Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

 

    Франко-прусская война, третья из молниеносных войн Бисмарка, произвела ещё больше впечатление, чем битва при Садовой (1866). На самом деле Франция её желала, французам не терпелось преподать пруссакам урок. Но они оказались перед лицом коалиции всех германских государств, чьи армии были лучше вооружены, лучше организованы и имели лучших полководцев. Военное превосходство Франции в Европе, продержавшееся ещё с битвы при Рокруа в 1643 году, было развеяно за два месяца[28].

    Вот как описывает одна из популярных электронных энциклопедий Франко-прусскую войну 1870-1871 годов: «…военный конфликт между империей Наполеона III и германскими государствами во главе с добивавшейся европейской гегемонии Пруссией. Война, спровоцированная прусским канцлером О. Бисмарком и формально начатая Наполеоном III, закончилась поражением и крахом Франции, в результате чего Пруссия сумела преобразовать Северогерманский союз в единую Германскую империю»[29].

    В течение долгого времени силы Европы были направлены или внутрь, на проблемы внутренних перемен, или вовне - на новые империалистические завоевания по всему миру. Оставались лишь две труднейшие проблемы, которые угрожали сложившемуся международному порядку. Одна - это всё возраставшее соперничество Франции и Германии. Вторая - так называемый «восточный вопрос». Вторую обозначенную мной проблему я «опущу» в данной работе, так как она не входит рамки рассматриваемого мной вопроса. Нас интересует, в данный момент, какие же отношения были между Германией и Францией на протяжении многих столетий? Франко-германское соперничество восходит ещё к разделу империи Карла Великого, но новейшие его проявления коренились в революционных войнах. Французы не забыли, что два немецких государства: Пруссия и Австрия, вторгались во Францию в 1793 и 1814-1815 годах. Пруссаки и австрийцы не забыли, что 1805-1813 годах Франция была оккупантом, в борьбе с которым они и добились современного существования и самосознания. В течении нескольких десятилетий после 1815 года побеждённая Франция и разделённая Германия не имели желания драться. Однако, старая вражда не угасла, оставаясь до поры, спрятанной в глубине. К 1840 году Франция вновь требовала границы по Рейну и вызвала неистовый протест немцев, что отразилось в патриотических песнях того времени: «Die Wacht am Rhein» («Стража на Рейне») и «Deutschlandlied» («Германская песня»). В 1848 году Францию, в который раз, признали причиной внутренних волнений в Германии. К 1860-м годам, когда Франция, полная доверия к собственным силам, пустилась в самонадеянные приключения Второй империи, а Пруссия утверждала свои позиции в Германии, каждая из держав была напугана агрессивностью другой. Бисмарк создал замечательный повод для войны, подредактировав знаменитую «Эмскую депешу». Позднее оказалось, что он вызвал событие, последствия которого нарушили равновесие сил[30].

    Образованием Северогерманского союза объединением Германии не завершилось. Бисмарк спешил использовать обстановку, созданную военными победами для подготовки третьей войны за объединение Германии «сверху» и на этот раз с Францией. Непосредственной причиной этой «необходимой» войны (необходимой для Бисмарка) был, как и во многих предшествовавших европейских кризисах вопрос наследования испанского престола. Испанская королева Изабелла, чей брак был темой дипломатических дискуссий накануне падения Луи Филиппа, после успешной революции была вынуждена в 1868 году отправиться в изгнание. Испанское учредительное собрание предложило престол члену прусской королевской семьи Леопольду Гогенцоллерну, не очень, впрочем, стремившемуся к этому. Бисмарк убедил Леопольда принять это предложение и в 1869 году секретно расходовал деньги в Испании, стремясь обеспечить себе поддержку этой страны. Французское правительство, подогреваемое прессой, становилось всё более враждебным к кандидатуре Леопольда. Прусская печать в 1870 году также сделалась весьма воинственной. Деятельность Бисмарка в испанской интриге и создании всеобщего возбуждения была логичной и последовательной. Он знал, что во Франции никогда не было нехватки в «горючем материале». Наполеон всегда проявлял интерес к всевозможным сделкам и, когда, поощряемый Бисмарком, он заявил о стремлении Франции к территориальным приобретениям в Бельгии и Люксембурге, то угодил в расставленную Бисмарком западню. В 1870 году многие в Европе и не в последнюю очередь в Лондоне, видели главную угрозу миру не в Бисмарке, а в Наполеоне. Действуя за кулисами, Бисмарк даже попытался добиться поддержки подобных взглядов со стороны Мадзини. Столкнувшись с французскими протестами против кандидатуры Гогенцоллерна, Вильгельм I был готов отступить, и Леопольд уже во второй раз снял свою кандидатуру. Кризис, впрочем, разрешён не был. Французское правительство упрямо продолжало требовать дальнейших гарантий в том, что Леопольд не будет, в дальнейшем, претендовать на престол[31].

    Французы не могли допустить, чтобы одна и та же династия Гогенцоллернов правила и в Пруссии, и в Испании, создавая с двух сторон опасность для Французской империи. Французское правительство потребовало, чтобы прусский король, как глава династии Гогенцоллернов официально одобрил такой отказ и, кроме того, дал гарантию, что со стороны принца Леопольда никогда не повторятся подобного рода притязания. Король Вильгельм в депеше, посланной им 13 июля из Эмса[32] в Берлин для сообщения дипломатическим агентам Пруссии за границей и представителям печати, соглашался с первым требованием, но отказывался удовлетворить второе. До опубликования депеши Бисмарк, заручившись поддержкой фельдмаршала фон Мольтке и военного министра фон Роона, преднамеренно изменил её текст таким образом, что она приобрела оскорбительный для французского правительства тон и смысл, фактически вынуждая Наполеона III объявить войну.

    Фальсификацией этой депеши Бисмарк достиг своей цели. 19 июля 1870 года Наполеон III объявил войну Пруссии, к чему его призывал фаворит Руэр, а также новый премьер-министр Эмиль Оливье и императрица Евгения. Также, к развязыванию войны призывала и усиленная пропаганда во французской прессе, которая называла Францию «оскорблённой». Таким образом, Франция, выступила в качестве нападающей, агрессивной стороны. Чтобы окончательно обезопасить свои тылы со стороны Великобритании, Бисмарк публикует принятое им письменное изложение тайных требований Наполеона III четырёхгодичной давности насчёт переговоров с Пруссией и захвата Бельгии. Как и ожидалось, Британский королевский двор и правительство были возмущены, и окончательно поверили в агрессивность Франции. Таким образом, Бисмарку удалось, так или иначе, настроить всех против Франции. Бисмарк вновь так обставил дела, что не он, а его противники были вынуждены выступить первыми. И опять мы видим, что Бисмарк накормил всех политическим гов[censored]м.

    Спустя 17 лет Бисмарк мог сказать германскому парламенту, и никто не возражал, что Наполеон «начал войну», так как «думал, что это усилит его власть внутри страны»[33].

    Начиная войну, Наполеон плохо рассчитал свои силы. С первых же дней обнаружилось подавляющее превосходство прусской армии. Наполеон, вступая в войну, рассчитывал стремительным вторжением французской армии на территорию Германии до завершения мобилизации Пруссии изолировать Северогерманский союз от южногермансих государств и таким путём обеспечить по меньшей мере нейтралитет этих государств, в которых были сильны враждебные Пруссии настроения. Французское правительство было уверено, что, получив военное преимущество в самом начале кампании, оно после первых побед над Пруссией приобретёт союзников в лице Австрии, а возможно, также и Италии. Однако, с самого начала военные действия развивались не так, как хотелось Франции. Планы французского командования потерпели провал ещё до первого выстрела. 28 июля, когда Наполеон, объявивший себя главнокомандующим вооружёнными силами, прибыл в Мец (Лотарингия), чтобы на другой день в соответствии с планом кампании перейти границу, он застал здесь только 100 тысяч солдат, ещё около 40 тысяч находилось у Страсбурга. Эти войска не были обеспечены снаряжением, боеприпасами и провиантом. Мобилизация армии протекала крайне беспорядочно. Призванным в армию солдатам приходилось отправляться в дальний путь, иногда на многие сотни километров, чтобы получить необходимое снаряжение. Положение крайне осложнялось беспорядком, царившим на железных дорогах. Благоприятный момент для наступления был, таким образом, упущен.

    В это же самое время Пруссия не теряла ни одного дня. Медлительность, с какой французское командование развёртывало кампанию, позволила военному министру Пруссии фон Роону беспрепятственно завершить мобилизацию северо- и южногерманских войск и сосредоточить их на левом берегу Рейна[34] возле границ Франции. Таким образом, Пруссия заранее подготовилась к войне и к началу войны её войска уже стояли у границ Франции. Прусские войска располагали почти двойным перевесом. Неоспорим и талант начальника Генерального штаба немецкой армии Мольтке. Под его руководством немецкая армия приобрела стройный вид, маневренность, а также очень хорошо воспитывался сержантский состав (фельдфебели). В Франко-прусской войне формировался и «выкристализовывался» солдат и офицер германской армии, который, в далёком 1914 году начал Первую мировую войну.

    1 августа 1870 года был торжественно произведён первый пушечный выстрел сыном императора Наполеона под крики «На Берлин!»[35]. Так началась Франко-прусская война, которая изменила ход истории в Европе.

    4 августа прусские войска перешли в наступление и вынудили французов занять с самого начала кампании оборонительную позицию, что ещё больше ухудшило положение Франции. Организаторские навыки и военные знания командного состава французских войск, структура генерального штаба, боевая выучка солдат, их тактическая подготовка были намного слабее, чем в прусской армии. Прусское командование имело тщательно разработанный план кампании, автором которого был фельдмаршал Мольтке. Немецкая артиллерия была снабжена орудиями, заряжавшимися с казённой части, которые значительно превосходили французские пушки по дальнобойности и быстроте стрельбы. Превосходство французов в области других вооружений, в частности, стрелкового оружия не было ими надлежащим образом использовано.

    4 августа при Виссамбуре (Эльзас) и 6 августа при Верте прусская армия нанесла поражение южной группировке французов, которой командовал маршал Мак-Магон. В тот же день, 6 августа, при Форбаке (Лотарингия) было нанесено поражение северной, главной группировке французских войск, состоявшей под командованием Базена.

    7-9 августа, после первых поражений французской армии, в Париже состоялись массовые стихийные демонстрации. Их участники требовали немедленного провозглашения республики и вооружения всех граждан, способных носить оружие. Демонстранты считали, что только при республиканском строе возможно добиться успеха в войне против внешнего врага. Демонстранты хотели прихода к власти депутатов республиканской (левой) фракции Законодательного корпуса. Депутаты-республиканцы, действуя сообща со сторонниками конституционной монархии - орлеанистами, считали, что сейчас, во время внешней опасности для Франции, не время устраивать в стране переворот. Ответственным за первоначальные неудачи был признан глава либерального кабинета Эмиль Оливье. Депутатами было предложено новое правление, составленное из явных сторонников императора во главе с графом Паликао.

    14 августа в Париже состоялась Манифестация социалистов-бланкистов, во главе с прибывшим из Брюсселя революционером-террористом Бланки, которая имела цель ускорить провозглашение республики. Манифестация закончилась ничем. Особой поддержкой у населения она не вызвала[36].

    После первых побед на фронте Бисмарк вступил в переговоры с южногерманскими государствами по вопросу о включении их в состав будущей империи. Битва при Седане окончательно предрешила дальнейшую судьбу строптивых южногерманских монархий. В ноябре 1870 года между правительствами Гессен-Дармштадта, Бадена, Баварии, Вюртемберга, и Северогерманским союзом были подписаны союзные договоры. Некоторые государства, например, Бавария, «выпросили» себе права в виде управления железными дорогами и почтой, сохранения особой почтовой марки.

    Дальнейшие военные действия для французов развивались негативно. Так, 14 августа прусская армия навязала бой у селения Борни частям Рейнской армии, которая отступала после поражения 6 августа к Вердену и Шалону-на-Марне, где создавалась новая французская армия. Бой этот не принёс победы ни одной из сторон, но он задержал на целые сутки переправу французских войск через Мозель, что имело для них серьёзные последствия. Прусское командование получило возможность втянуть французов в два новых тяжёлых сражения. 16 августа сражение состоялось при Марс-ла-Туре (департаменте Мёрт и Мозель; северо-восток Франции) и 18 августа сражение состоялось при Гравлоте - Сен-Прива (село в 15 км от Меца, известное под названием сражения при Гравелоте, С.-Прива служило главным опорным пунктом правого крыла французской армии и было взято немцами (1-я прусск. гвард. пехотн. дивизии и 12-й саксон. корпус)). Эти два сражения завершили разгром Рейнской армии. Виновником поражения был маршал (по другим источникам генерал) Базен, незадолго до этого (12 августа), сменивший Наполеона на посту главнокомандующего. Базен оставил войска без необходимого руководства и подкреплений. Проявив бездеятельность, он довёл дело до того, что находившаяся под его командованием армия была отрезана от коммуникаций с Парижем и блокирована у крепости Мец 150-тысячным прусским войском (семь корпусов 1-й и 2-й армий, резервная дивизия и три кавалерийских дивизии). Наспех сформированная при Шалоне французская армия в количестве 120 тысяч человек не смогла подготовиться в полном объёме для ведения боевых действий, а также не было у неё чётко продуманного плана по осуществлению манёвра к Мецу для того, чтобы выручить войска Базена. Командовал этим 120-тысячным войском маршал Мак-Магон.

    23 августа армия Мак-Магона направилась к Мецу. Передвижение французских войск проходило очень медленно, так как французская армия была вынуждена постоянно отклоняться от главного направления в связи с поиском продовольствия. Это позволило германской армии атаковать французов в их правый фланг.

    В ночь на 28 августа Мак-Магон начал отход на запад, к Мезьеру (префектура (административный центр) департамента Арденны (регион Шампань - Арденны)), так как опасался оказаться запертым в узком коридоре между рекой Мёз (Маас) и бельгийской границей. 28 августа он прибыл в Мезьер, но в тот же день возобновил движение на восток, к Мецу. Германская армия продвигала в это время свои подразделения на северо-восток со значительно большей скоростью, чем Мак-Магон и, тем самым, первыми захватили переправу через реку Мёз.

    30 августа пруссаки в составе 4-го прусского, 12-го саксонского и 1-го баварского корпусов атаковали армию Мак-Магона, в состав которого входили 5-й французский корпус (с частью сил 7-го и 12-го корпусов), около Бомона (департамент Арденны) и нанесли ей поражение[37]. Французы были отброшены к окрестностям Седана, где находилась ставка императора Французской империи Наполеона III и, тем самым, попали в искусно расставленную ловушку прусскими войсками, так как французская армия находилась в низине, а прусская на возвышенностях. Вот как высказался генерал Базен, слова которого вошли в историю, накануне поражения при Седане: «Мы в ночном горшке, и утром нас зальют» («Nous sommes dans le pot de chambre, et demain nous serons emmerdes»)[38], а фон Мольтке предпочитал говорить: «они у нас в мышеловке»[39].

    Утром, 1 сентября прусская армия, не давая французам закрепиться на позициях и подготовить оборонительные позиции, начала сражение под Седаном (крепость до конца 19 века; в департаменте Арденны, на р. Мёз (Маас)) с войсками Мак-Магона, зажатыми в узком пространстве между рекой Мёз и бельгийской границей. Немцы, которые располагали новейшей артиллерией того времени, преимуществами в позиционном отношении и численным превосходством в личном составе своих войск, нанесли французам поражение. Вот как описывает состояние войск противоборствующих сторон, а также работу прусской артиллерии в битве при Седане генерал М.Н. Анненков в своей брошюре «Война 1870 года. Заметки и впечатления русского офицера»: «Какими бы превосходными ружьями ни была вооружена армия (как, например, французская в настоящую войну), поражение её неминуемо, если ей не достаёт боевых элементов и нравственное настроение войск неверно и ненормально. Что касается прусской полевой артиллерии, то, судя по общим отзывам и громадным потерям, понесённым французскими армиями, она действовала превосходно. Уменье и навык прусских артиллеристов верно определять расстояния, - замечательны: после трёх-четырёх пробных выстрелов, сделанных выехавшею на позицию батареей, - все остальные выстрелы ложатся, обыкновенно, верно и наносят огромный вред неприятелю. Автор упомянутой нами брошюры «Des causes qui ont amene les désastres de l'armе françаise dans la campagne de 1870», между прочим рассказывает: «Сражение (при Седане) началось страшною канонадою с обеих сторон. Можно сказать, что дело это было чисто артиллерийским боем. В продолжение почти пяти часов наши артиллеристы, с изумительным спокойствием и твёрдостью, употребляли героические усилия, чтобы сбить неприятельские батареи; но противник, значительно превосходя числом, дальностью полёта снарядов и калибром своих орудий, - постоянно держался на таком расстоянии, на котором наша артиллерия едва могла действовать; между тем как неприятельские снаряды градом осыпали наши батареи, с замечательною верностью разбивая наши лафеты и взрывая зарядные ящики. При всех усилиях с нашей стороны, не было никакой возможности воспрепятствовать такому разрушению. И лишь глубокое чувство горечи выражалось на лицах наших артиллерийских офицеров по окончании боя!»»[40].

    Окружённая со всех сторон французская армия подвергалась постоянно ударам врага на расстоянии вытянутой руки, причём противник избегал фронтального нападения[41]. Дезорганизованные французские войска сосредоточились в крепости и сопротивлялись стальным пушкам Круппа в течение нескольких часов. Там же укрылся и Наполеон. После полудня (около 3 часов дня), когда у французов ещё не были исчерпаны все возможности для дальнейшего сопротивления, на центральной крепостной башне Седана по распоряжению императора был поднят белый флаг. Наполеон направил прусскому королю позорное послание следующего содержания: «Дорогой мой брат, так как я не сумел умереть среди моих войск, мне остаётся вручить свою шпагу Вашему величеству. Остаюсь Вашего величества добрым братом. Наполеон»[42].

    На следующий день, 2 сентября, был подписан акт о капитуляции французской армии. Акт о капитуляции французской армии был подписан генералом Вимпфеном и фельдмаршалом Мольтке[43].

    Более 100 тысяч взятых в плен (по другим источникам 83 тыс.) французских солдат, офицеров, генералов во главе с Наполеоном III, 17 тысяч убитых и раненых (из них 3 тыс. убитых и 14 тыс. раненых), 3 тысячи разоружённых на бельгийской границе, свыше 500 сданных орудий - таков итог военного разгрома Второй империи у Седана. Успех прусской армии был обеспечен в немалой мере численным превосходством пруссаков практически во всех сражениях (кроме одной единственной битвы 16 августа при Марс-ля-Туре), а также тем, что война с Францией протекала на одном участке фронта[44].

    Вот какую оценку даёт М.Н. Анненков кампании 1870 года в своей брошюре: «…Тем не менее, капитуляции Седана и Метца представляют собою явления такой поразительной величины и такого значения, каких военная история никогда ещё не имела случая заносить на свои страницы. …Одна из особенностей кампании 1870 года заключается в том, что в первых сражениях, данных пруссаками французам, силы первых почти втрое превосходили силы их противников. … В настоящую кампанию перед нами следующие многозамечательные факты: Под Седаном, 80 000 французов окружены 200 000 пруссаков и принуждены были сдаться на капитуляцию; под Метцом, - под стенами крепости, считавшейся неприступною, 173 000 французов положили оружие перед 225 000 прусскою армиею;… . … Наконец блестящие результаты успеха германских войск в настоящую кампанию относят, преимущественно, с одной стороны, к превосходной организации армии и её артиллерии, а с другой стороны, к совершенной неготовности Франции к этой войне и неудовлетворительному состоянию её военного управления. Но, мы полагаем, что, как в победах германских войск, так и в поражениях Французских армий, кроме того, лежат более глубокие причины, и что, следовательно, было бы несправедливо успех победителей и неудачу побеждённых относить только к одним видимым фактам: потому, что - на сколько в эту войну играли роль превосходство организации одних армий и неустройство других, - на столько же, если ещё не более, действовали и нравственные причины. Нам кажется, что некоторую, может быть весьма значительную, долю успеха прусского оружия следовало бы отнести к тому нравственному движению, какое охватило, перед настоящею войною, всю Германию от Северного и Балтийского морей до Альп и Дуная, - тому движению, которое, быть может, удержало правительство Австро-Мадьярской империи от тесного союза с Франциею и сплотило в одну громадную национальную армию разрозненные государства немецкого отечества. Равным образом, причиною поражений, понесённых французскими армиями мы признаем не только неудовлетворительность их организации, не подготовку к войне и бездарность некоторых их главных начальников; но, по нашему мнению, во всех поражениях французских войск, в капитуляциях стотысячных армий, в сдаче крепостей, снабжённых огромными военными запасами, - сказалось губительное влияние управления последнего двадцатилетнего периода»[45]. К. Маркс писал: «Французская катастрофа 1870 года не имеет параллелей в истории нового времени! Она показала, что официальная Франция, Франция Луи Бонапарта, Франция правящих классов и их государственных паразитов - гниющий труп»[46].

    Таким образом, война была проиграна Францией, войска капитулировали, Наполеон был взят в плен и причиной этому была не только слабость французской армии во всех отношениях, но, как подчёркивал М.Н. Анненков в своей брошюре, и морально-нравственный аспект военного общества.

    Несмотря на подписание акта о капитуляции, военные действия продолжались. Так, 2 сентября третья и четвёртая немецкие армии, выступив из Седана, двинулись на Париж. Война приняла со стороны Пруссии захватнический характер. Уже на следующий день, 3 сентября население Парижа ещё не было оповещено о катастрофе у Седана, но уже около 4 часов дня прибыла депеша от Наполеона с сообщением о капитуляции и правительству Франции стало невозможно скрывать правду от народа. Вечером, этого же дня появилось официальное сообщение о Седане. Это известие всколыхнуло весь Париж и стихийно возникла мощная манифестация. С утра, 4 сентября в рабочих районах Парижа царило сильное оживление. Многие рабочие не приступали к работе. «Слова «низложение», «республика» переходили из уст в уста»[47]. Рабочими и всем трудовым народом Парижа была совершена революция, которая свергла империю Наполеона III, вопреки активному противодействию не только монархистов, но и буржуазных республиканцев. Была провозглашена республика. Лишённые надлежащего революционного руководства, рабочие заставили левых депутатов провозгласить республику вопреки их воле. Плоды, добытые 4 сентября 1870 года французскими рабочими, присвоили орлеанисты и буржуазные республиканцы. С первых дней пребывания у власти республиканцев правительство сентябрьской республики встало на защиту своего отечества. Уже 6 сентября министр иностранных дел Жюль Фавр в циркуляре, разосланном дипломатическим представителям Франции за границей, объявил о решимости правительства «выполнить свой долг до конца» и не уступить агрессору «ни пяди земли, ни одного камня французских крепостей»[48]. Положение Парижа осложнялось практически беспрепятственным продвижением к столице третьей и четвёртой армиями прусских войск. Другая часть прусской армии была скована блокадой Меца и засевшей там большой армией Базена. Указом французского правительства формируется из всех слоёв населения национальная гвардия. Выдаётся оружие даже рабочим для защиты столицы от немецких войск. Однако, были допущены просчёты в обороне города. Не были приняты меры к тому, чтобы пополнить до начала осады недостаточные запасы еды и оружия. А в дальнейшем, свою роль сыграло и предательство республиканского правительства идеям революции.

    Уже 16(17) сентября передовые части немецкой армии стояли в прямой видимости перед Парижем, а 19 сентября после неудачного для французов сражения у Шатильона немцы блокировали Париж и взяли его в осаду. Началась осада столицы Франции. Французы были негативно настроены по отношению к захватчикам. Росло партизанское движение на оккупированных территориях Франции. Первая стычка у стен Парижа произошла с 19 на 20 сентября, которая определила силы сторон. Немцам стало ясно, что они не могут взять Париж с ходу из-за недостаточности сил. Немецкое командование, на начальном этапе осады, располагало всего 120-150 тысячами солдат, в то время как Париж успел подготовиться к осаде и располагал около 130 тысяч регулярных войск, около 300 тысяч (254 батальона) национальных гвардейцев и 115 тысяч мобилей. В то же время, эта стычка показала, что защитники Парижа были плохо вооружены и обучены, а также боевой дух был на низком уровне. Начался 132-дневный период осады Парижа.

    Уже 27 октября маршал Базен, после почти двух с половиной месяцев осады сдал противнику крепость Мец вместе со 173-тысячной армией и арсеналом. Таким образом, немецкие войска освобождались от осады Меца и были переброшены под Париж. Группировка немецких войск усилилась. Оценив сдачу Меца как предательство жители Парижа 31 октября вышли с протестом против пораженческих действий своего правительства, которое привело к аресту недовольных политикой правительства.

    Париж испытывал голод и холод. Были чрезвычайные лишения горожан. Закрывались предприятия, разорялись мелкие предприниматели и торговцы, росла безработица. Резко увеличились болезни и смертность среди населения. Кроме того, многие жители столицы остались без жилья из-за постоянного обстрела немецкой артиллерией жилых районов города. В таких тяжёлых условиях зарождалась и выкристаллизовывалась организация или орган местного самоуправления в Париже, которая навсегда вошла в историю под названием: «Парижская коммуна». Мой дорогой друг, читающий эти строки, к сожаленью я хочу сообщить о том, что в своей работе не могу достаточно подробно и развёрнуто рассказать про историю Парижской коммуны, так как это заведёт далеко в сторону от нашей темы. Несомненно, а также не подлежит никакому сомнению то, что события, которые разворачивались в период образования и работы Парижской коммуны представляют историческую ценность и научный интерес, но я вынужден лишь вскользь упомянуть об этом историческом событии во Франции и повествовать дальше, дабы постараться раскрыть поставленный мной вопрос, обозначенный в этой работе.

    17(18) января 1871 года в Версале, во время осады Парижа, Вильгельм I в своей главной квартире торжественно обращается к немецкому народу о провозглашении Германской империи. Прусский король Вильгельм I был провозглашён наследственным императором (Kaiser)[49]. Почему в залах Версаля, где всегда находились французские короли и представители французской власти, была провозглашена Германская империя? Возможно, Вильгельм I хотел поглумиться над Наполеоном. Такой версии, из многих возможных версий, придерживается обозначенный мной выше и Н.В. Стариков.

    19 января 1871 года правительство Франции организовало крупную военную вылазку у Бюзенваля (под Парижем), которая продолжалась и 20 января. Плохо подготовленная операция привела к тому, что тысячи бойцов погибли. Правительство Франции имело ещё и свою тайную цель во всём этом хаосе конца 1870 и начала 1871 годов. Бросая национальных гвардейцев в эту военную авантюру (ловушку), оно рассчитывало таким путём вывести гвардейцев из строя, деморализовать население и заставить его отказаться от дальнейшего сопротивления. Население города было возмущено действиями правительства и 22 января во Франции было поднято очередное восстание, которое, впрочем, потерпело крах из-за несогласованности действий самих участников. (Удивительная схожая параллель давних событий наблюдается в настоящее время с действиями, которые происходят на Украине сейчас и которые ещё будут, впрочем, это другая история).

    Поражение в народном выступлении 22 января и последовавшие за ним массовые аресты революционеров, закрытие клубов и демократических органов печати, запрещение народных собраний облегчили правительству осуществление предательского акта - сдачи Парижа немецким войскам. Капитуляция состоялась 28 января 1871 года. Французское правительство Трошю - Фавра полностью приняло тяжёлые и унизительные для Франции требования победителя – Германской империи. Капитуляция Парижа совершилась на следующих условиях: уплата в двухнедельный срок 200 миллионов франков контрибуции, сдача большей части парижских фортов, полевых орудий парижского гарнизона и других средств сопротивления. Было принято также прусское предложение о проведении в 10-дневный срок выборов в Национальное собрание. Избранное 8 февраля 1871 года, согласно условиям сдачи Парижа Национальное собрание, оказалось в своём большинстве монархическим. Из 630 депутатов было около 200 орлеанистов, около 200 легитимистов, 30 бонапартистов, 200 буржуазных республиканцев. Прусские захватчики не смогли разоружить защитников Парижа - национальную гвардию, её рабочие батальоны. Рабочие Парижа располагали даже пушками, приобретёнными ими на собственные средства. Победу монархистских партий обеспечило всё то же преобладающее большинство крестьян, которые жаждали к весне мира. Национальное собрание высказалось за сохранение республики, собираясь от имени республики заключить мир с немцами и от её же имени возложить тяжесть контрибуции на плечи народных масс. Главой исполнительной власти 17 февраля 1871 года был выбран Тьер. Начатые немедленно мирные переговоры завершились 26 февраля подписанием в Версале прелиминарного (предварительного) мира, утверждённого 1 марта Национальным собранием. (Окончательный мирный договор был подписан 10 мая во Франкфурте-на-Майне.) Согласно грабительским условиям этого продиктованного Бисмарком договора, Франция лишилась Эльзаса и Восточной Лотарингии, обязываясь уплатить Германии огромную контрибуцию в 5 миллиардов франков золотом, и согласиться на двух летнюю германскую оккупацию. Однако, условия мира не приняли свободолюбивые парижане. Так, 18 марта 1871 года, началась героическая борьба трудящихся масс Парижа за новый общественный строй, вошедшая в историю под названием Парижской коммуны[50]. Впрочем, про это, я уже упомянул выше.

    Таким образом, победа Пруссии имела несколько долговременных последствий. Она способствовала провозглашению объединённой Германской империи, чьим первым императором немецкие князья, собравшиеся в Версале, объявили короля Пруссии Вильгельма I. Эта новая Германия не имела себе равных по военной доблести и не хотела никому уступать. Во Франции она спровоцировала горестные события Парижской коммуны и разожгла ненависть к немцам, которая всё настойчивее призывала к отмщению[51].

    Как я уже упомянул, 18 января 1871 года, в торжественной обстановке, В Версале, Вильгельм I провозгласил об образовании Германской империи. Уже в марте 1871 года открылся первый имперский рейхстаг, который принял почти без изменения 16 апреля конституцию Северогерманского союза[52].

    Таким образом, ценой «железа и крови» было куплено воссоединение Германии под главенством прусского юнкерства. Имперская конституция была составлена так, что закрепила в воссоединённой Германии гегемонию прусской монархии. В составе Германской империи остались 22 монархии со своими королевскими и княжескими династиями, потерявшими былую самостоятельность, и три вольных города: Любек, Бремен и Гамбург. В отдельных землях, которые входили в империю, сохранились представительные учреждения (ландтаги) с правом разрешения некоторых местных вопросов: церковных дел, просвещения, прямых налогов, общинного самоуправления и пр. Захваченные у Франции Эльзас и Лотарингия были включены в Германию, как особая «имперская провинция», управляемая назначенным из центра чиновником (обер-президентом).

    Рейхстаг должен был олицетворять собой народное представительство объединённой Германии и стоять выше частных интересов отдельных государств. Но в действительности он не выражал интересов народа. Конституция представляла рейхстагу право законодательной инициативы. Однако, это право парализовалось правом рейхстага[53].

    Союзный совет (Bundestag) являлся своеобразной верхней палатой. Он не выбирался, а составлялся из представителей отдельных государств, вошедших в империю. Из 58 мест в Союзном совете 19 принадлежали Пруссии. А так как никакое изменение конституции не могло быть принято Советом, если против него подавалось хотя бы 14 голосов, прусские голоса предопределяли важные решения Совета. Председателем его был имперский канцлер. Он же, как правило, являлся и главой прусского министерства. Таким образом, Бундестаг был средоточием консервативных элементов, и руководящая роль в нём принадлежала прусскому юнкерству. Ф. Энгельс в своих трудах писал: «Бисмарк искал для себя главную опору не в рейхстаге, представлявшем национальное единство, а в Союзном совете, представителе партикуляристской раздробленности. У него, хотя он и разыгрывал из себя поборника национальной идеи, не хватило мужества действительно встать во главе нации или её представителей; демократия должна была служить ему, а не он ей; он полагался не на народ, а, скорее, на тёмные закулисные интриги, на своё умение дипломатическими средствами, с помощью кнута и пряника, сколотить, хотя бы и строптивое, большинство в Союзном совете»[54] [55].

    Германская империя в 1871 году обрела конституцию с внешними признаками парламентаризма, но германский народ больше, чем когда-либо, почувствовал на себе господство самого реакционного класса страны: прусского юнкерства. Имперская конституция не привела в соответствие с общесоюзным политическим устройством запутанный и отсталый правовой порядок отдельных немецких государств. Она не предусматривала расширения народного представительства в союзных государствах, не уничтожала сословных привилегий в них. Германская империя была полицейско-бюрократическим государством.

    Реакционная юнкерско-буржуазная монархия душила не только немецких рабочих и крестьян. Ещё более страдало многомиллионное бесправное польское население, подвергавшееся усиленной германизации. Антипольская политика прусских правителей привела к массовому обезземеливанию польских крестьян в Поморье и Познани. Прусское правительство отказывало польскому народу даже в удовлетворении таких скромных требований, как введение родного языка в начальных школах. Во всех польских округах ландратами и чиновниками были исключительно немцы, не умевшие говорить по-польски и не понимавшие польской речи.

    В результате победоносной Франко-прусской войны было завершено воссоединение Германии, начатое реакционным прусским юнкерством в 1860-х годах. То обстоятельство, что воссоединение страны произошло сверху, а не путём революционной ломки всех отживших феодальных социально-экономических и политических институтов, наложило особый отпечаток на внутриполитическое развитие Германии в последующий период.

    Государственное устройство Германской империи вплоть до революции 1918 года определялось конституцией 1871 года. Законодательная власть была в руках парламента, который состоял из двух палат: верхней - рейхсрата, нижней - рейхстага. Союзный совет (рейхстаг) состоял из неодинакового числа представителей Пруссии, Баварии, Саксонии, Вюртемберга, Бадена и других союзных государств. Из 58 мест в Совете Пруссия имела - 17, Бавария - 6, Саксония и Вюртемберг по - 4, Баден - 3 и т.д. Таким образом, руководящее положение в Союзном совете занимала Пруссия. Её вес усиливался и тем, что любое изменение конституции могло быть предпринято лишь в том случае, если за него было подано не менее 14 голосов Совета, а у одной Пруссии их было 17. В связи с реакционным засильем Пруссии через верхнюю палату невозможно было провести ни одного прогрессивного закона.

    Союзный совет окончательно утверждал все законопроекты, обсужденные в рейхстаге. Председателем его был имперский рейхсканцлер, назначаемый прусским королём.

    Рейхстаг, состоявший, несмотря на значительный рост населения, вплоть до революции 1918 года из 397 членов, избирался на основе «всеобщего» избирательного права. Однако, избирательное право, на самом деле, не было всеобщим, так как его получали мужчины, достигшие 24-летнего возраста. Женщины, солдаты и лица, находящиеся под опекой или получающие пособие по бедности, не имели избирательного права.

    Депутаты рейхстага формально пользовались парламентской неприкосновенностью, но она всегда нарушалась полицейско-бюрократическим аппаратом. Кроме того, депутаты не получали вознаграждения, что, конечно, затрудняло для представителей трудящихся исполнение депутатских обязанностей, требовавших больших расходов. Отсутствие вознаграждения - это одна из причин того, что на заседаниях рейхстага часто сидело 100-150 депутатов, хотя для принятия любого закона требовалось, чтобы за него было подано не менее 199 голосов. Единственной привилегией депутатов было право бесплатного проезда по железной дороге в период сессии рейхстага.

    Рейхстаг имел право обсуждения и принятия законопроектов о свободе передвижения, по вопросам гражданства, паспортной системы, по вопросам промышленности, сельского хозяйства, таможенных пошлин, государственного бюджета, внешней политики, банковского дела, транспорта, армии и флота. Депутаты имели право подавать канцлеру или министрам запросы (интерпелляции), если за любой из них высказывалось не менее 30 депутатов. Но канцлер не был обязан отвечать на них. Остальные вопросы законодательства находились в ведении ландтагов, т.е. парламентов отдельных германских государств, которые состояли из: конституционных монархий (Саксония, Бавария), абсолютных монархий (оба Мекленбурга), республик (Гамбург, Любек, Бремен). В частности, ландтаги обсуждали законопроекты о государственном устройстве данного государства, о призыве в армию, о взаимоотношениях государства с церковью, об органах городского и общинного самоуправления. Характерно то, что во многих немецких государствах законодательство было более реакционным, чем в общеимперском масштабе. Например, в Пруссии существовала реакционная трёхклассная избирательная система, тогда как в Германии в целом - всеобщее избирательное право.

    Таким образом, законодательная власть в Германии, по сравнению с парламентскими порядками Англии и Франции, не имела сколько-нибудь серьёзного значения даже в рамках формальной буржуазной демократии.

    Исполнительная власть, во главе которой стоял германский император (он же прусский король), оказалась, по существу, вне контроля рейхстага. Император получил право представлять страну на международной арене, объявлять войну и заключать мир, вступать в союзы с другими государствами, распускать и созывать обе палаты, назначать и смещать чиновников, начиная с имперского канцлера, подготовлять и обнародовать имперские законы, отсрочивать ввод в действие гражданских законов, принятых рейхстагом (суспензивное вето), отклонять полностью законы, касающиеся военных дел (абсолютное вето).

    В статье 11 конституции говорилось, что «для объявления войны от имени империи необходимо согласие Союзного совета, если только не последует нападения на территорию союза или её берега». Нетрудно понять, что император всегда мог оправдать объявление войны ссылкой на «нападение».

    В отношении армии конституция предусматривала, «что все военные силы империи образуют единую армию, которая и в мирное, и в военное время находится под командованием императора» (ст. 63). В то же время «император в случаях, угрожающих общественной безопасности на территории союза, может объявить на военное положение каждую её часть» (ст. 68). Так как за свои действия император не нёс никакой ответственности перед рейхстагом, то ясно, что, имея в своём распоряжении армию, он мог поступать, как ему будет угодно и в отношении демократического движения в стране, и в отношении самого рейхстага.

    Целиком в руках императора оказался и весь аппарат гражданской власти, во главе которой стоял назначаемый императором канцлер. Имперский канцлер руководил работой министерств, скреплял своей подписью все исходящие от императора документы и был ответственен только перед императором. Министры, в свою очередь, были простыми чиновниками, ответственными перед канцлером, по представлению которого они назначались и смещались императором. Ясно, что при таких условиях рейхстаг был бессилен в борьбе против злоупотреблений исполнительной власти.

    К. Маркс писал, что Германская империя является государством, «которое представляет собой не что иное, как обшитый парламентскими формами, смешанный с феодальными придатками, уже находящийся под влиянием буржуазии, бюрократически сколоченный, полицейски охраняемый военный деспотизм»[56]. В словах Маркса очень точно определяется вся сущность того политического построения, которая в воссоединённой Германии служила эгоистическим и антинародным интересам союза растущей буржуазии и реакционного прусского юнкерства, стоявшего во главе государства. Германия, по выражению Маркса, «обретает своё единство в прусской казарме»[57] [58].

    В воссоединённой Германии оформился ряд политических партий, отражавших интересы разных социальных групп. Но не все партии имели одинаковый вес и влияние. Руководящее положение занимали партии господствующего класса. Самой реакционной партией была - консервативная, которая отражала интересы прусского юнкерства, которая считала, что «король абсолютен, если он выражает нашу волю» (поэт Шамиссо). Консервативная партия делилась на две фракции: «немецких» и «имперских» консерваторов. Различия между ними сводились только к тому, что в группу имперских консерваторов входили представители крупных монополистических объединений: Штумм, Крупп.

    По мере роста экономики увеличивалось влияние национал-либералов, которые представляли интересы основных групп монополистического капитала. Среди буржуазных партий национал-либеральная партия была самой сильной партией, которая являлась враждебной для рабочего движения. В неё входили профессора, юристы, экономисты и т.д. Во всех вопросах внутренней и внешней политики они поддерживали консерваторов. Серьёзным расхождением с консерваторами являлись вопросы таможенной политики и путь изыскания дополнительных средств на армию.

    Своеобразное положение занимала католическая партия центра, которая оформилась в 1870-х годах. Эта партия была конгломератом разных социальных групп. Чтобы удержать за собой народные массы, партия центра включила в свою программу требования «защиты мелкого землевладения», «уменьшения рабочего дня и охраны труда», «уважения прав поляков и жителей Эльзас-Лотарингии» и т.д. Все эти лозунги были популистские и служили средством ловли голосов доверчивых избирателей.

    Известную, но не решающую роль играла партия свободомыслящих, которых, в дальнейшем, стали называть - прогрессисты. Возникла эта партия в 1867 году, когда был образован Северогерманский союз. Прогрессисты отражали интересы части крупной и средней буржуазии, главным образом, связанной с внутренним рынком, и были недовольны в ограничении прав рейхстага, а также чрезмерной концентрацией власти в руках канцлера. Они опасались, что это приведёт к «опруссачиванию» Германии и господству деспотизма. Но ещё больше они боялись растущего рабочего движения, страх перед которым, в конечном итоге, свёл на нет их показную оппозицию к Пруссии.

    Существовали в Германии и другие политические группы, не пользовавшиеся, однако, большим влиянием, которые в разной степени поддерживали перечисленные мной партии. Появились такие партии как: Пангерманский союз, Лига флота, Колониальное общество, а также многочисленные общества и организации антисемитов, которые поощрялись правительством и юнкерско-буржуазным блоком. Все они во всевозможных формах убеждали общественное мнение в превосходстве немцев перед другими народами, обосновывали необходимость колониальных захватов и «законность» агрессивных войн, распространяли клевету на прогрессивные элементы, всячески стремясь вытравить демократические традиции прошлого.

    Все партии и разные группировки в Германии просуществовали довольно долго с незначительными изменениями. Некоторые меняли своё название, но существо политики оставалось прежним. Единственное изменение в партиях заключалось в том, что интересы монополистического капитала, в дальнейшем, всё больше учитывались в политике консервативной партии.

    Таким образом, особенности политических организаций господствующего класса, отражавшие специфические черты исторического развития и экономической эволюции, не могли не оказывать своего влияния как на внешнюю, так и на внутреннюю политику Германии в третьей четверти XIX века[59].

    Внутренняя политика юнкерско-буржуазного блока отличалась своей реакционностью. Прусское юнкерство стремилось сохранить свои политические привилегии. Разумеется, наиболее последовательным выразителем этого стремления был Бисмарк, «железный канцлер», находившийся у власти вплоть до 1890 года. Вместе с тем, Бисмарк считал необходимым поощрять предпринимательскую инициативу буржуазии как для укрепления экономической базы германской агрессии, так и для политического приручения этой буржуазии.

    Первые годы империи характеризуются бурной деятельностью предпринимателей по основанию заводов, фабрик, мастерских, строительству железных дорог и пр. В больших размерах выросли спекуляция и биржевая игра. Французские миллиарды дали возможность не только обновить крепости, перевооружить армию, но и выдвинуть вперёд развитие промышленности. В 1873 году последовал большой кризис. Эпоха «грюндерства» (экономический подъём) 1871-1873 годов, разорила многих мелких предпринимателей и торговцев, но, в то же время, ускорила процесс концентрации производства и капиталов в руках наиболее могущественных слоёв буржуазии. Директора промышленных компаний, отраслей промышленности и сельского хозяйства чтобы избежать английской конкуренции, обращались к правительству с требованиями покровительственных пошлин. Таким образом, во всей Германии была организована шумная агитация в пользу таможенного протекционизма, агитация, давшая возможность Бисмарку ввести таможенный тариф. Этот тариф получил силу закона в 1879 году[60]. С 1874 года начинается период более ускоренного развития экономики, но уже в конце 1880-х годов разразился новый сильный экономический кризис перепроизводства, ещё более усиливший позиции монополистов.

    Быстрое промышленное развитие Германии сопровождалось процессом концентрации производства и централизации капиталов, что наглядно видно по итогам переписей 1882 и 1895 годов, хотя, некоторые исследователи предполагают, что имеет место фальсификация переписей, с целью доказать «равномерное» распределение собственности среди населения империи. Концентрация и централизация капиталов дали «старт» образованию монополистических союзов. Наиболее крупными монополиями, приобретавшими всё более важное значение в экономике, были такие, как Рейнско-Вестфальский чугунолитейный синдикат (образован в 1886 году), Рейнско-Вестфальский угольный синдикат (образован в 1893 году) сконцентрировавший в «своих руках» большую часть добычи угля, Калийный синдикат (образован в 1879 году), фирмы Круппа и Штумма, специализировавшиеся на изготовлении бронированной стали, вооружения, рельсов и машин.

    Промышленность Германии начала развиваться ускоренными темпами и для этого были созданы все условия: воссоединение Германии, в котором были устранены многие помехи росту экономики. Германия получила от Франции большую контрибуцию, что являлось существенным фактором, ускорившим промышленное развитие страны. Также важную роль для Германии играли отторгнутые ею у Франции Эльзас и Лотарингия, богатыми природными ресурсами и особенно железной рудой. Сама же Германия имела большие запасы каменного угля. Важным стимулом развития промышленности был систематический рост милитаризма. Из года в год увеличивался состав армии, росли военные ассигнования на вооружение. Предприниматели получали выгодные заказы военного ведомства, что способствовало вкладыванию свободных капиталов в тяжёлую промышленность. Германская промышленность создавалась на новой технической базе, имела гораздо более высокие организационные формы, чем промышленность Англии, использовала поток весьма важных изобретений и усовершенствований. Довольно важным обстоятельством, которое способствовало убыстрению промышленного развития Германии, было более высокое, чем, например, в Англии, норма эксплуатации рабочих на предприятиях. Все эти обстоятельства дали возможность Германии в короткий исторический срок ликвидировать свою отсталость, догнать, а затем перегнать «старые капиталистические страны - Англию, Францию.

    Усиление позиций монополистического капитала объясняется протекционизмом государства. Происходило сращивание государственного аппарата с частнокапиталистическими монополиями. Это было характерно в эпоху империализма не только для всех капиталистических стран, но особенно это ярко проявилось в Германии. Это сращивание начинается в Германии раньше, чем в какой-либо другой стране. Это явление можно отчётливо проследить по таможенной проблеме, которая была одним из злободневных вопросов внутренней политики Германии.

    В первые годы империи существовали торговые договоры, заключённые ещё Северогерманским союзом на принципах свободной торговли (договор с Францией 1862 года, с Австро-Венгрией 1868 года). Однако, как промышленники, производящие железо и сталь (Штумм, Крупп, Кардорф) и опасавшиеся английской конкуренции, так и аграрии, боявшиеся наплыва дешёвого иностранного хлеба, скоро поняли, что необходим коренной пересмотр таможенных тарифов. Биржевой крах и кризис 1873-1874 годов ещё более укрепили в этом мнении основные группы господствующего класса. Конечно, некоторые слои буржуазии, главным образом, в лёгкой промышленности, были против высоких тарифов, так как это заставляло повышать заработную плату, но голос этих слоёв не имел решающего значения.

    В 1878 году предпринимательские союзы и аграрии начали кампанию за пересмотр тарифов. Бисмарк считал, что такой пересмотр не только сулит экономические выгоды, но и послужит основой прочного союза между консерваторами и национал-либералами, а также облегчит правительству проведение через рейхстаг новых налогов. Бисмарк по этому поводу говорил: «Мы должны задобрить сторонников покровительственных пошлин; они - наши самые надёжные союзники при проведении налоговой реформы»[61]. Вопрос о тарифах подробно обсуждался на специальных совещаниях представителей промышленности, аграриев и правительства. После ожесточённых прений рейхстаг 12 июля 1879 года большинством голосов принял закон, который вводил высокие таможенные тарифы на ввозимые иностранные промышленные товары и сельскохозяйственное сырьё. Повышались пошлины на железо, сталь, керосин, древесину, хлеб, кофе, чай, вино, рис, текстиль, мясо. Тарифы 1879 года имели свою цель: защитить экономику страны от иностранной конкуренции, а также увеличить доходы казны.

    Пошлины на сельскохозяйственное сырьё в 1885 и 1887 годах дважды пересматривались в сторону повышения. Если по тарифу 1879 года пошлина на 100 кг ржи или пшеницы составляла 1 марку, то в 1887 году она уже составляла 5 марок, на овёс - 4 марки, на ячмень - 2,5 марки. Уже после отставки Бисмарка новый канцлер Каприви (1890-1894 гг.), связанный с кругами крупной промышленности, которая к этому времени окрепла и могла не бояться иностранной конкуренции, нуждаясь в то же время в увеличении количества привозимого сырья, круто изменил курс в сторону снижения таможенных пошлин.

    Итогом повышения таможенных пошлин явилось то, что эти пошлины приносили казне большой доход. В 1878 году их сумма составляла 101 млн. 100 тыс. марок, в1885 году - 215,7 миллиона марок. Разумеется, народ ничего от таможенных пошлин не выигрывал, а наоборот, он много терял на покупке промышленных и, особенно, продовольственных товаров. Не выигрывала и вся страна, так как весь доход от пошлин поглощали огромная армия чиновников и гонка вооружений.

    Столь же антинародной была и налоговая политика, проводившаяся в период правления канцлера Бисмарка и после него. Кроме прямого общеимперского обложения, трудящиеся должны были платить прямые налоги и в отдельных германских государствах, в общинах сельской местности, и в пользу самоуправления в городах[62]. Особенно большими были косвенные налоги. «Идеал, к которому я стремлюсь, - говорил Бисмарк в рейхстаге 22 ноября 1875 года, - состоит в том, чтобы удовлетворять государственные потребности исключительно при посредстве косвенных налогов». Такое стремление было вполне понятно: косвенных налогов, можно было получить больше, чем прямых, а также можно было избавить от дополнительного обложения имущие классы. Кроме того, легче было скрыть от народа истинное существо налоговой политики. Косвенными налогами были обложены почти все продукты питания (хлеб, мясо, сахар, чай, пиво, табак и пр.). Бисмарк, несмотря на повсеместные требования, отказался отменить даже налог на соль. Таким образом, казна собирала 300 миллионов марок косвенных налогов к концу XIX века.

    Огромное бремя всякого рода налогов, лежавшее на плечах народа, не спасло государственный бюджет от постоянного дефицита, который из года в год увеличивался и особенно в связи с наращиванием вооружённой мощи. Текущие расходы на армию в 1872 году составляли 250 миллионов марок, в 1877 году уже составляли 324 миллиона марок, к 1890 году - 400 миллионов марок. Кроме того, существовали единовременные военные расходы, составлявшие в 1880-х годах от 40 до 100 миллиона марок, а также пенсии военным, возросшие с 47 (в 1872 году) до 111 миллионов марок (к 1900 году). Всего, только по приблизительным данным, Германия истратила в третьей четверти XIX века огромную по тем временам сумму в 20 миллиардов марок, хотя никаких войн в этот период не вела. Резко возросли также расходы, связанные с колониальной политикой.

    Государственный долг Германии рос с очень большой быстротой. В 1877 году он составлял 16,3 миллиона марок, в 1882 году - 319 миллионов марок, а уже в 1890 году - 1100 миллионов марок. Государственный долг был одним из каналов дополнительного обогащения банкиров и монополистов, делавших казну своей «дойной коровой». Капиталисты обогащались, а трудящиеся массы расплачивались многочисленными налогами и, тем самым, нищали абсолютно и относительно.

    В последней трети XIX века не наблюдалось какого-либо прогресса и в общем законодательстве страны. Наоборот, чем сильнее становились в экономике позиции монополистов, чем больше рос рабочий класс и увеличивалось его сопротивление режиму военного деспотизма, тем всё более реакционной становилась внутренняя политика. Последовательно осуществлявшаяся бюрократическо-полицейская централизация государственного аппарата исключала даже те робкие шаги демократизации местного самоуправления, которые были сделаны в других странах. Система местного самоуправления была чрезвычайно сложной, запутанной и разной в отдельных государствах, но везде она прочно находилась в руках помещиков и наиболее реакционных кругов буржуазии. Не имея сколько-нибудь серьёзных прав, самостоятельности и самоуправления, в то же время, облагали население дополнительными «местными налогами», которые расходовались, в основном, для удовлетворения нужд имущих классов.

    Реакционность внутренней политики наиболее отчётливо выражалась в борьбе господствующего класса против рабочего движения. Экономические интересы, единство по вопросам внешней политики и общая ненависть к рабочим объединяли в один лагерь помещиков и буржуазию. В то время, как буржуазия при помощи союзов работодателей организовывала мероприятия против профсоюзов, отвергала любые требования рабочих, консерваторы и национал-либералы в рейхстаге стремились осуществить реакционное антирабочее законодательство, которое обеспечило бы спокойствие капиталистов, как «хозяев в собственном доме».

    Особенно опасным правительство и буржуазия считали рост социал-демократической партии. В 1874 году эта партия получила на выборах в рейхстаг 352 тысячи голосов и провела 10 депутатов. В 1877 году за эту партию было подано уже 493 тысячи голосов, а число депутатов в рейхстаге поднялось до 12.

    Бисмарк и вся реакционная «камарилья» полагали, что рост влияния социал-демократической партии нанесёт в будущем сокрушительный удар по политическому преобладанию юнкерства, не говоря уже об общем напряжении внутриполитической обстановки. Поэтому уже в середине 1870-х годов правительство упорно искало подходящий момент для проведения террористических мероприятий против собственного народа. Поиски такого момента усилились после 1875 года, когда произошёл Готский объединительный съезд лассальянцев и эйзенахцев, и была создана единая политическая партия рабочего класса. Одновременно с этим росло число профессиональных союзов.

    Удобный момент, по мнению Бисмарка, наступил в 1878 году. 11 мая 1878 года ремесленник Годель совершил неудачное покушение на императора Вильгельма I. Годель был представителем анархистских элементов, распространившихся в обстановке разорения мелких ремесленников и крестьян, политически ещё незрелых и искавших выхода из своего тяжёлого положения в индивидуальном терроре против отдельных лиц из правительственного аппарата, и господствующих классов. Разумеется, социал-демократическая партия, принципиально враждебная анархизму и отвергавшая метод политических убийств, не имела никакого отношения к поступку Годеля. Однако, Бисмарк поспешил им воспользоваться, обвинил социал-демократическую партию в «растлевающем влиянии» на трудящихся и заявил, что она несёт моральную ответственность за террористический акт. 20 мая 1878 года, через 9 дней после покушения, Бисмарк внёс в рейхстаг законопроект о запрещении на территории Германии всякой деятельности социал-демократической партии. При обсуждении законопроекта Вильгельм Либкнехт заявил, что социал-демократическая фракция считает несовместимым со своим достоинством принимать участие в прениях по этому вопросу. Но и другие фракции, в принципе одобрявшие политику Бисмарка, считали такой шаг слишком поспешным и опасным. Поэтому после бурного обсуждения законопроект был отвергнут большинством.

    Так, 2 июня 1878 года, последовало второе покушение на Вильгельма I анархистом Нибелингом. При этом, многие не без основания полагали, что оба покушения организованы самим Бисмарком. Последний распустил рейхстаг, надеясь на новых выборах получить прочное правительственное большинство. Во время избирательной кампании административные власти оказывали сильное давление на избирателей. Обстановка в рейхстаге изменилась в пользу Бисмарка.

    Новый законопроект, более суровый, чем предыдущий, снова подвергся ожесточённым прениям, в которых на этот раз участвовали и социал-демократы. 19 октября 1878 года законопроект был принят подавляющим большинством на 2,5 года[63], но затем периодически возобновлялся до 30 сентября 1890 года.

    Законопроект, получивший после его принятия рейхстагом название «Исключительного закона против социалистов», предоставлял правительству право запрещать общества и союзы, периодические и непериодические печатные органы, издания и книги, имеющие целью «ниспровержение существующего строя». Полиция по своему усмотрению могла запретить или разогнать любое собрание, если она находила, что на нём пропагандируются «социалистические взгляды». Лица, ведущие социалистическую агитацию или пропаганду, подвергались тюремному заключению, ограничению своего местожительства или негласному полицейскому надзору. Кроме того, правительство получило право, опять-таки по своему усмотрению, объявлять в отдельных местностях «малое осадное положение», при котором любые собрания могли созываться лишь с предварительного разрешения полиции. Распространение каких-либо печатных произведений в публичных местах запрещалось, «неблагонадёжные» лица могли высылаться в другие места. При осуществлении «Исключительного закона» царил полный произвол полицейско-административных властей.

    За время действия закона были запрещены не только социал-демократические организации, но и большинство профсоюзов. Из 41 социал-демократической газеты остались только 2, «приспособившиеся» к террористическому режиму. За период с 1878 по 1888 годы было запрещено 232 периодических и 1067 непериодических изданий. Берлин, Гамбург, Лейпциг, Штеттин, Франкфурт-на-Майне долгое время находились на «малом осадном положении», во время которого из этих городов было выслано около 900 человек. Количество лет тюремного заключения для лиц, ведущих социалистическую пропаганду, превысило 1000. Всё же, полностью уничтожить социал-демократию в обстановке количественного и качественного роста пролетариата, повышения его политической активности господствующему классу не удалось. Более того, выборы в рейхстаг из года в год показывали рост влияния социал-демократии. В 1881 году за неё было подано - 312 тысяч голосов (10 мандатов в рейхстаге), в 1884 году уже 550 тысяч (12 мандатов), в 1887 году - 763 тысяч (24 мандата), в 1890 году - 1 миллион 427 тысяч (35 мандатов).

    Успехи социал-демократического движения означали крах основных внутриполитических мероприятий Бисмарка. Господствующий класс и новый император Вильгельм II (с 1888 года) были недовольны канцлером. Известную роль играла в этом и личная неприязнь к «железному канцлеру» Вильгельма II, отличавшегося непомерным честолюбием и желавшего «быть своим собственным канцлером». Самостоятельность Бисмарка, часто осаждавшего не в меру экспансивного и болтливого императора, ещё более раздражала последнего. Неудачи Бисмарка как во внешней, так и во внутренней политике послужили желанным поводом для его отставки в 1890 году. Отставка Бисмарка и отмена «Исключительного закона против социалистов» были вообще неизбежны, так как сложившаяся к началу 1890-х годов внутриполитическая обстановка была чревата для господствующего класса большой опасностью. Чтобы справиться с растущим рабочим движением, необходимо было менять тактику. Именно этим объясняется припадок «рабочелюбия» у Вильгельма II в начальный период его царствования. В 1889 году он принял делегацию бастующих горнорабочих, чтобы внушить им, что правительство сделает для пролетариата больше, чем социал-демократия. 4 февраля 1890 года было опубликовано два императорских указа: один - канцлеру, другой - министерствам. В них изъявлялось желание совершенствовать систему социального страхования и реформировать промышленный устав в пользу рабочих. Однако, на самом деле, никаких практических мероприятий, облегчающих положение рабочего класса, не было и не могло быть проведено. Во время прений о промышленном уставе в рейхстаге (май 1890 года) представители Центрального союза промышленников недвусмысленно высказались против какого-либо обсуждения рабочими трудовых условий. Как и раньше, они заявили, что «работодатель в границах законности может выставить такие условия, какие он считает необходимыми для соблюдения своих интересов». Предприниматели выступали против рабочих единым фронтом. С 1890-х годов они стали применять в борьбе с пролетариатом локауты, количество которых быстро росло[64].

    Таким образом, внутренняя политика Германии в последней трети XIX века характеризуется, во-первых, политическим преобладанием прусского юнкерства, которое держит в своих руках весь огромный военно-бюрократический государственный аппарат и насаждает традиции милитаристски-реакционного пруссачества, смирения и верноподданничества во всей стране. Устанавливается режим военного деспотизма, едва прикрытый парламентскими формами. Во-вторых, совершается консолидация усилий господствующего класса в борьбе против демократического и, особенно, рабочего движения. Это находит своё выражение в создании мощных политических партий отдельных групп господствующего класса, в организации разных союзов промышленников и аграриев, во всё более растущем сближении и образовании ими единого блока по основным вопросам как внутренней, так и внешней политики. В-третьих, осуществляется целая серия мероприятий по укреплению экономических позиций юнкерства, которому идут навстречу монополисты, получавшие всё новые и новые заказы от казны на производство вооружений. Гонка вооружений, милитаризация народного хозяйства, которым сопутствует рост налогового бремени «на плечах» народа, становятся одной из важных особенностей внутриполитического развития соединённой Германии. Уже на рубеже XIX и XX веков был виден резкий поворот к политической реакции по всей линии в связи с наступлением империалистической стадии развития германского капитализма.

    После Франко-прусской войны, когда Германия стала постепенно выходить на лидирующие позиции на международной арене, она всё более превращалась в воинствующий лагерь. Некая военизированность и наэлектризованность воинствующими замашками прямо «витала» в обществе Германии того периода. Вот что писал М.Е. Салтыков-Щедрин в своих заметках: «Когда я прохожу мимо берлинского офицера, меня берёт оторопь. Даже в Баден-Бадене, в Эмсе мне делалось жутко, когда, бывало, привезут в курзал из Раштета или из Кобленца несколько десятков офицеров… Не потому жутко, что я боялся, что офицер кликнет городового, а потому, что он всем своим складом, посадкой, устоем, выпяченной грудью, выбритым подбородком так и тычет в меня: я герой! Мне кажется, что если б, вместо этого, он сказал: я разбойник и сейчас начну тебя свежевать, - мне было бы легче»[65] [66].

    То же самое писал Г.И. Успенский: «В самом деле, только переехали вы границу… хвать стоит Берлин, с такой солдатчиной, о которой у нас не имеют понятия… Палаши, шпоры, каски, усы, два пальца у козырька, под которым в тугом воротнике сидит самодовольная физиономия победителя, - попадаются на каждом шагу, поминутно; тут отдают честь, здесь сменяют караул, там что-то выделывают ружьём, словно в помешательстве, а потом с гордым видом идут куда-то… В окне магазина - победитель в разных видах: прокалывает живот французу и потом, возвратившись на родину, обнимает своё семейство; бакенбарды у героев расчёсаны совсем не в ту сторону, куда бы им следовало… Насмотревшись на это, пойдёте укрыться в портретную, но и там то же: сабли и палаши ездят по ногам, повсюду шевелятся усы, одни другим отдают честь и все вместе вновь пришедшему… Спросите любого из этих усов о его враге и полюбуйтесь, как в нём сидит образцовый сознательный зверь»[67] [68].

    Таким образом, мы чётко видим, что Германия была «заражена» милитаризмом. Везде и во всём была военная жёсткая «палочная» дисциплина, которая сочеталась с агрессивностью не только во внутренней и внешней политике, но и в быту немцев.

    Хотелось бы немного, в своей работе, обратить внимание на то, что идея Бисмарка по объединению Германии «железом и кровью», а также события Франко-прусской войны не остались без внимания со стороны нашего замечательного поэта, дипломата, публициста, члена-корреспондента Петербургской академии наук Фёдора Ивановича Тютчева. Вот какое он написал восьмистишье:

Два единства

 

Из переполненной Господним гневом чаши

Кровь льётся через край, и Запад тонет в ней -

Кровь хлынет и на вас, друзья и братья наши -

Славянский мир, сомкнись тесней…

«Единство, - возвестил оракул наших дней, -

Быть может спаяно железом лишь и кровью…»

Но мы попробуем спаять его любовью -

А там увидим, что прочней…

 

    Цитируемые в 5 и 6 строках слова Бисмарка - это яркое выражение его идеологии. В 1873 году, уже на смертном одре, Тютчев продиктовал письмо барону Пфеффелю, где, среди прочего, коснулся и темы «Двух единств»: «Князь Бисмарк не столько восстановил Германскую империю, сколько возобновил предания Римской империи. Отсюда тот варварский характер, отличавший ведение последней войны, что-то систематически беспощадное, ужаснувшее мир»[69].

    Смысл обозначенной Тютчевым идеи подробно изложил И. С. Аксаков в письме: «Германия, по-видимому, объединилась и славит своё единство. Но на такое объединение не было того добровольного согласия, которое считал Тютчев необходимым. Она объединилась, выкинув за борт Австрию, но вместе с Австрией и немецкий элемент Австрийской монархии, сильный не столько числительностью, сколько историческими преданиями и своим значением исторического политического центра для католического населения Германии. Германская новейшая империя возникла не органически, но чрез завоевание. Она скреплена не нравственными узами, не тяготением, свободным и естественным, частей к центру, а «кровью и железом»»[70].

    А. А. Киреев оставил в своём дневнике свидетельство, что Тютчев, потрясённый перспективой бомбардировки прусской армией осаждённого Парижа, назвал пруссаков «гуннами, ходившими в школу», а в одном из писем к жене поэт говорит о франко-прусской войне как о «публичном акте людоедства»[71].

 

Заключение

 

    60-е годы XIX века проходили через главный вопрос в германской истории: объединение Германии, которое начало реакционное прусское юнкерство. То обстоятельство, что воссоединение страны произошло сверху, а не путём революционной ломки всех отживших феодальных социально-экономических и политических институтов, наложило особый отпечаток на внутриполитическое развитие Германии в последующий период.

    Попытки объединения Германии осуществлялись и раньше: Рейнский союз (1806-1813 годов), образованный Наполеоном I и Германский союз, просуществовавший с 1815 по 1866 годы. Но это были не совсем удачные попытки. Более удачная попытка объединения Германии это - Северогерманский союз с 1866 года. Этот союз показал свою жизнеспособность, стал более устойчивым национальным германским государством и в политическом отношении этот союз представлял собой своеобразную смесь прусской реакции с военно-бюрократической монархией.

    Но воссоединение германских земель в «единый кулак» - единую Германскую империю окончательно состоялось всё-таки в 70-х годах позапрошлого столетия. За два десятилетия Германия прошла сильную государственную трансформацию, которая глубоко затронула как внешне, так и внутренне устои германской государственности. На пути ко Второму рейху, раздираемая внутренними противоречиями Германия успела пройти и несколько войн: Австро-прусско-датскую войну 1864 года, Австро-прусскую войну 1866 года, Франко-прусскую войну 1870-1871 годов, после которых (особенно после последней) на политической карте Европы появилось новое влиятельное государство - Германская империя. Дело, начавшееся в 1864 году нападением на герцогства, было доведено до конца. Эти три победоносные войны, в корне изменили условия европейской политической жизни.

    Германская империя объединила в «причудливый конгломерат» отдельных государей, которые обладали разными правами и неодинаковым влиянием. Отдельные монархи смогли сохранить свою самостоятельность, которая могла, при необходимости, быть изменена в обыкновенном законодательном порядке, поскольку обеспечивалась только всеобщей конституцией. В основу нового имперского государственного устройства был положен принцип всеобщего избирательного права, но в действительности, рейхстаг получил статус чисто совещательного органа, а вся власть сосредоточилась в руках кайзера. Новая империя зарождалась формально и без искренности. Демократия была без гарантий. Германский народ, который давно ждал своего величия и единства, и который не мог устроить свою судьбу собственными силами, принял без всякого особого протеста условия своих новых хозяев, давшим им победу.

    Объединённая Германия, которая не существовала по факту в качестве политической силы и носила в большей части своей национальный характер, та Германия, которая имела универсальность старой римско-германской империи, сделалась преобладающим государством на европейском континенте и таковой оставалась до начала ХХ века.

    Пруссия дала обновлённой Германии то, что ей недоставало: дисциплину и организацию. Она без всякого сострадания и без совести довела до конца своё дело. Ей удалось осуществить свои планы только потому, что она имела на своей стороне и попустительство общественного мнения, и симпатии большей части того общества.

    Огромную роль в этом объединении сыграл, в то время, первый министр Пруссии, а в последствии канцлер Германской империи, Отто фон Бисмарк (1815-1898), под руководством которого, в 1871 году, Германия была объединена «железом и кровью». Огромный вклад Бисмарка в создании Второго рейха неоспорим. Борьба за образование империи потребовала от него решимости, смелости, энергии и выдающихся политических, и дипломатических дарований.

    Германия сделала качественный скачок в историческом пути своего развития. Но тридцать лет непрерывных успехов не смогли вытравить оппозиционных стремлений. Ни датчане, ни поляки не отказались от своих исторических корней, а население Эльзаса и Лотарингии, которое по злой воле политиков, как по взмаху волшебной палочки стало вдруг гражданами чужой страны, сохраняло привязанность к Франции. Эльзасский вопрос всегда оставался открытым. Все десятилетия французы болезненно реагировали на этот вопрос, поскольку в вопросах права не существует срока давности и этот вопрос всегда мешал попытке примирения между двумя странами: Германской империей и Третьей французской республикой.

    Германия, у истоков которой «стояла» агрессия, несомненно, начала угрожать европейскому равновесию. Весы политических сил в Европе опасно закачались. Быстро стал меняться баланс этих сил. Германия возбудила естественным образом против себя недоверие, навязала всем систему вооружённого мира, которая сильно препятствовала нормальному развитию всеобщего благосостояния. Такова цена оплаты Германии за прусскую опеку. Победы Германии в 1866 и 1871 годах несомненно произвели на Европу такое впечатление, что с тех пор и вплоть до конца того столетия не было сделано ни одной серьёзной попытки к противодействию ей. Германия внушала всеобщее беспокойство и все народы были вынуждены усиливать свою обороноспособность. Германия обрекала Европу на режим вооружённого мира и держала патриотическое чувство немцев в постоянном напряжении, и тем, облегчала административные, финансовые, правовые реформы внутри своего государства. Этими реформами Германия сумела создать настоящее крепкое государство из того довольно неопределённого, аморфного и смутного образования, которое ещё представляла империя в 1871 году.

    Таким образом, сам факт объединения германской нации в единую империю, несмотря на антидемократичность его пути, был прогрессивным, так как устранял препятствия к экономическому развитию страны.

Использованные источники и литература

 

Источники:

1. Анненков М.Н. Брошюра: «Война 1870 года. Заметки и впечатления русского офицера». - СПб., 1871. Доступно в URL: http://litru.ru/?p=388846. 15 (дата обращения: 20.08.2014).

2. Бисмарк О. Мысли и воспоминания. В 2 т. ОГИЗ. - М., 1940. 325 с.

3. Либкнехт В. Никаких компромиссов. - М.-Л., 1926. 80 с.

4. Маркс К., Энгельс Ф. Из рукописного наследства К. Маркса. Правительство обороны. // Полное собрание сочинений в 50 т. Т. 17. – М., 1960. 841 с.

5. Маркс К., Энгельс Ф. Письмо комитету социал-демократической рабочей партии. // Полное собрание сочинений в 50 т. Т. 17. – М., 1960. 841 с.

6. Маркс К., Энгельс Ф. Полное собрание сочинений в 50 т. Т. 18. Ф. Энгельс. Добавление к предисловию 1870 г. к «Крестьянской войне в Германии». 2-е изд. – М., 1961. 807 с.

7. Маркс К., Энгельс Ф. Полное собрание сочинений в 50 т. Т. 19. Замечания к программе германской рабочей партии. IV. 2-е изд. – М., 1961. 670 с.

8. Маркс К., Энгельс Ф. Полное собрание сочинений в 50 т. Т. 19. Ф. Энгельс. Социализм г-на Бисмарка. I. Таможенный тариф. 2-е изд. – М., 1961. 670 с.

9. Маркс К., Энгельс Ф. Полное собрание сочинений в 50 т. Т. 21. Из рукописного наследства Ф. Энгельса. Роль насилия в истории. 2-е изд. – М., 1961. 745 с.

10. Маркс К., Энгельс Ф. Полное собрание сочинений в 50 т. Т. 30. Ч. 1. Переписка между К. Марксом и Ф. Энгельсом (январь 1860 – сентябрь 1864). 1861 год. 99. Маркс – Энгельсу, 7 мая. 2-е изд. – М., 1963. 756с.

11. Салтыков-Щедрин М.Е. Избранные сочинения. – М., 1945.

12. Тютчев Ф.И. Два единства. Доступно в URL: http://www.ftutchev.ru/stihi0354.html (дата обращения: 20.08.2014).

13. Успенский Г.И. Сочинения в 8 т. Т. 1. – СПб., 1889. 263 с.

Исследования:

14. Бадак А.Н. Всемирная история. Национально-освободительные войны XIX века в 24 т. Т. 17. – Минск: Современный литератор, 1999. 560 с.

15. Ерусалимский А.С. Бисмарк. Дипломатия и милитаризм. - М., 1968. 54 с.

16. Ревуненков В.Г. Польское восстание 1863 года и европейская дипломатия. - Ленинград, 1957. 358 с.

17. Желубовская Э.А., Манфред А.З. История Парижской коммуны 1871 года в 2 т. Т. 1. – М.: Наука, 1961. 564 с.

18. Жуков Е.М. Всемирная история в 10 т. Т. 6. - М.: Издательство социально-экономической литературы, 1959. 560 с.

19. Кузнецов Д.В. Хрестоматия по истории Нового времени стран Европы и Америки в 2 кн. Кн. 1. – Благовещенск: Изд. БГПУ, 2010. 290 с.

20. Кучинский Ю. Очерки истории германского империализма в 2 т. Т. 1. – М., 1952. 368 с.

21. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 26. 590 с.

22. Материал из Википедии – свободной энциклопедии. Франко-прусская война. Доступно в URL: https://ru.wikipedia.org/ (дата обращения: 20.08.2014).

23. Материал из Яндекс. Словари. БСЭ. 1969-1978. Бомон. Доступно в URL: https://slovari.yandex.ru/ (дата обращения: 20.08.2014).

24. Нарочницкая Л.И. Россия и войны Пруссии за объединение Германии «сверху» в 60-х годах XIX в. - М., 1960. 150 с.

25. Дэвис Н. История Европы. – М.: АСТ. Хранитель, 2007. 622 с.

26. Озеров И.Х. Главнейшие течения в развитии прямого обложения в Германии в связи с экономическими и общественными условиями. – СПб, 1899. 138 с.

27. Остриков П.И., Вандель П.П. Сборник документов по истории нового времени. Экономическое развитие и внутренняя политика стран Европы и Америки. 1870-1914. – М.: Высшая школа, 1989. 295 с.

28. Петряев К.Д. Курс лекций по истории Франции, Германии, Англии, Ирландии и США 1871-1914 гг. В 2-х ч. Ч. 1. – Киев: Изд. Киевского государственного университета им. Т.Г. Шевченко, 1958. 443 с.

29. Сказкин С.Д., Гинцберг Л.И. Германская история в новое и новейшее время. В 2 т. Т.1. - М.: Наука, 1970. 402 с.

30. Стариков Н.В. Блог автора. Радиопередача в студии «Православное радио Санкт-Петербурга» от 5 мая 2015 года. Доступно в URL: http://nstarikov.ru/blog/51274 (дата обращения: 15.07.2015).

31. Шнеерсон Л.М. Австро-прусская война 1866 года и дипломатия великих европейских держав. - Минск, 1962. 300 с.

32. Клэвин Э. Европа нового и новейшего времени с 1789 года и до наших дней. – М.: Весь Мир, 2006. 585 с.

 

 

Приложение А