Лжедмитрии. Все Лжедмитрии выдавали себя за царевича Дмитрия Углицкого, погибшего в 1591 г. младшего сына Ивана Грозного, и претендовали на московский престол под именем Дмитрий Иванович. Лжедмитрии II и III, кроме того, претендовали на тождество с убитым в 1606 г. Лжедмитрием I. Лжедмитрий I. Лжедмитрий I — единственный из самозванцев Смутного времени, царствовавший в Москве (1605—1606). С помощью Речи Посполитой одержал победу над династией Годуновых. Убит в результате заговора и восстания москвичей 17 мая 1606 г. Лжедмитрий II. Лжедмитрий II (происхождение неясно, возможно, крещёный еврей из Шклова или подьячий Молчанов) явился в 1607 году и женился на вдове первого самозванца, Марине Мнишек. В 1607—1610 контролировал часть Российского царства, имел резиденцию сперва в Тушине под Москвой (известен как «Тушинский вор»), потом в Калуге, где и был в конце 1610 года убит. Лжедмитрий III. Известен как Сидорка, Матюшка или «Псковский вор». Действовал во Пскове в 1611—1612 годах, был конкурентом шведскому королевичу, притязавшему на русский трон  

 Реально значительных территорий не контролировал и не имел такого количества сторонников, как первые два Лжедмитрия. Пленён и отправлен в Москву; либо казнён в Москве, либо погиб по дороге. Илейка Муромец. Выдавал себя за Петра Фёдоровича, вымышленного сына царя Фёдора Иоанновича. Командовал войсками Ивана Болотникова, сам на престол не претендовал. В 1608 году взят в плен войсками Василия Шуйского и повешен в Туле. Лжецаревич Фёдор. Называл себя царевичем Фёдором Фёдоровичем, сыном царя Фёдора Иоанновича. О нём упоминает пан Станислав Куровский в своём письме пану Расковскому. На самом деле, видимо, был бродягой или беглым крестьянином. Возглавлял отряд из 3 тыс. казаков, пришёл, видимо, с Дона, с боями прорывался к брянскому лагерю Лжедмитрия II, где появился в октябре или начале ноября 1607 г. Если верить Станиславу Куровскому:«Он сам с своими людьми находится под командованием царя нашего и служит ему как какой-нибудь сын боярский, однако находится у царя в великом почёте».        

Почёт, конечно же, вызванный стоявшей за самозванцем военной силой, продолжался недолго. По свидетельству Нового Летописца:«Той же Вор, кой назвался царевичем Дмитрием, того вора Федку, которого привезли казаки с Дону, подо Брянским убил до смерти». Лжецаревич Август. Настоящее имя неизвестно. Выдавал себя за никогда не существовавшего царевича Августа (или — Ивана-Августа, официально называясь «царевич Август, князь Иван»), «сына» Ивана IV и Анны Колтовской. Происходил, вероятно, из беглых боярских холопов, «поверставшихся» в казаки. Появился в 1607 г. в Астрахани, бывшей во времена Смуты рассадником бунтовских настроений. Считается, что лжецаревич бывал в Москве и имел какое-то представление о местных обычаях и жизни при дворе. Воевода Хворостин признал его, так как вольные казаки составляли в Астрахани мощную военную силу, тем более, что во времена Смуты Астрахань стала центром притяжения, куда постоянно стекались яицкие, донские, волжские, терские казаки, а также местные татары, имевшие свои счёты к центральному правительству.

Против бунтовщиков направлен был с войском воевода Ф. И. Шереметев, пытаясь взять город в плотную осаду, он приказал выстроить острог на острове Бальчик в 15 км от города, но в тылу у царского войска 24 мая 1607 года вспыхнуло восстание в Царицыне. Местный воевода был связан и выдан лжецаревичу, и его, по донесению его сына, самозванец немедленно приказал казнить. Шереметев вынужден был отступить, но постарался отрезать Царицын и с ним всё Нижнее Поволжье, таким образом предотвратив дальнейшее распространение возмущения. Август вместе с войском выступил на помощь Царицыну. Сохранились отчёты двух кармелитских монахов, направлявшихся в Персию, которых лжецаревич принял в своём шатре и снабдил всем необходимым. В дальнейшем они остановились в Астрахани, у воеводы Хворостинина и смогли покинуть город лишь с письменного разрешения самозванца. Лжецаревич пытался пробиться на помощь Ивану Болотникову, осаждённому в то время в Туле, но потерпел жестокое поражение под Саратовом от воеводы З. Сабурова. Это послужило переломным моментом в его карьере, по одним сведениям, недовольные казаки, связав своего предводителя, доставили его в тушинский лагерь, по другим — он добровольно пошёл на соединение с войсками Лжедмитрия II, и даже на первых порах был гостеприимно встречен в Тушине. Однако Лжедмитрий II, вынужденный искать поддержки у дворянства, так как никаким другим путём не было возможно занять московский престол, для успокоения поддерживавшей его знати, которая слишком хорошо помнила расправы лжецаревича над боярами, или, по другой версии — для того, чтобы расправиться с возможным конкурентом, приказал повесить его на московской дороге. О казни было объявлено во всеуслышание в Манифесте Лжедмитрия II жителям Смоленска, датированном 14 апреля 1608 г. Лжецаревич Лаврентий. Настоящее имя неизвестно. По происхождению был, вероятно, крестьянином. Выдавал себя за внука Грозного, сына царя Фёдора. Под его руководством во время астраханского бунта разношёрстная толпа громила торговые лавки. Вместе с «царевичем Иваном Августом» предводительствовал казачьими войсками во время похода к Туле. Вместе с Иваном Августом был доставлен или прибыл по своей воле в тушинский лагерь, вместе с ним был повешен на московской дороге в апреле 1608 г. Осиновик. Происхождение неизвестно, однако, видимо, принадлежал к казакам или «показачившимся» крестьянам. Появился в Астрахани в 1607 или 1608 гг., выдал себя за никогда не существовавшего царевича Ивана от старшего сына Грозного.

Вместе с Августом и Лаврентием принимал участие в битве при Саратове, видимо, был обвинён в поражении («один другого вором и самозванцем обличал») и повешен казаками. Лжецаревичи Мартын, Клементий, Семен, Савелий, Василий, Ерошка, Гаврилка. О них практически ничего не известно, кроме имён. Все выдавали себя за «сыновей» царя Фёдора Иоанновича. Летописец с негодованием писал о «мужицких царевичах»: «Како же у тех окаянных злодеев уста отверщашеся и язык проглагола: неведомо откуда взявся, а называхуся таким праведным коренем — иной боярской человек, а иной — мужик пашенной».