Сострадание свидетельствует о превращении чужого страдания в собственное страдание. «Но это предполагает, что я некоторым образом отождествился с другим, и следовательно, граница между я и не - я... исчезла». Тем самым нравственность, по Шопенгауэру, открывает внутреннее единство всего сущего и глубочайшую устойчивость и полноту бытия. Тот, кто представляет «истинно реальной одну свою личность», тогда как всех других считает средством для осуществления своих целей, тот видит в смерти «гибель своей самости, а также всякой реальности и всего мира». Напротив, тот, чье существование слилось с существованием всего живущего, «теряет со смертью лишь малую частицу своего существования: он продолжает пребывать во всех других, в которых он постоянно узнавал и любил самого себя и свою сущность, и для него лишь исчезает обман, отделявший его сознание от сознания остальных», - говорит Шопенгауэр.

Сострадание – естественное чувство, которое, умеряя в каждом индивидууме излишнюю активность себялюбия, способствует взаимосохранению всего рода. В этом естественном чувстве, а не в мышлении, следует искать причину отвращения к злым поступкам. Сострадание лежит в основе справедливости и человеколюбия.

Феномен сострадания знаменует собой «переворот воли», ее «обращение»: воля отворачивается от жизни. Сострадание открывает «дверь в свободу». Но прежде чем наступит окончательное самоотрицание воли, она «должна быть сломлена величайшим личным страданием».[86] С другой стороны, освобождение от воли к жизни возможно на пути деятельного поддержания человеком в себе того состояния единения со всем миром, которое открылось ему в момент нравственного прозрения. Последовательная борьба за удержание приобретенного смысла жизни - путь аскетического подвига и святости. В образе аскета и святого человек предстает не как завоеватель мира, а как его «победитель».

Жизнь, по Шопенгауэру, есть ад, в котором нужно уметь устроить себе огнеупорное помещение. Глупец гонится за наслаждениями и приходит к разочарованию, мудрец старается избегать бед. К счастью ведет самоограничение. Оно не во внешних обстоятельствах, а во внутреннем чувстве. Мудро живущий человек осознает неизбежность бед, держит в узде свои страсти и ставит предел своим желаниям.

Логика шопенгауэровского миропонимания, таким образом, это логика подведения смыслового, ценностного основания под мироздание. В сущности, Шопенгауэр основывает свое мировоззрение на следующей оценке: человек должен осуществить свое моральное предназначение, привнести в мир «человечность» как то, что исключается самой структурой этого мира. Именно так может быть истолковано шопенгауэровское понимание нравственной свободы как совершенно иного, нежели физический, порядка бытия.

Ницше говорит, что шопенгауэровская позиция мироотрицания есть отражение состояния полной обессмысленности мира, в котором господствуют самые грубые и злые силы, «эгоизм приобретателей и военная тирания». Это выражение потребности в новом единстве, которое может быть основано только на свободном выборе самого человека.

II .10.2.Ницше

Ницше воплотил в своем творчестве, довел до предела то, что в философии всегда присутствовало как одна из ее характерных черт - разрушение. Философия всегда разрушала. Она разрушала существующие убеждения, принципы, систему ценностей. Достаточно вспомнить, за что афиняне казнили Сократа. Но философия не только разрушала, она, как правило, на месте разрушенного строила нечто новое, предлагала новые идеи и принципы, которые ложились в фундамент новой культуры. Философия - это стремление к системе, к дисциплине, к упорядоченности бытия. Именно это преобладает в немецкой классической философии от Канта до Гегеля. С. Цвейг в биографической повести о Фридрихе Ницше писал, что каждый из немецких философов строит свой «собственный дом», свою прочную систему.

 «Ницше вторгается в немецкую философию, как флибустьеры XVI века в Испанию, орда необузданных, неустрашимых, свое­вольных варваров, без вождя, без короля, без знамени, без дома и родины. Он разрушитель всякого покоя и жаждет только одного: разорять, разрушать всякую собственность, громить обеспеченный, самодовольный покой. Неустрашимо совершает он свои набеги, врывается в крепости морали, проникает сквозь частоколы религии, никому и ничему не дает он пощады, никакие запреты церкви и государства не останавливают его. За собой оставляет он, подобно флибустьерам, разрушенные церкви, развенчанные тысячелетние святилища, поруганные чувства, разбитые убеждения, сломанные загородки нравственности, горизонт, объятый пламенем пожаров, неимоверный маяк отваги и силы. Не принадлежа ни к какой вере, не присягая никакому государству, с черным флагом аморализма на мачте, отдав все помыслы священной неизвестности, непрестанно готовит он новые набеги».[87]

Один из современников Ницше писал, что его книги «увеличили независимость в мире». Цвейг отмечает, что входя в его книги, мы ощущаем озон, стихийный, очищенный от всякой затхлости, спертости, чистый воздух. Свободный кругозор открывается в этом героическом пейзаже, и веет в нем безгранично прозрачный, острый как нож воздух, воздух для сильного сердца, воздух свободного духа. В свободе для Ницше последний смысл-смысл его жизни, смысл его гибели. Он мятежник и разрушитель, который обращает мощь своей мысли против монотонности жизни, освобождая место для мирных строителей.

Ницше (1844-1900) родился в небольшом городке Реккен в Саксонии, в семье пастора. Предки были польские дворяне. Получил хорошее образование, учился в университетах Бонна и Лейпцига, занимался классической филологией. В 1869 году, когда Ницше было только 24 года, ему была присуждена степень доктора. Он становится профессором в Базельском университете. В своей автобиографии Ницше писал, что в это время он познакомился с большим кругом интересных людей. Особенно он выделяет дружбу с композитором Вагнером.

К 1876 году его здоровье ухудшилось. «Крайне мучительная и цепкая головная боль истощала все мои силы. С годами она нарастала до пика хронической болезненности, так что год насчитывал тогда для меня до 200 юдольных дней», - писал Ницше.

В 1879 году академическая карьера Ницше заканчивается, он подает в отставку. Причиной этого была не только болезнь. Ему нужна была свобода.

Все началось с того дня, когда Ницше еще студентом взял в руки книгу А. Шопенгауэра «Мир как воля и представление». В течение двух недель он читает книгу, не в состоянии заснуть. Это был переворот в мировоззрении, потрясение, когда рушится вера, которая служила ему опорой.

Немецкая классическая философия, в лице Гегеля прежде всего, утверждала незыблемые принципы: мир разумен; в основе мира - высший разум, абсолютная идея; задача человека - познать высший разум, законы мира и жить в соответствии с этими законами. Шопенгауэр разрушает эту стройную картину мира. В основе мира не разум, а воля, слепая, бессмысленная активность. Она не имеет разумной цели. Слепая воля движет и человеком, заставляя его достигать все новых целей, ни в чем не находя удовлетворения. Мир Шопенгауэра - мир без Б ога, без смысла, где человек осужден на неудовлетворенность и страдание. Обрести свободу можно одним способом - остановить волю, заглушить желания, преодолеть эгоизм своего «я». Ницше принимает основную мысль Шопенгауэра: воля - основа мира. Уже в первой своей работе «Рождение трагедии из духа музыки» (1872 г.) он развивает ряд идей, которые противоречили устоявшимся представлениям. Книга была встречена враждебно.

Потом были другие работы: «Человеческое, слишком человеческое» (1878), «Веселая наука» (1882), «По ту сторону добра и зла» (1886), «Так говорил Заратустра» (1883 - 1884). Каждую последующую книгу все труднее издать. Они не раскупаются, их никто не читает. «Меня поймут после европейской войны», - предсказывал Ницше.

Воля к власти

С точки зрения профессиональной, академической философии Ницше не философ, или, по крайней мере, не совсем философ. Он философ - поэт. Его философия воплощена не в логике и строгой системе, а в художественных образах. В ней слишком много искусства. Ницше как бы пытается снова соединить философию и жизнь, сбросить с нее покрывало академизма и профессорской учености, делающее философию для многих недоступной. Ницше считают основателем нового направления - философии жизни. Что же такое философия жизни?

В середине XIX века в Германии все еще господствует философия Гегеля, которая является «философией духа». Мир для нее - различные стадии воплощения познающего себя разума: «Все действительное разумно, все разумное действительно». Мир разумен, в его основе - абсолютный дух. Это философский идеализм, которому традиционно противостояла материалистическая философия.

В философии были разведены и противопоставлены друг другу активное, действующее, нематериальное начало - разум, дух и начало инертное, пассивное - материя. Дух - субъект, материя - субстанция. Проблема философии XVIII - начала XIX века - как совместить субстанцию и субъект, материю и разум, если они изначально кажутся несовместимыми. Гегель представил субстанцию, материю как «инобытие» духа, как овеществленный разум. Разум поглотил материю. Решение было достаточно односторонним.

Философия жизни - попытка преодолеть односторонность идеализма и материализма. Мир - не дух и не материя. В его основе - активная жизненная сила. С точки зрения Шопенгауэра и Ницше - это воля. Она не разумна, не рациональна, представляет собой слепую, стихийную активность. Мир как бы сбрасывает с себя ореол порядка, добропорядочности, степенности, разумности и превращается в дикую игру сил и стихий. Страсть, необузданность, отвага, мужество, сила занимают в этом мире достойное место, рассматриваются как изначальные свойства жизни. Все, что их сдерживает и подавляет, есть признак слабости и болезни.

Естественно, мораль, религия, разум - то, что больше всего ценила прежняя философия - попадают в разряд антиценностей.

В одной из своих ранних работ Ницше писал: «В отдаленном уголке вселенной была когда-то звезда, на которой умные животные придумали познание. Это была самая высокомерная и лживая минута "мировой истории" - но все же лишь одна минута. Природа сделала несколько вздохов, звезда застыла, и умные животные должны были вымереть. Кто-нибудь мог бы придумать такую притчу, и все-таки он недостаточно иллюстрировал бы ею, каким жалким, каким призрачным и мимолетным, каким бесцельным и произвольным исключением является в природе человеческий интеллект. Были целые вечности, в которых его не было; когда снова кончится его время, от него не останется и следа. Ибо у этого интеллекта нет какой-либо длительной миссии, выходящей за пределы человеческой жизни». Насколько разителен здесь контраст с прежним мировоззрением и мироощущением, в основе которого лежала христианская картина мира.

В философии Ницше разум из мирового упорядочивающего начала превращается в жалкий и призрачный человеческий интеллект, возомнивший себя способным управлять мировой стихией.

Ницше подвергает резкой критике всю прежнюю философию. Он как бы говорит философам: вы создаете идеи, конструируете теоретические миры, но задумывались ли вы, что выражают ваши теоретические миры? Вы считаете, что открываете истину. На самом деле ваша «истина» разума есть только маска воли. Ваш разум не является чем-то независимым от материи, господином самого себя. Его господином является слепая сила, воля, глубинные стремления, инстинкты вашего тела. Разум, сам того не зная, только обосновывает, оправдывает намерения воли. Чтобы понять теоретические конструкции разума, недостаточно знать, что он сам об этом говорит, какие цели он сознательно стремится достичь. Надо снять маску, раскрыть скрытые, глубинные мотивы, направляющие работу разума. Разум - марионетка воли, хотя часто считает себя ее хозяином.

Ницше поставил проблему взаимосвязи сознания и подсознания. Именно подсознание, глубинные жизненные стремления, по его мнению, определяют содержание нашего сознания.

Глубинная жизненная сила - стремление к господству, воля к власти. Именно она заставляет философов создавать определенные идеи и навязывать их миру. Но философы об этом не подозревают. Они считают себя открывателями вечных истин. Вот почему философия, по мнению Ницше, есть нечестная игра. Она является нечестной не потому, что философы обманывают сознательно, подобно фокусникам на сцене. Они сами обманываются и обманывают других, не понимая истинного смысла того, что говорят. Философ видимость принимает за реальность, подобно тому, как люди когда - то принимали за реальность движение солнца вокруг земли. Должен был прийти Коперник, чтобы открылось истинное положение вещей. Ницше проделывает с духом, сознанием примерно то же, что Коперник проделал с Землей. Он лишает дух его центрального, господствующего положения и делает его марионеткой воли. Теперь не разум правит миром, как считал Гегель. Миром никто не правит. Он есть воля, темная слепая сила. Прежняя философия считала, что человек может и должен подчинить волю разуму и морали. Надо отбросить эти иллюзии. Мораль определяется волей, а не наоборот.

Если отбросить иллюзии прежней морали и философии, то надо признать, что воля к власти, к господству - основа жизни. Она определяет мир наших желаний и страстей, наших инстинктов. Мышление есть только взаимоотношение этих инстинктов. Ницше предлагает распространить этот принцип на весь мир, в том числе на неорганическую природу. Он говорит, что нужно рискнуть на гипотезу и предположить, что все механические явления, поскольку в них действует некоторая сила, являются действиями воли. Материальный мир можно представить как более примитивную форму проявления воли, как род жизни инстинктов, в которой все органические функции еще неразвиты. Мир, рассматриваемый изнутри, был бы «волей к власти» и ничем, кроме этого.

Итак, согласно Ницше, прежняя философия была поверхностна. Она не способна была раскрыть истинные причины человеческих поступков. Ее основное заблуждение в том, что она превозносила разум, считала его высшим началом и принижала все материальное, телесное. На самом деле разум - раб воли, желаний, инстинктов. Господство разума над телом - его самообман, иллюзия, поэтому вся прежняя философия есть самообман. Она утверждала ценности, противоречащие самой жизни, ее глубинным основам. Если отбросить иллюзии, то надо признать, что в основе жизни лежит воля к власти. Разум и желание - инструменты этой воли. Поэтому надо признать ценным все то, что укрепляет и закаляет волю, делает ее более сильной в борьбе за господство. Прежняя философия, мораль, религия ослабляли волю. Их необходимо разрушить и создать новую мораль силы.

В целом мировоззрение Ф.Ницше определяют как аристократический анархизм. В его философии можно выделить две основные идеи: 1) идею «сверхчеловека»; 2) идею «переоценки всех ценностей».

Идея «сверхчеловека» - попытка создать культурно-нравственный идеал совершенного человека, достигаемый в перспективе реального будущего. Ницше находит воплощение своего идеала в таких исторических личностях, как Александр Великий, Цезарь, Август, Наполеон. Но это исключения из правил, случайность. По мнению Ницше, сверхчеловек – новый, более высокий биологический вид, превосходящий Homo sapiens. Он должен быть создан путем усовершенствования, строгого отбора и сознательного воспитания новой породы людей. Ницше не биолог и не политик. Поэтому его сверхчеловек – это скорее художественный образ, поэтическая метафора, отразившая тенденции развития эпохи. Сверхчеловек должен соединить в себе доселе несоединимые качества: сильную волю, страсть, гордость, жизнерадостность, чувственность, себялюбие, инстинкт войны и завоевание и, в то же время, творчество, созидание нового, умение раздавать и дарить, жертвовать собой. Это как бы соединение в одном лице мудреца-философа и завоевателя-аристократа, Сократа и Александра Великого.

Идеал сверхчеловека противопоставляется современному человеку, массовому индивиду, которого Ницше характеризовал крайне отрицательно. Он считал, что необходимо развенчать все прежние ценности, поскольку они противоречат самой жизни. Христианство Ницше считает моралью рабов, восставших против всего благородного и аристократического. Это бунт «недоделанных и неполноценных». Христианство стремится смирить человеческое сердце, стремится разрушить сильных, разбить их дух, использовать минуты усталости и слабости, превратить их гордую уверенность в беспокойство и тревогу. Ницше провозглашает смерть Бога. «Кто его убил? – спрашивает он, - Я вам скажу. Это мы его убили: я и вы. Мы – его убийцы!» Убийство Бога – в последовательном отказе от ценностей которые всегда были в основании западной цивилизации.

Человек и сверхчеловек

О новой морали, о человеке и сверхчеловеке Ницше пишет в своем произведении «Так говорил Заратустра».[88] Это необычное для европейской философии произведение. Философия, говорившая на языке абстракций, создававшая теоретические конструкции из логических категорий, начинает говорить на языке художественных образов. Чтобы почувствовать этот язык, прочтем начало - «Предисловие Заратустры»: «Когда Заратустре исполнилось тридцать лет, покинул он свою родину и озеро своей родины и пошел в горы. Здесь наслаждался он своим духом и своим одиночеством и в течение десяти лет не утомлялся этим. Но наконец изменилось сердце его - и в одно утро поднялся он с зарею, стал перед солнцем и так говорил к нему. "Великое светило! Взгляни! Я пресытился своей мудростью, как пчела, собравшая слишком много меду; мне нужны руки, простертые ко мне. Я хотел бы одарять и наделять до тех пор, пока мудрые среди людей не стали бы опять радоваться безумству своему, а бедные - богатству своему. Для этого я должен спуститься вниз..."».

Заратустра спускается в долину к людям, чтобы поделиться с ними своей мудростью. Это - новое учение о сверхчеловеке. Человек есть нечто, что должно превзойти. Все существа до сих пор создавали что-нибудь выше себя. Что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором. Сверхчеловек - смысл земли.

Заратустра также говорит о том, как должно измениться отношение души к телу. Раньше смотрела душа на тело с презрением, она хотела видеть тело тощим, отвратительным и голодным. Так думала она бежать от тела и от земли. Нельзя верить тем, кто говорит о надземных надеждах. Те, кто об этом говорит, презирают жизнь, отравляют себя и других. От них устала земля.

Прежде хула на Бога была величайшей хулой. Но Бог умер. Теперь хулить землю - самое ужасное преступление.

Человек - это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, - канат над пропастью. Опасно прохождение, опасен взор, обращенный назад, опасны страх и остановка. В человеке важно то, что он мост, а не цель, он переход и гибель.

Сверхчеловек должен стать целью, движение к которой направ­ляется презрением человека к самому себе.

Самый ничтожный человек - последний, т.е. современный человек, потому что он не может презирать самого себя. Он самодоволен и жалок, заботится о своем здоровье, не переутомляется, уважает равенство, когда нет ни бедных, ни богатых, ибо то и другое слишком хлопотно. Все считают себя умными, считают, что знают все. У них есть свое удовольствие для дня и свое удовольствие для ночи, но здоровье - выше всего. «Счастье найдено нами», - говорят последние люди. Они не могут понять слова о сверхчеловеке, обращенные к ним.

Ницше своей идеей сверхчеловека стремится придать новый импульс развитию человека и общества. Он говорит: да, существующий человек слаб и ничтожен, и хуже всего то, что он при этом и самодоволен, старается не знать о своей ничтожности. Но наиболее честные и свободные возненавидят свою слабость и объявят ей жестокую войну. Это и будет движением к сверхчеловеку, человеку будущего. Поэтому Ницше часто говорит языком войны, но война эта особого рода.

Ницше дает уничтожающую, презрительную оценку человека толпы, массового индивида, если говорить терминами современной социологии. Для толпы изобретено государство. Это «самое холодное из всех холодных чудовищ». Оно привлекает к себе многих, оно их душит, жует и пережевывает. Государство подчиняет себе всех, становится новым кумиром. Здесь все теряют самих себя, хорошие и дурные; это медленное самоубийство всех. «Власти хотят они, и прежде всего рычага власти, много денег, - эти немощные, - говорит Заратустра. - Посмотрите, как лезут они, эти проворные обезьяны! Они лезут друг на друга и потому срываются в грязь и в пропасть. Все они хотят достичь трона: безумие их в том - будто счастье восседало бы на троне! Туда, где кончается государство, - туда смотрите, братья мои. Этот путь ведет к сверхчеловеку». Но путь к сверхчеловеку предполагает разрушение всех прежних ценностей – представлений о добре и зле. Заратустра говорит о том, что он пришел разрушить старые скрижали ценностей.

Тело и душа

Разрушительная работа духа начинается развенчанием образа Бога. Бог оказался призраком, созданным человеческим страданием. Страданием и бессилием созданы все потусторонние миры. Бог не явился из потустороннего мира, он был создан человеком, притом лишь бедной частью человека, его Я. Это созидающее, хотящее и оценивающее Я есть мера вещей. Оно учится все правдивее говорить о себе. И чем правдивее оно говорит, тем больше находит слов, чтобы хвалить тело и землю. Я говорит о теле и стремится к телу, даже когда оно творит и предается мечтам. «Больными и умирающими были те, кто презирали тело и землю и изобрели небо и искупительные капли крови. Много больного народу встречалось среди тех, кто предается грезам и одержим Богом»; - говорит Заратустра.

Знающий говорит: я - тело, только тело, и ничто больше; а душа есть только слово для чего-то в теле.

Тело - это большой разум, множество с одним сознанием, война и мир, стадо и пастырь. Орудием твоего тела является твой маленький разум: ты называешь "духом" это маленькое орудие, эту игрушку твоего большого разума. Что чувствует чувство и что познает ум - никогда не имеет в себе своей цели. Орудием и игрушкой являются чувство и ум: за ними лежит еще "Само", тело. Оно ищет глазами чувств, прислушивается ушами духа. "Само" всегда прислушивается и ищет: оно сравнивает, подчиняет, завоевывает, разрушает. Оно господствует и является господином над Я. За твоими мыслями и чувствами стоит более могущественный повелитель, неведомый мудрец. В твоем теле он живет; он и есть твое тело. Больше разума в твоем теле, чем в твоей высшей мудрости. И кто знает, к чему нужна твоему телу твоя высшая мудрость?

Так говорил Заратустра.

В такой образной, афористичной форме Ницше говорит о взаимоотношении духа и тела, о важнейшей философской проблеме. Дух, столько веков унижавший тело, сам унижен и оскорблен. Он утрачивает свое величие и предстает как "маленький разум", "маленькое орудие", "игрушка" тела. Тело же, наоборот, - "могущественный повелитель", "неведомый мудрец", "большой разум".

Дух не хотел слышать голос желаний и инстинктов тела, считая тело чем-то низшим и чуждым духу. Но оказалось, что желания и инстинкты тела и есть то, что движет духом. У духа нет собственных желаний, он может хотеть только того, чего хочет тело. Его свобода от тела была иллюзией и самообманом. Дух— не всадник, а тело - не лошадь. Вообще надо забыть об этой двойственности. Нет никакого независимого от тела духа. Есть только тело - хотящее, стремящееся, чувствующее боль или радость, видящее, слышащее, думающее. Оно думает для того, чтобы удовлетворять свои желания. Но как же тогда быть с философией, моралью, религией? Неужели эти творения духа были созданы для удовлетворения низких желаний тела? Нет творений духа. Творит тело. Слабое и больное тело создает соответствующую мораль и религию. Они необходимы для защиты от сильных. Сильное и мужественное тело не думает о морали и религии. Оно сражается и побеждает. Оно жаждет господства и власти.

Будьте такими, чей взор всегда ищет врага - своего врага, - говорит Заратустра. Своего врага ищите вы, свою войну ведите вы, войну за свои мысли. Я призываю вас не к миру, а к победе. Да будет труд ваш борьбой и мир ваш победою.

Война и мужество совершили больше великих дел, чем любовь к ближнему. Не ваша жалость, а ваша храбрость спасала доселе несчастных.

Надо отбросить столетиями насаждавшиеся чувства жалости и "любви к ближнему". Они были любовью к слабости, ко всему низкому и недостойному в человеке. Любит человека тот, кто ненавидит его слабость и сражается с этой слабостью в себе и других. В этом есть и высшая любовь к жизни. Все, кто говорит о любви и жалости к ближнему, они в сущности презирают и ненавидят жизнь, стремятся к смерти, к потустороннему. Любовь к слабости есть презрение к жизни. Они видят в жизни лишь одну сторону - страдание, и они хотят освободиться от жизни.