К главе «Восстание и бои в Мешико»
Поможем в ✍️ написании учебной работы
Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

 

1 Эрнан Кортес во втором письме-реляции (от 30 октября 1520 г.) императору Карлу V сообщает: «Мой посланец вернулся оттуда [(из Мешико)] через двенадцать дней и принес мне письма от алькальда [Педро де Альварадо], оставленного там, в которых он мне сообщал, что индейцы атаковали крепость [(дворцовый комплекс Ашаякатля)] со всех сторон, подожгли ее во многих местах и сделали подкопы, и что испанцы там находятся в большой опасности и были бы уже все перебиты, если бы упомянутый Мотекусома не приказал прекратить сражение; и еще, что они все равно окружены, поскольку хотя индейцы не атакуют, но и никто из них и на два шага не отошел от крепости. И что за время этой осады они израсходовали большую часть продовольствия, оставленного мной, и что были сожжены те четыре бригантины, которые я там построил, и что они находятся в крайне тяжелом положении, и просят, ради любви к Богу, быстрей, как только можно, оказать им помощь».

2 Вот несколько сообщений современников конкисты об этих событиях. Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новой Испании» сообщает: «(Книга XII, глава XIX, версия текста на языке науа) Тут сообщается, как испанцы расправились с мешиками, справляющими праздник Уицилопочтпи. И это произошло неожиданно и в отсутствии их предводителя [Кортеса], в то время отбывшего на побережье из-за прибытия Панфило де Нарваэса. Затем ходатайствовали мешики о празднике Уицилопочтли [(Праздник Тошкатль, проходивший ежегодно в конце мая — один из самых значительных праздников у мешиков)]. И испанец [Педро де Альварадо] захотел увидеть праздник, хотел удивляться и смотреть, каким образом его празднуют. Затем, согласно порядку Мотекусомы, некоторые мешики подошли к дому Вождя [(casa del Jefe)] и передали эту просьбу. И когда получено было разрешение оттуда, где был заключен Мотекусома, тотчас женщины, постившиеся в течении года, начали молоть семена мака, а делалось это в патио [(внутреннем дворе)] Храма. И вышли многие испанцы со своим оружием. Они приготовились, они готовы к бою. Они идут все вместе и останавливаются все вместе, обходят [(стену главной храмовой площади Мешико)], двигаясь друг за другом, двигаются туда, где мололи. А поскольку их увидели, они расположились у большого Королевского Дворца [(нового дворцового комплекса Мотекусомы II)], так как поняли, что уже в это время может распространиться слух, что они задумали убийство людей, выходящих [с праздника] мужчин. А перед наступлением праздника Тошкатль, вечером, приготовили статую в виде человека, фигуру Уицилопочтли в человеческом облике, во всем похожую на человека. Эту человеческую фигуру сделали из смолотого зерна, смешанного со смолотыми семенами мака, уложив это на каркас из прутьев, скрепленных — проколотых острыми концами шипов, чтобы держались крепче. Когда уже была вылеплена эта фигура, ее украсили перьями, сделали лицо, присущее ему [(Уицилопочтли)], раскрасили как положено полосами поперек лица, около носа и раскрасили вокруг глаз. Покрыли его уши мозаикой из бирюзы в форме змей, и с его ушей с бирюзой свисало по кольцу с шипами. Из золота были пальцы его стопы, так искусно сделанные, как настоящие пальцы стопы. Носовой знак отличия ему сделали из золота со вставленными драгоценными камнями, он был в виде золотой стрелы с инкрустированным драгоценными камнями оперением; также и носовое кольцо висело в его носу, оно было с поперечными полосами и шипами. Изготовив это лицо с полосами поперек него синего цвета и желтого цвета, на его голову поместили магический убор из перьев колибри. Затем также поместили так называемый anecuyotl из перьев в форде цилиндра, но сделав часть верхушки заостренной в виде конуса. Потом приладили к его шее украшение из желтых перьев попугаев; концы перьев свисали уступами, подобно прядям волос на голове мальчиков. И кроме того — накидку в виде листьев крапивы, выкрашенную в черный цвет, на ней было пять пучков хвостовых орлиных перьев. Он был укрыт накидкой до пят, на ней бали изображения черепов и костей. А [спереди] верху виднелась безрукавка, и на ней были изображены оторванные части человеческих тел: там были изображены черепа, уши, сердца, внутренности, торсы, руки, ноги. Его maxtlе [(набедренная повязка маштлатль — maxtlatl)], весьма богато украшенная, была тоже с изображениями оторванных частей тел, ширина ее была одна куарта [(cuarta — пядь, мера длины = 21 см)], а длина — двадцать, она была с бахромой из бумаги, то есть из местной бумаги [(аматль — amatl, из агавы)], окрашенной вертикальными полосами светло-синего цвета. За спиной его было расположено, как ноша, знамя цвета крови. Это знамя цвета крови было из местной бумаги. Оно было красным, как кровь. Он держал кремневый жертвенный нож, который был сделан из бумаги, и местами был также красным, как кровь. Он держал щит, сделанный из тростника, сплетенный из тростника; в четырех местах украшенный пучками хвостовых орлиных перьев, украшенный этими хвостовыми перьями; это называлось «tehuehuelli». И привесь щита также была окрашена цветом крови, как и знамя за спиной. И было четыре соединенных стрелы за щитом. Лента в виде браслета была на каждой его руке, ленты из шкуры койота, и с них свисали нарезанные кусочки бумаги. После тоге, как начался рассвет праздничного дня, очень рано утром, открыли лицо [идола Уицилопочтли] те, кто дал обет совершить это. Они расположились цепочкой перед идолом и начали воздавать хвалу… И вот уже вознесли его, поставили на пирамиду. И все мужчины, все молодые воины радостно готовились провести праздник… И когда все собрались, праздник начался, и открылся он пением и танцем змеи… И те, кто постился одну двадцатидневку, и те, кто постился год, двигались во главе процессии… те, кто постился год, были особенно уважаемы и получали почетный и особенный титул «братья Уицилопочтли»… (Глава XX)… между тем мешики радостно празднуют, они уже танцуют, уже поют, уже одна песня следует за другой, и песни сменяют друг друга как волны, и в этот самый момент испанцы решили убить этих людей. Они были здесь рядом, все со своим вооружением. Они перекрывают все входы и выходы: Ворота Орлов, и у маленького дворца, и у Акатльийакапана [(«Участок ристалищ с тростниковыми копьями»)], у Тескакоака [(«Зеркал Змеи»)]. И после того, как они перекрыли все входы, заняв их, уже никто не мог покинуть [главную храмовую площадь]. Сделав это, они тут же вступают в Священное Патио [(Patio Sagrado — главную храмовую площадь Мешико)] для убийства людей. Идут пешком, несут свои деревянные щиты, а некоторые из металла, и свои мечи. Они тут же окружают тех, кто танцует, бросаются к месту, где бьют в атабали [(небольшие барабаны)], накидываются с мечами на того, кто играл на них, и отрубают ему обе руки, тут же обезглавливают его, и далеко откатывается его голова. И в этот момент все [конкистадоры] начинают колоть и рубить людей. Они отрубают им руки и головы, пронзают мечами, копьями всякого, кто попадается им на пути, рассекая одним головы, других раня в руки, плечи, животы и во всякие другие места; они учиняют невиданную резню. Некоторые мешики пытаются спастись бегством, но у выходов их ранят и убивают. Другие стараются взобраться на стены, но не могут спастись; иные прячутся в храмовые постройки. Некоторые прячутся на земле, среди убитых и притворяются мертвыми, дабы избежать страшной участи. Те, кто притворился мертвым, спаслись, а если кто шевелился или вставал на ноги, его тут же закалывали. И кровь воинов-мешиков лилась ручьями, текла повсюду, как вода во время сильного дождя, образуя лужи; и тошнотворный запах крови и распоротых внутренностей стоял в воздухе. А испанцы рыскали по [храмовым] постройкам, своим оружием протыкая занавеси, если им казалось, что там кто-либо скрывается, и если находили, то убивали. И когда они обыскивали постройки, они одновременно и грабили. И когда это произошло, раздался клич: «Военачальники, мешики… поспешите сюда! Идите со всем вооружением: своими воинскими знаками, щитами, копьями! Скорее бегите сюда, мертвыми лежат наши военачальники, мертвыми лежат наши воины!.. Они умерщвлены, о военачальники мешиков». После этого послышался шум, поднялись крики, кричали люди, ударяли себя по губам. И тут же собрались все военачальники, вызвали воинов, которые прибыли со своими копьями, со своими щитами. После этого началась битва, они метали свои дротики, стрелы и еще метательные копья и гарпуны, которыми охотятся на птиц, свои неистовые дротики и быстрые копья, которые как желтый тростниковый покров над испанцами находились… (Глава XXI)… Загнав испанцев в королевские постройки [(дворцовый комплекс Ашаякатля)], они сражались с ними на протяжении 7 дней и держали в осаде в течение 23 дней. За эти дни были расширены и углублены каналы, стены которых стали более отвесными; повсюду переправа через каналы затруднилась… На улицах возводились баррикады… и повсюду проходить по городу стало труднее…» А вот что сообщает Диего Дуран в «Истории индейцев Новой Испании и островов у материка»: «Когда наступил упомянутый праздник, индейцы, не подозревая ничего плохого, явились ублажить своего бога [Уицилопочтли] и показать величие Мешико… Там собралось для хороводов и танцев 8 000 или 10 000 знатных мужей, все люди известные и благородной крови… Тогда Педро де Альварадо приказал поставить к четырем входам во двор [(главную храмовую площадь Мешико)] 40 солдат, по 10 к каждому входу, чтобы через ворота никто не мог выйти, и приказал 10 другим подойти к тем [мешикам], которые били в атабали, туда, где как ему казалось, находились наиболее знатные персоны, и убить бивших в атабали, а затем и всех остальных. И эти «апостолы святой веры» или, лучше сказать «последователи дьявола'', не медля ни минуты, исполнили приказ. Они вошли в толпу этих несчастных, почти обнаженных, только в накидках из хлопчатобумажной ткани, не имевших в руках ничего, кроме роз и перьев, с которыми они танцевали, и перерезали всех кинжалами». Бартоломе де Лас Касас утверждает, что конкистадоры во главе с Педро де Альварадо убили на этом празднике 2 000 мешиков. Согласно Хуану Альваресу, конкистадору, находившемуся в то время в Мешико с Педро де Адьварадо, когда последний вернулся во дворец Ашаякатля после резни, устроенной на празднике мешиков, он начал распрашивать Альварадо и получил такой ответ: «Слава Богу, мы накрыли этих мерзавцев. Они хотели на нас напасть, но мы их опередили. Среди мошенников выигрывает тот, кто ударит первым». И последнее. О желании Альварадо захватить роскошные драгоценности мешиков — участников этого праздника, на это указывают Франсиско Лопес де Гомара, Сервантес де Саласар и другие. А в уже упоминавшемся (в прим. 1 к главе «ПЛЕНЕНИЕ МОТЕКУСОМЫ») судебном деле Педро де Альварадо говорится: «…В то время, когда прибыли испанцы в этот город Мешико, чтобы его завоевать и пленить Мотекусому, упомянутый Педро де Альварадо присвоил и награбил большое количество золота, жемчуга, драгоценных камней, одежды, какао и украшений… и все это не стал делить с товарищами, как следовало делать по обычаю и закону войны… и забрал себе все, не дав никому ничего и не уплатив пятую часть добычи Вашему Величеству…»

3 … в день, Сеньора Сан Хуана … — 24 июня 1520 г. по старому стилю, а по новому — 4 июля 1520 г. (см. прим. 39 к главе «ЭКСПЕДИЦИЯ В ТАБАСКО»). Вот что рассказывает Бернардино де Саагун о возвращении Кортеса в Мешико во «Всеобщей истории Новой Испании»: «(Книга XII, глава XXII) И договорились между собой мешики, что не станут препятствовать им [(возвращающемуся в Мешико Кортесу)], а сами спрячутся, укроются так, точно смерть встала над землей. Никто не промолвил ни слова, все внимательно наблюдали за ними через щели в закрытых дверях и бойницы в стенах. И если бы испанцы видели, как много [в Мешико] собралось воинов, они догадались бы, что мешики нападут на них». Когда Кортес вступил в дворцовый комплекс Ашаякатля, блокада продолжалась, но мешики не атаковали.

4 По некоторым источникам, эти башни сконструировал сам Кортес. Следует упомянуть, что до этого Кортес отличился в одной из вылазок. Так, согласно Антонио де Эррере-и-Тордесильясу, после одной из контратак, когда конкистадоры отступали в свой лагерь, Кортес увидел в одном из переулков своего друга Андреса де Дуэро, окруженного множеством мешиков. Стащенный с коня Дуэро яростно защищался латой. Не раздумывая, Кортес на своем боевом коне наскочил, разогнал мешиков, отбил у них скакуна Дуэро, подсадил своего друга в седло, и они пробились к своим. И этот поступок, по словам Эрреры, сам Кортес считал самым ярким подвигом своей жизни и очень гордился им. А вот что говорит об осаде мешиками лагеря конкистадоров Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новой Испании»: «(Книга XII) И пронесся боевой клич мешиков… Камни, дротики и стрелы градом падали на головы испанцев. А испанцы отвечали выстрелами из арбалетов и залпами пушек; много народу погибло от их стрел и ядер. Арбалетчики хорошо прицеливались и метко направляли стрелы в тех, кого хотели поразить. И горестно было слышать, как пронзительно свистели их стрелы. И стрелы никогда не миновали цели, многих поразили они… И аркебузы, и пушки были направлены точно на людей и убивали их».

5 Эрнан Кортес об этом эпизоде в своих письмах-реляциях Карлу V не сообщает. Кортес прекрасно знал, что взятие главного храма у мешиков и других индейских народов обозначало победу над врагом и его подчинение, поэтому и атаковал главный храм Мешико. Вот что об этом бое сообщает Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новой Испании»: (Книга XII) После четырех дней боев собрались вместе самые отважные, самые искусные воины. И вот все те, кто был особо опытен в военных делах, поднялись на вершину [пирамиды главного] храма [(Мешико-Теночтитлана — бога войны Уицилопочтли)]. Они втащили туда два бревна и множество стволов дуба, который считается божьим деревом, а втащили они их затем, чтобы обрушить сверху на испанцев… Видя это испанцы сразу же стали подниматься на вершину [пирамиды главного] храма… Один за другим, один за другим. Солдаты с аркебузами шли впереди, поднимались они очень медленно, стреляя по команде из своих аркебуз. За ними шли арбалетчики, те, кто пускал стрелы; потом шли те, кто был вооружен мечами и щитами, а затем вооруженные алебардами. Тщетно оборонялись касики, сбрасывая сверху дубовые стволы на испанцев — те подставляли щиты и отбрасывали их… А достигнув вершины [пирамиды] храма, конкистадоры начали убивать людей там… Касики прыгали на опоясывающие нижние террасы [пирамиды] храма, спускались, как черные муравьи, а испанцы сбрасывали вниз всех касиков, которые взобрались туда. Все были сброшены вниз, ни одному не удалось спастись». Взятие главного храма не дало ожидаемого результата. Кортес приказал своим сделать вылазку ночью; под покровом темноты конкистадоры подожгли около трехсот домов, расположенных около лагеря испанцев; в огне погибли сотни жителей Мешико-Теночтитлана.

6 Приведем и другие свидетельства о смерти Мотекусомы II. Сам Эрнан Кортес во втором письме-реляции императору Карлу V так сообщает об этом: «И упомянутый Мотекусома, который все еще находился в плену вместе с сыном и другими многими сеньорами… сказал, что хочет выйти на плоскую крышу крепости [(дворцового комплекса Ашаякатля — лагеря конкистадоров)] и поговорить с предводителями этих людей [(мешиков)], предложив им прекратить войну. Я приказал его вывести, и, выйдя на площадку, которая выступала за пределы крепости, и обратившись к людям, которые там сражались, он получил от них удар камнем по голове такой сильный, что через три дня умер». А бывший там солдат Кортеса, впоследствии ставший монахом, Франсиско де Агиляр в «Кратком сообщении о завоевании Новой Испании» рассказывает, что некоторые индейцы, штурмовавшие дворцовый комплекс Ашаякатля, не были мешиками и не узнали Мотекусому II, прикрытого щитом, и лишь щит был немного убран, чтобы он мог обратиться к индейцам, как один круглый камень попал ему в лоб; «Мотекусома, раненый в голову… в этот вечерний час находился в своих покоях, где присутствовали и другие весьма знатные сеньоры, пленные, как и он. И всех их упомянутый Кортес с согласия своих капитанов приказал убить, не щадя никого». Трупы убитых были выброшены за пределы дворцового комплекса Ашаякатля, где их увидели мешики и с громким плачем погребли согласно своим законам и обычаям. Диего Дуран в своей «Истории индейцев Новой Испании и островов у материка» сообщает, что Кортес заставил Мотекусому II подняться на плоскую крышу дворцового комплекса Ашаякатля и попытаться как-то успокоить мешиков, бой моментально прекратился, но мирного разговора не получилось; в адрес Мотекусомы II посыпались угрозы и ругательства, ведь был уже избран новый верховный правитель; и тут неожиданно один из индейцев сильно бросил камень, попавший Мотекусоме II в лоб; «и хотя Мотекусома был ранен, его жизнь, находилась вне опасности… Другие же говорят, что он был одновременно ранен в ногу стрелой… Когда же оставшиеся в живых испанцы бежали из Мешико [в «Ночь печали»]… пришли мешики во дворец [Ашаякатля] искать Мотекусому, чтобы наказать его, и, бродя в поисках по комнатам, нашли его мертвым с цепью на ногах и пятью ножевыми ранами в груди, и вместе с ним многих своих плененных испанцами сановников и сеньоров, и среди них Какаму [(Какамацина)], всех убитых кинжалами…» Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новой Испании», ничего не сообщая ни о разговоре на крыше, ни о ранении Мотекусомы II, повествуя со слов своих информаторов-индейцев из Тлателолько, указывает, что конкистадоры убили Мотекусому II и Ицкауцина: «(Книга XII, глава XXIII, версия текста на языке науа) Тут рассказывается, как убив Мотекусому и главного знатного из Тлателолько, испанцы принесли и бросили их тела у ворот строений, в которых они находились. 1. — Через четыре дня после того, как был оставлен храм [Уицилопочтли], испанцы пришли [из дворцового комплекса Ашаякатля] и бросили тела убитых Мотекусомы и Ицкауцина на берегу [канала] с водой в месте, называвшемся Теоайок, там было искусное изображение черепахи из камня; этот камень был очень похож на черепаху. 2. — И когда их увидели, когда узнали, что один из них — Мотекусома, а другой — Ицкауцин, то подняли на руках Мотекусому и отнесли его [к святилищу] в одно место, называвшееся Кополько. Там поместили его на дрова погребального костра, затем поднесли огонь, разожгли огонь. И вот затрещало пламя, разбрасывая искры, и взметнулось ввысь длинными языками. 3. — И тело Мотекусомы пахло горелым мясом, и сгорая, очень плохо воняло [(вероятно, он был убит несколько дней назад)]». Фернандо де Альба Иштлильшочитль в своем труде «Реляции» рассказывает: «(«Тринадцатая реляция, о прибытии испанцев и начале Евангельского Закона, написанная доном Фернандо де Альбой Иштлильшочитлем»)… 28. — …говорят, будто один индеец попал в него [(Мотекусому II)] камнем, и поэтому он и умер, но его вассалы уверяют, что его убили сами испанцы, вонзив ему меч в нижнюю часть тела. 29. — А по прошествии семи дней, после столь великих событий [(начиная со дня возвращения Кортеса в Мешико)], испанцы со своими друзьями — тлашкальцами, уэшоцинками и из прочих народностей — оставили город [Мешико], ухода по дороге [на дамбе], ведущей в Тлакопан, а перед уходом из города они убили короля Какамацина…» Антонио де Солис-и-Рибаденейра в своей «Истории завоевания Мешико» сообщает: «(Книга IV, глава XV).. .[когда раненого Мотекусому II испанцы уговаривали принять католическую веру, то] он давал всегда отрицательный ответ и следовал в том своим страстям — огорчению и гневу. Он не думал ни о чем, лишь об обидах, ему нанесенных испанцами; не говорил ни о чем, лишь о мщении, и впал в полное отчаяние… После чего испустил дух, будучи в совершенном отчаянии». Вполне вероятно, что именно конкистадоры убили Мотекусому II и других, поскольку он уже не мог воздействовать на мешиков и необходимость в нем и других пленниках-заложниках отпала, они стали опасной обузой. Так было с Анакаоной, Куаутемоком, Атауальпой и многими другими индейскими правителями, которых конкистадоры брали в плен, а затем убивали. Суда по всему, Мотекусома II был убит конкистадорами в период с 27 по 30 июня 1520 г. (по старому стилю, а по новому — с 7 по 10 июля 1520 г.). В заключение приведем слова хрониста-индейца из Тлашкалы, Диего Муньоса Камарго, из его «Истории Тлашкалы»: «…умер несчастный Мотекусома, управлявший с такой мудростью и достоинством, что его боялись и почитали более чем кого-либо, равного ему по рождению, и во много раз больше, нежели любого, когда-либо восседавшего на престоле в этом западном мире».

7 То есть тот «великий касик, сеньор Матлацинко, правитель поселения Тула», о котором говорится на стр. 155, 159 (глава «НЕУДАЧНЫЙ ЗАГОВОР. ПРИСЯГА МЕШИКО») и на стр. 163-164 (глава «ЗОЛОТО»); наследником мог быть также и сын Мотекусомы II — Чимальпопока, который также находился в плену у Кортеса.

 

К главе «Ночь печали»

 

1 В ночь с 30 июня на 1 июля 1520 г. (по старому стилю, а по новому — с 10 на 11 июля 1520 г.).

2 Часть индеанок, согласно Берналю Диасу (см. стр. 192 в главе «ВОССТАНИЕ И БОИ В МЕШИКО»), мешики отбили у конкистадоров еще раньше. Обмотав тряпками копыта лошадей, нагрузившись золотом, конкистадоры покидали Мешико в зловещей тишине. Мешики хорошо спланировали нападение, они позволили всему войску врага выйти на узкую дамбу, ведущую в Тлакопан, тем самым лишив его возможности закрепиться в каких-либо постройках и сделав более уязвимым. Мешики начали атаку только тогда, когда авангард войска Кортеса, перейдя три промежутка (канала) в дамбе, переходил четвертый, последний, — «Канал Тольтеков». И тут разнесся боевой клич мешиков, стрелы и дротики с наконечниками с несколькими зазубринами, как рассказывает Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новой Испании» (Книга XII), «…обрушились на испанцев. И испанцы в ответ стреляли из арбалетов и огнестрельного оружия… С обеих сторон было много убитых… Канал был доверху заполнен трупами… а те, кто шел следом, переправлялись на другой берег по трупам». Атакованная мешиками, растянувшаяся колонна испанцев и их союзников-индейцев на дамбе, по словам Диего Муньоса Камарго, напоминала огромного червя, который, извиваясь, старается сбросить с себя свирепых муравьев, облепивших его со всех сторон. Хуан де Торкемада утверждает, что среди конкистадоров в «Ночь печали» храбро сражалась с мечом в руке одна испанка — Мария де Эстрада.

3 Во время смертельной опасности человек часто показывает гораздо большие возможности, чем обычно. Когда Кортес добрался до Тлакопана и посмотрел на остатки своего войска, он, по словам Франсиско Лопеса де Гомары, не выдержал и заплакал, «…да и кто не заплакал бы на его месте, видя столько смертей и ущерба? Кортес потерял тогда друзей, богатство и власть, а вместе с потерей столицы и все королевство [мешиков]». Кортес в своих письмах-реляциях Карлу V обычно довольно ярко, красочно и подробно описывал события, но о событиях, произошедших в «Ночь печали», упоминает вскользь, с неохотой, в нескольких скупых строках, избегая подробного сообщения о почти полном истреблении мешиками своего войска, занижает свои потери — он пишет Карлу V о гибели 150 испанцев (другие говорят — от около 1 000 до 1 200) и около 2 000 тлашкальцев (другие говорят о 8 000, всей артиллерии и почти всей коннице); также в письме-реляции Кортес не сообщил, что золото сохранилось, наоборот, он утверждал, что утеряны все сокровища Мотекусомы II и «пятина» Карла V. Но Кортесу опять повезло, основная часть мешиков-воинов вместо того, чтобы преследовать остатки войска врага и довершить разгром, занялась совсем другим делом. Вот что говорится в старинном предании мешиков: «Затем занялась заря и, когда заискрился свет, когда пришел ясный день, были собраны все трупы тлашкальцев и всех из Семпоалы, и всех испанцев из тех, что упали в «Канал Тольтеков»… Были привезены они на лодках; среди камышей, там, где стоят белые камыши, их побросали в кучу; некого больше было бросать, все там лежат распростертыми… И все оружие было там [(в «Канале Тольтеков»)] собрано. Пушки, аркебузы, мечи… И сколько было погружено в воду, столько и лежало; пушки, аркебузы, мечи, копья, алебарды, стрелы из железа. Оттуда достали железные шлемы, кольчуги и нагрудники из железа, кожаные щиты, щиты из металла, деревянные щиты… И там было собрано золото в брусках, диски из золота, золотой песок и ожерелья из нефритов с золотыми подвесками. Все это было вытащено, выловлено из воды, отыскано…» А Кортес отступал на север, в направлении города Тепоцотлан, пока мешики собирали трофеи на месте боя в «Ночь печали». И как рассказывает Бернардино де Саагун во «Всеобщей истории Новой Испании» (Книга XII), поселения пустели при приближении отступающих конкистадоров, путь которых озарялся пожарами; «…они [(испанцы)] подожгли все храмы, все дома, все святилища. И вот уже все горит, трещит пламя, вырываются языки огня, поднимаются, разносятся вокруг и медленно оседают клубы дыма. И все время за испанцами неотступно следовали местные жители с боевыми кличами».

4 Гонсало Фернандес де Овьедо-и-Вальдес пишет, что эта лошадь была съедена с кожей и внутренностями, а голод придал ей вкус знаменитой неаполитанской колбасы и телячьего жаркого из Сарагосы. Отступление конкистадоров длилось уже несколько дней, они обошли озеро и подошли к равнине вблизи Отумбы, где их встретило войско мешиков и их союзников. Начался бой, мешики и их союзники не смогли победить конкистадоров. И, как сообщает Бернардино де Саагун, «…лишь немногим [мешикам и их союзникам] удалось спастись. Когда побоище закончилось, они [(испанцы и их союзники)] довольные продолжили свой путь, а за ними последовали все их носильщики». Скорее всего «великая победа» или «чудо» при Отумбе состоялось благодаря индейцам-союзникам конкистадоров. Так, хронист Фернандо де Альба Иштлильшочитль рассказывает, что брат Какамацина, претендент в правители Тескоко — Иштлильшочитль, располагая большим войском, сковал основные силы мешиков, бросившихся на остатки армии Кортеса, отступавшей после «Ночи печали» к Тлашкале, «…узнав о том, что случилось, Иштлильшочитль, после того, как у него произошла большая битва с Куитлауаком, его дядей, который стал править после смерти Мотекусомы, уведомил всех своих вассалов, чтобы они помогали Кортесу, и когда некоторые мешики стремились настигнуть [Кортеса], люди Иштлильшочитля им [(мешикам)] помешали и их задержали. И так они [(конкистадоры)] продвигались до тех пор, пока на одной из равнин между Отумбой и Семпоалой к ним не пришел брат Иштлильшочитля с 100 000 людей и множеством съестных припасов для Кортеса…»

5 Это был Сиуака, мешикский военачальник в Тескоко; его знамя было в виде золотой сети; чиленность его войска некоторые хронисты определяют в 200 000 человек.

6 И дата выхода-бегства из Мешико в «Ночь печали» — 10 июля 1520 г. и дата битвы при Отумбе — 14 июля указаны в тексте оригинала Берналя Диаса по новому стилю. Обычно же все даты в его тексте указаны по старому стилю. Дата битвы при Отумбе (у Бернадя Диаса она 4 июля 1520 г. по ст. ст., а по н. ст. — 14 июля 1520 г.), названная другими источниками, — 7 июля 1520 г. (по ст. ст., а по н. ст. — 17 июля 1520 г.).

7 Положение конкистадоров после бегства из Мешико в «Ночь печали» было очень тяжелым, к тому же некоторые их отряды были разбиты мешиками и их союзниками, а пленных и лошадей мешики принесли в жертву; продовольствие конкистадорам приходилось теперь покупать у местного населения по невероятно большим ценам. Так, согласно Антонио де Эррере-и-Тордесильясу, в надписи, вырезанной на коре дерева конкистадором из одного такого отряда, сообщалось: «Здесь прошел Хуан Иусте и его несчастные товарищи, которые так страдали от голода, что сочли возможным отдать золотой слиток стоимостью в 800 дукатов за несколько маисовых лепешек».

8 Уэйотлипан (Hueyotlipan) - более правильное, у Берналя Диаса — Гуаолипар (Guaolipar).

 

К главе «Верность Тлашкалы»

 

1 Кортес, выздоровев, навел порядок в войске конкистадоров, подчинив недовольных своей воле, и, получив подкрепления, начал нападать на территорию мешиков и их союзников. Так, конкистадоры захватили город Тепеака; согласно Антонио де Эррере-и-Тордесильясу, на пиру победителей тлашкальцы якобы ели мясо своих врагов, нанизанное на вертела, и в 50 000 котлов было приготовлено жаркое из человеческого мяса… Правитель Мешико, Куитлауак, отправляя посольства, пытался объединить все индейские племена для борьбы с конкистадорами. Но многие племена, главным образом из отдаленных районов, либо колебались и выжидали, либо, решив сбросить иго мешиков, намеривались выступить на стороне испанцев. Только расположенные вблизи Мешико города и селения, из союзнических отношений и из страха перед мешиками, выступили на их стороне. Куитлауак посылал посольство и в Тлашкалу, пытаясь заключить союз против испанцев. Послы его предлагали правителям Тлашкалы совместно бороться с вероломными захватчиками, забыв прошлую вражду, ведь и тлашкальцы, и мешики, говорили послы, поклоняются одним и тем же богам и у них один язык. Молодой Шикотенкатль и некоторые вожди были за союз с Мешико, но правители Тлашкалы — Машишкацин. Шикотенкатль «Старый», Чичимекатекутли и Тапанека — и большинство вождей были против, они говорили, что у мешиков на устах мед, а в сердце злоба, что теперь мешики под властью страха, а после они вернутся к вековой вражде, ненависти и мести, ведь многие годы мешики стремились подчинить Тлашкалу, совершали набеги, держали в блокаде без соли и многих товаров, убили множество тлашкальцев, а сейчас они переменились, стали добры и щедры. Надолго ли?! А испанцы, сражаясь с мешиками, разве не защищают интересы и Тлашкалы, и всемогущие боги, говорили они, нещадно покарают того, кто осмелится нарушить священный закон гостеприимства, а чужеземцы-испанцы находятся под защитой этого закона. В итоге Совет Тлашкалы после долгих споров отверг предложение Куитлауака о союзе, и послы из Мешико покинули Тлашкалу. Кортесу опять крупно повезло.

2 Guerra (исп.) - война.

3 Куитлауак. Согласно свидетельству монаха Торибио де Бенавенте «Мотолинии» оспу в Новую Испанию завез раб-негр, прибывший с экспедицией Панфило де Нарваэса. Оспа, корь и другие болезни, завезенные конкистадорами, не были известны до тех пор индейцам и стали причиной смерти многих из них.

4 Куаутемок (Cuauhtemoc, науа «Спускающийся Орел»), родился между 1494 г. и 1502 г. — убит испанцами в 1525 г.; после пленения Ицкауцина был избран правителем Тлателолько; совместно с Куитлауаком сражался против конкистадоров, в том числе и в «Ночь печали»; верховный правитель государства мешиков в 1520-1521 гг.

 

Дата: 2018-12-28, просмотров: 216.