Конституция РФ не даёт понятия права собственности, устанавливая лишь право «иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им…». Подразумевается, дальнейшее развитие и регулирование этого права ГК РФ . Однако в п. 1 ст. 209 ГК РФ так же содержаться лишь указания на то, что собственнику принадлежат права владения, пользования и распоряжения. На сегодняшний день гражданское законодательство, как и то, которое ему предшествовало, ограничивается перечислением принадлежащих собственнику правомочий, не определяя ни одного из них, что отрицательно сказывается, по мнению Ю.К. Толстого, «не только на раскрытии содержания права собственности, но и на практике применения законодательства». В тоже время в правовой доктрине под правомочием владения принято понимать основанную на законе возможность иметь у себя данное имущество, то есть осуществлять физическую власть над вещью, например, проживание в жилом доме и т.п. Правомочие пользование представляет собой юридически обеспеченную возможность эксплуатации, использования имущества путём извлечения из него полезных естественных свойств. Оно тесно связано с правомочием владения, ибо в большинстве случаев можно пользоваться имуществом, только фактически владея им. Правомочие распоряжения означает возможность определения юридической судьбы имущества путём изменения его принадлежности, состояния или назначения (отчуждение по договору, передача по наследству, уничтожение и т.д.). Таким образом, российский законодатель наделяет собственника так называемой триадой правомочий, исходя из того, что обладание этими правомочиями даёт собственнику всю полноту власти над имуществом в любых её проявлениях. Наделение собственника триадой правомочий свойственно российскому законодателю. В русское законодательство триаду правомочий собственника внёс М.М. Сперанский. Триада получила закрепление в 1832 году в статье 420 т. Х ч. 1. Свода законов Российской империи. В юридической науке стали подниматься вопросы о том, исчерпывается ли перечисленной триадой правомочий право собственности. Так, Е.А. Суханов полагает, что в своей совокупности правомочия, владения, пользования, распоряжения исчерпывают все предоставленные собственнику возможности и теоретические попытки дополнить эту триаду другими правомочиями оказались безуспешными. В.П. Мозолин напротив исходит из того, что «исчерпывающий перечень правомочий собственника в принципе недостижим…, по мере развития производственных отношений собственности он постоянно будет изменяться». Л.В. Щенникова указывает на то, что действия собственника не связываются жестко с правами владения, пользования и распоряжения, и действующее законодательство, «не устанавливая исчерпывающего перечня прав, определяет лишь общие направления для осуществления действий собственника». Раскрытие содержания права собственности не должно завершается определением принадлежащих собственнику правомочий, поскольку такими правомочиями в ряде случаев может обладать и несобственник, например арендатор. Так, арендатор не только владеет и пользуется имуществом собственника- арендодателя по договору с ним, но и вправе с его согласия сдать имущество в субаренду другому лицу или, например, внести в имущество значительные улучшения, существенно изменив его первоначальное состояние, т.е. в известных рамках распорядиться им. По мнению К.И. Скловского «наибольшим пороком методологии, согласно которой сущность собственности предполагается скрытой в триаде право­мочий, является, пожалуй, тот, что на почве «прав владения, пользования, распоряжения» возникает устойчивое впечатле­ние о тождественности этих «прав», где бы они ни обнаружи­вались». К.И. Скловский, напротив, доказывает, что если собственник свободен, увлечен вещью самой по себе, связывает свое будущее, то арендатор стремится извлечь из вещи максимум сиюминутной выгоды и как только, следуя жизни, мы обнаруживаем такую нетождественность, вся ценность триады рассыпается. Подводя итог сказанному, представляется, что субъективное право собственности по своей природе неделимо, не есть сумма отдельных правомочий, а указание в законе на правомочия владение, пользование и распоряжение нельзя понимать в смысле исчерпания ими всего права собственности. Согласимся с мнением К.И. Скловского о том, что исчерпывающего перечня быть не может в принципе, а когда он все же указан, масса энергии будет тратиться на совершенно бессмысленную борьбу с перечнем, когда конкретные жизненные явления нужно будет то подводить к триаде, то выводить из неё. Весь смысл и ценность триады нужно усматривать в определении основных действий, которые собственник совершает в отношении принадлежащих ему вещей. Отметим и то, что триада в такой степени обобщает все возможные действия собственника, что полная их утрата ведет к утрате и самого правоотношения собственности. Таким образом, понятие и юридические особенности права собственности необходимо искать не столько в триаде, которую следует рассматривать как общую модель, определяющую лишь рамки поведения собственника, сколько в самом характере правоотношений и в категориях которые отличают право собственности от других юридических феноменов. Что касается характера правоотношений собственности, то еще в XIX столетии появилось две группы цивилистов с разными взглядами по данной проблеме. Сторонники первого направления утверждали, что право собственности есть отношение человека к вещи, закрепляющее его господство над вещью. Сторонники второго направления приходили к выводу, что правоотношение собственности есть отношения между людьми, а именно между собственником и всеми третьими лицами. По мнению И.А. Покровского, как представителя первой более ранней теории, общая юридическая сущность вещных прав состоит в том, что «между данным лицом и данной вещью устанавливается некоторая идеальная (юридическая) и непосредствен­ная связь: вещь предоставляется господству известного лица, отдается в его волю, принадлежит ему». Представители более поздней теории, характеризующие вещные права как отношения между лицами, не отрицали и того, что право собст­венности порождает определенные отношения управомоченного к ве­щи, но не в этом, по их мнению, со­стоит суть права собственности. Как юридическое явление оно должно выражать, прежде всего, отношения с другими лицами, общественную связь управомоченного с обязанными. О.С. Иоффе считал, что с точки зрения степени приближенности к реальной природе права собственно­сти конструкция отношений между людьми, несомненно, преимущест­вует перед конструкцией отношений к вещи. Вышеперечисленные теории в своей совокупности помогают выделить критерии, с помощью которых можно определить понятие субъективного права собственности. С этой точки зрения главным критерием, характеризующим субъективное право собственности в российском гражданском праве необходимо назвать наиболее полное по сравнению с иными вещными правами юридическое господство над имуществом, принадлежащим лицу на праве собственности. Второй важный критерий заключается в возможности исключать воздействие всех третьих лиц на принадлежащее собственнику имущество. В этом смысле правомочия собственника носят исключительный характер. Е.А. Суханов утверждает, что аналогичные правомочия могут быть и у несобственника, но они уже не носят исключительного характера, ведь они не только не исключают прав на это имущество самого собственника, но и возникают по его воле. Третьей особенностью, как подчеркивает Е.А. Суханов на основании статьи 210 ГК РФ, является переплетение двух сторон: «блага» обладания имуществом и «бремени» несения связанных с этим расходов и издержек. Так же собственник несет риск случайной гибели или порчи своего имущества, т.е. его утраты или повреждения при отсутствии чьей-либо вины в этом. Наряду с рассмотренными критериями отмечают так же эластичность, как свойство права собственности, которое означает восстановление права собственности в полном объеме после отпадения любых ограничений права собственности, т.е. в эластичности проявляется верховенство собственности перед любым другим правом, неспособность какого то ни было права поглотить право собственности окончательно. Итак, сущность права собственности выражается не только в отношении собственника к своему имуществу, но и в способности управомоченного лица предопределять поведение других лиц по отношению к его имуществу. И именно в отношениях между собственником и третьими лицами проявляется отношение собственника к своему имуществу. Право собственности как субъективное право можно определить, как закрепленную законом возможность лица предопределять поведение других лиц в отношении имущества, которым оно владеть, пользоваться и распоряжаться по своему усмотрению, одновременно принимая на себя бремя и риск его содержания.

64. Объекты и субъекты права собственности. Проблема разграничения форм собственности.

1. Субъектом права собственности может быть каждое лицо, как физическое, так и юридическое, если только его правоспособность не ограничена в этом отношении специальным постановлением законодательства. Подобные ограничения установлены нашим правом для некоторых категорий лиц. Так, напр., евреи не могут в черте оседлости приобретать права собственности на недвижимые имущества вне местечек и городов; лица польского происхождения и иностранцы подвергнуты такому же ограничению в западном крае (см. I вып., стр. 97-101).

2. Объектом права собственности могут быть все телесные вещи, не изъятые из гражданского оборота (I вып., стр. 116-117).

3. Право собственности, в качестве самого обширного и всестороннего господства, охватывает весь объект, во всей его целости и во всех отношениях, со всеми его плодами, приращениями и принадлежностями (Х, 425, 424, 431).

4. Это положение в применении к земельным участкам означает, что собственнику принадлежит право не только на поверхность земли, но и, с другой стороны, на воздушное пространство, находящееся над нею и необходимое для ее эксплуатации (87/93), а с другой стороны, на ее недра (Х, 424).

5. Из права собственности на поверхность земли вытекает: 1) право собственности на все находящиеся на ней естественные произведения земли (растения, минералы и пр.); 2) право собственности на замкнутые водовместилища (пруды, озера, реки и пр.), покрывающие поверхность земли, все равно постоянные или временно образовавшиеся от дождя, разлива и т.п. (Х, 424; 78/287); 3) исключительное право охоты в пределах собственного участка на диких животных, водящихся на нем (Х, 539, прим. 1).

6. Из права собственности на воздушное пространство, находящееся над участком, вытекает исключительное право собственника пользоваться этим пространством для своих целей, как-то: для построек, для охоты за пролетающими дикими птицами и пр.

7. Право собственности на недра земли дает исключительное право добывания из нее ископаемых всякого рода (металлов, минералов, камней и пр.), подпочвенной воды (76/503), а также кладов, т.е. неизвестно кем скрытых сокровищ (Х, 430).

8. Наконец, с правом собственности на замкнутые водовместилища связано исключительное право рыбной ловли, добывания минералов, растений, жемчуга и пр.

Все перечисленные, исключительно собственнику принадлежащие правомочия обыкновенно выражают таким образом: хозяин земли имеет право собственности на диких животных, водящихся в пределах его владений, на все, что находится в недрах земли, на клад и пр.[338] Такой способ выражения неточен, так как дикие животные, рыбы, ископаемые и прочие указанные предметы могут стать объектом права собственности только тогда, когда войдут в гражданский оборот, т.е. когда собственник или другое лицо фактически овладеет ими.

9. Наше законодательство предоставляет поземельным собственникам еще некоторые правомочия, не вытекающие из их прав на землю. Эти правомочия, известные под общим названием берегового права, заключаются в следующем:

а) Собственник земли, соприкасающейся своими границами с каким-либо водовместилищем, не составляющим ничьей частной собственности, имеет право пользоваться тою массою воды, которая находится в каждый данный момент у его берегов (75/332), а также ловить в ней рыбу, добывать минералы, жемчуг и пр., не препятствуя, однако, этим судоходству (Х, 464, уст. сельск. хоз., 271, 272, 276, 277, 771). Исключение составляют только большие озера и моря, которые открыты для пользования всех, а не одних только прибрежных собственников (Х, 406; уст. сельск. хоз., 208, 209; 80/36)

б) Если границей между имениями служит река, то "каждый из владельцев по береговому праву может ею пользоваться от своего берега до середины" (Х, 428).

10. Из сказанного видно, что право пользования водами и их естественными произведениями (рыбой, жемчугом, минералами и пр.) может принадлежать либо всем и каждому (в морях и озерах, изъятых из частной собственности), либо только поземельным собственникам. Последние, в свою очередь, имеют это право либо в силу своего права собственности на поверхность земли, являющуюся дном данного водовместилища, либо по береговому праву. Сверх того, пользование водами может служить содержанием особого права на чужую вещь (сервитута, угодья, Х, 463) и принадлежать постороннему лицу (об этом см. в учении о сервитутах).

Дата: 2018-12-28, просмотров: 255. ⇐ Предыдущая30313233343536373839Следующая ⇒ Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. © 2018 - 2024