиной или писарем.

Первое почтовое отделение в Черевкове было открыто в 1910 году. Оно помещалось в небольшой угловой комнате первого этажа деревянного здание (ныне дом № 13 на Первомайской улице). Начальником почты был Шпикин Василий Александрович из Устюга. В 1912 году было открыто телеграфное отделение. Оно помещалось в передней комнате того же дома. Аппарат Морзе работал по проводу № 1596 на цепи Устюг – Березник.

Здравоохранение

Помню, в начале века наша больница помещалась в двухэтажном доме, который стоял примерно там, где теперь стоит здание универмага. В верхнем этаже дома был приемный покой врача, в нижнем – стационарные (коечные) больные. В 1908 году Черевковский врачебный участок включал в себя 266 селений с расстоянием до некоторых из них в 48 верст и населением 25 762 человека. На участке была одна больница в Черевкове на 16 кроватей и три фельдшерских пункта: в Ягрыше (фельдшер Николай Константинович Петров), Тимошине и Семеновске.

Врач Черевковской больницы – Виктор Александрович Гром (заикался) работал с 1908 года. Имел жалованья в год – 1800 рублей. Были два фельдшера: Текуса Александровна Голубцева – работала с 1907 года, фельдшер (бывший ротный фельдшер) Иван Мильков – работал с 1901 года, эпидемиологический фельдшер Иван Панфилович Пономарев – работал с 1907 года. Сельская повитуха при враче (очевидно, Софья Павловна Макокина) работала в больнице примерно с 1897 по 1931 год. Годовой оклад фельдшера – 400 руб., акушерки – около 180 руб.

Среднее число посещений в день у врача было: в 1904 году – 31, в 1905 году – 34, в 1906 году – 30, в 1907 году – 29.

Число больных у врача:      1904 год 1905 1906 1907

с заболеваниями глаз    158      274 256 288

в том числе с трахомой 17      10 13 3

с заболеваниями уха 146      144 135 118

брюшным тифом           –        4 9 13

сыпным тифом     107      349 227 20

возвратным тифом –        131 154 –

невыясненным тифом    2       – – –

скарлатиной         –                 – –   32

Количество обращений к врачу за 4 года (1904–1907 гг.) с болезнями глаз почти удвоилось. Возможно, что среди больных появились старики со слабым зрением (дальнозоркостью).

Число других заболеваний:    1904 1905 1906 1907

корь                                    – 66 54 –

дифтерит и круп                      7 – 12 –

натуральная оспа                    – 2 1 44

дизентерия                               3 11 157 35

цинга                                        5 5   2 1

сифилис: первичный      2 20 14 10

вторичный      25 7 54 52

третичный      27 27 68 62

чахотка                          24 37 29 32

малярия                         23 43 21 7

Проведено оспопрививания 1213    1117 809 1018

Оказана акушерская помощь:

родовспоможение по болезни –  – 1 9

родовспоможение врачом на дому14 11 17      6

родовспоможение акушеркой 87 84 113 127

Позднее больница была переведена в дом Антоновой (ныне дом врача). Земством были построены для больницы кухня, баня-прачечная, амбар, усыпальница, досчатый сарай, одноэтажный деревянный дом, барак для заразных больных, дом для врача (По данным Сольвычегодского уездного собрания, Вологда, 1916 год). Заразный барак в ноябре 1911 года сгорел. С декабря 1914 года заведующим больницей работал Клавдий Алексееевич Попов. При нем на территории больничного городка в 1916 г. было построено здание амбулатории.

Народное образование

К 1900 году в волости были Черевковское министерское двухклассное училище (с пятью годами обучения), Черевковская, Нагорская и Фоминская церковно-приходские школы, Холмовское 1-е земское начальное училище и три школы грамоты. Вновь были открыты: около 1901 года – начальная школа (впоследствии начальная школа имени Карла Маркса), в 1902 году – Фоминское, в 1905 году – Холмовское 2-е и в 1906 году – Сергиевское земские начальные училища. Всего в школах волости обучалось 640 учащихся.

В 1903 году в Государственном Совете снова ставился вопрос об объединении всех школ под начало Министерства народного образования, но так и не был решен: Святейший Синод настаивал на передаче всех начальных школ в ведение духовенства. В 1907 году учитель земского училища получал жалованья 250 рублей в год, квартирных – 36 рублей и на мебель – 20 рублей. Если квартира была при школе, он получал ее бесплатно и пользовался бесплатным отоплением и освещением. Жалованье в церковно-приходских школах было значительно меньше – 226 рублей, а в школах грамоты еще меньше – 107 рублей.

В 1901 году учителей в Вологодской губернии было 485, из них 212 мужчин и 273 женщины. В июне 1906 года Вологодское земство организовало в Вологде курсы для народных учителей. Вологодское учительское общество к этому времени приурочило съезд учителей. Съехалось около 600 человек, что составляло уже половину всего учительства.  На повестке съезда были такие вопросы: 1) Современное классовое общество и положение учителя в нем; 2) Современная школа и ее недостатки; 3) Отношение различных классов общества к образованию; 4) Идеалы школы, ближайшие и будущие; 5) Материальное, правовое и культурное положение учителя; 6) Необходимость организации учителей (профсоюзы и политические партии).

Существовала Устюжская группа, в которую входило 28 учителей. Есть данные о существовании групп в Никольске и Черевкове, но их деятельность была малорезультативной из-за территориальной разобщенности учителей и нелегального существования этого союза. Активнее других работала группа в Черевковской волости, собрания которой проходили в Холмовском земском училище. Очевидно, группа существовала благодаря таким энергичным учителям, как Александр Васильевич Копытов и Н.А. Суровцев. В 1908 году с учителей была взята подписка в том, что они не состоят и не будут состоять в противоправительственных политических партиях и организациях. Был объявлен циркуляр, что за появление на сходах и других собраниях крестьян учитель подвергается административному взысканию. Училищный совет приказывал учителям посещать церковь, ходить на исповедь.

При волостном правлении имелась волостная библиотека. В ней было около 1000 книг, заведовал библиотекой учитель Попов, и работала она по воскресным дням. Были небольшие ученические библиотеки при шести начальных школах – около 1100 книг – и при двухклассном училище – около 600 книг. Единственным местным музыкальным инструментом была у нас пастушья берестяная труба. У мальчишек были различные свистульки из соломины, ивовой коры, из глины в виде птички. Продавались в лавках и губные гармошки. Когда появилась гармония (гармонь) в нашей волости – сказать трудно. Имели ее немногие, но играть на ней по-настоящему не умели, а научить было некому. Из щипковых инструментов впервые я увидал гитару у своей учительницы около 1906 года.

У мальчишек в течение года были разные игры. Осенью, пока снегу было немного, играли в «палку-воровку». В Рождество с утра ходили с рождественской звездой по домам «Христа славить», за это получали шанежки, мучные пироги, деньги. Собранное – 5–10 копеек на брата – делили между собой и покупали конфеты, кедровые орехи, пряники, «колачи» (баранки). Почти до Крещенья ходили по домам ряжеными – «шуликиными»: один с завязанными глазами ищет, ловит других. В масленицу катались на санках с горки – «катушки». Всю зиму катались на лыжах. Детские лыжи были кустарной работы, около метра длины, широкие, с высокими носками, палками не пользовались. Стальных коньков для бега по льду не покупали, были дороги. Их делали сами из куска дерева и обивали снизу жестью. В первую неделю Пасхи качались на качелях, девушки скакали на доске, парни бились в бабки. Игру в бабки прекращали в Вознесеньев день. Молодежь в Рождество и Пасху устраивала игрища, для чего нанимали избу; в Троицын день игрище устраивали на лугу. Летом на деревенской улице играли в городки, гоняли «рюху», играли мячом в поле «из-за сала». В мелких озеринках любили ловить молодь щуки: мутили воду, щучки поднимались к поверхности и их ловили в ладони. Также рыбу «бродили киньгой». Осенью ходили воровать поспевшие горох и репу. В октябре – ноябре, когда мяли лен, вечерами жгли большие кучи кострики.

МАТЕРИАЛЫ ПО ИСТОРИИ ЧЕРЕВКОВА
ПОСЛЕ 1917 года

Летом 1917 года в Черевкове вместо волостного правления был образован временный волостной комитет. Осенью проводилась политическая кампания – выборы в Учредительное собрание. Летом 1918 года был образован волостной совет крестьянских и рабочих депутатов. С захватом англичанами Архангельска 2 августа 1918 года образовался Северо-Двинский участок фронта. В Холмове летом 1919 года произошло восстание крестьян. При его подавлении было убито трое крестьян и несколько человек ранено; по приговору революционного трибунала три человека было расстреляно. В марте 1920 года интервенты были изгнаны с Севера.

В 1922 году в связи с новой экономической политикой (нэп) в волости начала развиваться частная инициатива в торговле – появились магазины, торговая фирма «Антонов и К°». К 1928 году частную торговлю сменила кооперативная система.

По постановлению ВЦИК от 4 апреля 1924 года была образована Северо-Двинская губерния. В нее входил и наш Черевковский район. 6 июня 1924 года состоялось организационное заседание районного исполнительного комитета Совета крестьянских и рабочих депутатов (РИК). Он размещался в доме № 13 по Первомайской улице. В первое время при райисполкоме были земельный отдел, военно-учетный стол, инспектор по народному образованию, рабочее-крестьянская инспекция (РКИ). В 1929–1930 годах в райисполкоме выделились земельный отдел, отдел народного образования, отдел здравоохранения, финансовый отдел, отдел коммунального хозяйства, военно-учетный стол, РКИ и несколько позже был выделен отдел культуры. Около 1938 года военно-учетный стол был преобразован в райвоенкомат. Он размещался в доме по Садовой улице. В 1924 году был образован и районный комитет ВКП(б), немного позже – райком ВЛКСМ. Они размещались в доме № 7 по Октябрьской улице. С 1931 года райисполком и райком ВКП(б) издавали районную газету «Колхозный путь». Председатели райисполкома с 1924 по 1959 годы часто менялись. В 1929 году во всех учреждениях, предприятиях и организациях района прошла чистка советского аппарата.

В первое годы Советской власти Н.Н. Спиридонов передал свою спичечную фабрику государству. Она продолжала работать примерно до 1928 года. В 1926 году на ней было занято 82 рабочих и 7 служащих. Фабрика заготовляла спичечную соломку – около 8 тысяч ящиков. После ее ликвидации все оборудование было вывезено в Вятскую губернию. В здании фабрики были открыты мастерская по изготовлению саней и телег и слесарная мастерская.

По словам старожилов, церковь в Черевкове частично работала (крестила новорожденных, венчала и др.) чуть ли не до 1928 года. Колокола с колокольни были сняты. Около 1930 года с колокольни был снят крест, а в 1938 году и сама колокольня была разобрана на кирпичи для построек. Также были разобраны Едомская Введенская и Ляховская Петровская церкви. К 1936 году была разобрана и деревянная Успенская церковь, а ее бревна были использованы на постройку здания Черевковской средней школы (рядом с каменной церковью). Была также разобрана старинная деревянная часовня в деревне Сакулинской (Пиликино). Кладбище при церквах в селе было закрыто в 1925–1926 годах, железная ограда разобрана. Вместо старых открыли два новых кладбища – в Холмове за ручьем Глубокий в 1926–1927 годах и на речке Лудонге.

В 1928 году в селе под руководством прораба Краско была вымощена камнем центральная Первомайская улица, а в 1936 году – Октябрьская улица. Индивидуальное строительство домов в деревнях примерно в 1927–1929 годах прекратилось, а велось лишь в самом райцентре, где не хватало государственных квартир в старых домах. Как райцентр село Черевково имело: районное отделение милиции, нарсуд, отделения ГПУ и госбанка, помещавшиеся в каменном здании на Октябрьской улице, леспромхоз – на Садовой улице (в 1959 году он переехал в селение Ягрыш) и лесхоз (лесничество), а также пожарное депо (в 1969 году для него было построено новое здание). В Черевкове работала артель инвалидов с мастерскими – портновской, сапожной, магазином по продаже кустарных изделий – метел, топорищ, глиняной посуды и проч.

С весны 1930 года началась массовая коллективизация крестьянских хозяйств. Первоначально было организовано 24 колхоза, в каждый входило по одной – две деревни: «Свободный труд», «Полярная звезда», «Красная Поляна» и другие. В 1931 году был образован совхоз «Черевковский». 24 апреля 1932 года была создана машиннотракторная станция (МТС), ее первым директором был Григорий Григорьевич Попов. Из сельскохозяйственных культур перестали сеять репу, брюкву, мало выращивали гороха. Колхозы в корм скоту выращивали турнепс. В 1931–1932 гг. впервые начали силосование трав. Коллективизация и привлечение населения к лесозаготовкам вызвали большой уход населения в города, в частности, в Мурманск.

Во время Великой Отечественной войны 1941–1945 годов в наш район было эвакуировано из Мурманска и других городов большое количество семей. Они проживали в деревнях района. Многие из эвакуированных работали в колхозах. Из Архангельска был эвакуирован в село Архангельский кооперативный техникум. Во время войны за недостатком лошадей, мобилизованных для фронта, в колхозах как тягловую силу использовали быков и коров. На них возили сено, дрова, пахали пашню. В колхозах на свои трудодни колхозники получали очень мало хлеба, и на приусадебных участках выращивали ячмень, картофель, табак-самосад. Картофель выращивали не только из целых клубней, но и из их верхушек. Во время войны картофель заменял хлеб. Многие колхозники из-за недостатка кормов держали у себя коз, а не коров.

В 1950-х годах прошла кампания по укрупнению колхозов и их стало пять. В селе была построена инкубаторная станция – она давала цыплят породы леггорны, но проработала всего два–три года и была закрыта как малорентабельная. В 1958 году была создана машинно-мелиоративная станция, которая занималась мелиорацией колхозных земель. К 1959 году почти все колхозы в нашем районе были ликвидированы, их хозяйство и скот переданы в совхоз «Черевковский», колхозники стали рабочими большого совхоза. С его образованием МТС преобразовали в ремонтно-техническую станцию (РТС).

Директором большого совхоза «Черевковский» до 1965 года оставался Александр Каленикович Рябченко, агроном по образованию. В октябре 1961 года он был делегатом XXII съезда КПСС – с правом совещательного голоса. В январе 1965 года А.К. Рябченко был переведен на должность начальника сельскохозяйственного управления Виноградовского района. Директором совхоза стал Юрий Арсеньевич Барешкин, 1940 года рождения, агроном по образованию. 23 августа 1967 года в состав совхоза вошел последний оставшийся в районе колхоз – «Серп и молот» Ракульского сельсовета. Он стал фермой (отделением) № 7 со 136 новыми рабочими совхоза. Если колхозы занимались разведением льна, то в начале 1960-х годов все отделения совхоза сеяли кукурузу, затем капустно-брюквенный гибрид. Хозяйственный 1967 год совхоз впервые закончил с прибылью в 74 тысячи 200 рублей.

Черевковский район в связи с укрупнением районов был ликвидирован осенью 1959 года. Черевковский, Холмовский и Фоминский сельсоветы были объединены в один Черевковский сельсовет, который вошел в состав Красноборского района Архангельской области. Часть Черевковского района отошла к Верхне-Тоемскому, а Синицкий и другие сельсоветы по реке Устье – к Устьянскому району. В 1967 году Черевковский сельский Совет депутатов трудящихся состоял из 56 депутатов, исполнительный комитет – из семи человек. Председатель – Подойницын Павел Алексеевич. При сельсовете имелись комиссии: сельскохозяйственная, культурно-просветительная, здравоохранения, бюджетная, торговая, дорожного строительства, общественного порядка. В Черевкове было создано отделение Красноборского райлеспрома с цехами лесозаготовки, столярным (в здании бывшей инкубаторной станции), лесопильным (бывшая лесопилка узера Катище).

Расширилась территория села, в нее вошли ближайшие деревни и новые порядки домов из индивидуальных построек. На осень 1962 года в селе стало 21 улица и переулок с 291 домом.

В них проживало: мужчин женщин  всего

взрослых    288 455   743

детей           248 230   478

итого           536 685       1221

На территории сельсовета в январе 1961 года население составляло 6692 человека, в январе 1967 года – 5113 человек, из них мужчин – 2206, женщин – 2907; а с учетом учащихся санаторной школы-интерната и вспомогательной школы – 5505 человек. За 6 лет население сократилось на 1579 человек, молодежь уезжала в город учиться и оставалась там.

Население имеет приусадебные участки, небольшие садики, цветники, где выращивают смородину, малину, крыжовник, иргу, землянику, акацию, сирень. В личном пользовании рабочих и служащих в селе и деревнях имеется и скот. На январь 1967 года в личном пользовании было: коров – 411, овец – 1209, свиней – 160, коз – 183 головы, птицы (куры, гуси) – 2293, пчелосемей – 46.

Транспорт и связь

Телефонную связь с Котласом Черевково имело с 1919 года. Первый радиоприемник был установлен Ильей Морозовым в 1925 году в избе-читальне. С 1937 по 1959 годы в Черевкове работала радиостанция – в здании бывшей Троицкой часовни, разобранной летом 1963 года. Радиостанция была переведена в здание почты и телеграфа. К январю 1967 года она обслуживала 1135 радиоточек в Черевкове и 318 в Холмове. Почта примерно до 1957 года доставлялась в летнее время пароходами, зимой – гужом, а затем – самолетами. Для доставки почты из Черевкова в Холмово, Фомино и Ляхово с 1960 года почтовому отделению была выделена автомашина.

Года два – три, около 1936–1940 годов, у нас курсировали аэросани. В 1946 году за деревней Максимовской (Шевелевы) был открыт аэродром. Вначале садились только одно- и двухместные самолеты, а затем и десятиместные АН-2. В 1966 году аэродром переместили на луг за озеро Катище (против нижнего конца улицы Горелой). Летная полоса аэродрома составляла 650 ´ 200 метров. Проектировалось удлинение летной полосы до 1200 метров для приема самолетов других типов. В 1966 году аэродром принял 1715 самолетов, было перевезено 6750 пассажиров, 27 тонн почты, 75 тонн грузов.

В 1960-е годы пароходы были переведены на жидкое топливо, – они стали теплоходами. А 1964–1965 годах на Двине появились новые теплоходы – «Индигирка» «Пинега», «Неман» и «Олекма». Характеристики теплохода этого типа: длина – 77,91 м, ширина – 14,3 м; грузоподъемность – 80 тонн; скорость при мощности 800 л.с. на глубокой воде – 20 км/час; пассажировместимость 311 мест. С 1963 года по Северной Двине стали курсировать теплоходы на подводных крыльях типа «Ракета».

По словам старожилов, электрический свет впервые был получен от небольшой станции на бывшей спичечной фабрике. Позже электростанция была установлена в здании лесопилки и освещала только село Черевково. С 1 января 1952 года в течение нескольких лет работала Лудонгская ГЭС (на 40 киловатт), примерно с 1954 года – Тядимская ГЭС (на 20 киловатт) и с 1956 года – Авнюжская ГЭС (на 120 киловатт). Были электростанции на 1-й и 2-й фермах совхоза «Черевковский» (в Холмове).  С марта 1966 года в село Черевково была подана электроэнергия с Коряжемской ГЭС, а затем электрифицирована территория всего сельсовета, включая и Фомино.