Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
II.12.1.Философия "серебряного века" русской культуры
В широкой панораме философских идей и воззрений ХХ столетия заметное место занимает отечественная философия. Её развитие в этом столетии начало разворачиваться в условиях расцвета "серебряного века" русской культуры, занявшего период, растянувшийся с конца XIX в. на два с лишним десятилетия: по мнению одних исследователей, он завершился в октябре 1917 г., по мнению других - в середине 20-х годов уже в Советской России. Его назвали "серебряным веком" в параллель с "золотым веком" русской культуры пушкинской поры.
Характеризуя процессы, происходившие в тот период в отечественной культуре, её современный исследователь А.И. Новиков, отмечает: "На рубеже XIX-ХХ веков возникли новые глубинные явления в русской культуре - стремление по-новому осмыслить и роль религии, и роль искусства в духовной жизни. Это был подлинный Ренессанс-Возрождение, преодоление устаревших традиций, когда искусство, изолированное от философии и нравственности, превращалось либо в унылую копию быта, либо в словесную игру, а религиозное сознание все более облекалось в застывшие церковные обрядовые формы и, естественно, от него отдалялись целые поколения интеллигенции.
Новый этап русской культуры рубежа веков и явился объективно-независимо от того, осознавали или нет сами творцы культуры – грандиозной попыткой преодолеть этот пагубный для культуры разрыв”1.
Реализуя учение В.С. Соловьева о всеединстве, философы “серебряного века” стремились синтезировать искусство (прежде всего, художественную литературу), религию и философию. Центрами богатой духовной жизни той поры стали философско-художественные и литературно-философские салоны. В частности, такой салон действовал на квартире у писателя Д.С. Мережковского и поэтессы З.Н. Гиппиус, где проходили религиозно-философские собрания. Большую известность получил также аналогичный салон, проходивший у поэта и философа Вяч. Иванова – его знаменитые “среды”.
Мыслители “серебряного века” черпали отправные идеи для своего творчества не только во взглядах В.С. Соловьева, но и у славянофилов, а также в произведениях великого русского писателя Ф.М. Достоевского (1821-1881), пронизанных проблемами, связанными с духовно-нравственными исканиями личности, где в центре внимания: Бог и человек, смысл жизни, добро и зло, рассудок и мораль, свобода и ответственность, влечение и долг. Наиболее видными представителями философской мысли той поры были Н.А. Бердяев, С.Н. и Е.Н. Трубецкие, С.Л. Франк, П.А. Флоренский, С.Н. Булгаков, Н.О. Лосский, Л.И. Шестов.
Несомненным достижением творческих исканий “серебряного века” стала философия русского символизма. Её ведущими теоретиками выступили видные поэты и мыслители Андрей Белый (1880-1934) и Вячеслав Иванов (1866-1949). Они рассматривали символизацию как новый метод обобщения, дающий возможность постичь общечеловеческие начала бытия, проявляющиеся в конкретной специфической форме. Для них обращение к символам дало принципиально новую возможность постижения мира в сравнении с той, которую предоставляет реалистическое воспроизведение действительности с учетом психологического анализа поведения людей. Символисты стремились к расширению горизонтов постижения мира за счет попыток проникновения за пределы сознания.
Придерживаясь принципов символисткой поэтики, Андрей Белый уделял особое внимание ритму каждой фразы, которая выходила из-под его пера, звуковому смыслу написанного. Он попытался соединить литературу и музыку. Им, к примеру, были созданы написанные ритмической прозой литературные произведения, построенные в виде четырех симфоний (1900-1908). Кстати, А. Белый придерживался техники ведения повествования, разработанной немецким композитором Рихардом Вагнером.
Придавая особое значение понятию ценности как основному в философии и в искусстве, А. Белый полагал, что данное понятие обеспечивает связь между философией, искусством и религией: искусство воплощает образы, рожденные жизнью, в образы ценностей, а религия реализует эти образы в жизни. При этом символизм синтезированных между собой философии, искусства и религии выступает как своего рода мировоззрение, как новая ступень культуры, как осознанное религиозное творчество жизни.
Особое место в творчестве Вяч. Иванова заняли религиозно-мистические искания. Ему весьма близок “мистический анархизм” как совокупность душевных переживаний, основанных на иррациональном опыте и приводящих к освобождению личности от «оков» социального и духовного порядка. С этих позиций он разработал эстетику символизма. В частности, изложение религиозно-эстетической концепции творчества дано в работе Вяч. Иванова “Борозды и межи” (1916).
Крупнейший представитель русской философии первой половины ХХ столетия – Николай Александрович Бердяев (1874-1948). В студенческие годы он распространял нелегальную литературу, участвовал в антиправительственных демонстрациях, являлся членом киевского “Союза борьбы за освобождение рабочего класса”, дважды арестовывался и некоторое время провел в тюрьме. Примыкал к “легальному марксизму”, состоял в переписке с одним из лидеров германской социал-демократии и II Интернационала Карлом Каутским, который возлагал на Бердяева большие надежды как на будущего теоретика марксизма. Однако, начинающий философ вскоре отошел от марксизма и проявил себя в качестве его обстоятельного критика. В первой своей книге “Субъективизм и индивидуализм в общественной философии: критический этюд о Н.К. Михайловском” (1901) он выступил как против народнической социологии, так и против марксистских концепций, которые охарактеризовал как ортодоксальные.
От первоначального увлечения марксизмом Бердяев перешел к последовательному антикоммунизму. Примечательно, что уже в зрелые годы он предпослал своей работе “Христианство и классовая борьба” (1931) такое посвящение, отразившее эволюцию его взглядов: “Посвящается памяти социального учителя моей молодости и ныне идейного врага моего Карла Маркса”.
Бердяев некоторое время состоял в партии кадетов. Был соавтором сборников, выражавших взгляды русских философов-идеалистов: “Проблемы идеализма” (1902), “Вехи” (1909) “Из глубины” (1918).
Он стал активным поборником “нового религиозного сознания” – веховства. “Веховство, названное так по сборнику статей “Вехи”, вышедшему в свет тремя изданиями в 1909 г. претендовало на “обновление” русской интеллигенции, её “духовное возрождение”. Осуществление этой программы оно связывало с критикой “давящего господства народолюбия и пролетаролюбия”, т.е. народничества и марксизма. По словам одного из авторов сборника, русская радикальная интеллигенция не заключала в себе никаких культурно-осознанных стремлений и идеалов, кроме «метафизической абсолютизации ценности разрушения» [С.Л. Франк]. “Школе Чернышевского” веховство противопоставило “настоящую русскую философию” – от Чаадаева до Соловьева и Толстого”, объявив это направление русской мысли “конкретным идеализмом”, не имеющим ничего общего ни с социализмом, ни с политикой. “Конкретный идеализм” провозглашался не только “основой нашего национального философского творчества”, но и мистическим восполнением “разума европейской философии, потерявшей живое бытие” [Н.А. Бердяев]”1.
В послереволюционное время Бердяев организовал Вольную академию духовной культуры в Москве (1918-1922), преподавал философию в Московском университете. В 1922 году Бердяева выслали за границу. Вначале он жил в Берлине, а с 1924 года – во Франции (в пригороде Парижа).
Еще в начале ХХ столетия он стал одним из идеологов богоискательства – религиозно-философского течения, пытавшегося представить цель общественного развития в осуществлении идеалов заново осмысленного, подновленного христианства. Идея В.С. Соловьева о богочеловечестве получила в богоискательстве дальнейшее развитие. Бердяев и его единомышленники выступили за создание такой богочеловеческой социальной организации, которая покоится на религиозных основах, реализует божественное в человеке. В отличие от традиционного христианства, богоискатели рассматривали земную жизнь в качестве арены для воплощения тех религиозных идеалов, которые с позиций канонического вероучения осуществимы в потустороннем мире.
В дальнейшем Бердяев, находясь во Франции, создал философские воззрения, ставшие одной из первых в Европе разновидностей христианского экзистенциализма (см. о нем подробнее дальше), а также развивавшие религиозный персонализм. Еще накануне первой мировой войны Бердяев, живя в России, положил начало философии экзистенциализма, выдвинув параллельно с Л.И. Шестовым критические оценки рационалистических воззрений как построенных на отрыве от живого конкретного опыта человеческого существования в мире и сосредоточении внимания на познающем субъекте как “органе объективного познания”. Интерес философии был обращен к постижению в реальной полноте непосредственных контактов человека с миром с позиций нерасчлененной совокупности его личностных структур (интеллектуально-духовных, нравственных, эмоционально-волевых).
С точки зрения Бердяева, личность это понятие религиозного сознания, и, следовательно, мы в состоянии постичь проявление человеческой сущности, её специфику лишь посредством ей отношения к Богу. Мыслитель полагал, что есть два пути самореализации личности: первый – “объективация” или принятие “общеобязательных форм жизни”, второй предполагает непринятие их, “жизнь в свободе”. Объективация связана с “антиперсоналистичностью”, т.к. она обезличивает человека, создает психологию раба, лишает его свободы. Личность одарена огромной творческой мощью и в то же время стеснена неотвратимой и роковой объективацией.
Отстаивая примат личностного над социальным, Бердяев выступил против тотального подчинения индивида общественно-полезным целям и провозгласил свободу человека высшей самодавлеющей ценностью. Он считал свободу и любовь однопорядковыми явлениями. Бердяев писал: “Рабство у “мира”, у необходимости и данности есть не только несвобода, но и узаконение и закрепление нелюбовного, разорванного, некосмического состояния мира. Свобода – любовь. Рабство – вражда. Выход из рабства в свободу, из вражды “мира” в космическую любовь есть путь победы над грехом, над низшей природой”1.
В числе важнейших работ Бердяева – его произведения: “Философия свободы” (1911), “Смысл творчества. Опыт оправдания человека” (1916), “Философия неравенства. Письма к недругам по социальной философии” (1923), “Истоки и смысл русского коммунизма” (1937), “О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической философии” (1939), “Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX-XX века” (1946).
Важнейшей тенденцией в развитии русской философии стала выработка восприятия человека в качестве органической части космического единства, в качестве реализатора своей активной природы в процессе творческого изменения мироздания. Такой взгляд на человека и его связь с космосом получил название “космизм”. Русский космизм окончательно сформировался в начале ХХ столетия, хотя начало его возникновению было положено еще в конце XIX века. Учение В.С. Соловьева о всеединстве стало одним из исходных моментов формирования этого особого духовно-теоретического феномена. Своим долгом Соловьев считал задачу духовно подготовить окружающих к пониманию необходимости перехода человечества на такую высшую стадию своего развития (богочеловечество), на которой оно превратится в сотворца Бога и будет в состоянии осуществить перевоплощение, благодаря чему мир станет свободным от распада и гибели. Идеи о космических масштабах деятельности человечества получили распространение в русской философии.
В 1906 и в 1913 годах были опубликованы и стали достоянием общественного сознания два тома сочинений скончавшегося уже к тому времени одного из зачинателей русского космизма Николая Федоровича Федорова (1828-1903). Они получили название “Философия общего дела”, которое, как полагал мыслитель, есть у всего человечества. Главнейшей задачей “общего дела” Федоров считал овладение управлением космическими процессами. Он рассчитывал, что ныне живущие поколения должны осуществить реальное восстановление и преображение прежде живших поколений, основанные на идее перверсии естественного хода биологических процессов. Мыслитель предлагал расселить воскресшие поколения землян в космосе. Приобщение к космосу связано, по Федорову, с процессом психофизиологического совершенствования человеческого организма: с превращением человека в самосозидающее и бессмертное существо. Мыслитель считал высшим идеалом преображения (обожения) мира Царство Божье.
Уже в первой своей опубликованной книге “Грезы о земле и небе” (1895) Константин Эдуардович Циолковский (1857-1935) писал о различных формах жизни, которые должны заполнить космическое пространство: от примитивных до бессмертных лучистых животно-растений, способных усваивать пищу при помощи солнечного света. По мнению Циолковского, современный человек не является завершающим звеном эволюции. Прорыв в космос сопряжен с изменением физической природы человека, с совершенством его организма.
Идеи космической философии были высказаны Циолковским и в его работе “Второе начало термодинамики” (1914), в которой он подверг критике теорию тепловой смерти Вселенной. Пафос работы оптимистичен: тепловая смерть не угрожает Вселенной, а, значит, нет необходимости ставить под сомнение освоение человечеством космоса. Циолковскому особенно импонировала идея "вечной юности Вселенной", которую он отстаивал на протяжении многих лет.
В своих работах мыслитель проанализировал проблемы взаимоотношений человека и космоса как элементов единой системы; его волновали нравственные основания освоения космоса, он рассмотрел перспективные пути обретения человеком счастья на Земле и во вселенной, отмечая, что познающие воля и разум способны сделать людей счастливыми. Важнейший залог достижения этого - жить жизнью Вселенной.
В русском космизме как философской традиции выделяют два основных направления: религиозно-философское (В.С. Соловьев, Н.Ф. Федоров, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, П.А. Флоренский и др.) и методологическо-философское (Н.Э. Циолковский, Н.А. Умов, В.И. Вернадский, А.Л. Чижевский, А.Г. Холодный и др.). Разработка идей русского космизма не ограничилось первыми десятилетиями ХХ столетия, а продолжалась и в начале второй половины этого века благодаря философским исканиям биологов Николая Григорьевича Холодного (1882-1953) и Александра Леонидовича Чижевского (1897-1964). В частности, Чижевский выдвинул идею космичности жизни, охарактеризовав её как явление в большей степени космическое, чем земное.
Особой страницей в истории отечественной философской мысли стала философия русского Зарубежья. Многие выдающиеся мыслители - представители "серебряного века" русской культуры не по своей воле оказались за рубежом. В 1922 году советские власти выслали из страны по обвинению в "пособничестве контрреволюции" Н.А. Бердяева, И.А. Ильина, И.И. Лапшина, С.Л. Франка, Л.П. Карсавина, Н.О. Лосского, Ф.А. Степуна. Из попавших в Германию философов там остались только И.А. Ильин, Ф.А. Степун и С.Л. Франк.
Возникло несколько центров русского философского Зарубежья: кроме Берлина, это - Париж и Прага. Н.А. Бердяев и С.Н. Булгаков обосновались в Париже, где поселился и эмигрировавший из Советской России еще в 1920 г. Л.И. Шестов. В Праге при Карловом университете был создан Русский юридический факультет, в числе преподавателей которого были В.В. Зеньковский, Н.О. Лосский, И.И. Лапшин, П.И. Новгородцев, П.Б. Струве. Основатель факультета - видный философ, социолог и правовед Павел Иванович Новгородцев (1866-1924), создавший и возглавивший в Праге Религиозно-философское общество им. В. Соловьева, автор фундаментального труда "Введение в философию права".
Диапазон философских идей, развивавшихся в среде русской эмиграции, весьма многообразен, но в центре их бесспорно неустанные размышления об исторических судьбах России. Главным своим делом философы, оказавшиеся на чужбине, считали бескорыстное служение Родине. Эту мысль очень хорошо выразил Иван Александрович Ильин в 1948 году, находясь уже более четверти века в изгнании. Он написал такие слова: “Если нашему поколению выпало на долю жить в наиболее трудную и опасную эпоху русской истории, то это не может и не должно колебать наше разумение, нашу волю и наше служение России”1.
“Серебряный век” русской культуры продолжили своим творчеством не только философы-эмигранты. Одним из талантливейших продолжателей его традиций стал Алексей Федорович Лосев (1893-1988), который не покинул Родину и в условиях советской действительности создал в 1920-х годах свое знаменитое восьмикнижие: “Античный космос и современная наука”, “Музыка как предмет логики”, “Философия имени”, “Диалектика числа у Плотина”, “Диалектика художественной формы”, “Критика платонизма у Аристотеля”, “Очерки античного символизма и мифологии”, “Диалектика мифа”. Следуя заветам В.С. Соловьева, в этих работах мыслитель осуществил своеобразный синтез различных областей знания, включая философию, математику, эстетику, музыковедение и т.д. Лосевым был разработан и применен собственный метод исследования – метод логико-смыслового конструирования философского предмета на основе синтеза диалектики и феноменологии.
В апреле 1930 г. Лосев был арестован по обвинению в публикации запрещенных цензурой фрагментов работы “Диалектика мифа”. В течение восемнадцати месяцев он подвергался “трудовом перевоспитанию” на Беломорканале. Благодаря заступничеству М.И. Ульяновой и Е.П. Пешковой (жены писателя А.М. Горького) он был освобожден, и постановлением ЦИК СССР с него была снята судимость.
Лосев – один из самых плодовитых авторов в истории мировой философской мысли. Среди многих сотен его работ особо выделяется написанное в 1950-1980-х годах второе восьмикнижие – гигантская восьмитомная “История античной эстетики”. Мыслителя по праву называют последним в плеяде тех, кто создавал философию “серебряного века” русской культуры.
II.12.2.Советская философия
В панораме мировой философии ХХ столетия занимает собственную нишу философия советской эпохи в нашей стране, разрабатывавшаяся в рамках марксизма-ленинизма. Она разрабатывалась на основе философского наследия К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина. У истоков советской философии стоял Ленин. Следует подчеркнуть, что некоторые её положения были догматизированы в соответствии с политической коньюктурой.
Философские взгляды Владимира Ильича Ленина (1870-1924) изложены в большом числе публикаций, многие из которых не являются работами чисто философского характера, а затрагивают также широкий круг других проблем. Последнее (пятое) издание собрания его сочинений составляет 55 томов, к которым примыкает серия “Ленинских сборников”. Основные философские произведения Ленина: “Материализм и эмпириокритицизм” (1909), “Государство и революция” (1917), “Философские тетради” (впервые опубликованы отдельным изданием в 1933 г.), “О значении воинствующего материализма” (1922).
Ленин проявил себя как представитель марксистской философии, продолживший разработку её проблем, в условиях вступления капитализма, по его определению, в стадию империализма, а также в связи с новыми достижениями в развитии науки и, прежде всего, естествознания. Им дано определение понятия материи, развиты и конкретизированы другие важнейшие философские понятия, такие, как пространство, время, причинность, закономерность и т.д. Он выдвинул положение о неисчерпаемости материи.
Ленин развил марксистскую теорию познания, в особенности теорию отражения, учение о практике, о её роли как основы и критерия познания объективной истины, о соотношении абсолютной и относительной истин. Ему принадлежит знаменитая “формула” процесса постижения истины: “От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике – таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности”1. Он сформулировал и разработал положение о том, что материалистическая диалектика и есть теория познания. Конкретизируя эту мысль, он выдвинул положение о единстве диалектики, логики и теории познания.
Одним из основных направлений деятельности Ленина как философа бесспорно является развитие им проблем материалистической диалектики. Он акцентировал внимание на богатстве диалектики как науки, на многогранности её содержания. В самой диалектике Ленин выделил учение о противоречиях как о её “ядре”, как о самом основном в марксистском методе. Кроме того, весьма существенным в диалектическом подходе он считал “конкретный анализ конкретной ситуации”.
В работах Ленина много места уделено проблемам исторического материализма, философского учения об обществе. Он внес вклад в разработку проблем, связанных с теорией классов и классовой борьбы, дал определение классов, развил учение об общественно-экономической формации, о научном предвидении исторического развития, о революции, государстве, соотношении экономики и политики. Им была провозглашена идея культурной революции после завоевания пролетариатом власти. Эта идея предполагала осуществление всеобщей грамотности, приобщение трудящихся к мировым духовным завоеваниям, формирование новой интеллигенции из среды рабочих и крестьян, выработку у трудящихся высоких нравственных качеств.
Значительную часть творческого наследия Ленина занимают работы, посвященные теоретическому обоснованию проблемы построения социализма и коммунизма. Ему принадлежит идея создания социалистического общества в одной отдельно взятой стране, предложены пути и способы её реализации.
С ленинских времен развитие философии в нашей стране происходило в русле марксистской парадигмы. Правда, в 1920-х годах этот процесс, не заключенный еще в жесткие тиски идеологического прессинга, проходил параллельно с созданием работ, которые не вписывались в названную парадигму. Ситуация окончательно изменилась в 1930-х годах, когда с любыми отступлениями от марксизма и с антимарксистскими воззрениями велась уже не только жесткая идейная борьба, но и их сторонники подвергались преследованиям и репрессиям.
Видной фигурой в советской философии 1920-1930-х годов был подвергшийся репрессиям Николай Иванович Бухарин (1888-1938). Среди его наиболее значительных работ: “Азбука коммунизма” (в соавторстве с Е.А. Преображенским; 1919); “К постановке проблем теории исторического материализма” (1923), “Дарвинизм и марксизм” (1932), “Учение Маркса и его историческое значение” (1933). Широкую известность на Западе получила его работа “Теория исторического материализма”, изданная на английском языке в Нью-Йорке в 1925 году с подзаголовком “Система социологии”. Кстати, этот труд позитивно охарактеризовал как серьезное исследование крупнейший социолог Питирим Александрович Сорокин, живший с 1922 года вне России.
Бухарин считал, что диалектика, общественные и природные изменения могут быть объяснены теорией равновесия. Он отталкивался от выдвинутой А.А. Богдановым (1873-1928) теории равновесия, согласно которой все существующее представляет собой изменяющиеся состояния подвижного равновесия, устанавливающегося в результате взаимодействия различно направленных сил. Состояния равновесия сменяются его нарушениями или кризисами.
“Маркс и Энгельс освободили диалектику, - писал Бухарин, - от её мистической шелухи в действии, т.е. материалистически применяя диалектический метод при исследовании различных областей природы и общества. Речь идет теперь о теоретическо-систематическом изложении этого метода и его таком же теоретическо-систематическом обосновании. Это и дается теорией равновесия.
Теория равновесия имеет, кроме того, еще один немаловажный аргумент за себя: она освобождает мировоззрение от телеологического1 привкуса, неизбежно связанного с гегелевской формулировкой, которая покоится на саморазвитии “Духа”. Вместо эволюции (развития) и только эволюции, она позволяет видеть также случаи разрушения материальных форм. Тем самым она является и более общей и очищенной от идеалистических элементов формулировкой законов движущихся материальных систем”[91].
Итак, любая система стремится, по Бухарину, к достижению равновесия. Источник движения он усматривал в борьбе соперничающих сил. Гегелевскую триаду “тезис – антитезис – синтез” он пытался заменить формулой: “первоначальное равновесие – нарушенное равновесие – восстановленное равновесие на новой основе”. Поясняя эту мысль, Бухарин писал: “Непрестанное столкновение сил, распад, рост систем, образование новых и их собственное движение – другими словами, процесс постоянного нарушения равновесия, его восстановление на другой основе, нового нарушения и т.д. – вот что реально соответствует гегелевской триединой формуле. Что “нового” вносит это толкование? По существу, это то же самое. Но здесь указывается на материальный процесс и на движение материальной формы. Другими словами, здесь – диалектика материального становления, идеально выражаемая гегелевской триадой”[92]
Бухариным внесен оригинальный вклад в марксистскую трактовку целого ряда философских проблем, к которым, прежде всего, относятся: истолкование теории и практики с точки зрения диалектического материализма, интерпретация деятельного характера субъект-объектных отноше-
ний, трактовка соотношения абстрактного и конкретного, своеобразное понимание свободы. Он многое сделал в разоблачении преступной идеологии фашизма.
Подчеркнем, что период развития советской философии с 1930 года до середины 1950-х годов характеризует значительное сужение предметного поля проводившихся исследований, возрастание сосредоточения их на интерпретации и конкретизации марксистских положений, выдвинутых И.В. Сталиным. Своеобразным эталоном для всех работавших в области философии стала работа Сталина “О диалектическом и историческом материализме”, охарактеризованная в ту пору как “вершина марксистской философской мысли”. Эта работа была включена в качестве четвертой главы вышедшего в 1938 году «Краткого курса истории ВКП(б)», а затем появилась в качестве отдельного издания. После смерти Сталина работа подверглась критике за “догматизацию положений марксизма”.
Заключительный период развития советской философии охватывает время со второй половины 1950-х до конца 1980-х годов. С его началом связано знаменательное событие: в 1956 году преподавание философии как самостоятельного предмета вышло из рамки университетов и гуманитарных вузов. Начиная с 1960-х годов – периода хрущевской “оттепели” – советские философы значительно расширяли горизонты проводившихся исследований, освоили новые области марксистского миросозерцания, сумели более обстоятельно опереться на методологический базис материалистической диалектики. В постперестроечные годы предпринимались неоднократные попытки представить развитие советской философии как время “бесплодных поисков” и “интеллектуальных провалов”. Такие оценки однако не соответствуют действительности.
В указанный период удалось достичь значительного продвижения в области развития диалектической логики, осмыслить многочисленные грани специфики философского знания, выявить дополнительные ориентиры в гносеологической проблематике и в теории сознания, заняться изучением глобальных проблем современности, плодотворно освоить новую для советской философии тематику ценностей и даже внести вклад в исследование проблемы человека, (её разработке уделяется огромное внимание в западной философии). Было предпринято диалектико-материалистическое осмысление новейших открытий в области физики, химики, биологи, кибернетики, космологии, психологии. Большой цикл работ был посвящен разработке проблем исторического материализма: исследовались теоретические вопросы общественно-экономической формации, социальных процессов, научно-технического прогресса, научно-технической революции и её социальных последствий. Много внимания уделялось разработке историко-философской проблематики, вопросам теории культуры. Начали широко осваиваться проблемы этики и эстетики.
В развитии советской философской науки проявились и тенденции, свойственные ряду направлений мировой философии в 1960-1980-х годах. Сказанное относится, например, к разработке философских и методологических проблем науки и, прежде всего, естествознания. Этот процесс происходил в тесном взаимодействии онтологической и эпистемологической1 проблематики, в остром соперничестве онтологического и эпистемологического подходов. Философы-онтологисты, руководствуясь стремлением вернуться к классической ясности прежних философских оснований науки, не учитывали то обстоятельство, что нынешняя наука переросла стадию своего классического развития и такой возврат невозможен. Философы же эпистемологи стали учитывать тот существенный момент, что именно логические категории, работающие в эпистемологии, обеспечивают познание обогащенного набора исследуемых современной наукой объектов, включая сложные саморегулирующиеся системы. Они показали, что категориальный аппарат эпистемологии, обслуживающий функционирование в научном мышлении связи “объект - знание”, позволяет охарактеризовать уровневую организацию объектов, наличие разного рода их автономных подсистем, существование обратных связей, обеспечивающих их целостность.
В ходе разработки философии и методологии науки, проводившейся в условиях указанной дискуссии, советские философы немало сделали для анализа типов теоретического знания, его динамики, для изучения изменений в нормативных структурах современной науки.
На рубеже 70-80 годов рассматриваемое направление отечественной философской мысли включило в себя новую ветвь, связанную с разработкой проблем философии техники и технических наук. Стали также активно разрабатываться и вопросы социологического и культурологического анализа науки. Эти процессы развернулись в советской философской науке в унисон с широкомасштабным обращением западных философов к анализу социокультурных факторов, воздействующих на рост научного знания.
Российская философская мысль, ставшая развиваться с начала 1990-х годов, в отличие от советской, чрезвычайно плюралистична. Впрочем, широкая палитра идейных направлений, течений, школ характерна ныне для национальных философий большинства стран мира.
II.12.3.Неопозитивизм
Характеристику основных направлений мировой философии ХХ века начнем с неопозитивизма. Он представляет собой современную форму позитивизма (от лат. “positivus” – положительный). Позитивизм – это философское течение, объявившее единственным источником истинного действительного знания не “абстрактные умозаключения”, а конкретные (эмпирические) науки. Позитивисты, призывая к тому, чтобы опираться на “позитивные”, “положительные” факты, отрицали познавательную ценность философского исследования. Позитивизм был ими охарактеризован как философское направление, возвышающееся над материализмом и над идеализмом и не представляющее собой ни того, ни другого. Создатель позитивизма французский философ Огюст Конт (1798-1857).
Неопозитивизм, продолжая позитивистскую линию, исходит из того, что знание о действительности дается лишь в повседневном или конкретно научном мышлении и может быть получено как результат сугубо научного, т.е. нефилософского, познания. Философия же имеет право на существование как деятельность по анализу языка, в котором выражаются результаты конкретно-научного мышления.
Причем, неопозитивизм – это третий этап в развитии позитивизма, которому предшествовал “первый позитивизм” О. Конта и его единомышленников и “второй позитивизм” австрийских философов Эрнста Маха (1838-1916) и Рихарда Авенариуса (1843-1896). Процесс формирования неопозитивизма занял почти все второе десятилетие ХХ века, приведя к окончательному оформлению в 1920-х годах этого мощного направления философской мысли. В дальнейшем он претерпел значительную эволюцию. Первоначально неопозитивизм выступал как “логический атомизм”, вслед за этим он стал называться «логическим позитивизмом», потом – “логическим эмпиризмом”, затем его нередко называли “аналитической философией”. Последнее обстоятельство выразилось также в том, что в отечественной и зарубежной специальной литературе любую философскую концепцию, уделяющую основное внимание логико-лингвистической стороне обсуждаемых проблем, часто принято считать неопозитивистский – с указанием на её аналитический характер. Появлению этой явной неточности способствовал авторитет крупнейшего немецкого философа Карла Ясперса, ошибочно отождествлявшего неопозитивизм и аналитическую философию. Между тем, аналитическая философия, не являясь целостной философской школой, лишь включала в себя на отдельных этапах развития проявления позитивизма, и не может быть сведена к нему в целом.
Логический позитивизм возник в Вене, где вокруг профессора кафедры индуктивных наук местного университета Мориса Шлика объединилась в 1922 году (на основе научного семинара) группа его учеников и сторонников. Этот центр разработки идей логического позитивизма получил название “Венский кружок”. В него входили логик Р. Карнап, математики Г. Хан и К. Гёдель, физики Ф. Франк, Г. Фейгл, социолог О. Нейрат и ряд других исследователей. Важным итогом их коллективной деятельности стало совместное произведение “Научное мировоззрение. Венский кружок”, вышедшее в 1929 году.
Представители “Венского кружка” предложили программу обновления научного и философского знания. Их волновали проблемы структуры науки, отношения между научными высказываниями на эмпирическом и теоретическом уровне, вопросы о критериях научности этих высказываний, о строении научного знания. Выступая за обновление науки и философии, они видели главную свою задачу в отделении науки от метафизики, научных высказываний от метафизических. При этом к метафизике они относили, прежде всего, материалистические взгляды и материалистические высказывания. Они считали, что философия становится метафизикой, как только пытается высказывать какие-либо положения об объективности окружающего мира. В освобождении науки от метафизики (читай – от материализма) логические позитивисты видели одну из своих основных задач.
К метафизическим высказываниям логические позитивисты относили и все такие, которые невозможно проверить с помощью наших органов чувств. Все то, что не подлежит такой проверке, было включено ими в разряд бессмысленных высказываний. К примеру, христианский постулат “Существует всемогущий и всеведущий Бог” с позиций логического позитивизма может быть отнесен к бессмыслице. Правомерны же с его позиций, высказывания типа: “Идет снег” (взглянул в окно и увидел, открыл форточку и на ладони у тебя снежинки), или “благоухает желтая роза” (зрение позволяет увидеть розу, а обоняние воспринять её запах). Существует ли роза на самом деле – вопрос с точки зрения логического позитивизма бессмысленный.
Инструментом отделения научного знания от ненаучного, от “бессмысленных проблем метафизики” логические позитивисты считали, словом, критическую проверку высказываний на возможность их сведения к эмпирическим (опытным) фактам. Критерием научности знания была объявлена возможность такого сведения в ходе указанной проверки как логико-методологической процедуры установления истинности конкретно-научных утверждений. Эта процедура получила название “верификация”.
Осуществляя критический анализ языка с помощью верификации (и используя при этом математическую логику), логические позитивисты рассчитывали провести, образно выражаясь, языковые “очистительные работы” и создать совершенный язык. Идея создания такого языка была позаимствована логическими позитивистами из “логико-философского трактата” (1921) австрийского философа Людвига Витгенштейна (1889-1951). В этом трактате была выдвинута концепция “логически совершенного” или «идеального языка», прообразом которого был признан язык математической логики. В свою очередь эта идея была воспринята Витгенштейном от английского философа Бертрана Рассела (1872-1970).
Историки философии нередко называют Витгенштейна “духовным отцом неопозитивизма”. В своем “Логико-философском трактате” он высказал утверждение о том, что философия это не теория, а её деятельность, состоит в критике языка: в его логическом анализе. Вслед за Витгенштейном логические позитивисты стали усматривать функцию философии в логическом анализе языка. Точнее, они считали, что философия может существовать лишь только как анализ языка, прежде всего, языка науки.
Рассел и Витгенштейн исповедовали концепцию “логического атомизма”, сыгравшую заметную роль в развитии неопозитивистских воззрений. Так, Рассел считал, что истинность каждого сложного высказывания является следствием истинности простых, более неразложимых высказываний.
Независимые друг от друга элементарные высказывания, истинность которых не зависит от истинности других высказываний предельной элементарности, Рассел назвал “атомарными предложениями”. Витгенштейн, вторя ему, отмечал, что “все предложения представляют результат операций истинности с элементарными предложениями”.
С позиций логического атомизма мир должен представлять совокупность абсолютно простых единиц или объектов и атомарных фактов, состоящих из этих простых объектов, их свойств или отношений. Атомарный факт был сведен, таким образом, к некоторому чувственному восприятию (например: это – зеленое, А меньше В, С больше Д и т.д.). Атомарные факты должны, согласно логическому атомизму, с абсолютной точностью отображаться в элементарных предложениях, а каждое слово в предложении – соответствовать некоторой неделимой единице в мире.
Иными словами, Витгенштейн, развивая взгляды Рассела, попытался выяснить, в какой степени наш обычный язык пригоден для познания мира. В русле этих устремлений был выработан взгляд на язык как на своего рода языковую модель мира, в которой слова должны обозначать различные объекты, а предложения, составленные из слов, изображать и описывать факты или положение дел. Причем, мир был представлен как эмпирическое содержание того, что мы о нем говорим, как совокупность не связанных друг с другом атомарных фактов. Структура мира была выведена по аналогии с логическим строением знания.
В 1930-х годах различные философские объединения неопозитивистов – непосредственных наследников взглядов Рассела и Витгенштейна – идейно и организационно консолидировались между собой. Произошло научно-организационное слияние представителей немецко-австрийского “Венского кружка”, берлинского “Общества эмпирической философии” (К. Гемпель, Г. Райхенбах и др.), некоторых американских представителей “философии науки” позитивистско-прагматического направления (П.У. Бриджмен, Ч. Моррис и др.), английских аналитиков, мюнстерской логической группы в Германии (во главе с Г. Шольцем), упсальской школы в Швеции. С этого момента началась широкомасштабная пропаганда идей неопозитивизма, оказавшая несомненное воздействие прежде всего на представителей науки. Неопозитивисты провели ряд международных конгрессов, состоявшихся в Праге, Кенигсберге, Париже, Копенгагене, Кембридже.
В конце 1930-х годов основным центром неопозитивизма стали США, куда перебрались некоторые ведущие европейские логики-позитивисты, в том числе, видный представитель “Венского кружка” Р. Карнап, один из лидеров Львовско-варшавской школы логиков А. Тарский. Этому предшествовало убийство в 1936 г. помешавшимся на религиозной почве студентом основателя “Венского кружка” М. Шлика и распад самого “кружка” после присоединения в 1938 году Австрии к фашистской Германии. В США неопозитивизм развивался, прежде всего, в рамках “логического эмпиризма”.
Будучи продолжением “логического позитивизма”, “логический эмпиризм” предложил так называемый “вещный язык”, выражающий чувственно воспринимаемые физические явления. Однако “логический эмпиризм” не признавал объективного существования мира вещей и не означал своим созданием перехода на позиции философского материализма. Представители “логического эмпиризма” уделяли важнейшее внимание анализу языка науки, провозгласив “вещный язык” её эмпирическим языком. В 1950-х годах развитие “логического эмпиризма” привело к его глубокому внутреннему кризису, выразившемуся в отказе от многих программных установок раннего логического позитивизма. Это содействовало утрате в последствии “логическим эмпиризмом” своего статуса как ведущего самостоятельного направления западной философии науки и вытеснению его позитивистскими концепциями четвертого поколения – так называемым постпозитивизмом.
В развитии неопозитивистских воззрений в ХХ столетии чрезвычайно большую роль сыграли идеи не только “раннего” Витгенштейна, но и идеи Витгенштейна “позднего”. Они изложены в основном в изданном после его смерти произведении “Философские исследования” (1953). Создавая это произведение, Витгенштейн как бы начал новую жизнь в своем научном творчестве. Первоначально он считал “Логико-философский трактат” завершающим словом этого творчества и о других произведениях уже вроде бы не помышлял. В работе философа наступила длительная пауза.
Эта пауза, после которой началось восхождение к идеям позднего Витгенштейна, была заполнена необычными событиями: “Опубликовав “Трактат”, Витгенштейн полагал, что в нем даны окончательные решения всех рассмотренных вопросов. Философские суждения были объявлены бессмысленными, и судьба философии была решена раз и навсегда. Поэтому Витгенштейн бросил занятия философией и в 1920-1926 гг. работал директором средней школы, потом помощником садовника в одном монастыре и т.д. Все же с философией он не порывал полностью, встречался с М. Шликом и был в курсе дискуссий, происходивших в “Венском кружке”. В 1928 г. у него вновь возник интерес к философии, который привел его в Кембридж, где он и оставался до конца своей жизни”1
Подвергнув пересмотру свои прежние взгляды, Витгенштейн отказался от ряда их важнейших положений: например от концепции “логического атомизма”, от понятия идеального языка и т.. Незыблемым однако остался позитивистский подход к философии, согласно которому она рассматривалась как деятельность, направленная на анализ языка, а проблемы философии трактовались как проблемы языка.
Предельно кратко наследие позднего Витгенштейна может быть охарактеризовано следующими моментами2:
во-первых, это дальнейшее повышение роли языка в философии, продвижение в обосновании её трактовки как философии языка;
во-вторых, уяснение того обстоятельства, что форма языка (которую Витгенштейн считал порождением форм жизни или форм человеческой деятельности), имеет исключительное значение для всего духовного, а также для практического освоения человеком мира;
в-третьих, приход к выводу, что обращение к обыденному языку, как средству для решения философских проблем, ознаменовало принципиальное изменение в понимании самой функции философии (уберечь человека от языковой путаницы) и содержания её проблем.
Витгенштейн и его последователи, разочарованные в прежней философии, увидели в языке такой источник человеческой мудрости, которая выражает мнение не отдельных мыслителей, а огромного сообщества людей. Ими был сделан упор на постижение языка как кладезя человеческой мудрости, и в этом состоит несомненная оригинальность их философских
воззрений.
II.12.4.Феноменология
Обращение к логике, использование её возможностей сыграло важную роль в создании еще одного из основных философских направлений ХХ века, получившего название феноменология. Дословно этот термин означает “учение о феноменах” или “учение о явлениях, данных нам в опыте”. Однако создатель рассматриваемого философского направления немецкий мыслитель Эдмунд Гуссерль (1859-1938) понимал под феноменами некие абсолютные сущности сознания, или смыслы предметов, возникающие в сознании. В его взглядах воплотилась своеобразная попытка примерить логику с иррационализмом1, наполнить логические формы иррациональным содержанием.
Гуссерль выступал за то, чтобы положения философии обладали такой же абсолютной истинностью как законы логики и положения математики, чтобы философия превратилась в строгую науку. Он так и назвал одно из своих ключевых сочинений “Философия как строгая наука” (1911). В нем он писал: “С самого начала своего возникновения философия выступает с притязанием быть строгой наукой и притом такой, которая удовлетворяла бы самым высоким теоретическим потребностям, и в этически-религиозном отношении делала бы возможной жизнь, управляемую чистыми нормами разума. Это притязание выступало то с большей, то с меньшей энергией, но никогда не исчезало. Не исчезало даже и в такие времена, когда интересы и способности к чистой теории грозили исчезнуть, или когда религиозная сила стесняла свободу научного исследования.
Притязанию быть строгой наукой философия не могла удовлетворить ни в одну эпоху своего развития. Так обстоит дело и с последней эпохой., которая, сохраняя при всем многообразии и противоположности философских направлений, единый в существенных чертах ход развития, продолжается от Возрождения до настоящего времени”1.
Основные категории и программа созданной Гуссерлем философской дисциплины – феноменологии – были сформулированы в его работе “Логические исследования” (1901). В ней он отстаивал положение о том, что феноменология призвана показать возможности “чистой” логики как фундамента научного познания. Под “чистой” логикой он понимал теоретическую науку, не учитывающую эмпирические данные и практику мышления. Такую логику Гуссерль считал в то же время “ясной”, “очевидной”, а, значит, “строгой”.
Фокус познавательного интереса Гуссерль сосредоточил на “трансцендентальном” мире сознания: не индивидуального, не общественного, а “чистого”, отвлеченного от сознающего человека, его психической деятельности, от социальной среды. В феноменологии сознание обращено не к внешнему миру, а на самоё себя. Именно содержание этого “чистого” сознания и составляет предмет феноменологических исследований.
Такого рода изменение установки сознания Гуссерль охарактеризовал как трансцендентальную редукцию. Она позволяет в потоке феноменов как абсолютных сущностей, как смыслов предметов, возникающих в нем, обнаружить подлинные смыслы.
Философ-феноменолог, в соответствие со своей методологией, исключает из рассмотрения (точнее, “заключает в скобки”) внешний мир, все суждения о нем, выходящие за границы “чистого”, или субъективного, опыта. При этом он проделывает феноменологическую редукцию, состоящую в установлении “таких “скобок”, в отвлечении от внешнего мира”. Оговоримся лишь, что в ряде работ по феноменологии терминологический оборот “заключение в скобки” заменен оборотом “вынесение за скобки”, но и любом случае речь идет об обособлении сознания от внешнего мира. Трансцендентальная и феноменологическая редукция являются основными составляющими феноменологического метода исследования.
В понятийном аппарате феноменологии ключевое место занимают понятия “феноменологическое эпохэ” (возжержание) и “интенциональ-ность” (направленность). По Гуссерлю, философ, предлагающий не принимать во внимание внешнего мира, воздерживаться от суждений о нем, совершает феноменологическое эпохэ. Феноменологи отклоняют обвинения в том, что, применяя свой метод исследования, они теряют из вида предметы внешнего мира. С их точки зрения, сознанию присуща интенциональность – постоянная направленность на какой-либо объект. Причем, такой объект не существует вне сознания, а находится внутри него как мыслимый предмет (находится лишь постольку, поскольку он подвержен “полаганию” сознанием или мышлением). Словом, с этих позиций сферой исследования феноменологии выступает сознание, рассматриваемое в аспекте его интенциональной природы.
Учение о сущностях (эйдосах) – одно из центральных в феноменологии. Оно во многом перекликается с объективно-идеалистическим учением Платона об идеях. Однако между ними есть и существенные различия. По Платону, идеи – это бестелесные формы вещей, образующие особый мир и тождественные с бытием. По Гуссерлю же, сущности фактически не обладают бытием, т.е. не существуют, а лишь мыслятся. Они представляют собой идеальный смысл наших познавательных переживаний. Знание о них достигается в результате усилий интуиции, осуществляющей непосредственное “созерцание сущностей”.
Если феноменолог начинает свое исследование с трансцендентальной и феноменологической редукций, то завершает его он операциями эйдетического мышления. Постигая жизненный мир, последователи Гуссерля, в конечном счете, имеют дело не с понятиями, а с эйдосами, образующими поток сознания. Именно в эйдосах, как полагают феноменологи, жизненный мир дан наиболее полно, содержательно, многоцветно.
В развитие феноменологических воззрений внесли заметную лепту на различных этапах своего творчества крупнейшие философы ХХ столетия: М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр, М. Мерло-Понти, Г. Марсель, Х.-Г. Гадамер. Значителен вклад в разработку этого учения и более последовательных феноменологов: А. Пфендера, М. Шелера, А. Райнаха, М. Фарбера. Идеи – феноменологии оказали несомненное влияние на творчество выдающихся русских философов Г.Г. Шпета и А.Ф. Лосева. Тем не менее творческий размах исследований самого Гуссерля буквально потрясает воображение. В течение почти полувека с 1890 г. до последнего дня жизни мыслитель заполнил мельчайшими стенографическими знаками 45 тысяч страниц рукописей. Они после его смерти были тайно вывезены из фашистской Германии бельгийским монахом Германом Лео Ван Бреда, который основал в г. Лувене (Бельгия) при католическом университете Архив Гуссерля.
Феноменологические идеи получили широкое распространение в европейской и мировой философии. Интерес к ним исключительно велик. Последователи Гуссерля ныне продолжают феноменологические традиции исследований в западной и восточной Европе, Латинской Америки, США, Японии в других странах Востока. Первый всемирный конгресс по феноменологии состоялся в Испании в 1988 году. Одним из центров феноменологических исследований стало Международное феноменологическое общество, издающее свой специализированный журнал в г. Буффало штата Нью-Йорк в США.
II.12.5.Экзистенциализм
Важное место в панораме философских течений ХХ столетия занимает экзистенциализм (от латинского existentia – существование). Это иррационалистическая философия, возникшая в русле стремления создать новое мировоззрение, принципиально отличающееся от университетской западной философии с её первостепенным вниманием к абстрактным онтологическим и гносеологическим проблемам. Основной интерес рассматриваемого течения сосредоточен на конкретном человеке с его каждодневными заботами, печалями, горестями, переживаниями. Исходные идеи экзистенциализма позаимствованы из трудов датского мыслителя Серена Кьеркегора (1813-1855), а метод исследования в значительной степени перенят из феноменологии Гуссерля. С известной долей условности экзистенциализм подразделяют на религиозный (Н.А. Бердяев, Л.И. Шестов, Г. Марсель, К. Ясперс) и атеистический (Ж.-П. Сартр, А. Камю, М. Мерло-Понти, С. де Бовуар). Экзистенциалистические воззрения М. Хайдеггера (его фундаментальная онтология) стоят особняком: их, чаще всего, не причисляют ни к тому, ни к другому из указанных направлений, хотя в ряде работ они отнесены к атеистическому.
Родина экзистенциализма Германия и Франция. Его идейные истоки весьма широки: религиозно-мистические устремления, гипертрофированное понятие смерти идут от Кьеркегора, волюнтаризм, культ сильной личности, противостоящий массе – от Ф. Ницше, психоаналитический подход к личности – от З. Фрейда. На формирование концепции экзистенциализма оказали несомненное влияние идеи “Феноменологии духа” Гегеля, воззрения Ф.М. Достоевского, В. Дильтея, М. Вебера, М. Шелера.
Зачинатель французского экзистенциализма – Габриэль Марсель (1889-1973). Он в своем раннем труде “Метафизический дневник” (1914-1923) самостоятельно, без влияния извне, выработал экзистенциалистскую концепцию морали и этических ценностей. Кстати, в нем он впервые во французской философии использовал феноменологию в качестве наиболее адекватного метода философских исследований.
Творцы экзистенциализма видят в качестве сферы философского интереса такие проблемы, которые вытекают из самого факта существования человека. К ним они относят, прежде всего, конечность существования, его движение к небытию, прекращение существования, или смерть, переживание разных видов существования и постоянный страх перед смертью.
С точки зрения экзистенциалистов предметом философии выступает бытие. По их мнению, доступ к бытию пролегает через наше существование как вид бытия, достаточно хорошо знакомый нам. Оно не постигается с помощью рационального познания: его лишь можно пережить и описать таким, каким оно открывается нашему внутреннему чувству при этом переживании. Сказанное означает, что философию экзистенциализма интересует в первую очередь переживание человеческого существования. Постигая способ существования человеческой личности, мы постигаем тем самым экзистенцию.
Понятие “экзистенция” – одно из основных в экзистенциалистской философии. Впервые этот термин в указанном значении был употреблен Кьеркегором. Для экзистенции характерна её необъективируемость. Иными словами, она ускользает от попыток быть представленной как объект воплощения в теоретических и практических результатах, а, значит, является, по мнению экзистенциалистов, недоступной для познания.
Признание человеком своего участия в бытии, осознание им своей конечности, хрупкости, ранимости связаны в экзистенциализме с ощущением тревоги и страха, ведь в них наиболее полно раскрывается человеческое существование. Понятие страха одно из важнейших в экзистенциализме. Оно характеризует наиболее глубокие переживания человека, связанные с осознанием сопоставления существования с несуществованием, с ничто. Пребывая в состоянии страха, человек оказывается наедине со своим существованием и обнаруживает ничто.
Хайдеггер полагал, что страх, а также забота, тревога являются априорными формами человеческой личности, составляющими субъективное бытие человека, названное им “бытием – в – мире”. Разрабатывавшееся Хайдеггером учение об априорных формах было представлено им как учение о бытии, или “фундаментальная онтология”. С её позиций, человек, лишь постоянно ощущая себя в преддверии смерти, в состоянии оценить каждый миг жизни в его значимости и полноте и освободиться от давления разного рода общественных целей, следования идеалам, оперирования научными абстракциями.
Специфическим моментом экзистенциализма Ясперса прежде всего выступает его учение о “пограничных ситуациях”. С его точки зрения, человеческое существование с наибольшей полнотой раскрывается именно в этих ситуациях, проявляющихся как наивысшие потрясения, вызванные чьей-либо болезнью, страданием, смертью, неискупимой виной и т.д. В “пограничных ситуациях” человек обнаруживает враждебность и жесткость окружающего мира и освобождается от всякого рода идеальных интересов и научных представлений о действительности, т.е. от “трансденцентального бытия – в – себе”. В такие моменты он отходит от груза своих повседневных забот, т.е. от “наличного бытия – в – мире”. В итоге, он обнаруживает мир своего глубокого интимного существования; происходит “озарение экзистенции”, “осознание души”. Поддаются чтению прежде недоступные «шифры бытия», открывается мир подлинных переживаний Бога.
В целом акт достижения “безусловного бытия”, по Ясперсу, трехступенчат. Первая ступень связана с осознанием ограниченности только предметного истолкования мира, вторая – с “озарением (прояснением) экзистенции” и, наконец, третья – с решением главной для любого философствующего задачей, с приходом к пониманию Бога. Как видим, поиск смысла бытия в данном случае связан не с рассудочной деятельностью, не с использованием строго научного понятийного аппарата, а с фантазией, с игрой воображения, характеризующейся особой силой, яркостью и необычностью создаваемых образов.
Ясперс полагал, что способностью к философствованию обладает каждый человек. Имея возможность высказаться и в то же время быть услышанным, он тем самым проявляет стремление к установлению истинной коммуникации, а, значит, к философствованию. Словом, по Ясперсу, истинная философия – это философия коммуникативная. Причем, благодаря коммуникации человек выделяется из мира живых существ и может обрести самого себя или свою Самость.
Иную трактовку бытия дает Сартр. Для него бытие распадается на две формы: “бытие – в – себе” и “бытие – для – себя”. Первая форма охватывает мир вещей – неоформленный, грубый, независящий от человека, вторая – собственно человеческую реальность. Мир “бытия – в – себе” хаотичен, инертен, “массовиден”, “непроницаем” для самого себя, для всякого сознания. Он обладает лишь бытием факта своего существования, самотождественен, непротиворечив, выступает как некая противостоящая человеческому сознанию реальность.
Мир “бытия – для – себя”, наоборот, внутренне противоречив, он существует лишь в качестве отрицания “бытия – в – себе”. Его сущность – это сознание, которое само себя создает и непрерывно себя отрицает: в этом его противоречивость. Основу же этого отрицания составляет “ничто”, коренящееся в сознании и представляющее собой единственно возможный способ его существования. Раскрывать природу “ничто” и есть задача истинной философии.
Экзистенциальные взгляды Сартра в наиболее упорядоченном виде представлены в его работе “Бытие и ничто”, вышедшей в оккупированном фашистами Париже в 1943 году. Исследователи отмечают известную близость этой публикации в основных позициях и использованной терминологии с работой Хайдеггера “Бытие и время” (1927).
Важное место в экзистенциализме занимает иррационалистическое понимание свободы1. По Сартру, человек свободен лишь постольку, поскольку он не детерминирован миром “вещей – в – себе”. Свобода, в силу последнего, не есть проявление непредсказуемости и желаний человека. Она состоит в поисках самого себя, точнее, в выборе самого себя – в выборе собственного предметного мира, рассматриваемом как “открытие”. Действительный же выбор представляется Сартру необусловленным. В силу того, что человек непременно переживает критические ситуации (когда нет возможности не выбирать и когда выбор не может быть заменен подсчетом шансов), он просто вынужден быть свободным. Однако свобода его абсурдна: она беспочвенна, и в этом основное проявление её абсурдности.
Итак, с точки зрения Сартра, единственное подлинно философское определение свободы – это то, что она есть автономия выбора. В то же время свобода неотрывна от ответственности. Правда, речь идет об экзистенциональной ответственности, и совсем не об ответственности перед кем-то: обществом, родителями, детьми. Будучи свободным, человек ответственен за мир и за самого себя, и это способ его бытия.
Религиозный и атеистический экзистенциализм впитали в себя своеобразные призывы к человеку, побуждения его к действиям, но эти призывы различны[93]. Религиозный зовет человека от мира к Богу, к обретению самоуглубления, позволяющего обрести новое, “трансцендентальное” измерение бытия. Это самоуглубление представляет собой вместе с тем расширение границ индивидуального Я, поскольку подрывается его эгоистическая замкнутость и распахиваются широчайшие горизонты коммуникации со своей эпохой и вечностью.
Иной призыв заключен в аттеистическом экзистенциализме. Его представители, рассматривая Бога как противоречивое сочетание несовместимых характеристик сознания, которое всегда отталкивается от бытия, отрицают его существование. При этом Сартр и его единомышленники исходят из противостояния сознания и бытия, усматривая подлинное существование в признании неотчуждаемой свободы другого наряду с моей собственной свободой. Они призывают к тому, чтобы всякий акт моего выбора стал выбором на всех и во имя всех.
Несколько по-иному определяет подлинное существование знаменитый писатель и философ Альбер Камю. В своей книге “Бунтарь” (“Бунтующий человек”, 1952), он отстаивает мысль о том, что подлинное существование предполагает бунтарскую позицию человека, отрицание приспособленчества, несогласие со всем позитивным, неприятие всего, что существует, преклонение лишь перед справедливостью. В этой книге Камю, в частности, пишет: “Только тот может двигать историю вперед, кто в случае необходимости способен восстать и против неё. Для этого требуется неослабное напряжение и напряженная ясность, воспетые тем же поэтом. Однако, подлинная жизнь затаилась как раз в центре этого надрыва – она и есть сам этот надрыв, дух, воспаривший над океаном света, безумная страсть к справедливости, изматывающая бескомпромиссность меры"[94]. А мера, по Камю, это то, что приводит к равновесию “бездну” и “невозможность”, возникающие на человеческом пути.
Звездный час экзистенциализма пробил в 1940-60-х годах, когда он стал самым популярным течением общественной мысли в Западной Европе. Многие работы экзистенциалистов, написанные в 1920-30-х годах, получили широчайшую известность на Западе, сделались подлинным общественным явлением непосредственно в первые десятилетия после победы над фашизмом.
В последствии ряд идей экзистенциализма вошел в современный менталитет. Сказанное относится, в первую очередь, к осуждению приспособленческого (конформистского) сознания, к признанию общественной ценности выбора как необходимого условия формирования подлинной индивидуальности, к отказу от чрезмерного доверия к достижениям научно-технического прогресса, к учету сферы свободы и ответственности как области, необходимой для понимания смысла человеческого бытия.
II.12.6.Герменевтика
Герменевтика представляет собой течение в современной философии, направленное на теоретическое обоснование и методически выверенное истолкование текстов. Правда, в ХХ столетии герменевтика перестала быть только теорией и практикой истолкования текстов и приобрела статус философского направления, претендующего на самостоятельное место среди основных течений современной философской мысли. Сам этот термин восходит к имени посланца Богов Гермеса, который, согласно древнегреческой мифологии, должен был истолковывать и объяснять людям божественные вести.
Основы герменевтики как общей теории интерпретации были заложены в начале XIX в. немецким философом, протестантским теологом и филологом Ф.Э.Д. Шлейермахером (1768-1834). Он был автором многочисленных трудов по истории греческой философии, блистательным переводчиком произведений Платона, одним из основоположников немецкой школы антиковедов. Для Шлейермахера герменевтика связана, прежде всего, с пониманием психологии и характера автора исследуемого текста. Это позволяло ему придерживаться основополагающего принципа: понимать текст вначале также хорошо, а затем и лучше, чем его автор. Основная задача герменевтического исследования, по Шлейермахеру, "вживаться" в изучаемый текст, постигая не его структуру и даже не предметное содержание, а то, что движет рукой автора.
Взгляд на герменевтику как на методологическую основу гуманитарного знания был выработан в работах известного немецкого философа, психолога и историка культуры Вильгельма Дильтея (1833-1911). Герменевтика была распространена им на область "наук о духе", занятых изучением культуры и истории и, разумеется, общества и человека.
Взгляды Дильтея[95] связаны с разработкой философии жизни. В его учении центральным является понятие "жизнь" как способ бытия человека и культурно-исторической реальности. С точки зрения Дильтея, человек не имеет истории, он сам есть история, раскрывающая, что он представляет собой такое. Философ четко отделял от человеческого мира истории иной, природный мир.
Рассматривая философию как "науку о духе", Дильтей стремился понять жизнь, исходя из неё самой. В этой связи он выдвинул метод "понимания" как непосредственного постижения некоторой духовной целостности, точнее - целостного переживания. Речь стала идти о понимании, родственном интуитивному проникновению в жизнь. Его Дильтей противопоставил методу "объяснения", применяемому в "науках о природе", имеющему дело с внешним опытом, с конструирующей деятельностью человеческого рассудка.
Философ считал, что психологическим способом "понимания" собственного внутреннего мира является интроскопия (самонаблюдение). Что же касается понимания чужого мира, то оно достигается путем "вживания", "вчувствования", "сопереживания". Причем, понимание по отношению к культуре прошлого было охарактеризовано Дильтеем как метод интерпретации, названный им герменевтикой. Этот метод предполагает истолкование отдельных изучаемых явлений в качестве моментов целостной душевно-духовной жизни реконструируемой эпохи.
Дильтей относился к историческим текстам как к нашему прошлому, превращаемому в настоящее путем восстановления прошлого в целостности его жизненных проявлений. Словом, обращаясь к истории культуры и сравнивая себя с другим (объективированным), исследователь тем самым проникает в душевную целостность текста, познавая при этом и свою индивидуальность.
В акте "вчувствования", "вживания", исследователь, по Дильтею, непосредственно схватывает целостность: ему не требуется фиксация каких-либо отдельных её моментов с целью осуществления индуктивных обобщений. Исследователь, следовательно, проникает в историческую реальность, используя герменевтику как методологию понимания письменно зафиксированных проявлений жизни.
Комментаторы взглядов Дильтея отмечают, что его подход построен на достижении обоюдного результата: с одной стороны, история для него - это средство "для открытия человеку самого себя", но, с другой, сам человек представляется средством "для открытия истории самой себе"[96]. Это означает, что Дильтей исходил из установки: чтобы понять себя, надо обратиться к другому, но чтобы понять другого - необходимо перевести его внутренний мир на язык собственных переживаний. Однако, отстаивавшийся Дильтеем герменевтическое требование пережить исторические события как свои собственные отнюдь не гарантирует от того, что в результате может возникнуть столько картин истории, сколько людей будет её переживать. Проблема выбора среди них приоритетов, выделения предпочтений автором этой концепции была оставлена открытой.
В ХХ столетии произошло расширение статуса герменевтики: она стала философской в отличие от традиционной, ограничивавшейся лишь теорией и практикой истолкования текстов. Сама возможность трансформации герменевтики в философию содержится в феноменологии. Рассматривая сознание как область значений или смыслов, та тем самым открывает простор для герменевтики, предоставляя ей возможности для интерпретаций. Весомый вклад в феноменологический подход к герменевтике внес Мартин Хайдеггер.
По Хайдеггеру, герменевтика представляет собой феноменологию человеческого бытия. Согласно его взглядам, акту сознания предшествует изначальная вовлеченность мыслящего в то, что им мыслится. Из этого следует, что мыслящий всегда "преднаходит" себя либо в определенной ситуации, либо в определенном месте. Иными словами он занимается первичным прояснением смысла текста (а затем уже его последовательно пересматривает), помещая себя в границы выявленной ситуации. С точки зрения Хайдеггера, тот способ, каким осуществляется такое (пред) нахождение и представляет собой понимание, реализующееся через истолкование, интерпретацию. Это обстоятельство служит, по мнению Хайдеггера, непредвзятым свидетельством изначальной герменевтичности человеческого бытия.
Трансформации в феноменологии в сторону её герменевтической трактовки сыграли определяющую роль в процессе становления философской герменевтики. Феноменологов стала волновать герменевтическая проблема основного модуса, каким только и может, по их мнению, осуществляться бытие: с помощью истолковывающего понимания, или понимающего толкования. С этих позиций человек предстал в свете философской герменевтики как существо, бытие которого заключается в понимании. Словом, понимание было осмыслено как способ существования человека.
Конкретизация учения о понимании связана с именем ученика и последователя Хайдеггера - Ханса Георга Гадамера ( род 1900). Его интерес сосредоточен на философии понимания. Он, рассматривая понимание как способ человеческого существования, конкретизирует этот универсальный способ освоения мира с помощью понятия опыта.
Гадамер ставит на место познания опыт: жизни, философии, истории, искусства. Он исходит из того, что такой опыт дает гораздо больше, чем это может быть исследовано с помощью научного познания. Ссылаясь на различные проявления опыта, он подчеркивает: "В опыте искусства мы имеем дело с истинами, решительно возвышающимися над сферой методологического познания, то же самое можно утверждать и относительно наук о духе в целом, наук, в которых наше историческое предание во всех его формах, хотя и становится предметом исследования, однако вместе с тем само обретает голос в своей истине. Опыт исторической традиции принципиально возвышается над тем, что в ней может быть исследовано. Он является не только истинным или ложным в том отношении, которое подвластно исторической критике, - он всегда возвещает такую истину, к которой следует приобщиться"[97].
Итак, Гадамер считает: философское значение герменевтического опыта заключается в том, что именно в нем постигается истина, недоступная для научного познания. В качестве среды герменевтического опыта он рассматривает язык, подчеркивая, что человеческий опыт доступен и понятен нам как языковой опыт. Иными словами, мир, выражая себя в языке, предоставляет этим возможность для его постижения.
Гадамер отмечает: "Все феномены взаимосогласия, понимания и непонимания, образующие предмет так называемой герменевтики, суть явления языковые. Однако тезис, который я осмелюсь поставить на обсуждение, будет более радикальным. Я полагаю, что не только процедура понимания людьми друг друга, но и процесс понимания вообще представляет собой событие языка - даже тогда, когда речь идет о внеязыковых феноменах или об умолкнувшем и застывшем в буквах голосе - событие языка, совершающееся в том внутреннем диалоге души с самим собой, в котором Платон видел сущность мышления"[98]
В своей работе "Истина и метод" (1960) Гадамер проводит мысль о том, что герменевтика приобретает функции онтологии, аргументируя это тем, что бытие, которое может быть понято, представляет собой язык, в том числе, социальной философии. Следовательно, понимание является формой осуществления общественной жизни, как и бытия вообще.
По Гадамеру, таким образом, герменевтика становится онтологией, основанием которой служит язык. С этих позиций понимание представляет собой прежде всего бытие. Но, если бытие человека заключено в понимании, то человек - это понимающее бытие.
Важнейшей особенностью понимания выступает идея герменевтического круга. Речь идет о принципе понимания определенного текста, основанном на взаимосвязи части и целого. Другими словами, понимание рассматривается как своего рода движение по кругу: от части к целому, и от целого к части. Для понимания целого необходимо понять его части; однако, с другой стороны, для понимания отдельных частей требуется иметь представление о смысле целого.
Опираясь на идею герменевтического круга, исследователи выделяют универсальную роль предпосылок в понимании. Те всегда так или иначе дают какое-то представление о том, что предстоит понять еще до того, как взяться за выяснение понимания какого-либо текста. Следовательно, понимание начинается не просто с выработки предварительного наброска смысла текста, а с учета таких предпосылок.
Философская герменевтика разрушила схему, на которой базируется классическая философия и наука: в основе её лежит противоставление мира как объекта и человека как субъекта познания. Не устраивает герменевтику и субъектно-объектный подход при изучении человека (что роднит это учение с феноменологией). Главный ориентир философской герменевтики отход от субъектно-объектной проблематики, сосредоточение на проблемах бытия с учетом того обстоятельства, что человеческое бытие представляет собой составную часть мирового бытия, и через него поддается познанию бытие мира. Словом, человек как понимающее бытие должен быть глубже и основательнее познан в процессе овладения мировым бытием.
Современная философская герменевтика видит в диалоге, в позиции инакомыслия, в выражении самых разных мнений механизмы установления различных форм человеческого общения. За ними кроется богатейший потенциал постижения путей установления взаимопонимания.
…ХХ век завершил свою бурную и поучительную историю, предоставив на суд человечества широкую панораму философских направлений, школ и течений. Сосредоточенное в них беспрецендентное богатство философской мысли будет еще в дальнейшем вновь и вновь осваиваться последующими поколениями землян.
В этом разделе учебника нам удалось рассказать лишь о некоторых важнейших течениях философии, оказавших наиболее значительное воздействие на развитие общественного сознания в ушедшем столетии. Но даже представленное здесь позволяет оценить всю масштабность и глубину идей, волновавших крупнейших мыслителей планеты на рубеже двух тысячелетий.
Кисть истории сделала последний мазок в многоцветной панораме философии ХХ века. Однако, мы смело можем утверждать, что аналогичная панорама нового столетия начинается не с чистого листа. Все, что достойно будущего в минувшем веке, несомненно даст новую жизнь философским идеям в XXI столетии.
Дата: 2019-02-02, просмотров: 295.